Исповедь идиота

А я её отпустил…
Сама по себе, эта фраза звучит избито и пустовато. Я тоже так думал… Потом в мою жизнь пришла она.
И никто не сможет с уверенностью сказать: сама ли она пришла, или, может, это я её привёл. Просто как-то так получилось. Я думаю, что мы оба сделали по шагу вперёд (к той черте, за которой начинается жизнь другого). Уже теперь я по-нимаю, что ни один из нас так и прорвал этой невидимой, но яркой линии. И не по-тому, что не хотел или не мог, этого и не потребовалось. Потом началась жизнь, которую можно казалось назвать «счастливой» или «настоящей», если бы не её (жиз-ни) «счастливое безразличие» граничащее с ненормальностью. Думаю, сюда подойдёт слово эйфория.
Сначала она довела ритм моей (до того размеренной жизни) до бешенного. Счастью моему не было предела. Была, конечно, усталость, и моральная и физиче-ская. Но мне и нам было все равно. Потом возникла глупая проблема, (попортившая мне нервы, но не ставшая ничем более серьёзным) протянувшаяся через всё время, что мы были вместе. Но нам было безразлично. Потом стал глупить я и мог попор-тить нервы ей. Но ей и нам было абсолютно наплевать.
Сперва мы виделись только по выходным, а на неделе перезванивались и раз-говаривали часами. Потом нам стало мало… Ком покатился. Учёба для нас (кстати, отличников) отошла на второй план. Она приходила на стадион, чтоб посмотреть как я занимаюсь, а потом просто проводить домой. Я должен был уехать на учёбу. Уе-хать на пять лет. Приезжать мог только на лето. Когда я садился на поезд, она плакала. Была поздняя весна. Не поступил. Никому не сказал, но сделал я это спе-циально. Вернулся. Когда я выходил из поезда, она плакала… Ком продолжал расти. Летом он растаял, а на его месте осталась огромная базальтовая скала. Мы виде-лись каждый день, независимо от погоды и цены нефти на мировом рынке. Из дому я уходил рано, возвращался с опозданием. Но нам (и только нам) было ***.  Не *** было только моим. Но нам было *** и на это. Не знаю как назвать то, что было на протяжении следующего месяца: щенячий восторг вперемешку со счастьем, той самой эйфорией, смехом, может любовью. Мы так ни разу и не поссорились, даже не по-вздорили, а ведь повод всегда есть. Наплевательское отношение переросло все гра-ницы. Мы забыли друзей, не видели родных, на улице не замечали ничего и никого кроме той половины, ассортимент развлечений состоял из одного пункта: мы. Потом мы это заметили, и поняли………что нам глубоко ***.
Исповедь окончена, теперь об идиотах. Пришла глупая полу разлука. Меня об-рили (нет, это не армия). Это длилось месяц с копейками. Не бросила, навещала пару раз в неделю. А ей и без меня было трудно. Но всё вернулось на круги своя. Я вернулся домой… И позвонил… Это страшно, но я не смог проговорить с ней больше 5 минут. Ей тоже было трудно. И по старой привычке мне было всё равно, но только уже не так, теперь не так. Потом мы встретились. Внутри всё ожило, но снаружи был мексиканский сериал с забытым текстом. Я не позвонил. Нет, я не боялся, мне было лень. Я скучал, внутри было пусто. Я знал, что заполнить эту пустоту сможет только она, но заполнила лень. И мне стало безразлично. Позвонила она. Ещё одна мыльная опера. Потом лень победила. Я не звонил неделю, две, месяц. Потом лень превратилась в страх. Страх перед неизбежностью. Я видел в проезжающем мимо троллейбусе её пустые глаза, и ими она смотрела на меня. Наверно это была улыб-ка.
Я так и не позвонил. Сомневаюсь, что позвоню. Но мне и ей (больше не нам) теперь параллельно. Я её отпустил. Сейчас я допишу, встану, и пойду куда-нибудь жить свей жизнью. Пустой, и потому Идиотской.

Автор надеется,        что никто и никогда
                не узнает себя в этих
                строках.
                Все события драматичны,
                и потому могут не иметь
                под собой реальной основы.

                Хотя мне всё также глубоко ***.