Перевертыш

Старая половица скрипнула под ногой, и в следующий миг я увидел призрак. Он шел ко мне на цыпочках, откинув назад голову с волосами, развевающимися так, как если бы в комнате дул сильный ветер, и смотря куда-то вбок, и выставив на меня свои руки с длинными пальцами, тянущимися из кружевных манжетов, но в последний момент остановился и повернул в обратную сторону. Так он повторил несколько раз; я снял кинжал со стены, почему-то подумав, что он может пригодиться. Он как раз приближался, и я метнул кинжал, не долго думая. Со страшным криком призрак исчез, а оружие мое вновь было в моих руках. На полу в дальнем углу комнаты, рядом с дверью, лежали ключи, и я почти весело направился туда, как вдруг передо мной возник двойник первого призрака, или это был он же, и кинжал мой действовал лишь на время? Как бы то ни было, я бросил еще раз, и призрак исчез. Я взял ключи, и дверь отворилась сама собой.
Я оказался в примерно такой же комнате, хотя цвет обивки стен, увешанных картинами, был розовый, а не голубой. Свет от пары тоненьких свечей казался ярок, как электрический. Женское платье без наличия видимых признаков головы и рук танцевало само с собой какой-то старинный танец под звуки клавесина. Я метнул нож, но это не произвело желаемого эффекта. Я взобрался на раму картины, сам удивляясь собственной устойчивости. И тут обстановка вокруг меня сменилась: пространство небольшой залы сократилось до размеров большой каморки, совершенно пустой, если не считать шапки-невидимки, висящей на крюке, вбитом в стену. Ожидая подвоха, я оглянулся, сдернул шапку с крюка, торопливо натянул ее, вышел - и снова оказался на той же раме, уткнувшись носом в какой-то натюрморт цвета взбесившейся яичницы. Платье продолжало дефилировать, но для него я оставался невидим. Однако столь же невидимые часы тикали внутри меня, отсчитывая немногие секунды, и я увидел себя в огромном зеркале, едва успев отойти на безопасное расстояние от красного шелка в миленький горошек. Вязаный краешек  волшебной шапки торчал у меня из кармана, хотя я вовсе не снимал ее. Вдруг я увидел, как важная дама на одной из картин превратилась в полуженщину-полурастение, состоящую из одних прямых углов, сошла на пол и подкралась ко мне со спины. Я быстро обернулся - но все казалось спокойно, и дама оставалась в прежнем облике и на своем месте, в рамке и в масле. Я снова повернулся и увидел, что она уже протянула ко мне свои цветы-колючки на длинных стеблях. Не помня себя от ужаса, я метнул нож - и существо с воем впрыгнуло обратно в зеркало. Оглянувшись, я понял, что вслед за ним придется войти и мне, потому что это зеркало было единственным намеком на дверь. Раздался скрип ржавых петель - и я очутился во внутреннем дворе дома. Свежий ночной воздух взбодрил меня. Темные прямоугольники окон тянулись параллельными рядами, но мне вдруг почудилось, что они пересекаются. Попятившись, я нащупал рукой холодную стену; прямо надо мной чернел круглый конец водосточной трубы, я ухватился за него и полез вверх. Торцы карнизов этаж за этажом толчками уходили вниз, вытягиваясь в длину. Когда я поравнялся с предпоследним, увидел волкодава в зеленых штанах и красной рубашке, стоящего на задних лапах. Слюна капала из его пасти и с шипением буравила камень. Я прыгнул вниз, надеясь сразу, без мучений разбиться насмерть, - и, мягко спружинив, опустился на землю, даже не оступившись. Пестро одетый зверь, все так же оскалившись, отстал от меня на полкорпуса, и, как только он приземлился, я бросил в него кинжал, но волкодав перехватил его пастью и лапой укрепил на лбу вместо рога.
За моей спиной раздался какой-то писк - маленький, но злобный цыпленок с железным клювом вылупился из яйца и кинулся на меня, но я увернулся, и он налетел на волка; пользуясь заминкой, я бросился к куче этих яиц и стал бросать их в нечистую силу. Желток с белком залепили две пары глаз, и жалобный писк смешался с диким ревом. Тотчас же осветились все окна, и повсюду на карнизах были волкодавы в зеленых штанах, и красные платья швыряли вниз свои пустые рукава, и призраки в манжетах за их спинами рукоплескали кому-то, кто должен был вот-вот появиться на мою погибель. Я стал швырять яйца во все стороны, но они не долетали даже до второго этажа, чему я очень обрадовался в следующее мгновение, потому что лошадь в броне, несшая на себе рыцаря, который явился по мою душу ко всеобщему воодушевлению, поскользнулась, и рыцарь, совершив несколько кувырков в воздухе, упал на острие собственного копья.
Не особенно вслушиваясь во всеобщий жуткий стон, я снова пополз вверх, отстреливаясь яйцами, которых мне как раз хватило добраться до крыши. По краю бегало несколько ведьмоподобных старушек, бросающих вниз небольшие валуны, которые возникали в их руках непонятно откуда. Поскольку старушки всецело были поглощены своим важным занятием, я без труда столкнул их вниз одну за другой.
Я не знал, где закончатся мои испытания, но когда увидел угловую башенку, сердце мое забилось в радостном предчувствии. Предчувствие мое превратилось в уверенность, когда я вошел в башенку и увидел колокол. Но тут раздались выстрелы снизу. Рыцарь все-таки вытянул копье из своего живота и, приспособив к нему затвор и магазин, полный патронов, вел прицельный огонь. Одна из пуль порвала веревку, и колокол упал, коротко звякнув, и раскололся. Стены, ответив на его предсмертный гул, задрожали, растянулись, покрылись плесенью, - и я очутился в подвале, глубоко под землей. Летучие мыши носились под потолком, и лучник, сидя на кованом сундуке, натягивал тетиву. Я лег ничком; стрелы пролетали над моей головой, равномерно сменяя друг друга, перепончатые крылья почти что касались моего лица. Я знал, что в сундуке спрятан двор, и дом, и  все еще целый колокол в башне. Я вскочил, и стрела тут же разнесла мою голову, и кровь залила тело. Я вскочил еще раз, и опять неудачно. Я вскакивал раз за разом, и раз за разом стрелы превращали мою голову в красное месиво. 
Я не знал, что делать дальше.