Катализатор Чернобыль

Теперь, когда я рассказал Вам большую часть необходимой информации, я перейду к описанию столь роковых событий в жизни Комарова, управляющего АЭС, которые я и хотел поведать в этом рассказе Вам, мой дорогой читатель.

Комаров жил идеей о человеческом благе, которое, как считал сам Комаров, состояло в постоянном анализе потрясений, происходящей в жизни человека. Он прекрасно понимал, что человек не всегда может самостоятельно справится с осмыслением потрясений, и что человеку часто необходимо присутствие более опытного и более умного человека - для правильного осмысления произошедшего. Комаров не раз видел, как человек без поддержки просто "закапывался" в своих проблемах, оставляя и проблемы неразрешенными, и жизненный опыт без пополнения. И Комаров часто пытался помочь людям в жизни, благодаря чему и сыскал дурную славу у всего коллектива, работающего на АЭС. А потому и попытки подружиться с персоналом встречали только непонимание, которое, благодаря посту Комарова, редко переходило в красноречивое высказывание недостатков Комарова с применением всех общеупотребимых слов русского и татаро-монгольского языков. Но Комаров уже давно привык выслушивать подобное. И на персонал он обижался редко

Комаров всегда уходил с работы самым последним, а иногда и вовсе ночевал на АЭС. Охрана АЭС быстро привыкла к подобной фанатичности Комарова, и часто просто не обращала внимания на подобное поведения "босса". Комаров был идеалистом во всем. И он всерьез верил, что лишнее выделенное электричество благо для абсолютно всего человечества. И он никогда не хотел расставаться со своей Любовью - с реактором. Порой он просто ходил по мостику визуального обследования реактора и наслаждался рабочей частью реактора. Его круглая металлическая поверхность, разделенная квадратами сорок пять на сорок пять сантиметров, с синим ореолом из краски вокруг. Это было сердцем всей АЭС. Это было и его сердцем, и он, как и любой другой, любящий свое дело, пытался объяснить коллегам все процессы, происходящие в реакторе, пытался поделиться со всеми какими-то умозаключениями относительно реактора со всеми, но его никто не слушал, за исключением охранников, которым запрещалось смотреть телевизор, и которые были бы и рады с кем-то поговорить. Впрочем, и охранникам он вскоре надоел - Комаров не учел, что охранникам хотелось поговорить на любые темы но на понятном им языке. А непонятные им мысли, равно как и инакомыслие, они не желали выслушивать, оттого вскоре стали избугать каких-либо разговоров с Комаровым.

После тестового увеличения количества выделяемой энергии реактором, температура самого реактора явно превышала норму, и этим фактом был уже третьи сутки озадачен Комаров. Комаров поручал проверку системы охлаждения своим подчиненным, но ничего не подтверждалось. Он перепроверял систему подачи графитовых стержней, многократно перепроверял сам реактор, но ничего обнаружить не мог. Впервые Комаров столкнулся с проблемой на АЭС, и впервые он не мог ее решить. Что-то шло не так, но что, ни он, ни персонал понять не могли.

И вот, прогуливаясь вдоль контрольного пункта (далее по тексту - "КП") системы охлаждения, Комаров неожиданно встретил Тригереву, которая явно пыталась разыскать Комарова.
- Привет, с укором произнесла Маша.
- Привет, ответил Комаров. Он подумал, что что-то случилось, т.к. никогда Триггерева не искала Комарова, но он хотел поговорить с Машей только об одном - Маш, ты не задумывалась, почему перед погружением графитовых стержней, температура в первые минут пять стремительно повышается, а потом все приходит в норму. А вот недавно был обратный процесс, и реактор слишком разогрелся. Я думаю, если мы не учтем эту ситуацию, то мы просто не сможем повышать мощность реактора до предельной, иначе, если коэффициент деления потребуется снизить, и мы погрузим дополнительные стержни, может....
Но Маша перебила Комарова - у нее явно было что-то срочное.

- Комаров, это капля воды на расскаленной сковороде!
- На какой сковороде?!
- Да пойдем. Ты совершенно забыл про день рожденья Костика, обидчиво произнесла Маша и, взяв Комарова за руку, повела куда-то.
- Да ты разве не понимаешь, что расплавление стержней может привести... Но тут Маша гневно посмотрела на него, и Комаров сменил тему, поняв, что Маша не даст ему хоть сколько-нибудь ценный ответ. - "Костика"?! Какого?
- Константина Николаевича Бесспорного, эх, Комаров! - усмехнулась Маша.
- Ах, да... Я помню его, это тот, что вечно.... Но тут Комаров решил не высказывать ей своих мыслей по поводу этой личности, зная, что плохие факты Маша обязательно разболтает всем. Чего ему и не хотелось. - А разве уже август? Ах.. Конечно, весна же. А может быть, повышение температуры связано как-то с водой на стержнях? Как считаешь?
Маша только улыбнулась в ответ. Они подходили к центральному КП, и оттуда доносились очень радостные крики.

Всем было весело, а показатели самого реактора были в норме, перепадов нет, трубы в основной системе охлаждения заменили на новые. Комаров увидел шампанское на мониторе слежения за реактором. В ЦКП было очень шумно, но после входа неуклюжего и не выспавшегося босса, все разом притихли. Видимо, все погрузились в рассуждения, на какую тему последует нравоучительная лекция на этот раз, а некоторые думали, будет ли начальник кричать на них за праздник в очень важном помещении АЭС.

Но Маша ласково чмокнула Комарова в щеку, поднесла к нему бокал шампанского, после чего дружелюбно и ласково сказала:

- Комаров, милый! Видел ли ты себя в зеркало, золото наше! Присоединяйся и не кощунствуй, ведь тебе необходимо расслабиться.

По-видимому Маша не задумывалась, что сейчас Комаров расслабился бы у реактора куда больше, чем в ЦКП с вечно беседующими о какой-нибудь ерунде подчиненными.

Впрочем, и над тем, как выглядел он в зеркале Комаров задумывался в последний раз перед церемонией открытия АЭС. И вообще, зачем это ему? Ведь он считал, что за своей внешностью он следил крайне часто - раз в год (иногда и не в один год - Комаров часто терялся во времени) он причесывался. С такой-же периодичностью Комаров ходил в парикмахерскую. Если он успевал дойти до ближайшего цирюльника, то он даже стригся. Впрочем такое случалось не всегда, т.к. Комаров очень любил гулять по аллее, вдоль которой он и шел в парикмахерской. Но иногда, между деревьями, он попросту забывал о цели своей прогулки, и после нескольких часов с радостью возвращался домой. И даже если он и вспоминал про первоначальный замысел, то попасть в желанную парикмахерскую ему не удавалось - было уже слишком поздно (или слишком рано, все зависит от того, насколько затагивалась его прогулка по аллее).

Комаров послушно взял бокал у Маши, и заметив напряжение персонала, решил разрядить обстановку:

- За Константина Николаевича! Впрочем, все уже успели понять, что нудных лекций не будет, и весь персонал потреблял шампанское, изредка косясь на высокого гостя.

Комаров, не желая портить настроение своими лекциями, подошел к виновнику торжества и пьянки в рабочее время, подошел к Константину и спросил его:

- Константин! Что для Вас этот возраст? Какие интересные выводы Вы можете нам поведать. Чему научило Вас время? Можете Вы нам точно ответить?

- Сергей Серафимович, в мире нет ничего точного! Поймите, нет точного и нет идеального! Вы ведь и сам философ. Уж от кого, а от Вас такой глупости я услышать не ожидал! Вы ведь и сами, должно быть, понимаете, что мой ответ и не обязан подпадать под Ваши критерии. Я живу, так как я живу, я чувствую, как живу. И это не обязано совпадать с Вашими мыслями - у Вас они другие. Я разочарован, Сергей Серафимович!

Комарову стало дурно. Все смотрели на него свысока, хотя он был единственным, кто попытался вернуть сознание, выбить проблемы, уничтожающие любые возвышенные мысли, не только из Константина, но и из других. Эта тьма взглядов покрыла его - все смотрели на Комарова, как на пуделя, которые не мог ничего делать против породистой бойцовой собаки. Комаров вдруг увидел, что никто и не понял комичности и лже-мудрости слов "Костика", он понял, что для них - он всего лишь вечно тявкающий пудель.

Комарову стало безумно душно и он выбежал из ЦКП, а его слух то и дело подбирал тошнотворные звуки сдержанного смеха. Он наконец-то выпил бокал шампанского в его руке, понадеявшись, что этот бокал станет для него микстурой. Но легче ему не стало. Комаров спрятал опустошенный бокал в свой карман, уже быстрым шагом идя к КП системы охлаждения. Ему безумно захотелось работать, видимо на этот раз приняв за микстуру пару часов напряженного труда. Комаров просто кипел от негодования, и казалось, что ему самому не помешало бы охладиться в жидком калие.

Впрочем, и этот случай не смог превратить жизнь Комарова в одну большую черную полосу, хотя больше он никогда не пытался натолкнуть людей на более высокие мысли - ведь начинать нужно было с этой идиотской "относительности". После этого случая, Комаров вообще перестал разговаривать с персоналом на неформальном уровне, за исключением Маши Триггеревой.

Комаров никак не мог понять, неужели они имеют право задумываться над объективным и субъективным. Нет! Он не хотел понять, что люди с таким уровнем развития могут осмеливаться так думать, ведь им нужно от чего-то отталкиваться. Да, многие выводы могут быть действительно быть ложными, но это осмысленные выводы. Это попытка стать человеком, а не глупо имитировать животных. У Комарова в голове был хаос, он понимал, что развитие человека есть в первую очередь развитие и пополнение методов мышления, методов оперирования информацией. Ведь если допустить то, что действительно нет ничего объективного, и действительно убедить себя в этом, то о размышлениях можно напрочь забыть. Куда подевается при таком раскладе сил диалектика? А ведь они считают себя глубоко мыслящими (это он понял еще во время празднества) людьми. Комарова разрывало это на части, вместе с его идеей о идеальном обществе воистину благоразумных людей. Он был осмеян невежеством "мудрецов". Да еще как! Комаров не желал понять, что они уже никогда не поймут, ведь жизнь взрослого работающего человека, помышляющего только о количестве заработанных денег, обречена на отсутствие новых, потрясающих человека, событий. А ведь именно потрясения подталкивают человека к переходу на более осмысленный путь существования. Именно потрясения заставляют человека бороться за свои идеи и за право их уничтожить, именно они заставляют человека отстаивать свои идеи в ущерб своим материальным благам, за право на осмысление новых или совершенствования старых идеалов.

Но взрослый работающий человек, живущий по принципу "больше денег - больше счастья", уже осмыслил свое счастье, и с этим, пусть зеленым и бумажным счастьем, человек доволен, и причин для развития нет. Причин для потрясений, принципиально меняющих мировоззрение, тоже нет. Им некуда, а самое печальное, незачем идти - нужно покорно зарабатывать, много трудиться, биться за карьерный рост, и через месяц в бумажнике счастья прибавится на несколько радужных иль зеленых. И конечно не важно, какими способами биться за карьеру - ведь все относительно, и каждый сам за себя. Зачем принимать во внимание чужие мысли?! Ведь можно и поколебать свою уверенность в чем-то, а ведь этого не нужно - ведь когда счастье и деньги являются синонимами, так просто это счастье заработать! А потому нужно всегда знать: "Истина только там, где я посчитаю нужным. И это будет верно для меня, а для других... - а кому до них какое дело?".

Вот, от чего так сотрясался Комаров, ведь его идеей было высасывание всего материального из человека, прививая идею к чему-то высокому и идеальному. Но тут Комаров понял, что даже страх перед одиночеством, старостью и осознание своей ничтожности в глубокой старости, их уже не заставит свернуть с дороги. Он понял свою беспомощность, хотя еще минуту назад ему казалось все таким четким и крайне оптимистичным.

Однако, он все-таки не потерял надежды вырвать из порочной тьмы Машу. Теперь ей одной он хотел высказать свои мысли, выслушать ее мысли, обсудить их вместе с Машей, постараться вместе подумать над тем, что в них правильно, а что в них неправильно, поделиться ей своими потрясениями и объяснить, как они подействовали на него, пытаясь заставить ее понять Комарова, не переживая тот ужас, который пережил он. Он мог ей доказать и поведать очень многое, и конечно он был убежден, что именно она и будет задумываться над его мыслями. Но он не знал, что и для Маши он уже давно стал пуделем. И для Маши он был чем-то, что можно было прослушать. И мысли Комарова ей были не нужны. Пока не нужны.

Но Маша знала, что у всех сложилось впечатление, что Комаров - действительно профессионал, а потому она при других сотрудниках АЭС пыталась обращаться к Комарову, как к лучшему другу, и всегда с большим почтением. Ведь тогда эта тень могла упасть и на нее. Эх, не понимала она цены собственного "Я", не зная, что его можно развить. Она не желала менять себя, однако всегда хотела, чтобы в обществе принимали маску, которая ей нравилась, не понимая простого принципа: "Хочешь быть кем-то - будь им!". Комаров смотрел на эти попытки с унынием, и иногда подыгрывал ей. Чего ему , наверное, делать не следовало. Но Комаров был четко убежден, что ежели она боится своего настоящего образа, то ее амбициям мешать не стоит. Ведь Комаров думал, что Маша образумится, и ее поведение для нее самой станет наглядным поучительным примером. Комарову это все предоставлялось как попытка Маши быть другой, ничего не делая для себя, и ничего не приобретая для себя. Быть может, Маша сознавала какие-то свои недостатки, и пыталась спрятать их от других, не борясь с самими своими недостатками, а лишь жертвуя своей честностью.

Комаров ждал, что она поймет, что себя от других скрывать не стоит - или люди примут ее такой, какой она является, или нечего ей делать в кругу не принимающих ее людей. Впрочем, это были лишь его мечты, в которых он так старательно прятал себя от здравого смысла, который ранее его не подводил. Он верил в нее, и не хотел сознавать, что и он сам рисует ее образ таким, каким ему хочется ее видеть.