Свободу попугаям!

Вот ведь удивительное существо – человек! Живет себе живет, умный, здоровый, всеми любимый, и вдруг понимает – все плохо! А плохо потому, что свободу его ограничивают. Жил-жил и тут озарило: жить ему свободно, видите ли, не дают. Ух, они, противные! Так еще ограничивают самые близкие люди – то не так, это не эдак, и вообще – ты ничего в этой жизни не понимаешь, слушайся тех, кто уже много на этом свете повидал. А человек упирается - дескать, не такой уж я и глупый, сам себе голова, отстаньте от меня. Не отстают. Наседают что есть сил- делай по-нашему, или не видать тебе в жизни счастья. Человек, как известно, подлец (так сказал классик) - со всеми вытекающими отсюда последствиями. И придумал тогда человек так: вроде и гнет свою линию, а вроде и уступает потихоньку тем, кто требует от него подчинения. И нашим,и вашим. Красота! Тишь, гладь и божья благодать!
Только доводит человека двойная жизнь до нервного срыва:он то хочет доказать, что прав, то хочет все бросить, никому ничего не доказывать и стать самостоятельным и  независимым, то понимает, что ничего не понимает, и голова его вечно мыслями этими забита. Размышляет он, доводит себя до исступления  собственными измышлениями, а делать-то ничего не пытается. Вот в чем загвоздка-то! Ноет, гундит, слезы распускает, а выход один видит, два, вернее – в монастырь уйти или вены вскрыть. И всего делов! Так и на это  его, душку, не хватает. В монастырь? Да, можно. Только грех это, в монастырь бежать от себя самого, это призвание, нельзя без призвания-то… Нет, не пойдем в монастырь. Вены вскрыть? Вполне. Только больно. Да и неэстетично выглядит ванна, полная крови. Да ну их, вены, поживем еще.
И продолжает человек на судьбу свою сетовать, дескать, плохо так мне, пожалейте меня. И становится сам себе противен. А сдвинуться с места не может, заколдованный будто.  И что его держит? Непонятно, что держит. Кабы понятно было, кто-нибудь да и помог бы ему первый спотыкающийся шаг сделать. А так, век ему сидеть и жаловаться.