Море блестело

На каменистом пустынном пляже было чисто, пустынно и легко.

Море искрило ярким отблеском и тянуло … притягивало… втягивало в себя. А вода обманчиво обнимала вначале и тут же дарила все ощущения майской своей свежести, ощущения уже совершенного…
Мы вдвоем лежим на низких топчанах…

- А сможешь топ-лесс? – спрашиваю я, заглядывая из-под очков в ее прикрытые глаза. – Практически никого нет… А с верхних этажей корпуса… пусть смотрят и… мне завидуют.

Ее реакция была спокойной: после минутного замешательства расстегивает застежку и ложится лицом навстречу солнцу… и лукавый взгляд в мою сторону.

Все остальное нахождение на пляже проходило под чувством эротической лени и неги. И виноградинки, которыми я ее кормил, и дольки грейпфрута, каждая их которых скармливалась друг другу, как сочный запретный плод… И стихи молодого Пастернака, почему-то ложившиеся в рифму к чувству внутри… 

Душистою веткою мАшучи,
Впивая впотьмах это благо,
Бежала на чашечку с чашечки
Грозой одуренная влага.

На чашечку с чашечки скатываясь,
Скользнула по двум, - и в обеих
Огромною каплей агатовою
Повисла, сверкает, робеет.

Пусть ветер, по таволге веющий,
Ту капельку мучит и плющит.
Цела, не дробится, - их две еще
Целующихся и пьющих.

Смеются и вырваться силятся
И выпрямиться, как прежде,
Да капле из рылец не вылиться
И не разлучатся, хоть режьте.


А солнце билось в грудь своим легким мощным кулаком… и истошно взывало о помощи перед каждой новой ее позой…