Родник

Река безмолвно несёт жёлтые от песка воды в сторону Дона. Река, как и время, не стоит на месте. Вода, уносит воспоминания, того далёкого и беспечного прошлого.
Лес, на другой стороне реки, кажется огромной стеной, состоящей из толстых вековых тополей и лип, упирающимися верхушками в низкое небо. Страшное и могучее зрелище, когда подымается ветер. Листья на деревьях серебристо-синего, почти седого цвета. И вот, пролетел быстрый летний ветер,- быстрый как жизнь и взволновал этих лесных великанов, пробудил их от спячки и неожиданно исчез, как и пришёл, волнуя камыш с осокой на другом берегу. Над рекой парит по кругу коршун, именно парит, без единого взмаха крыльями. На другой стороне, не далеко от затона, Отец ловит рыбу с лодки на перетяжке. Виднеется его соломенная шляпа, сигарета в зубах и морская тельняшка. Голубая лодка стоит на месте и тихонько колышется на булях. Вдруг удочка сгибается в дугу, он привстаёт с места, заводит сачок и умело вытягивает из воды громадного язя. За бортом лодки, в воде,- полный садок рыбы. Мама варит щи на костре из «Завтрака туриста». Из почерневшего от сажи котелка, по реке плывут запахи. Затем она накрывает котелок крышкой и идёт в мою сторону. Я сижу за деревянным, самодельным столом под тентом у палатки.
Мама берёт книжку и начинает читать мне сказку про Бову Королевича. Время на её часах, двенадцать дня. Мне семь лет. Я слушаю её заворожённый и тайком гляжу на лес на другой стороне.
- Виталий, давай обедать. Всё готово,- кричит с берега Мама, закончив читать. Отец подплывает к пещанному берегу, а я, сломя голову, бегу с кручи вниз на пляж его встречать. Он вываливает на нос лодки полный садок с рыбой, и я пытаюсь его поднять, но сил не хватает и я растерянно гляжу на него. Отец смеётся, глядя на меня и в его улыбке, голубые глаза сливаются вместе с чистым небом.
- Папа, а что ты мне привёз?- спрашиваю я. Он достаёт из садка маленькую черепаху и кладёт её передо мной на сверкающий песок. Черепаха спрятала голову и лапы в чёрный панцирь, и она не движется, как будто-то не живая. Мне любопытно.
- А кто со мной в родник за водой поедет?- лукаво спрашивает Отец,- сбегай к Маме наверх за ведром. Я бегу наверх по песчаным ступенькам и кричу на весь лес,- Мама, Мама – дай ведро мы с Папой в родник за водой. Мама надевает мне детские резиновые сапожки и я, громыхая ведром, как мячик, я прыгаю по ступенькам вниз к Отцу. Он сажает меня в лодку. Родник находится на другой стороне, в том самом страшном лесу.- На моторе поедем, или на вёслах,- спрашивает меня Отец. –Давай на вёслах,- отвечаю я в надежде растянуть удовольствие от поездки. – На бабайках значит.- Что такое бабайки,- удивлённый новому слову, говорю я. Слово, какое то дурацкое. – Бабайки,- это вёсла по-местному.
- А бабая не боишься,- серьёзно спрашивает меня он.- Вон он там, как раз на горе живёт. Мы находимся посреди реки, и я гляжу на страшный лес, где живёт бабай и на другой берег, где расставляет посуду к обеду Мама. – Бабая я уже давно не боюсь. Через некоторое время нос лодки втыкается в чёрный ил и густую осоку, от которой идёт тропинка. Отец вытягивает нос лодки на берег и привязывает верёвку к молодой иве с тоненькими листьями. Затем он берёт меня на руки из лодки и ставит на сухую поверхность. Я, тем временем пытаюсь поймать, синею как бирюза, стрекозу возбудившею моё детское воображение. Мы поднимаемся по небольшому склону на лесную тропинку, идущую вдоль берега от самого города не известно куда.
Отец знает эти места с самого детства. Каждое дерево, каждый холм, каждую корягу на реке. Это его родина. На тропинке меня ждут новые приключения. Я ужасно боялся змей и вдруг, прямо перед нами, на солнце лежало свившись кольцом, что-то чёрное и страшное. Я закричал от страха, а-ай – змея! Отец быстро схватил меня на руки, а предмет моего панического страха безшумно уполз прочь с дороги, мелькая желтыми крапинками на голове. – Не бойся дурачок, это ужик. Ужик хороший и ни кого не трогает,- поставив меня на землю, сказал Отец. По правую сторону от нас, сквозь заросли ивы и непроходимой трясины, темнело озеро с чёрной водой, белыми лилиями и жёлтыми кувшинками. Озеро было очень глубоким, и оттого вода в нём была чёрной как сажа. Называлось это озеро,- Чёрный омут. Мы продолжаем идти дальше по тропке. Над нами с веток свисают орехи, прячущиеся в зелёных колокольчиках. – Смотри, видишь, трава примята вон там,- Отец указывает рукой на право, - там кабан лежал. Мы подходим к роднику. Он обрамлён деревянными досками, а на дне лежит пара лягушек. Возле родника всегда очень много больших и злых комаров. Вот и теперь они налетели на нас. Отец кружкой набирает чистую, холодную воду. Даёт кружку мне,- возьми попробуй, только пей потихоньку, холодная очень. Я пью маленькими глотками. Вода очень холодная и от неё начинают болеть зубы. Он тоже выпивает кружку, а затем расчищает родник от листьев и маленьких веток. На обратном пути мы набираем в карманы орехи, и Отец ножиком срезает одно тонкое дерево.- Папа, это для удочки на щуку? - Увидишь после обеда для чего. Мы садимся в лодку. На этот раз он завёл мотор, от которого раздался грохот по реке. Запахло бензином.
Мама уже накрыла на стол. Мы моем руки и поднимаемся наверх. На столе уже всё приготовлено. Деревянные ложки, хлеб, глубокие тарелки с супом. Меня перед обедом заставляют съесть дольку чеснока. Я упираюсь и начинаю ныть.
- А ну быстро ешь и ни каких гвоздей,- строгим голосом говорит Отец, и я, через силу начинаю, есть чеснок. После обеда Отец берёт ножик и делает мне лук из орешника. Натягивает леску. Выстругивает стрелы из прямых ветвей и делает пробный выстрел в воду. Стрела, к моей радости долетает до середины реки и падает в воду. Я доволен новой игрушкой. Потом я иду с мамой в гамак, и она читает продолжение сказки. Я тихонько засыпаю.
Вечером съезжается много народа, рыбаки с жёнами и детьми. Все садятся вокруг костра, выпивают и рассказывают истории. Александр Григорьевич или просто Григорич, пожилой дедушка с морщинистым как сухое яблоко лицом. Рассказывает он про рыбалку в заповеднике, и незаметно его рассказы переходят на войну. Он говорит долго и интересно, так, что все просят продолжения, но Григорич говорит,- В другой раз, затягиваясь сигаретой Дымок.
Это было лет двадцатьпять тому назад. В этом году Папы не стало. Не стало моего лучшего друга и советника, моего родителя и наставника в этой жизни. Мне не с кем пить водку, беседуя о самых сокровенных желаниях. Осталась только память, покуда буду жив. Интересно происхождение слова родник. Родина, родители, род?

23 декабря 2001 г. Сан-Франциско