Записки рыболова-любителя Гл. 202-205

На прощание Димуля подарил мне свой опус "Церковь на её путях служения миру", написанный в качестве сочинения не помню уж по какому предмету, и экземпляр "Журнала Московской Патриархии", единственного журнала, выпускаемого русской православной церковью на свои средства. В этом номере есть интересная статья о крупном деятеле православной церкви, архиепископе Луке Войно-Ясенецком, он же выдающийся советский хирург, автор классических медицинских монографий "Очерки гнойной хирургии" и "Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов", лауреат Сталинской премии, присвоенной ему за эти труды (1946 г.), которую он почти полностью пожертвовал в пользу осиротевших детей.
В конце журнала опубликованы правила приёма в семинарию и Академию, какие нужно сдавать вступительные экзамены. Чтобы поступить в семинарию, необходимо иметь среднее образование, уметь хорошо читать по церковнославянски, "от поступающих требуется твёрдое и осмысленное знание наизусть следующих молитв" и перечисляются 27 молитв. Кроме обычных документов при поступлении требуется представить рекомендацию епархиального архиерея или приходского священника и справку о крещении.
"Для поступления на 1-й курс академии необходимо успешно выдержать приёмные испытания за полный курс духовной семинарии по следующим предметам" и перечисляются 17 предметов, в том числе ...10) общая церковная история; 11) история Русской Церкви; 12) сектоведение; 13) церковнославянский язык; 14) греческий и латинский языки; 15) один из новых иностранных языков; 16) церковное пение; 17) Конституция СССР. "Всем учащимся предоставляется общежитие и стипендия".
Что касается Димулиного сочинения на восьми машинописных страницах, то я приведу здесь лишь отрывочек, чтобы показать, в каком оно стиле.

"... Обновление мира, составляющее самую сущность истории, происходило и во времена Ветхого Завета, как при тусклом свете доступного всем ЕСТЕСТВЕННОГО ОТКРОВЕНИЯ (Рим.1,19-26), так и под воздействием СЛОВА БОЖИЯ. Но "когда пришла полнота времён, и Бог послал Сына Своего, Который родился от Жены" (Гал.4,4), то процесс обновления мира получил импульс небывалой силы, поскольку в Лице Богочеловека, а затем и во многих Его истинных последователях, человечество увидело образ высшего нравственного совершенства. И хотя, в силу ряда причин, Светлый Лик Христов часто затемнялся случаями неискреннего и лицемерного восприятия христианского учения, а также прямого злоупотребления христианством, тем не менее всюду, даже там, где отрицают Христа, как Творца и Воссоздателя мира, чувствуется могучее влияние Его личности и Его учения.
Невозможно отрицать глубокую связь христианства с положительными изменениями различных сторон существования человеческого общества. Это касается и социально-экономических и гражданственно-политических процессов, которые при всех частных колебаниях всё-таки обнаруживают ясно выраженное стремление человечества к устроению мира на началах гуманности, справедливости и мира. Эту связь христианства с положительными моментами переустройства мира отмечает даже столь далёкий от христианства мыслитель-материалист, как Карл Маркс. "Политическая демократия, - пишет он, - является христианской, поскольку в ней человек, - не человек вообще, но каждый человек, - считается суверенным, высшим существом, притом человек в своём некультивированном, не социальном виде, в случайной форме существования, человек, как он есть в жизни..."
"...На чьей стороне должны быть христиане - служители мира и правды, призванные помогать созиданию мира, построенного на более совершенных этических началах и содействовать претворению этого мира в вечное и всеобъемлющее Царство Божие? Православной Церкви не было свойственно вовлекаться в глубины политической жизни народов, но в условиях современной действительности, перед лицом неправославного и нехристианского мира Церковь не может уклоняться от выбора в борьбе за достойные человека условия существования. Конечно, она должна быть на стороне прогресса, справедливости, свободы и мира.
Служение умиротворению, охрана окружающей среды, установление справедливых отношений в обществе должны быть поняты как дело Церкви, выражающее само её существо и выходящее далеко за пределы нынешнего дня и осязаемого пространства тварного космоса..." 
Ну, и так далее.

В целом же сочинение показалось мне не очень интересным, напыщенным, а во многих местах просто непонятным.
Но главный свой подарок Димуля вручил мне ещё в первый вечер моего приезда: "Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа", изданный на русском языке в Брюсселе (издательство "Жизнь с Богом") и содержащий 760 страниц в четвертушку стандартного листа писчей бумаги, напечатанных очень мелким, но чётким и легко читаемым шрифтом. Издание содержит собственно Новый Завет, то есть четыре Евангелия, Деяния и Послания Святых Апостолов и Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис), а также "Краткий толкователь к Новому Завету" и очерк "Святая Земля во времена Господа нашего Иисуса Христа" с описанием географического и политического положения Палестины, религиозно-нравственного состояния народа, сведений о Библейской археологии (как дошёл до нас текст Нового Завета). Книжка редкая и дорогая. В Советском Союзе Евангелие издавалось Московской Патриархией всего один раз за всё время после революции (в 1956 году) в ограниченном количестве. Текст этого издания и был перепечатан в Брюсселе.
С билетами мне повезло, и в аэропорту долго торчать не пришлось, я улетел в Калининград. В самолёте я листал Евангелие и вспоминал свои последние впечатления. Я чувствовал, что прикоснулся не просто к чему-то новому и интересному, но и важному, быть может, очень важному для меня.

203

А вдогонку мне Димуля отправил письмо.

Ленинград, 3 марта 1978 г.
Сашок, дорогой!
Ты всё-таки сегодня уехал. Мысленно желаю тебе счастливого пути. Большой привет Сашуле.
А я вечером, думая, что ты ещё здесь, притащил тебе  книжку, отрывки из которой шлю тебе для развлечения. Кайфовый роман. Только очень большой. Около 600 стр.
Автор - крупнейший специалист по логике, что, кстати, заметно на каждой странице его романа. Мне просто по долгу службы надо было с этим романом познакомиться наряду с его учебниками по многозначной и неклассической логике. Я уже читал некоторые его работы в разных философских сборниках, и часто вспоминаю его, когда мне приходится общаться со своими бывшими кафедральными сослуживцами. Своею специальностью этот логик сделал анализ бессмыслицы, а таковой он считает всю языковую культуру нового времени с эпохи Возрождения, т.е. секуляризации. Причём, он наблюдает постепенный рост бессмыслицы, которая еще далеко не достигла своего апогея.
Жаль, что ты был здесь так недолго. Разумеется, обо многом ещё можно было поболтать. Но я рад и тому, что удалось увидеть тебя.
Всего хорошего. Целую. Дима.

А вот выдержки из "кайфового романа"/"Зияющие высоты" А.Зиновьева, как я выяснил много позднее/, которые он мне прислал.

Предисловие

Эта книга составлена из обрывков рукописи, найденных случайно, т.е. без ведома начальства, на недавно открывшейся и вскоре заброшенной мусорной свалке. На торжественном открытии свалки присутствовал Заведующий с расположенными в алфавитном порядке Заместителями. Заведующий зачитал историческую речь, в которой заявил, что вековая мечта человечества вот-вот сбудется, так как на горизонте уже видны зияющие высоты социзма. Социзм есть вымышленный строй общества, который сложился бы, если бы в обществе индивиды совершали поступки друг по отношению к другу исключительно по социальным законам, но который на самом деле невозможен в силу ложности исходных допущений. Как всякая внеисторическая нелепость, социзм имеет свою ошибочную теорию и неправильную практику, но что здесь есть теория и что есть практика, установить невозможно как теоретически, так и практически. Ибанск есть никем не населённый пункт, которого нет в действительности. А если бы он даже случайно был, он был бы чистым вымыслом. Во всяком случае, если он где-то возможен, то только не у нас в Ибанске. Хотя описываемые в рукописи события и идеи являются, судя по всему, вымышленными, они представляют интерес, как свидетельство ошибочных представлений древних предков ибанцев о человеке и человеческом обществе.
Ибанск, 1974 г.

ШКХБЧЛСМП

Как утверждают все наши и признают многие ненаши учёные, жители Ибанска наголову выше остальных, за исключением тех, кто последовал их примеру. Выше не по реакционной биологической природе (с этой точки зрения они одинаковы), а благодаря прогрессивным историческим условиям, правильной теории, проверенной на их же собственной шкуре, и мудрому руководству, которое на этом деле собаку съело. По этой причине жители Ибанска не живут в том пошлом устарелом смысле, в каком доживают последние дни там у них, а осуществляют исторические мероприятия. Они осуществляют эти мероприятия даже тогда, когда о них ничего не знают и в них не участвуют. И даже тогда, когда мероприятия вообще не проводятся. Исследованию одного такого мероприятия и посвящается данный труд.
Исследуемое мероприятие называется ШКХБЧЛСМП. Название это составлено из первых букв имён видных его участников. Составил название Сотрудник, а в науку впервые ввёл Мыслитель, опубликовавший по этому поводу цикл статей на другую, более актуальную тему. Статьи были написаны на высоком идейно-теоретическом уровне, так что их не читал никто, но все одобрили. После этого термин ШКХБЧЛСМП стал общепринятым и вышел из употребления.
Мероприятие было придумано Институтом Профилактики Дурных Намерений, проводилось под надзором Лаборатории Промывания Мозгов при участии Установочного журнала и было подхвачено инициативой снизу. Мероприятие было одобрено Заведующим, Заместителями, Помощниками и всеми остальными, за исключением немногих, чьё мнение ошибочно. Цель мероприятия - обнаружить тех, кто не одобряет его проведения, и принять меры./Блеск!/

Методологические принципы

В мероприятии участвовали две группы: испытаемая и испытующая. Эти группы состояли из одних и тех же лиц. Испытаемые знали, что за ними ведётся наблюдение. Испытающие знали о том, что испытаемым это известно. Испытаемые знали о том, что испытающие знали о том, что это им известно. И так до конца. При этом испытающая и испытаемая группа были автономны и не оказывали друг на друга влияния. Между ними не было никаких информационных контактов, благодаря чему было достигнуто полное взаимопонимание.
(излагаются принципы мероприятия)
Благодаря изложенным принципам удалось увеличить приток ненужной информации и сократить сроки. Мероприятие стало полностью самонеуправляемым и, как всякое хорошо задуманное и последовательно проведённое мероприятие, кончилось ничем, в мероприятии участвовали достижения науки и техники. В частности, Инструктору с помощью синхрофазоциклобетатронного пролазыра удалось проколоть пространство в районе туалета Шизофреника и зарегистрировать его намерение начать сочинение квазинаучного социологического трактата, которое пришло ему в голову в тот момент, когда он, страдая приступом запора, добился желаемого результата и подверг острой критике существующее устройство. Это выдающееся открытие совершенно не освещалось в Журнале, и поэтому останавливаться на нём здесь нет никакой надобности.

Время и место

После исторических мероприятий посёлок Ибанск преобразился. Бывшее здание Школы передали под филиал института. Сортир надстроили и одели в сталь и стекло. Теперь со смотровой площадки туристы, неудержимым потоком хлынувшие в Ибанск, могут воочию убедиться в том, что просочившиеся к ним ложные слухи суть клевета. Назначили нового Заведующего. Старого после этого за ненадобностью где-то спрятали. Новый был такой же старый, как и старый, но зато не менее прогрессивный и начитанный. Рядом с сортиром построили гостиницу, в которой разместили Лабораторию. Чтобы туристам было что посмотреть в свободное от посещений образцовых предприятий время, вокруг гостиницы воздвигли десять новеньких живописных церквей десятого века и ранее. Стены церквей древними фресками разукрасил сам Художник, создавший портрет Заведующего на передовой позиции и удостоенный за это премии, награды и звания. Художник изобразил трудовой героизм свободолюбивых потомков, их боевые будни и выдающихся деятели культа той далёкой, но начисто позабытой эпохи. На главной фреске Художник изобразил Заведующего и его Заместителей, которые за это были удостоены премии, а сам Заведующий - дважды: один раз за то, другой раз за это. В результате цены на продукты были снижены, и потому они выросли только вдвое, а не на пять процентов, как там у них. Речку Ибанючку вдоль и поперёк перегородили. Она потекла вспять, затопила картофельное поле, бывшее гордостью ибанчан, и образовало море, ставшее гордостью ибанчан. За это все жители, за исключением некоторых, были награждены. Заведующий зачитал по этому поводу доклад, в котором дал анализ всему и обрисовал всё. В заключение он с уверенностью сказал: погодите, ещё не то будет. Доклад подготовил Претендент с большой группой сотрудников. Это обстоятельство осталось в тени, поскольку оно было известно всем, кроме Заведующего, который был за это награждён и потом был удостоен награды за то, что был награждён за это.
На том берегу вырос новый район из домов, одинаковых по форме, но неразличимых по содержимому. Случайно получивший в этом районе отчасти изолированную смежную комнату Болтун говорил, что тут настолько всё одинаково, что у него никогда нет полной уверенности, что он у себя дома, и что он есть именно он, а не кто-то другой. Полемизировавший с ним Член утверждал, однако, что это есть признак прогресса, отрицать который могут только сумасшедшие и враги, ибо разнообразие рождает естественное неравенство. Погодите немного, говорил он, построят тут продовольственные и другие культурно-просветительские учреждения, и тогда вас отсюда палкой не загонишь.
И т.д. в этом духе.
Наугад любая страница:

"Прибежала Спекулянтка. Эй, вы, сказала она, лопухи! В ООН зарплату дают! Айда! Мы там очередь уже заняли."

"В ЖОПе, как и следовало ожидать, сделали сенсационное открытие. Открытие тысячелетия, как сказал Заибан. Жоповцы изобрели витамин З-1974, с помощью которого стало возможно сделать Гоголя из моголя, Гегеля из Гоголя, Бебеля из Бабеля, кобеля из кабеля, лирика из физика, гения из шизика, и конфетку из говна, и даже муху из слона."

"Как говорится, Бабы всякие нужны, Папы всякие важны. Теперь мы преодолели все проблемы и трудности роста. Теперь мы бросим все силы на ширли-мырли. Пора!..."

"Почему ты с теми не сбежал?
Почему? Плечами я пожал.
Я за эту землю воевал.
За неё я коченел в мороз.
За неё я без куска околевал.
С потрохами я в неё, как говорится, врос.
Не по пьянке из себя слезу давлю,
От воспоминаний умилясь.
Я и так одну тебя люблю,
Моя суженая серая земля.
Мне расстаться с ней невмоготу.
Легче без жены и без детей.
Легче пусть живьём зароют тут.
Пусть хоть горсть навоза будет ей."

"Любимец пенсионеров поэт Распашонка откликнулся на речь Заибана новой поэмой:

Глянь на последнего ибанского засранца!
И ты узришь в нём правильный ответ,
Ничего прекрасней, чем рыло у ибанца,
Как на том, так и на нашем свете нет.
Тьфу, ............................ мать!!!!"

"Мяса слишком много жрём, сказал Задолизатор. Верно, сказал Заибан. Из магазинов исчезло мясо, которое ещё с прошлого года собирались пустить в продажу, но своевременно не успели, так как его не было уже год до этого."

"Когда Хряк обещал через десять лет построить псизм, он большие надежды возлагал на рационализацию питания (предполагалось урезать вдвое) и на переработку отходов (предполагалось, например, делать до десяти сортов колбас из первичного кала)".

"Ибанский народ обречён влачить счастливое существование под мудрым руководством своего любимого начальства, сказал двурушник. Народ прекрасен. Начальство ещё лучше. Пусть плох я сам. Но я не хочу быть таким же хорошим, как они, и быть счастливым вместе с ними. Я не совершал никаких моральных и правовых преступлений, и за это был справедливо наказан. Меня долго не хотели выпускать. И поделом. Чтобы выехать за границу, это надо ещё заслужить. При этом говорили, чтобы я убирался вон. И тоже поделом".

"Что Вы скажете о поэзии Певца, спросил Журналист у Распашонки. Поэзия непереводима, сказал Распашонка. Меня, например, невозможно перевести даже на ибанский язык. А на каком же языке Вы творите, удивился Журналист. Каждый крупный поэт имеет свой язык, сказал Распашонка. У меня свой голос и свой язык. Попридержи свой язык, сказал Начальник. А не то останешься без голоса. Собирайся-ка в Америку. Вот тебе задание: покажешь всему миру, что у нас в Ибанске полная свобода творчества. Только с тряпками поосторожнее. Знай меру. А то сигналы поступили. Не больше десяти шуб, понял? Приехав в Америку, Распашонка прочитал стихи.
Не боюсь никого,
Ни царей, ни богов.
Я боюсь одного -
Боюсь острых углов.
Где бы я ни шагал,
Где бы ни выступал,
Во весь голос взывал:
Обожаю овал!

"Как он смел! кричали американцы. И как талантлив!"

"Сослуживец, завидовавший мировой славе Распашонки, сказал, что это вшивое стихотворение надо исправить так:

Где бы я ни стучал,
Чей бы зад не лобзал,
С умиленьем мычал:
Обожаю овал!"

Из золотого фонда ибанской поэзии:

"Светлое
послезавтра
сообща
куя,
Зря
грядущее
сквозь
время
призму,
Мы не признаем
и не желаем
ни ..., т.е. ничего,
Акромя
изма!
Начхать
нам на Америку
и Европу!
Мы и сами
не лыком
шиты!
Перегоним
и покажем им
голую ..., т.е. задницу,
Мол, завидуйте,
паразиты!
А осмелится кто
нас пугать,
Мы обязательно
будем,
растуды
вашу мать,
Жить
при изме!"

"Гимн очень понравился Заведующему, которого за это наградили Большим Членом за военные заслуги и стали считать автором гимна."

Вроде бы, что ни строчка - абракадабра какая-то, нонсенс, чушь собачья, чёрный юмор. Ан, нет - похоже! На перлы нашей прессы, на наше искусство, на всю нашу жизнь. Хотя, быть может, и чересчур хулиганисто, грубовато. А впрочем...
Своими впечатлениями о поездке, о встрече с Димулей я поделился в первую очередь, конечно, с Сашулей, потом с Лебле - Серёжей и Людой, заглядывавшими к нам не только по выходным дням да праздникам, а и просто так, в любой день. Вопросами, которые волновали Сашулю и Люду после моих рассказов, были: "Неужели он в самом деле верит?" и "Как можно в наше время в Бога верить?"
И впоследствии, большинство тех, кому я рассказывал о Димуле, задавали в первую очередь именно эти вопросы. И сам Дима в одном из последующих писем писал, что эти вопросы неверующие задают ему чаще всего. Редко кто спрашивает, во что он верит, что такое Бог, в которого он верит. Начинают сразу с подозрения, что ни во что он на самом деле не верит, так, прикидывается.
В крайнем случае, если и допускают, что человек действительно верует, то тогда уж обязательно на почве какого-нибудь физического или психического нездоровья, предполагаемой мужской неполноценности, например.
А Танька Рассказчикова, так та, когда была у меня в Ладушкине, уверяла, что Дима - гомосек и недаром с Ралдугиным дружил, и всё это взахлёб и с глубоким убеждением. Я ещё, говорит, по Крыму помню, когда мы все в одной палатке спали, чего это, думаю, он ко мне такой холодный, лежит, как статуя, мне даже страшно стало.
Ну, да это - Танька. Бог с ней.
У меня никаких сомнений в том, что Дима в самом деле верует, не было. Верует в Бога, в Христа. В то, что написано в Священном Писании. Но что означает написанное там? Этого я не знал. Но хотел и надеялся узнать.

204

Я думал, что наша с Серёжей неудачная рыбалка перед моей поездкой в Ленинград, когда мы возвращались по расквашенному льду, была последним выездом на лёд в этом сезоне, тем более, что температура в последующие дни держалась плюсовая: плюс один - плюс три градуса, днём, по крайней мере. Однако, вернувшись из Ленинграда, я заметил, что по вечерам на улицах встречается ещё много рыбаков с пешнями и рюкзаками, возвращающихся с рыбалки. Я, конечно, подходил и спрашивал - где были, как ловилось, как лёд, и выяснил, что это всё в основном рыбаки-плотвишники, с Куршского залива, что лёд там нормальный, на мотоциклах ездят, и плотва, и окунь ловятся хорошо, по десять и больше килограммов налавливают.
Я загорелся поехать - последние, можно сказать, дни сезона. Предложил поехать со мной на мотоцикле Серёже и Коренькову, те с радостью согласились. Поехали в Каширское, куда мы ездили с Шевчуком, самое близкое от нашего дома место на Куршском заливе - 25 километров всего. День был будний, народу на берегу не было никого, но дорога на льду видна была отчётливо, немного раскисшая, но вполне проезжая и со свежими, явно сегодняшними следами колёс.
Шёл мокрый снег, в городе температура была около нуля, здесь же слегка минусило, дул сильный северо-западный ветер. Долго не размышляя, мы отправились по дороге, которая вела на северо-восток вдоль мыса на расстоянии не более полукилометра от берега. Так ехали 8 километров и за это время лишь раз забуксовали в снежной каше. Мотоцикл шёл как танк.
У мыса от дороги веером разошлось множество колей во все стороны. Мы поехали туда, где вдали виднелись какие-то фигурки, судя по всему - рыбаков. Вскоре стали попадаться лунки, чем дальше, тем больше, и мы решили, что хватит кататься - надо ловить. Сели, расчистили чьи-то старые лунки, едва затянутые ледком и присыпанные снегом, размотали снасти и начали пробовать ловить на мотыля.
По совету Шевчука я в качестве грузила использовал мормышку, которую тоже наживлял мотылём и которая лежала на дне, а выше - в сантиметрах пяти над ней болтался на поводке крючок с мотылём. Так вот поклёвки были почему-то чаще всего именно на мормышку, причём рыба в этом случае не топила поплавок, а, приподнимая со дна мормышку, удерживающую поплавок притопленным, поднимала и поплавок, так что он чуть-чуть всплывал и наклонялся набок.
Я сначала даже не мог понять, что это поклёвка, и что в этот-то момент и тащить надо. А потом освоился - лёгкая подсечка и чувствуешь - есть! Попадалась в основном плотва, вся как один крупная, мерная - граммов по триста - четыреста, реже - краснопёрка такого же калибра, отличающаяся золотистой окраской и более яркими красными плавниками, попался и один подлещик.
Поймал я всего таким манером 22 штуки часа за два, потом клёв прекратился. У Серёжи же и Коренькова, которые ловили недалеко от меня, вначале совсем не клевало, они пересели поближе ко мне, потом сели совсем рядом, но всё равно - я таскаю, они нет. Зато, когда у меня перестало клевать, у них оживилось - сначала у Серёжи, который поймал 6 штук, потом у Коренькова, который приспособился вытаскивать плотву уже перед самым уходом, поймал 10 штук и не хотел уходить.
Это был второй мой зимний выезд на плотву (первый с Шевчуком на "Жигулях"). До сих пор я к зимней ловле плотвы относился с предубеждением - её, мол, можно и летом ловить, а зимой надо корюшку и судака.
Теперь же я оценил прелести плотвиной зимней рыбалки: плотва ловится более крупная, чем летом, к тому же с икрой, которая в вяленой плотве для многих вкуснее самой плотвы, ловить её веселее, чем судака, - там ждешь поклёвки полдня, а здесь таскаешь как корюшку, но корюшку, когда тащишь, почти не чувствуешь, что там 30-50 граммов, а крупная плотва на лесе ходит - будь здоров, и поводки рвет, и крючки ломает.
Прошло ещё три дня, погода стояла такая же - около нуля. В субботу, 11 марта, целая компания из университета отправилась на Калининградский залив за судаком, якобы там лёд ещё пеших держит. Поехал и я с ними в надежде поправить в последний момент свой неважный судаковый баланс этого года.
Вышли в Валетниках - Хорюков, Таранов (два неразлучных Володи), третий  Володя - Смертин, Лёнька Захаров и я. Пошли по дамбе, совсем обесснеженной уже. У "шести деревьев" (группа из шести стоящих рядком одинаковых деревьев на пустынной дамбе далеко видна со стороны залива и является всем хорошо известным ориентиром), где обычно сходят на лёд, чтобы двигаться дальше к маяку, - забереги, полоса воды между льдом и берегом шириной в 10-20 метров. Решили идти дальше, на Бальгу, к мысу, там, говорят, заберегов нет и можно зайти на лёд.
Пошли. Погода тем временем портилась. Раскочегарился сильный северо-западный ветер, который дул "в левый глаз" и оказывал заметное сопротивление ходьбе, пошёл мокрый снег, но мы упрямо двигались вперёд. Наконец, дошли до мыса. Заберегов здесь, действительно, не было, и мы вышли на лёд. Вид у него был непривлекательный: рыхлый, тёмный, пропитанный водой. Трах пешнёй! - и насквозь. Толщина сантиметров пять, трещины.
- Ну его на фиг! - твёрдо заявил Хорюков. - По такому льду пусть Таранов бегает. Он у нас большой любитель.
- Да-а, ледок хиловат, - грустно констатировал Смертин.
Лёнька бегал туда-сюда и всюду проверял лёд на крепость пешнёй - везде пробивалось с одного удара. Один Таранов держался бодро и призывал быть смелее и двигаться дальше - не проваливаемся же, значит, держит лёд, и надо за судаком бежать, тем более, что здесь от берега всего километра полтора пройти надо. Мы было двинулись за ним и прошли метров двести, но остановились - трещины встречались всё чаще, ветер крепчал и... благоразумие победило, мы повернули назад.
Возвращались опять по дамбе, лишь Таранов пошёл вдоль неё по льду посмотреть, может, есть где-нибудь участок льда понадёжнее и можно будет всё же сбегать половить, чего-нибудь, хоть корюшку. Сначала мы его не теряли из виду, потом его фигура скрылась за камышами. Некоторое время мы шли, не беспокоясь о нём, думая, что он вскоре вылезет где-нибудь из камышей на дамбу. Но Таранов не появлялся. Обеспокоенный Хорюков крикнул:
- Таранов!
Тот не откликается. Хорюков завопил во всю мочь:
- Тара-а-а-нов!
Нет ответа. Опять вопль Хорюкова, в котором появились уже явственно оттенки испуга не на шутку.
- Да не кричи ты. Вон он через камыши ломится, - заметил, наконец, Таранова Лёнька.
- А куда он на фиг денется! - моментально повеселев, заявил Хорюков. Я расхохотался от этой его реакции.
- Чего смеёшься? Анекдот вспомнил? - спросил меня Хорюков.
- Какой анекдот?
- Не знаешь, разве? - это же из анекдота: а куда он на фиг денется.
- Не знаю. Расскажи.
- В тюрьме надзиратель обходит камеры. - Иванов! - Здесь я! - Петров! - Здесь. - Сидоров! - Молчание. - Сидоров! - Опять молчание. Надзиратель бросается к глазку - не видно. Трясущимися руками открывает замок, распахивает дверь, орёт: - Сидоров! - Ну, здесь я, здесь. - А куда ты на фиг денешься! - ласково так говорит ему надзиратель.
Я опять заржал. Очень мне понравилось.
Так мы весело и дошагали до Валетников. Но поезд был ещё не скоро, только в четыре часа, и мы решили пешком идти в Ладушкин, на автобус. От мыса до вокзала в Ладушкине дошли примерно за два с половиной часа. Взмылились ужасно. Температура плюсовая, а мы все в зимней одежде, Лёнька так даже в ватных штанах, а когда снег шёл, так ещё и проолифенки  сверху были надеты. Всего мы прошли в полной амуниции с пешнями на плечах и почти без привалов больше 20 километров: от Валетников до мыса по дамбе семь километров, обратно столько же и от Валетников до Ладушкина тоже семь.
В Ладушкине мы зашли в магазин, скинулись по рублю, взяли портвейна и в ожидании автобуса отметили на вокзале окончательное закрытие сезона зимней рыбалки, за который я поймал всего четырёх судаков, но зато приобщился к зимней ловле плотвы.
На следующий день мы узнали, что на Куршском заливе в то самое время, когда мы топали по дамбе туда-сюда, от северного берега, то есть от Куршской косы оторвало льдину, точнее, целое ледовое поле, на котором находилось 800 рыбаков. Спасали их целые сутки - вертолётами, лодками, но, как водится в таких случаях, без жертв не обошлось - несколько человек, отставших от толпы, пропало.

205

В следующие дни весна набирала темпы. 15 марта днём температура была +9°, 16-го - +8°, 17-го - +6°. А 18-го - утром -2°, вечером -5°, пошёл снег, метель с прояснениями, ветер северо-западный, порывистый. 19-го утром ветер стих, шёл сначала небольшой снег, потом разъяснилось стоял морозец - минус 4 градуса. Была суббота, законный рыбалочный день, но куда ехать и что ловить?
- Поехали в Полесск. Посмотрим, что там на Дейме делается, - предложил Серёжа.
- Поехали. А какие удочки возьмём - летние или зимние?
- Летние, пожалуй. Лёд-то уж сошёл на Дейме, наверное. А впрочем, давай, и зимние на всякий случай возьмём, мало ли что.
- Тогда уж и пешню надо брать. Если лёд и есть, то всё равно на него без пешни не стоит вылезать.
И мы поехали в Полесск, загрузив в коляску и летние, и зимние снасти, и пешню, которую я вынес из дома тайком, чтобы Сашуля не видела. Ей мы обещали, что ловить будем с берега летними удочками и на лёд не полезем.
В Полесске на набережной толпился народ. Льда на Дейме уже не было. Ловили в рукаве Деймы с берега и удочками и на донки. Клевало, судя по всему, неплохо, но мелочь - ерши, окушки, мелкая плотва и густера. Мы уже собрались было влиться в общую массу и стали вытаскивать удочки из коляски, как к нам обратился какой-то мужик, видать, из местных, не ловивший, а просто так околачивавшийся здесь на набережной.
- Езжайте в Красное. Я там вчера со льда плотвы килограммов двадцать приволок, еле дотащил, по-чёрному клюёт.
- А как лёд там?
- А чего? Нормальный.
Мы с Серёжей переглянулись.
- Поехали?
- Поехали.
Подъезжая к Красному, мы ещё с дамбы увидели, что на заливе есть лёд, а на льду есть люди - по крайней мере в этом отношении мужик не обманул нас.
(продолжение следует)