Ловушка Для Человека

Вечер.
Я не знаю, сколько прошло времени.
Иногда мне кажется, что я лежу здесь, на пыльной траве московского скверика рядом с Садовым кольцом вечность… Или несколько вечностей, разделённых между собой цепляющими моё затуманенное сознание запахами, доносящимися до меня, невнятными звуками, вяло пробивающимися сквозь непрерывный машинный гул, ощущением чьих-то шагов совсем недалеко от моей головы, этим ненавистным чувством отрешённости, похожим на тлеющий, жгущий меня уголёк, с порывами ветра разгорающимся ярче...
Когда я открываю глаза, то ловлю на себе редкие недоумевающие взгляды прохожих, иногда замечаю, как кто-то резко отворачивается... Не всё ли равно?

*Нет, нет, я не умер, просто лежу...*

Я закрываю глаза, и в моей голове проносится метель раздробленных мыслей, каких-то идей, переживаний, несбывшихся мечт...

Шумная компания студентов располагается неподалёку от меня. Мне это соседство не нравится... Я поднимаюсь и ухожу.

* * * * *

Время...
Опять сгущается. Может, виной тому тетрадный лист, который я нашёл на мокрой траве?
Поплывшие чернильные строки... Нервный женский почерк...

Нет, мне уже не страшно быть одной.
Пусть ночь темна, дорога незнакома.
Ты далеко и все-таки со мной.
И мне спокойно, мне легко, я дома.

Какие чары в голосе родном!
Я сокрушаюсь только об одном -
О том, что жизнь прошла с тобою розно,
О том, что ты позвал меня так поздно.

Но даже эта скорбь не тяжела.
От унижений, ужасов, увечий
Я не погибла, нет, я дожила,
Дожаждалась, дошла до нашей встречи.

Твоя немыслимая чистота -
Мое могущество, моя свобода,
Мое дыханье: я с тобою та,
Какой меня задумала природа.

Я не погибла, нет, я спасена.
Гляди, гляди - жива и невредима.
И даже больше - я тебе нужна.
Нет, больше, больше - я необходима.</i>

Мне показалась странной собственная реакция - для меня ведь это кусочек чьей-то жизни.. Чьей-то чужой жизни, никак меня не касающейся. Не касающейся ли?..
Я стою перед каким-то подъездом. Стою уже час или два, не меняя позы, замерев, словно окаменевшее изваяние. А мягкую плоть мозгов безжалостно прожигают эти строки.
Люди обходят меня, ускоряя шаг. Наверное, их отпугивает застывший оскал, сведший в судороге мои скулы, губы...

Я знаю эти слова. Я помню эти слова.
Мне просто грустно, что единственное, где они остались, отзвучав, - это скомканный листок линованной бумаги.

Я бреду дальше. Куда-то. Вдоль бело-жёлтого дома, в котором пара сотен квартир, наполненных голосами, движениями рук, звоном посуды в мойке, детским плачем, картонными голосами дикторов телеэкранов и негромким полушёпотом, приглушённым тёплым одеялом эмоций, тех банальных чувств и эмоций, которые обычно путеводной звездой светят двоим, получившим билет в путешествие по загадочной стране, названной людьми "счастье".
Моя квартира не в этом доме, даже не в этой стране, в которую я, очевидно, попал по ошибке; мой дом далеко отсюда, настолько далеко, что расстояние, меланхолично пережёвывая, съедает призрачные воспоминания о нём.

* * * * *

Эта бесконечная ночь хочет моей смерти.
Она не испытывает ко мне неприязни, ко мне и мне подобным - она всего лишь санитар, спасающий от чумы этот усталый мир, готовый покориться любой из доступных зараз, которая даст ему освобождение.
Освобождение от насилия, эгоизма, грязи, порока, фанерной эйфории и нарисованной на плакате девушки, обладательницы тепличной красоты, с ожидающе-пренебрежительно протянутой рукой и красноречивой подписью: "Любишь - докажи! Салон ювелирных изделий "АМАДАС".

…Я бегу от этой ночи, прячу глаза в неизменно сером куполе неба, отдаюсь поймавшей меня сети ночных переулков, продираюсь сквозь заросли дворов, пропитанных застоявшимся запахом переполненных помоек, обхожу бордюрные каёмки инкрустированных плевками тротуаров.

Изредка мой быстрый шаг, срывающийся на бег, останавливает удивительной красоты высокое красно-жёлтое дерево, баюкающее на своих подсыхающих ветвях осень, или появившийся в освещённом окне человеческий силуэт, очаровывающий меня своей неуловимой свободой движений, - раскидывающий руки и в следующий момент резко задёргивающий занавески, или вдруг показавшийся из-за облаков тонкий серпик луны, своим бело-жёлтым изяществом больно и жёстко режущий по едва затянувшемуся шраму, которого липким красным фонтанчиком бьют мысли о чём-то невыносимо красивом, близком, родном и тёплом, но безвозвратно утраченном...

* * * * *

Я стою на тротуаре, загородив проход, зачарованно смотрю через толстое, словно аквариумное стекло кафешки-ресторана, щурюсь от яркого в темноте узкой улочки света.

Я наблюдаю столик, за которым сидит парочка, видимо, только что познакомившаяся.
Симпатичный, немножко приторный из-за своей холёности мужчина и красивая женщина с холодным колючим взглядом.
Я смотрю с ночной улицы, и, может быть, поэтому вижу больше чем они, выглядывающие из-за клубов табачного дыма: из-за его наигранной, хорошо разученной галантности проглядывает эта не скрываемая ни за какой маской банальная похоть...
А в её взгляде читается лишь калькуляторная оценка, выраженная в строгих числах и коэффициентах полезности, и скука, ... скука...
И за *их* бездарной игрой в вежливость, за их напускным интересом друг к другу, за картонной обложкой формального флирта я вижу двух людей, которые через какое-то время войдут в гостиничный номер и с лёгкой брезгливостью будут трахаться, чтобы потом, уже утром, разойтись – каждый в свою сторону... Я вижу эту бессмысленную имитацию чего-то недоступно - для них - красивого, глупую ксерокопию величайшего творения художника… До чего противно.

Рывок головы - и на смену витрине приходит тьма.
Я иду своей дорогой. Я не смотрю по сторонам.

* * * * *

Я устаю… Да, я устаю в этой серой круговерти, в этих скитаниях по ночному городу в поисках давно забытого и, может статься, теперь несуществующего себя.
Я устаю от чужих ударов, боль от которых уже давно не доходит до моего всё ещё теплого сердца, я устаю от того, что вижу вокруг, от резких, неприятных мне запахов чужих эмоций, от своих мыслей, с методичным упорством загоняющих меня в угол.
И только одно поддерживает меня на плаву, даёт передышку перед следующим затяжным броском наперекор жизни, меланхолично перемалывающей людей, события, чувства, время в одну безликую массу.

Мы все что-то находим, что-то теряем. И никогда не знаем, что - находка, а что - потеря...
Потеря для нас – потеря, а находка – лишь находка.
Мы живём сиюминутными эмоциями, и не хотим знать, что наша находка когда-то станет нашей потерей.


Оставшись в полной тишине, я часто вздрагиваю: мне слышится знакомый свист на четырёх нотах... Нет, вовсе не хозяйки, а человека, за которым я, не колеблясь, пошёл бы в огонь и в воду, за которого я бы не пожалел собственной собачьей жизни.
Она часто мне снится, и люди, идущие мимо меня из своего ниоткуда в чужое никуда, глядя на хвост, которым я помахиваю во сне в ответ на её такой знакомый, тихий голос, звучащий только в моей голове, - мимолётно удивляются: "Какие могут быть радости у этого бездомного пса?.."


А им и не снилось...


_____
23.09.2001