Сон о страхе

Три состояния души подарило мне раннее детство: страх, холод и голод. Радость — светлая, тихая, ласковая, пришла ко мне много позже, где-то после пяти лет.
То ли во сне, то ли наяву...
Я вижу нашу большую темную комнату. В углах затаились черные огромные холодные тени-чудовища. В квадрате окна — круглая луна. Этот квадрат освещен каким-то нехорошим ледяным светом. В центре этого мертвенно-серебристого огня — черный силуэт бабушки. До меня доносится какой-то не то шелест, не то шепот. То ли свет шелестит, то ли тени в углах издают это шуршание.
— Миша... Миша... Миша...
Это имя моего отца. Бабушка неслышно, одними губами шепчет его, но я слышу.
— О Боже, спаси и помилуй моего сына, моего единственного сына! О, Господи, убереги от злой пули раба твоего Михаила...
Мне страшно. Я прячусь с головой под одеяло, закрываю голову подушкой. И все равно до меня доносится:
— Миша... Миша... Миша...
Я тоже начинаю повторять, шептать, кричать:
— Миша... Миша... Миша...
А ночь не проходит. Черная, длинная, холодная, страшная...
Всю жизнь стоит бабушка у этого большого, во всю стену, окна, освещенная белым ледяным огнем. Черная. Неподвижная.
То ли во сне, то ли наяву...