и пневмония

     Вот это девочка!!! Такого напора и страстности мне видеть раньше не приходилось. На втором часу скоротечного знакомства я оказался в мокрых кустах Троицкой площади, прижатый к сырой траве разгоряченным женским телом, прямо вакхическо-эротический кошмар. Весь этот театр под открытым небом поливал грустный сентябрьский дождик. Картина, конечно, странноватая, если не учитывать количество принятого на душу алкоголя, а вот если учитывать...
     Свой Hundai Accent я бросил еще за мостом, в центре (ехать в таком состоянии - только на неприятности напрашиваться), у последнего бара осчастливленного моим присутствием, в коем я эту киску и подцепил. Судя по месту нашей дислокации (иначе и не скажешь), мы чуть-чуть не дошли до моего дома.
     Как только мы оказались вдали от фонарей, девочка, приемом, явно позаимствованным из дзюдо, бросила меня в кусты и навалилась сверху. Ее руки весьма недвусмысленно зашарили по моему организму. Я не стал сопротивляться, даже подыграть постарался, но мои попытки быстро зачахли под горячим напором распоясавшейся сексуальности моей подружки. Мне осталось только закрыть глаза (чтоб вода не попадала) и чувствовать, как мой пиджак от «Di Pierro» превращается в пропитанную сырой грязью тряпку. Хорошо, что хоть бумажник от «Гуччи» кожаный (итальянский, подарок на день рождения) - авось документы не промокнут. Все части меня, прилегающие к земле, начали заметно коченеть (так можно и пневмонию заработать), а к более интимным и более согревающим действиям мы все не переходили, и дурацкий «сотовик», который висел на поясе больше для понту, съехал и больно упирался в бок. Я попытался направить руки девочки (как же, блин, ее зовут?) по надлежащему маршруту, но она на это - ноль внимания. И движения у нее какие-то деревянные, заученные, как у электромассажера - обкурилась, что ли? И еще обнаружилось, что меня тошнит и хочется по малой нужде. Пора брать ситуацию в свои руки.
     Однако руки закоченели на «Нокии», которую я пытался сдвинуть вверх, чтоб она мне печень не проткнула, а ситуация начала осложняться еще больше. Помимо как-то уж совсем непонятно дергающейся на мне девицы, на поле, усеянном нашими костями, появилось еще одно действующее лицо (я так подумал, потому что не видно было ни хрена). И это лицо попыталось стянуть с меня ботинки. Господи, да что же это. Пока меня тут почти насилуют, какой то бомж мои «корочки» двинет. Однако из-за девицы и поганой «трубы» предпринимать активные действия было практически невозможно.
     От влаги мои «Саламандры» сильно разбухли, и, чтобы стащить их с ноги, не развязывая, надо было сильно постараться. Этот «кто-то» старался именно так - сильно. Мою левую ногу словно тисками сжали и мотали в разные стороны, при этом раздавалось глухое утробное хаканье. Полный сюр. Было больно. И... Похоже... Страшно.
     - Мать ее, да уберется она с меня? - Я пытался стряхнуть чертову девку, больно ведь и не видно ни хрена, но она сидела, как наездница в седле. В другое время я бы таким ногам позавидовал, но сейчас пора было свои спасать. Стараясь не шевелить левой ногой, я принялся размахивать правой в надежде лягнуть невидимого противника, с третьей попытки попал.
     Что-то зашуршало, раздался приглушенный всхрап, и мой мучитель обозначился. Из за девичьей спины показалась морда ротвейлера. Здоровый телок, челюсть как ковш экскаватора. Он глупо выкатил на меня глаза, приоткрыл слюнявую пасть и заворчал. Перепугался ли я? Перепугался, будьте спокойны, заряд адреналина плеснул в кровь, мышцы развернулись сами собой и... Собака получила по морде еще раз. Перестала ворчать, секунду помедлила и, придурковато косясь на меня, обиженно заскулила. Тьфу, дура (уж и не знаю, к кому это относилось - к псине или ко все еще скачущей девице).
     В оазисе любви, правда, с подмоченной репутацией появился еще один персонаж - хозяин собаки, и оазис стал похож на ристалище. Мужик возник в поле моего зрения как чертик из табакерки. А где же ты, падла, был, когда меня собака твоя жрала?, неизобретательно матерясь и размахивая кулаками - кобла его обидели. Так и не слезшая с меня девочка молча закрыла голову руками.
     Но мужичок до нас слегка не добежал. Брань его словно фигурными ножницами взрезала тишину и чинность ночного петербургского сквера, да так, что даже тупая (тупая, не беспокойтесь, у нее это на морде было написано) псина это почувствовала. Собака рванула к хозяину, оскользнулась на мокрой траве (а вы говорите - не тупая) и ударила его под колени. Удар получился неслабый, собака-то кило на шестьдесят тянула, и этот идиот рухнул, как мешок с картошкой, ударив меня головой по губам. Я даже отодвинуться не смог. Крови полный рот и в глазах искры... Ну все, мужик, - лежачих бьют...
     Мой первый удар пришелся как раз в то место, которое прикрывало у него плавный переход головы в плечи (хотите - зовите эту жировую складку подбородком), второй по горлу. Мужик упал мордой в лужу и весело забулькал пузырями. Девчонка (как же все-таки ее зовут?), все еще сидя на мне, начала пронзительно визжать. Я забился под ней, пытаясь освободиться, и наконец-то мой сотовый оторвался, вместе с чехлом. Я прицелился и впаял красавице прямо по… В общем, по лицу попало. Она отлетела в кусты и заткнулась. С третей попытки я подтянулся на руках и повис на скамейке, как раненый боец на санитарке, печально разглядывая то, что осталось от моей мобилки, - удручающее зрелище. Чинить бесполезно, черт, надо было хоть кулак разжать, глядишь, труба бы и уцелела. Ну да бог с ней.
     Так, три тела: два без движения, одно - мое - в нокдауне. Хорошо бы этот боров своей башкой мне мозги не стряхнул. Блин, на помощь бы кого позвать. Да кого тут сейчас найдешь? О! Разговор вроде. На грани слышимости, но приближается. О це добре, как говорят друзья-украинцы.
     А интересно, каким ветром сюда людей занесло? Поздновато. Свои в такую погоду дома сидят… Ну да мне все равно. Может, помогут хоть до асфальта доковылять.
     Меж тем на дорожке обрисовались три подозрительные тени, поблескивая дешевой синтетикой спортивных костюмов и кожей на стриженных под машинку головах. Вообще ребята на вид напоминали три гриба боровика из одной грибницы.
     Ох, что-то расхотелось мне с ними общаться. Шли бы вы, мальчики, своей дорогой. Но, к большому моему сожалению, их дорога пролегала как раз мимо той скамейки, на которой тряпкой висело мое тело; девица в кустах тоненько постанывала, не приходя в себя, а чуть поодаль все так же деловито булькал хозяин собаки, которой, кстати, и след простыл. Картина - Босх отдыхает.
     - Ты че, мужик, у вас тут че? - обратился ко мне самый на вид образованный, генерал от ларька с фиксой во рту. В его манерах четко прослеживалось желание строить и командовать (сопля зеленая). - Если я с ними объясняться начну да базары тереть, мы тут до утра не разберемся. Вот блин.
     - Sorry? I don’t understand, - это вырвалось у меня совершенно непроизвольно.
     - О, мля, - отреагировала грибница, - иносранец. Че, кидалы? - презрительный жест в сторону тел.
     - Yes, yes, is bad gays, - продемонстрировал я знание английско-российского полууголовного жаргона.
     - Вот козлы, родину позорят, - выдавил образованный, блеснув фиксой. Неожиданный поворот! - Мож, в ментуру сдать? - В грибнице проклюнулись споры патриотизма, не прослезиться бы, однако с милицией общаться я тоже не хочу, им придется так ручку за отмазу золотить - без штанов останешься. А не золотить - тоже останешься. И так и так - вилы.
     - No, no police, kick’en ass and enough...
     - Что? Ты же свистел, что по-русски не сечешь!
     Вот ведь сообразительный, падла. Обиженная в лучших чувствах грибница, похоже, возжелала отмщения. Она медленно развернулась ко мне с неотвратимостью главного орудия, теперь уже больше напоминая стадо племенных бычков-трехлеток. Три бритых лба на покатых плечах. Господи...
     - Э, Ржавый, - вдруг нарушил строй один из «бычков», который попрыщавей, - гля, это тот хрен, что на нас свою псину спускал, ротвейлера этого, он мне куртку порвал...
     Ржавый (грозно поблескивая фиксой) мгновенно переключился на медленно приходящего в сознание мужика, а так как все мы происходим от обезьяны (хотя я лично думаю, что не от одной, а от двух), которая, как известно, может думать только о чем-нибудь одном, а сильно ли эволюционировали ребята - вопрос почти риторический, я был мгновенно забыт. На ум пришла цитата из кого-то очень умного: «Целы мы? Целы. Ну а все остальное - гордыня».
     Меня изрядно потряхивало (надеюсь, от холода, а не от страха), но я нашел в себе силы выпрямиться, и, отжимая воду из полы пиджака, поймал себя на том, что блаженно смотрю, как ребята, неизобретательно матерясь, примеряются пинать собачника ногами. Вусмерть. Хорошо не белые ночи, девочку за общим шумом (да как же, блин, ее зовут?) не заметили. Собачник-то мне по барабану, а за нее (издержки воспитания) пришлось бы вступаться.
     Однако мальчикам даже размяться не дали. Хорошо, что я не театральный режиссер. Следующий акт этой пьесы пришлось бы назвать «Те же и бабушка», а я банальщины не люблю. Однако именно бабушка и появилась на сцене, и не одна, а с винтовкой. Знаменитая «трехлинейка» тысяча восемьсот седого года выпуска, с родными сестрами этой старушки - винтовки, конечно, а не бабушки - революционные матросы в 1917 Зимний брали. А может, и с родными сестрами бабули - не исключено. И вот эту штуку бабуля навела на нас легким привычным движением и передернула затвор. Непринужденно так!
     Я смотрел на ее сиреневенькое (модный нынче цвет) в крупный белый горошек платьице с рюшечками, сморщенное личико, реденькие, покрашенные в фиолетовый цвет волосы и думал: «Как же просто взять и сойти с ума». Впрочем, теоретические вопросы быстренько сменились чисто практическими предположениями.
     Пока бабуля объясняла бойцам в простых, доступных им выражениях (хотя ее словарно-матерный запас был побогаче - морская закалка), что к людям надо относится человечнее, а мужчину необходимо оставить во избежание появления лишних вентиляционных отверстий в организме, я потихоньку допер, откуда она взялась. Из стоящего рядом здания ЛенНИИПроекта, больше неоткуда. ВОХРовка, стало быть. Хотя чего там вооруженно охранять-то? Но зато наличие винтовки и склочность характера объясняется.
     Ох, не залюбил я эту бабушку после такого открытия. Скорее всего, она на окне висела еще с того момента, когда мы с девочкой (ну как же, блин, ее зовут?) в кусты заваливались, и выскочила, старая сволочь, только когда мужику предпенсионного возраста ребра посчитать надумали, а что его собака мне чуть ногу не отгрызла, так это ничего?
     А тем временем бабуля данную мною характеристику полностью оправдывала. Плавно поводя стволом винтовки, она с вежливым садизмом просила как-то осунувшихся и скучившихся бойцов отойти от мужика и встать поближе ко мне, все еще висящему на скамейке.
     - Как вы, молодой человек? - Это она предпенсионеру, умора. Тот в ответ воодушевлено хрюкнул и предложил, плохо слушающимся языком, сходить за милицией, сдать эти «отбросы общества». Конец цитаты. Вот ведь. Десять минут назад вел себя как последний скот. Пять минут назад чуть от страха в штаны не наделал (а может, и наделал), а теперь с отбросами общества бороться надумал. Даже интересно, чем все это кончится. Только бы общения с представителями власти избежать.
     Тут снова сказала свое слово грибница (сейчас ребята особенно были похожи на грибы, только если раньше на крепкие боровички, то теперь на бледные шампиньоны). Видимо, упоминание о милиции тоже не в жилу пришлось. Из ее недр появилась «Беретта» 22 калибра.
     - Ну, не балуй, - откликнулась боевая старушка и недвусмысленно перехватила ружье поудобнее. Грибница ответила щелчком предохранителя. При другом раскладе, может быть, и обошлось бы, но, видимо, стороны решили, что имеет место конфликт поколений, проблема отцов и детей. А может, просто моча в голову ударила... Короче, никто не уступил.
     Через секунду я опять лежал мордой в грязи и слушал, как над головой тявкает «Беретта», а в некотором отдалении бухает трехлинейка.
     Если бы я поднял глаза, то увидел, что ребята стоят, как три тополя на Плющихе, и один из них садит из пистолета в белый свет как в копейку, а бабуля, широко расставив ноги и судорожно дергая тугой затвор, сосредоточено гвоздит с бедра. Но я об этом и не думал, я считал выстрелы из винтовки, там пять патронов в магазине и, возможно, один в стволе. Но оно мне было не надо. Лежа вне сектора обстрела, «Беретты» я не опасался, а вот трехлинейка... Шальная пуля вполне могла меня зацепить, а она человека в «бронике» навылет пробьет. У бабки оставалось два патрона максимум, когда одна из пуль «Беретты», пробив стекло ЛенНИИПроекта, попала как раз в то, что она охраняла. За спиной старушки, по периметру первого этажа окна вылетели вместе с кусками стены, из пустых проемов медленно выползли клубы пламени, раздался грохот, и взрывная волна, перевернув пару припаркованных неподалеку машин, добралась до нас. Последнее, что я увидел, - бабуля, нелепо раскинув руки и паруся полами своего дурацкого платья, медленно пролетает у меня над головой, потом на меня обрушились горящие доски.
     Пришел я в себя оттого, что мне отдавили руку, кажется, это был пожарник. Вот медведь криволапый, больно же. У них часть через квартал, на Мичуринской, - стало быть, на подъезд минут пять. Недолго я отдыхал, и то ладно. Голова болела, на затылке шишка с кулак, уши чешутся - видать, обгорели, все тело ноет. Пора отсюда сваливать. Я кое как поднялся и побрел из апокалиптически просвечиваемого фарами парка сквозь клубы дыма. На остальных участников развернувшегося фарса, плавно переросшего в трагедию, мне было глубоко наплевать.

***

     Через восемь минут продавщицы магазина «24 часа», сильно напуганные взрывом, наблюдали такую картину: В магазин вошел грязный, мокрый, местами, обоженный человек в дымящемся пиджаке, набрал в корзину полкило развесных крабовых палочек, две банки кукурузы «Зеленый великан», пластиковую баночку майонеза «Провансаль» и четыре бутылки пива «Miller» по 0,33, расплатился промокшими, исходящими паром купюрами и вышел, похлюпывая модными, но изрядно потрепанными ботинками, оставив на пластиковом дверном косяке грязное пятно (рукой схватился, когда шатнуло).
     Они от растерянности мне продукты в мешочек фирменный упаковали, с логотипом - двумя буквами «К» и надписью «КОНТРАСТ» - и даже денег за него не взяли.
     В другой раз я бы порадовался (мелочь, а приятно), но сейчас мне было пофиг. Меня беспокоило, что в довершение всего я могу схватить пневмонию, надо было как минимум согреться и поесть. А силы были на исходе. Подъезд через дорогу, но на то, чтобы добраться до квартиры, у меня ушло минут десять. Когда я туда вполз, стало понятно: ужин отменяется, до сортира бы доползти, если приспичит (помню, в парке хотелось, но вроде с переживаний отпустило), а то ведь до позора недалеко.
     Покидав посреди комнаты все, что осталось от одежды, я повалился на кровать. Сон ласково принимал меня в свои объятия, а в голове крутилось: «Пневмония обеспечена. Как же эту девочку звали? Пневмония. Пневмония. Ее звали... Пневмония. Как ее звали? Пневмония. Ее звали... Пневмония. Пневмония!!! Ее звали Пневмония» - и, успокоенный пришедшим озарением, я отключился.

(1997)