Как же вы теперь без меня

Софья Михайловна, как всегда, проснулась в шесть. Было уже светло. У противоположной стены, свернув- шись калачиком, сопела во сне Диночка. Накинув ха- лат, Софья Михайловна вышла на кухню. Марина уже ушла. В семь она должна стоять у конвейера. В комна- те Марины была тишина. Игорь, конечно, еще спит. Софья Михайловна вздохнула и принялась готовить завтрак. Разбудила Диночку. Накормила. Проводила в школу. На обратном пути зашла в ближайший магазин. В каждой руке - тяжелый пакет. А днем нужно будет пойти на базар. Овощи и фрукты там намного дешевле, чем в магазинах.
Игорь уже встал, позавтракал и сидел в салоне на своем обычном месте перед телевизором. Софья Ми- хайловна снова горестно вздохнула.
"Нет, так больше нельзя. Сегодня же серьезно по- говорю с Мариной", - подумала она.
Вечером, когда Игорь, захватив Диночку, вышел прогуляться, Софья Михайловна вошла в салон. Мари- на полулежала на диване, о чем-то задумавшись. Со- фья Михайловна взглянула на бледное лицо дочери, на темные круги под глазами, и волна жалости защемила сердце:
- Устала?
- Очень.
- Еще бы! - Софья Михайловна присела рядом. - Ра- ботаешь по двенадцать часов. Я понимаю - деньги нуж- ны. Ведь ты содержишь не только себя и Диночку, но и своего мужа. Молодого, здорового. Разве это справедли- во? Почему он не работает?
- Ты же знаешь, мама, что он не может устроиться.
- Не может или не хочет? Кто хочет, тот находит ра- боту.
Марина опустила ноги на пол. Подперла голову ла- донью:
- Ты считаешь, что он должен подметать улицы?  Или подносить овощи на шуке?
- А почему бы и нет?! Сколько среди тех, кто с метлой, инженеров, кандидатов наук!
- Но Игорь - прекрасный специалист. Как ты не понимаешь, мама, если он не будет работать по специ- альности, он деградирует, потеряет свою квалифика- цию.
Софья Михайловна спросила с насмешкой:
- А валяясь до двенадцати в кровати, а остальное время до твоего прихода проводя у телевизора, он не деградирует?
Марина устало опустила плечи:
- Что ты, мама, предлагаешь?
- Заставь его работать.
- Ты не хочешь его понять. У Игоря изобретение. Но у него нет деловой жилки. Ему тяжело говорить с людь- ми, особенно на иврите. Как раз сейчас уже кое-что на- метилось. Надо подождать. Надо поддержать его в это трудное время.
- Нет, говорить с тобой бесполезно. Ты просто тряп- ка. Он сел тебе на шею. Твой муж - патологический лентяй. Ты посмотри на себя в зеркало. На кого ты по- хожа? А ведь тебе только тридцать.
Марина поднялась с дивана. Лицо ее покрылось красными пятнами.
- Чего ты, мама, добиваешься? Чтобы мы разо- шлись? Чтобы Диночка осталась без отца? А потом… Я люблю Игоря. Ты не знаешь, что это такое. Тебе недо- ступно было это чувство. Иначе… Иначе все в твоей жизни было бы по-другому.
Она говорила еще что-то, но Софья Михайловна ее не слышала. Она даже не поняла, как оказалась на улице. В ушах все еще звучали последние слова доче- ри. Как она могла? Так жестоко! Ей вспомнились сло- ва поэта: "Словом можно убить…" Заныло сердце. Она не взяла с собой сумочку с лекарством.
… С Юрой Софа оказалась рядом на первой лекции. Познакомились. Она в этом, 1944-м, закончила десяти- летку в маленьком подмосковном городке. Он - из да- лекой Сибири. Сразу после выпускного вечера ушел на фронт. В 1943-м был тяжело ранен. Попал в Москву.
Почти год врачи боролись за его жизнь. Умелые бы- ли руки врачей, да и сибирская закваска помогла. Юрий выжил, поступил в институт. Стройный, светло- волосый, с яркими васильковыми глазами, он буквально околдовал девчонок не только на курсе, но и во всем институте. Со всеми он был любезен, а полюбил только ее, Софу. На втором курсе они поженились. В общежи- тии им выделили комнату. Жили дружно, легко. Еще на фронте Юрий вступил в партию. Мягкий, доброже- лательный, справедливый, он свято верил в победу коммунизма. Софа закончила институт с красным дип- ломом. Осталась на кафедре. Защитилась. Стала препо- давать. А Юрия взяли на работу сначала в райком, а потом и в горком партии. Теперь они жили в высотном доме, в центре Москвы.
Наступили смутные дни. "Дело врачей". Митинги на предприятиях, в институтах, в школах. Резолюции: "Заклеймим, руки прочь…"
Юрий приходил домой поздно. Молча ужинал и уда- лялся в свой кабинет. Она понимала: ему нелегко. Од- нажды она не выдержала:
- Что с тобой? У тебя неприятности? Поделись. Ведь я твой друг, твоя жена.
Он поднял на нее глаза. Никогда она не видела таких его глаз. Они были холодные, жесткие, совсем чужие.
- Что со мной? А что может быть со мной хорошего, если вы испоганили мне да и всем русским людям жизнь! Что вам надо? Вас вытащили из смрадных мес- течек, дали вам возможность учиться. А чем вы плати- те за это советской власти? Уничтожаете лучших ее людей.
Софа молча вышла из кабинета. Она собрала в до- рожную сумку самое необходимое и навсегда ушла из дома.
Самым близким человеком в Москве была ее подруга Галя. Совсем недавно Софа и Юра гуляли на ее свадь- бе. И Галя, и ее муж работали с Софой в одном инсти- туте. Полгода она прожила в их двухкомнатной квар- тирке. Юрий пытался дозвониться, искал с ней встре- чи, но она на телефонные звонки не отвечала, встреч избегала. А вскоре подала на развод. Детей у них не было, и их довольно легко развели. Софа старалась как можно больше находиться на работе и как можно мень- ше дома, в маленькой квартирке, которую она получи- ла от института.
Прошло два года. Седьмого ноября она вместе с ин- ститутом  пошла на праздничную демонстрацию. Ко- лонна проходила недалеко от трибун. Ей показалось, что на одной из них стоял Юрий. Внутри что-то заще- мило,  но она привычно подавила в себе это "что-то".
Вечером она решила никуда не ходить: посидеть у телевизора, посмотреть праздничную программу.  Включила телевизор, уютно устроившись в кресле. И в это время раздался звонок. В дверях стоял Юрий. Со- фа пригласила его пройти в комнату, усадила на диван, села напротив. Несколько минут они молчали, всматри- ваясь друг в друга. Перед Софой сидел еще молодой мужчина, с серым осунувшимся лицом, потухшим взглядом, устало опущенными уголками губ.
- Извини, что я пришел к тебе без разрешения. Выходные и праздничные дни для меня самые тяже- лые. Я хотел забыть тебя, вычеркнуть из своей жизни. Но ничего не получилось. К моему несчастью, я одно- люб. И я очень люблю тебя. Я не могу без тебя жить.
Она не перебивала его. Даже когда увидела в его глазах слезы. Раньше он никогда не плакал. Сердце за- щемило от жалости. А может быть, это была не жа- лость, а что-то большее.
- Я пришел искренне попросить у тебя прощения. Я знаю - ты тоже одна. Мы еще молоды. Еще не все по- теряно. Помнишь, мы мечтали, когда "встанем на но- ги", заведем сына. Помнишь?
Софа вспомнила. Вспомнила тот вечер. Увидела не эти глаза, полные слез, а те, другие: холодные, жест- кие. И, как хлыстом, ударила:
- Заведем сына? Но ведь в нем будет еврейская кровь, так ненавистная тебе.
Он встал. Лицо его еще больше побледнело.
- А ты жесткосердная. Надо уметь прощать. Даже преступников прощают. А я…
Он как-то беспомощно махнул рукой.
Всю ночь Софа не спала. Вспоминала его лицо, его слова. Мысленно беседовала с ним: то ласково, довери- тельно, то сурово.
Утром она достала из почтового ящика газету. На последней странице в черной рамке сообщалось: без- временно, скоропостижно… Она как будто окаменела. Даже плакать не могла. Только шептала: "Этого не мо- жет быть".
На похороны она не пошла. На третий день после похорон она нашла могилу Юрия. На могиле было мно- го цветов, чуть припорошенных снегом. Она опустилась на колени, тело ее содрогалось от рыданий, по лицу текли слезы.
- Прости меня, Юрочка, прости. Я не хотела твоей смерти. Ты прав: надо уметь прощать. Я тоже любила тебя. Только тебя. И никогда никого больше не полюб- лю!
Потекли дни, годы. Софа их не замечала. Замкну- лась. Часто ходила на кладбище. В гостях бывала толь- ко у Гали. У Гали и Лени много лет не было детей. Но в 1963-м у них родилась дочь Мариночка. Софа привя- залась к девочке, полюбила ее. Галя с мужем часто уезжали на машине к друзьям за город. Они завозили девочку к Софе, и Софа с радостью возилась с малыш- кой.
В этот день родители не приехали за дочкой: про- изошла дорожная авария. Галя и ее муж погибли. Оба они были детдомовские, родных у них не было, и Софа удочерила двухлетнюю Мариночку. Девочка выросла, закончила институт, вышла замуж за Игоря. И роди- лась у них Диночка - любимая внучка Софьи Михай- ловны. Потом переезд в Израиль. А теперь…

"А что теперь? Что со мной, где я?" Софья Михай- ловна оглянулась. Место было незнакомое: в этой части города Софья Михайловна никогда не была. Уже сов- сем стемнело. Сколько сейчас времени? Часов у нее не было. Наверно, очень поздно…
- Что я наделала?! Дома все беспокоятся. Ищут ме- ня. И Диночка без меня не уснет.
Софья Михайловна прибавила шаг. Вдруг страшная боль пронзила спину и грудь. Как будто кто-то вонзил туда холодное лезвие ножа. Она даже оглянулась. Нет, никого. Надо где-то присесть или к чему-то присло- ниться. Но ноги не слушались ее. Она поняла, что ей не дойти до дома. И холодеющими губами прошептала: "Как же вы теперь без меня…"