ЭЭ3 - сценарий

“ЭЭ3”


Крутые парни не танцуют.


Э

Складки покрывала. Тонкого, но скрадывающего. Через несколько мгновений, все приходит в движение – пока нам не ясное, но, бесспорно, осмысленное: складки как волны переходят одна в другую, множатся, пропадают, наконец, край покрывала падает на пол с легким шорохом. Падает рядом с босыми женскими (и прехорошенькими!) ступнями. Девушка делает пару шагов. Осторожно ступает между раскиданной одежды. Останавливается. Наклоняется (мы этого не видим, видим только руку), поднимает с пола мужскую рубашку.

Темнота. Очень странный усиливающийся звук. Как будто завывание ветра. (На самом деле – это главному герою дунули в ухо.) Эффект как при проявке фотографии – сначала все блеклое, вырисовываются контуры. На фоне светлой, почти белой, стены движется девушка. Очень пла-а-а-авно.... Некоторое время мы видим только очертания тела, все как будто размыто, но картинка становится резче, появляются детали, они занимают свои места, и тысячи кусочков наконец складываются в единое целое. Она стоит к нам спиной, лицом – к стене, на ней только та самая рубашка, девушка невысокого роста, поэтому рубашка доходит ей почти до колен; с очень красивой фигурой, и она, конечно, знает об этом – это чувствуется по ее движениям. Собственно, то, что она сейчас делает, это даже не танец, это больше похоже на песнь, гимн жизни и красоты. Жесты переплавляются в слова, изгибы – в строчки, а ритм, в такт которому она  движется, не биение ли ее сердца? Она никуда не торопится, ей ничего не нужно, и никто не нужен, она прекрасно знает, чего хочет, идет напрямик, и ее не собьешь с верной дороги – что и говорить, она уже давно заметила, что не одна. Она провоцирует. Не прекращая двигаться, она берется руками за края рубашки и начинает приподнимать ее, сантиметр за сантиметром (медленно но верно!!!!), (смена плана) в постели лежит парень, опершись на локоть, чтобы удобнее было смотреть и СМОТРИТ.

Тут что-то происходит. Мы не видим ничего кроме реакции парня (главного героя, собственно), его взгляд соскальзывает куда-то вбок, в пустоту, приподнимается бровь, и теперь становится понятно, чтО не так - тихонько ползет одеяло, как будто что-то (или кто-то?) у него за спиной тянет одеяло на себя, пауза, из-за его спины появляется женская рука. Парень ждет. Рука медленно перекочевывает ему на грудь, кисть, запястье, локоть, плечо, и наконец появляется сама виновница этого небольшого переполоха, точнее ее лицо, чуть-чуть растрепанное, чуть-чуть заспанное, но такое очаровательное, такое открытое, и даже в столь ранний час просто искрящееся весельем. Она заговаривает первая:
- Ты уже проснулся?
- Да. Теперь да. (не отрывая взгляда)
- (она пробирается своей ручкой ТУДА, под одеяло) А ты?
Он бормочет что-то неразборчивое.
Она широко улыбается и говорит намеренно громче:
- ОН уже проснулся!
В этот момент оборачивается танцовщица. Последние слова, определенно, адресовались именно ей. Она смотрит слегка исподлобья, но в глазах искорки, и что самое удивительное – она точь-в-точь копия девушки в постели, может быть чуть иначе посажены глаза, но в остальном, лоб, скулы, форма рта, - сходство просто поразительное! Придерживая рубашку на едва допустимом уровне она подходит - все ближе и ближе - (смена плана) парень смотрит на нее снизу вверх, она все ближе, в это время вторая девушка игриво покусывает его ухо, (смена плана) танцовщица перешагивает через него и усаживается сверху.
- (танцовщица, нарочито глядя в сторону) Он уже проснулся. Что ж...  (фокусируется на нем) Но разве тебе не кажется, что это сон?
Улыбается.

Черный экран.

Титры.

Голос за кадром.
«Единственный раз, когда мне казалось, что это сон, был 28 июля 2004 года. В этот день умер мой отец, в четыре утра от сердечного удара. Удружил, ничего не скажешь. Мы не общались несколько лет, и вовсе не от того что оба были сильно заняты, я не любил его, а он меня совсем не знал, по правде говоря, тот еще был засранец! Говорят, о мертвых либо хорошо, либо ничего, что ж, возможно, умри первым я, он бы вспоминал, как нам было хорошо вместе, какой я был замечательный сын, бла, бла, бла... чертов лицемер. Но все получилось наоборот, и в один прекрасный день у меня на руках (аллегорически выражаясь) оказалось тело совершенно чужого мне человека, о котором номинально кроме меня некому было бы позаботиться,  и не смотря на отсутствие всякого желания, не смотря на отсутствие денег, не смотря на тысячу и одну причину, по которым мне стоило связываться со своим отцом даже после его смерти, случай был, что называется, без вариантов. Я набираю телефон морга, занято, еще раз, снова занято, еще... еще... это ли не сон?!»
...

Три человека быстро идут по пустынному и довольно извилистому коридору. Рваная съемка - мы видим только их ноги, пиджаки, где-то до уровня груди. Слышны голоса.
- Сергей. Погоди еще пару минут. Мы только зайдем в канцелярию, поставим печати...   
- Хорошо...
- Игорь. Я же говорил, никаких проблем. Для того и существуют дети, чтобы вовремя о них позаботиться!
- Сергей, ты ведь не торопишься? Хотя это и так не займет много времени...
- Хорошо...
- Игорь. Так. Стоп. Девушки!!! Не туда, нам налево!

Девушки?

Чуть впереди. Две. Невысокого роста, хорошо сложенные, одетые так, чтобы наилучшим образом подчеркнуть все достоинства своих фигур... С задачей справились – глаз не отвести. У Сергея невольно возникают мысли о трауре, о черном ажурном белье и еще черт знает о чем... Оборачиваются: одна полностью, другая встает вполоборота, довольно симпатичные мордашки, надо сказать. Правда, какие-то... похожие, что ли? Или это ему с перепоя мерещится?

О черт, как я, наверное, сейчас глупо выгляжу...

- Не туда. Левее.

Оборачиваются. Кивают. Улыбаются – так, никому, просто... Возобновляют движение. В кадре, крупно – попки. Одна, другая... Чертовски  жизнеутверждающе! И очень красиво... Сергей глядит не отрываясь. Остальные, кажется, тоже...

- (женский голос) Почему вы все время улыбаетесь?
- Улыбаюсь? Я?!
- Ну да! Не переставая!   

– ухмыляющаяся физиономия гл. героя, Сергея. Постепенно на его лице начинает проступать искреннее удивление. Он пожимает плечами. Кажется, действительно, улыбаюсь... С чего бы это? ...черт.
– они стоят у обитой черным дерматином двери. Они, это Сергей, и еще два этих удивительных создания. От  них, кажется, сияние исходит... Сергею нечего им сказать и он молчит. Чудно устроился! Болван... Серега непроизвольно кривится от резкого приступа отвращения к себе. Мыслей от этого явно не прибавляется. А ведь казалось бы, чего проще – спросить как дела, завязать беседу... так нет же! Вот черт. 
– Одна из девиц замечает это, замечает то, как он на них смотрит, при этом даже не делая попытки завязать разговор, странно... чему это так радуется этот молодчик? Пускай симпатичный.

- Вообще-то, не могу сказать, чтобы сегодня был самый удачный день в моей жизни... ... если даже не наоборот...

Резко распахивается черная огромная дверь, заглушая его последние слова, оттуда выскакивает, отдуваясь, Сергей Юрьевич, за ним неотступно следует Игорь.
- Ну, как вы тут? (оборачиваясь к Игорю) Все. Мои поздравления! Я же говорил! (разворачивается к Сергею) ты, кажется, что-то сказал?
- Я? Да нет... Вот беседовал с девушками...
- А! Я же так вас и не познакомил!
(Крупно) Андрей Юрьевич, жизнерадостный, с жидкими усиками, пухловатый, но крепкий, в пиджаке с короткими рукавами... что-то говорит, глаза блестят, представляет Сергея девушкам, девушек - Сергею...

«Это Андрей Юрьевич, очень хороший знакомый моей мамы. Если даже не сказать больше... по крайней мере, с мамой я общаюсь только через него. Обычная история, лень рассказывать... Как я уже сказал, Андрей Юрьевич очень хороший человек. Не столько потому, что всегда готов помочь, а потому, что, действительно, помогает. Помогает деликатно, по делу и чаще всего - успешно, что только что, в общем, и продемонстрировал. И эти две девочки, которые так мне понравились, племянницы Игоря, и даже зовут их одинаково или около того, что ж, теперь они студентки чертовой Академии исключительно известно кому благодаря. Повезло. Но они об этом даже не задумываются. ... Красивые, им можно.»

(Короткая вставка) Девушки и Игорь спускаются по лестнице. Андрей остается на площадке с Сергеем Юрьевичем. Когда, кажется, они уже вот-вот пропадут из виду, одна из них оборачивается и взмахивает ему рукой на прощание.

Пустая комната. Автоответчик. Звонок, после нескольких трелей включается запись:
«Вы позвонили по телефону 521–44–08. ... Чужой Александр Рустемович умер 28 июня в возрасте 64 лет. Если вы знали его и хотели бы с ним попрощаться, вы можете сделать это завтра, 30 июня в 13 часов в 4 блоке городского крематория ...
Ваши соболезнования и другие сообщения оставляйте после сигнала.»
Сигнал.

Похороны. Светлое пустое помещение с высоким застекленным потоком. Посреди, на возвышении, гроб. Слева, у стены, Сергей и распорядитель. В гробу – отец. Точнее, то, что от него осталось... Пауза. Сергей окидывает взглядом все вокруг, как будто впервые замечая, что он здесь совершенно один, ну почти что... оглядывается на распорядителя, читает на его лице нетерпение. Пауза. Сергей:
- Простите... Могу я сказать речь?
Распорядитель, профессионально справившись с изумлением:
- Конечно.
Сергей поднимается на возвышение у изголовья гроба. Собирается с мыслями. Оценивающе смотрит на тело. Шумно выдыхает.
- Любая смерть, это подведение итогов. Сейчас уже не встретишь похоронную процессию на улице, а жаль, беспечность у нас в крови, если что-то не так, мы злимся, если все в порядке, принимаем как есть. Я больше не злюсь на своего отца. Глупо злиться на кусок омертвелой плоти. Сейчас я понимаю, как глупо было злиться на него живого. Глупо. Глупо, больше чем просто любить. Глупо, больше чем просто находиться рядом... Я не любил своего отца и не люблю его сейчас. Но если подумать - он совсем мне не мешал, а судя по количеству людей, присутствующих здесь, он не мешал почти никому. Возможно, он был одинок, но от этого он не становился менее живым. А сейчас он умер. Что ж... Я отнесся к его смерти точно так же, как хотел бы, чтоб отнеслись к моей. С пониманием. Если окажется, что обряды имеют какое-то значение, мне не трудно было их соблюсти. Я даже купил ему белые тапочки по ноге...
Все.

Сергей кивает распорядителю. Тот уходит за перегородку – нажимает рычаг. Гроб едва заметно вздрагивает и  медленно опускается вниз, в служебное помещение, где он будет зафиксирован, запротоколирован и предан огню. Звучит реквием Моцарта, запись шипит и тянет. За пеплом приходите завтра...

Компьютерный стол посреди комнаты. Семнадцати дюймовый монитор. Початая бутылка пива справа от клавиатуры. Несколько пустых (штук шесть) на полу. Сергей с полупустой кружкой в руке, откинувшись на стуле, рассеянно глядит в экран.
На черном фоне – череда сменяющих друг друга фотографий эротического свойства. Девушки. В одежде и без. Чаще – без. Еще чаще – на фоне воды... Афродиты, выходящие из морской пены.... И не только.
Сергей делает очередной глоток и  отворачивается от монитора. Грустно... странно, с чего бы это? По крайней мере, отец тут вовсе ни при чем. Хотелось бы верить...

Рядовая кафешка, наподобие «идеальной чашки». Андрей Юрьевич и Сергей.  А. Ю. пьет кофе. Сергей крутит в руках стакан с молочным коктейлем.
- Мне жаль, что так получилось с твоим отцом.
- Гм. Не стоит об этом.
- Как скажешь. Мама передавала тебе привет
Андрей кивает: - «Естественно...»
- Мда... А! Кстати, помнишь тех девочек, которые были со мной, тогда, в Академии?
- Эээ... Конечно! Как они поживают? Поступили?
- Кто бы сомневался?! Так вот, они тут спрашивали о тебе.
- Да?!!! Кажется, Оля и ... тоже что ли Оля?
- Оля и Олеся.
- Ну да, да. Они мне понравились. ... Такие милашки.
- Да, хорошие девочки.
- Куда уж лучше... И что именно они спрашивали?
- Ну, мол, а Андрей, как у него дела... я говорю, девчонки, нет проблем, я дам вам его телефон, все сами у него и узнаете...
- А они?
- Засмущались. Да нет, говорят... Мы это так...
- Черт!
- Ха-ха! Смотри осторожней, за неполные восемнадцать дают полные пятнадцать!
- Тоже верно.

Сергей захлопывает входную дверь. Наконец-то дома! Скидывает обувь, вытряхивает все (мелочь, удостоверение, какие-то бумажки...) из карманов джинс, сдирает с себя рубашку тут же, в прихожей; на ходу снимает часы, идет умываться. Со скрипом прикрывается дверь в ванну, слышно, как бежит вода, и в этот момент раздается звонок в дверь. Сергей вразвалку выходит из ванной, приглаживает растрепанные волосы (видно, засунул голову под кран), трет виски, лоб...смотрит в глазок, коротко выдыхает, как будто перед боем, отворяет дверь. На пороге она.
Он отступает на шаг, - Привет.
Она. Высокая, стройная (скорее худощавая), вообще вся такая тоненькая, хрупкая, с огромными испуганными глазами. Картинка, а не девочка. Молчит. Предположительно, едва сдерживая рыдания. «Что на этот раз?» - проносится у него в голове. Но виду не подает - стоит, выжидает.
- Проходи же?
Она не двигается с места.
- Сережа...
- ...?
- Это... ужасно! Ужасно, ужасно, ужасно...
- Э...?
Она срывается с места, бросается к нему, обнимает его – у Сергея растерянное лицо, так она никогда себя не вела, но уже через секунду он все тот же – холодный и отрешенный -  ладно, посмотрим, что будет дальше.
- Я хотела позвонить тебе... То есть, позвонила... а там автоответчик... Я знаю, что вы не ладили, но ты не должен винить себя...
Сергей похлопывает ее по спине... Ободряюще приговаривает: «ну, ну, ну...» и параллельно уясняет для себя, в чем, собственно, дело... Черт. Раз уж на то пошло, это его сейчас должны утешать. Другое дело, что ему это нужно как собаке пятая нога... И всегда одно и то же, приходит она и устраивает истерику по поводу вещей, в которых ни черта не смыслит...
Сергей отстраняется и тихонько встряхивает ее за плечи.
- Ну? Хватит. Раздевайся.
Проходит в глубь квартиры. Садится в низкое кресло и искоса за ней наблюдает. Она топчется на месте, потом скидывает туфли, но сама даже, кажется, не заметила этого – так захватили ее собственные переживания. В такие моменты ею нельзя не любоваться. Ей так идет печаль, что иногда он задумывается, а не притворяется ли она, чтобы выглядеть поэффектней? Хотя бы потому, что и сейчас не преминула мимоходом поглядеться в зеркало... Всегда так. Поначалу это было забавно и даже весело, не у всякой девчонки получится состроить такую скорбную мину по поводу всяких пустяков... и каждому пустяку – своя гримаса, своя мина... С такими здорово заниматься сексом, правда, он не знает, так уж ли здорово, но до сих пор не теряет надежды это проверить. Вот только терпение уже на исходе... И все же нельзя не признать, что в этом топике, в этой юбочке, здесь, сейчас и такая, какая есть, она чертовски обворожительна. Красавица...
- Наверное, я не вовремя... Ведь сегодня как раз девять дней... Но я подумала, вдруг тебе понадобится помощь... а здесь никого... странно?
- Понятно.
Она окидывает взглядом комнату. Смотрит в окно. За окном - дождь. Только что начался...
- Иди сюда.
И она идет, Боже, как она движется!!! Как кошка... почти невесомо. Если бы ее походка была музыкой, он бы закрыл глаза от наслаждения, но он смотрит не отрываясь, боится сморгнуть.... Она ступает на ковер...  Подходит... Останавливается... Совсем рядом – руку протянуть... От открывшихся перспектив у Сергея начинает стучать в ушах. А она неприступна, как всегда. Но что если попробовать растопить этот лед? Безумная мысль - такая уж безумная? Сергей осторожно касается ее ног, проводит самыми кончиками пальцев. Ни звука. Потом еще раз - настойчивее. Она кладет руки ему на плечи. Ого! Сергеем овладевает убийственное спокойствие и похоть одновременно. Пульс падает до трех ударов в минуту. От этих ударов вздрагивают стены. Сергей не торопясь расстегивает тонкий кожаный ремешок, затем, подумав, совсем вытаскивает его из петелек. Стягивает с нее юбку. На уровне колен выпускает ее из рук – юбка бесшумно падает на пол – (в ту же секунду) – он взглядывает на нее исподлобья: «можно?» – (в ту же секунду) – она прикрывает веки: «да». Он сосредоточенно смотрит перед собой - надо же, оказывается, она носит чулки! Или это дань уважения покойному? – что ж, спасибо. Сергей в трансе – как будто бегущая строка в голове: «Красивое белье. Красивое...», он абсолютно спокоен, она, кажется, недоумевает... он просовывает пальцы под ниточки бикини...
- Что ты делаешь?
Сергей слегка отстраняется, нехотя поднимает глаза, смотрит на нее - она ждет ответа, она пока не понимает, что это и есть ответ. Не прекращая гладить ее, он решительно стягивает с нее последнее... ныряет под полог... Она привстает на цыпочки, чтобы ему было удобней...
- Ааааааах!
Вдруг что-то происходит. Что-то ужасное. Он еще толком не понимает что, но в этот момент она со всей силы толкает его – так, что он бьется головой о стену. Удар получается не сильный, но болезненный. Она. Нагибается к нему, искря от ненависти и шипит, чеканя каждое слово:
- КАК ТЫ МОЖЕШЬ?!!!!












Э

Сергей и Оля. Случайно встречаются в метро. Оба удивлены и оба, кажется, рады. (Случайные встречи – что может быть неожиданней? И оригинальнее, чего уж там...)
- Привет!
- Привет! Какими судьбами?!
- Да вот... решила пройтись по магазинам... а ты?
- А что я... Я только что о тебе вспоминал! Думаю, как там те молодые студенточки, не обижает ли их кто?....
- Ну, кто нас обидит...
- Да уж, это верно...
- Так как у тебя дела?
- Гм... раз уж ты спросила...
- (улыбается) и что же?
- Да нет, нет. Конечно, нельзя сказать, чтобы дела шли очень хорошо, но я не жалуюсь, нет... А в данный момент так все вообще просто замечательно!
- Вот и славно! Кстати, не хочешь составить мне компанию?
- Спрашиваешь!
- (НЕ улыбаясь в ответ) Да.
- ... Отвечаю – еще как хочу!

Далее – нарезка кадров на тему: «а мы и не подозревали, что нам будет так хорошо вместе!» Сергей в меру галантен, в меру смущен, Оля – довольная и жизнерадостная...

...очередной магазин, примерка. Оля проходит в кабинку, Сергей присаживается на пуф, ждет. Пауза. С металлическим стрекотом отодвигается ширма, оттуда выглядывает Оля в самом фантастическом наряде, который только можно себе представить... Выходит с гордо поднятой головой. Спрашивает:
- Ну как? Идет?
- (Сергей, в восхищении) Не то слово... БЕЖИТ!!!
- (желая скрыть смущение, самодовольно)  Ха!

Оля и Сергей идут по улице. Изредка перебрасываются словами, глядят по сторонам, на прохожих...  Делать особо нечего. Куда-то идти – лень. Устали. Но жаль расходиться...
- Оля?!!!! Кто-то окликает ее со спины, причем с такой интонацией, как будто встретил ее не посреди Невского, а в пустыне, как минимум; Оля оборачивается, заинтригованная. Вежливо здоровается. В нескольких шагах от нее стоит парень, он разводит руками и улыбается, в изумлении. Подходит, расплывается в еще более широкой улыбке: - «Я едва тебя узнал. Ты чудесно выглядишь!» Приближается вплотную и светски с ней расцеловывается (Сергею он сразу не понравился - с этой секунды он его ненавидит.) Все так же глупо улыбаясь, парень разворачивается в Серегину сторону и спрашивает у Оли: «А этот молодой человек кто?»
- Это Сергей.
- Ваня. Привет!
Протягивает руку. Сергей вынужден ее пожать. Молча кивает. Ване этого кажется недостаточно.
- Мне кажется, Сережа чересчур напряжен. С чего бы это?
Ваня делает небольшую паузу, чтобы услышать ответ – напрасно, затем картинно бьет себе по лбу, будто бы осененный догадкой:
- Аааа! Понял. (доверительно, тоном пониже) Спокойно, приятель. Не стоит беспокоиться – я просто знакомый. Ничего личного.
Тут подает голос Оля:
- Сергей тоже просто знакомый.
- (в притворном удивлении) Да-а? Как знать, как знать... (Оле) А Сергей всегда такой молчун?
- А ты у него спроси...
- Легко! Сергей, ты молчун?
У Сергея и  вправду отнимается язык – от бешенства. Но сказать что бы то ни было сейчас – враз проиграть эту бессловесную дуэль, поэтому он сдерживается, а внешне – так вообще спокоен как никогда. Выждав, Ваня продолжает:
- Ладно. Не суть. Не хочешь разговаривать – не разговаривай. Позволь только украсть твою спутницу. Ненадолго, обещаю. Буквально – на пару слов.
Нагло подмигивает. Сергей вздрагивает от отвращения. Ваня принимает это за кивок, смеется, уводит Олю в сторону. Что-то ей шепчет. Пару раз Оля тихонько смеется, и Сергей с горечью вспоминает, что ТАК она с ним не смеялась никогда. Господи, ну и пижон. Таких – много. Труба в чехле из змеиной кожи. Ноздри в порошке. Бессонные ночи по тысячи клубов. Море девчонок. Вот и Оля тоже... Сергею становится совсем тоскливо. Он даже не замечает, как Ваня салютует ему, прощаясь, зато отчетливо видит, как они опять расцеловываются... Что за привычка! Черт! Оля возвращается, все еще улыбаясь, останавливается, смотрит на него. Он кисло бормочет:
- У тебя много знакомых...
Она молча соглашается. И, чуть подумав, добавляет:
- Это верно. Спору нет. Но знал бы ты, как я их всех ненавижу.

Крупный план. Смятая салфетка в руке. На ней стремительной прописью выведено: «323-69-59. Я.»



Пивной бар. Деревянные скамьи, сводчатый потолок из красного кирпича. Полумрак. Народу почти никого – не сезон. Хотя скорее не время. Чуть поодаль пара ребят настраивают гитары, проверяют провода... Официантка в тельняшке меняет пепельницы... Сергей с кружкой пива. Хрустит сухариками... напротив Оля – курит, пьет пиво из высокого бокала...

- У тебя недавно умер папа.
- Ну да.
- Мои соболезнования.
Он делает хороший глоток пива. Ведет подбородком. Смотрит на нее.
- Брось.
Теперь ее очередь приглядываться к собеседнику.
- Тебе его не жаль?
Еще один глоток. Эмоций – ноль.
- Нет
- Потому что ты его не любил. Так?
- Наверное... Но не только поэтому...
Пауза. Она ждет продолжения... Да, тут, кажется, одними короткими  фразами не обойтись... Отвечать придется развернуто и по существу... Что ж, рискнем.
- Знаешь... ...это все равно что вырвать зуб. Тебе может быть больно, когда его вырывают, хотя сейчас есть хорошее обезболивающее... тогда ты совсем ничего не чувствуешь. Больно, когда отходит, рана даже может кровить... Но через некоторое время, совсем небольшое, рана затягивается - ты ощущаешь только пустоту, это очень странно - проводишь языком, нащупываешь провал... привыкаешь... понимаешь, что все позади... жалко ли тебе зуб? Максимум, ты жалеешь себя. То же и смерть. Я имею в виду чужую смерть. Или свою собственную – для других. Мамы, например...
- Забавная теория.
- Ну да... (ухмыляется) только что придумал. Специально для тебя.
- Да-а? А еще можешь?
- Легко!
- Тогда про любовь. Слабо?
- Пффф... это уже сложнее... любовь...  чем меньше о ней думаешь, тем больше о ней знаешь... как слово, которое вертится на языке... ты пытаешься его вспомнить... стараешься изо всех сил... понимая, естественно, что чем сильнее ты напрягаешься, тем дальше от разгадки... и не переставая при этом ломать голову... остановиться-то чертовски сложно! (пауза. Сергей уходит глубоко в себя... выплывает на поверхность, высверк глаз...) ..любовь...любовь?  К черту всё!  Я влюблен в двух девушек сразу – надо ли выдумывать что-то еще?

Оля смотрит на Сергея. Немая сцена. Вопрос «придумал ли он это специально для нее?» отпадает сам собой. О чем же она думает? – ей бы и самой это хотелось знать.

Голос за кадром.
«За все то время, что мы провели с Олей, я не узнал ее больше, чем в первые пять минут нашего знакомства. Все то время, которое мы провели вместе, я ни на секунду не забывал о ее сестре. Я любил их обеих и только так. С каждой секундой я понимал это все отчетливее... и все больше запутывался сам в себе. Образно выражаясь, я разрывался на части, но это лишь образ, далекий от реальности – на самом деле, внешнее спокойствие давалось мне куда больнее. У меня уже почти не было сил терпеть. Мне требовалось объясниться, во что бы то ни стало и как можно скорее, я ждал подходящего момента, проигрывал в голове тысячу вариантов... Это был всего лишь один из них. А когда миг настал – от моих планов не осталось и следа, да, разговор состоялся, но что это был за разговор? Ни о смерти, ни о любви не было сказано ни слова. И это еще отнюдь не самое странное...»

Едут в вагоне метро. Молчат. Каждый по-своему, но об одном и том же. Остановка. Осторожно, двери открываются... выходят на станцию. Рядом стоит огромное зеркало, то, что для машинистов... нисколько не смущаясь, Оля подходит к нему и принимается критически рассматривать свое отражение. Сергей наблюдает за происходящим. Потом ни с того, ни с сего, вдруг говорит:

- Вы очень похожи внешне.
- Да. И только.
- В смысле?
- Мы не близняшки.
- Нет?!
- Нет. Все так думают, но я старше Олесю на год. Точнее, на год и два дня.
- Серьезно?!
- Абсолютно. Мы – разные.
- Я заметил. Это-то мне в вас и нравится...

...   (Всё! Сейчас или никогда!!! Э-ээээххх!!!!!!!!!!!!!)

Далее, в течение всего разговора они довольно быстро пробираются к выходу. Сначала по перрону, потом через переход... Вокруг снуют люди... Час пик, не иначе...

- Ты не очень обидишься, если я скажу, что не знаю, с которой из вас хотел бы сейчас разговаривать, вот так, как с тобой, в данную минуту?
- (хмурится) Гм. Это трудно назвать комплиментом.
- Черт, извини... Я хотел сказать... Я бы хотел встретить вас вместе, как тогда..
- Да-а?
- Ну... конечно... Я видел вас не больше десяти минут... Причем большую часть времени любовался на ваши очаровательные и, видит Бог, чертовски соблазнительные попки...
- (шутливо) Осторожней! Ты уже переходишь на личности!
- Извини. Но, тем не менее, мне вполне хватило времени, чтобы осознать...
- (останавливает его жестом) Заткнись. Какая мне разница, что ты успел осонать... что не успел. Лучше скажи, ты уже когда-нибудь встречался с двумя девушками сразу? Ты вообще представляешь себе, что это такое?
- (смотрит на нее, обалдевая от ее проницательности. Разводит руками в восхищении) Ты нечто! Сдаюсь.
- Ну еще бы. Так как? Да или нет?
- (ряд непроизвольных жестов – касается рукой носа, губ, трет подбородок. Смеется в смущении. Вспоминает... размеренно произносит) И да, и нет.
- Ух ты?! Это как же?
- (Сергей опять смеется. Его немного пугает такой поворот событий. Точнее скорость, с которой все происходит) Только не делай такое выражение лица: как будто я тебе тут государственные тайны разглашаю.
- Но мне и вправду интересно! Из всех моих знакомых ты первый, кто подобным образом отвечает на конкретно заданный вопрос. Я заинтригована... и жду объяснений.
- Ха-ха-ха. В этом весь я. (трет виски, гримасничает. Собирается с силами)... Ты, действительно, хочешь знать? – (нет ответа) – ну хорошо... Я тогда еще был студентом... уже вечерником, правда...  Шестой курс, сплошное пиво, девочки... диплом где-то на горизонте... А горизонт, как известно, это воображаемая линия, достичь которую невозможно...Хм... Мы пошли пить пиво в бар. Вместо лекций. Мы – это я, Наташа и Эля. Наташа была чудо как хороша. И есть! Самое удивительное, что мы родились в один день. Представляешь? 27 Мая. Я всего на несколько часов ее старше. Эля – этакая этническая брюнетка из Татарстана. Со всеми вытекающими. Мы сошлись с ней только тогда, когда я наконец признался, что тоже татарин, правда на четверть, и, что портило всю картину – крымский, увы.
- (заинтересованно)Ты татарин?
- (пожимая плечами) Ну да. Четвертной. Если можно так выразиться... Сели у окна, заказали пиво... Единственная проблема - денег у меня было совсем ничего, то есть буквально - почти что не было. На пару кружек вроде хватало... черт. Как-то разобрались... И потекла беседа. Суть в том, что они обе мне очень нравились, вообще, довольно странно, что я так и не стал встречаться ни с одной из них, мне так хотелось произвести на них впечатление, что я даже не захмелел, черт... Бог ты мой, что я нес! Скажем так, мне очень хотелось им понравиться. Очень. Аж до судорог. Но, что самое странное – ты не поверишь! – мне это удалось... Это всегда чувствуется, тем более в такой компании... Как постепенно, шаг за шагом, вы становитесь ближе... Я был наверху блаженства. Получилось! Радио выключили, заиграл парень на синтезаторе. Запел – хорошие песни, поставленным голосом. Потом петь стали уже сами посетители – и тоже на удивление хорошо, прямо караоке-бар какой-то! А мы уже давно сидели локти на стол, лицом к лицу, улыбались, смеялись, но не от шуток, просто весело, нет, скорее даже не весело – радостно, черт побери! ... Вот черт!!!
- (неопределенно хмыкает) И чем же все закончилось?
- Чем и следовало. Напротив нашего столика сидело двое парней, не знаю, лет двадцати, двадцати пяти...Курили, пили пиво, все как всегда. Не заметить моих девочек они просто не могли. Ну еще бы... ха-ха. Конечно, заметили. Поглядывали в нашу сторону. Активных действий не предпринимали. А тем временем медляк звучал за медляком. Девчонкам неимоверно, чуть ли не до боли в суставах, хотелось танцевать - собственно, они уже танцевали, плечами, руками, лицом - тысяча ужимок в секунду, женская пластика – нечто невероятное, но все же вальс, объятия – это совсем другое, признайся? Наконец, кавалеры дозрели. Один из них поднялся, оправился и решительно подошел ко мне. Наклонился и спрашивает, очень вежливо: «вы не будете возражать, если я приглашу на танец одну из сопровождающих вас дам?» Я говорю – нет, конечно! Тут он спрашивает – которую? Вот это мне уже понравилось меньше, что мы, в магазине что ли? – говорю, мол, решай сам. Блинн. Показывает. Пальцем! Говорит – тогда эту. !!! Вот урод. С другой стороны, Эле было все равно, она тут же поднялась, довольная, поэтому я и не стал обижаться. Они вышли в круг. Тут же к нам с Наташей подошел второй, этот  уже ничего у меня не спрашивал. Ну и ладно. И вот они все танцевали, я смотрел на них... второй все время сбивался с ритма, но ничего, справился. Было странно на них смотреть... я думал, почему не я с ними танцую? Почему другие? И сам себе отвечал – потому что их две. А я один... Танец закончился. Девчонки вышли в туалет, а ребята почему-то тут же свалили, кстати, ха-ха-ха...
- Почему?
- Потому что, ха-ха-ха... Потому что, каждый из них спросил свою партнершу – а этот молодой человек, он ваш...э-э-э... молодой человек?
- (стремительно) И обе ответили утвердительно, так?
- Именно!
- Ха-ха! Смешная история.
- Во-во! Вот тебе, пожалуйста, - и да, и нет.
- Не обольщайся, это «нет», и только. Хотя и смешая, да… это плюс.
- Мда...

Тут они наконец вступают на эскалатор, так, что на какое-то время Оля становится одного с ним роста. Диалог продолжается, однако при этом Сергей не произносит ни слова. Все, что он пытается, но не может озвучить, проступает на лице, пятнами. На каждую ее реплику – своя гримаса. На каждый жест – мольба о помощи!

- Сережа!
(Но что это?!!! Она не первый раз зовет его по имени, но впервые так нежно-протяжно. Что она задумала? Что она хочет сказать?!!! Он умоляюще морщится – ну скажи это, скажи...)
Ты мне очень нравишься.
(Еееееееееееееееееееееееее-сть! Постой-ка. Что она имела в виду?)
Правда.
(Ммммммммммммм.........!!!!!!)
Но тебе же этого мало, так?
(Не-по-нял?)
Ты жуткий нахал, а главное, сам не знаешь, чего хочешь.
(Господи... ну зачем же так?)
А я знаю. Ты еще успеешь об этом пожалеть
(нет. Нет, НЕТ!!!)
но давай попробуем, почему нет?
(то есть?)
Вот что мы сделаем - мы поспорим.
(все. Голова пустая. Полностью. Что это я говорю? - нет, не так - что это она говорит?!)
Заключим пари. Да кстати, чисто между нами, видел бы ты себя!!
(Сергей моргает на скорость. Оля смеется.)
Так вот. Хочешь любви втроем? Хочешь любви втроем, но не знаешь как подступится? Я тебе это устрою. Я устрою тебе встречу с Олесей в предельно неофициальной обстановке. Без свидетелей. Трудновато будет, но справлюсь. И ты скажешь ей. Но не так мне – я, считай, за тебя все сама сказала, - доходчивее. Понимаешь, что я имею в виду?
(вспышками: да. Да!)
Если она согласится, у-у, ты подумай только! – что ж, ты царь горы. (нараспев) И жили они счастливо и втроем...  Если нет..... тогда нет. И точка. Никаких больше совместных прогулок по магазинам. Никакого кино. Никогда. Что скажешь? Принимаешь пари?

Сергей молчит, потрясенный А что тут скажешь – у него разве есть выбор? Но он не думает сейчас о выборе, он вообще не думает, он спит. Спит наяву. Для сомневающихся - как еще прикажете охарактеризовать состояние, когда зрачки перестают реагировать на свет? Оля любуются его бледностью. Румянцем на скулах. Красавец, ничего не скажешь.

- Ага. Вот ты стоишь, молчишь... но что-то показывает мне, что ты согласен, да? Точно – согласен (Оля торжествует, не без издевки) Чтобы заключить пари, нужно, кажется, пожать руку, так?

Сергей делает усилие. Рука едва заметно вздрагивает – она как будто налилась свинцом. Оля и это замечает.

- Ага. Значит, жив все-таки. Что ж, упростим задачу. (наклоняясь к нему все ближе и ближе, при этом смотря прямо в глаза) Это пари я заключу иначе.


Страстный поцелуй. (Съемка со стороны вестибюля станции – на эскалаторе выезжает целующаяся парочка. На них приятно посмотреть. Хотя парень совсем какой-то потерянный... и руки висят как плети...) Уточнение: страстный настолько, насколько можно быть страстной, целуя мрамор (в данный момент, Сереге определения точнее не найдешь) Оля отрывается от него. Резким контрастом на бледном лице смотрятся следы помады на его губах. Оля нежно стирает эти ненарочные следы своего присутствия. Она – сама дьявол. Лукавая до жути.
Жестом останавливает его. Говорит: «спасибо, что проводил...дальше я сама.»
И уже на ходу, вполоборота: «позвони мне как-нибудь? На днях...»
Уходит. Идет уверенно, не оглядываясь. Как будто знает, что он смотрит ей вслед.

Темнота. Долгое молчание за кадром.

Сергей бреется напротив зеркала. Монотонно массирует подбородок электрической бритвой. Разглядывает свое собственное отражение. Пристально всматривается в отражение своих глаз. Опускает бритву. Продолжает смотреть.
Кладет бритву на полку. Растрепывает волосы. Морщится, как от зубной боли.
- Черт!!!

Поздний вечер. Оля и Сергей куда-то торопятся.

- Скажи хоть, как он выглядит?
- А ты его видел.
- То есть?!
- Это тот самый парень, которого мы тогда встретили, помнишь?
- Ах вот оно что!... Да, задача...
- Самое забавное, что он би.
- Би?
- Ну знаешь, и нашим, и вашим...
- Педик, что ли?
- Нет же - би!
- Ага. Би. Однако. И что Олеся думает по этому поводу?
- А что ты хочешь, чтобы она думала?
- Ну... я не знаю. Что-то ведь она думает?
- Да ничего. Нормально.
- Черт, ведь это несколько... противоестественно, скажешь нет?
- А что ты сам хочешь ей предложить, это разве не противоестественно?
- Тоже верно. ... Черт!

Оля стучит в дверь. Сначала костяшками пальцев, потом кулаком и под занавес – ногами. Сергея это забавляет, Оля же вот-вот вспылит. Дверь безответна – стоят, ждут. Зябнут. Шаги. Наконец, отпирают. На пороге кто-то давно
небритый в чем-то давно не стиранном. На лбу – шнурок. В зубах – беломорина. Художник, мать его...
Они проходят внутрь. Параллельно Сергей уясняет для себя, что, оказывается, весь этот небольшой одноэтажный домик почти что в центре города – собственность кучки хиппующих скульпторов, в количестве шести человек. Однако! Хотя как таковой, собственник один, естественно, но это так, между делом... Чем занимаются? Вот уж на что Сергею наплевать. Творят, не иначе... от слова «тварь». Кстати в этом «небольшом одноэтажном домике» оказывается до черта комнат, во большинстве из них уже находятся люди, выпивают, закусывают... Что за люди?  - золотая молодежь, без примесей. Молодые и богатые. Красивые и пустые. Та еще компания... Сереге, как минимум,  неуютно. Он присматривается к деталям. По всем углам расставлено невероятное количество маленьких плоских свечек, чуть реже встречаются тлеющие палочки, из соображений безопасности воткнутые в яблоки, едкий запах салдана, полумрак, тысячи скачущих теней по стенам, восточные песнопения, слайды, и кое-кто уже почти невменяем. Серега медленно пробирается в центральный зал. Оля где-то рядом, но где именно – не видно, хочется верить, идет параллельным курсом. За эти полторы минуты ему уже успели предложить травы, портвейна, водки. Водку он выпил. Залпом. Траву проигнорировал. Ну и рожи... А вот наконец и праздничный стол. И именинник, ни дна ему, ни покрышки...

Оля никак не может найти Олесю. Растерянно разводит руками. В тайне Сергей этому даже рад. Он считает, что и так уже далеко зашел. Дальше – одно разочарование. Однако, на его беду, Оля проявляет нефиговую активность. Что кстати не мешает ей хорошо проводить время. Вокруг них постоянно вертится какой-то непонятный люд. То ли художники, то ли наркоманы... Сергею хочется спрятаться – сколько уже можно улыбаться в ответ? Все, хватит. Решительно разводит плечи – «буду через минуту» - слегка покачиваясь, уходит в сторону. В доме сложно заблудиться, большая часть комнат – проходные, везде – люди, но Сергей не теряет надежды, и, наконец, в одном из закутков находит, то, что нужно – дверь, припертую куском плотного картона. Убирает препятствие, приоткрывает дверь, заглядывает в щелочку. Темно. Ага. Кажется, нашел. Нагибается, поднимает с пола свечку, протискивается внутрь, тщательно притворяет за собой дверь.

Внутри помещения.
Сергей закрывает рукой свечку, так, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте. Наконец, он начинает хотя бы чуть-чуть ориентироваться. Итак, что мы имеем?
В данный момент он находится в самом конце большого просторного зала. Окнами зал, кажется, выходит на набережную, но из-за плотных гардин не видно ни зги – одна темень, пыль и еще какой-то странный, непонятный запах, то ли клея, то ли шпаклевки, ремонт здесь что ли? Посередине, а также в углах,– расставлены какие-то внушающих размеров предметы, то ли коробки, то ли детали... сразу и не поймешь. Сергей подходит ближе. Присматривается. Делает еще несколько шагов.  И тут до него доходит – это дома! То есть ненастоящие, макеты.... ну ни фига себе! Здания с резными фасадами, где-то в две трети человеческого роста, с окнами, балконами, крышами, все как полагается, мало того, они еще стоят в определенном порядке, то есть образуют, что-то вроде улицы... или микрорайона... Да-ааа... Сергей поднимает свечку, чтобы высветить, что там дальше.... По углам, это, кажется, заготовки... А вот дальше – особняком – нечто совсем грандиозное. Судя по всему, мечеть.  В реальности это, наверное, очень красивое здание. И огромное! Один купол чего стоит. Величиной – с глобус, знаете, такой старый, на ножках... Сергей тут же задается вопросом, а интересно, что там внутри? Вроде бы, купол ничем особенно не прикреплен, так что, если его приподнять...
- На твоем месте, я бы этого не делала.
Сергей вздрагивает от испуга, он и не заметил, что в комнате есть кто-то еще, да вроде и не было... Естественно, уже по голосу, он определяет, кто именно его только что предостерег – ну, а кто бы вы думали? – кто ж еще?! – ну конечно – естественно - без вариантов - ОНА. Олеся. Удивляться тут нечему. Обстановка – самая подходящая... Цирк отдыхает!
- (откашливаясь) Привет.
- Если Даниель узнает, что ты здесь что-то трогал, да и вообще – был, он тебя убьет. Я не шучу.
- Даниель? Это кто?
- Даниель – хозяин мастерской. Ванин лучший друг.
- Ага... понял. А Ваня, то есть Иван – это именинник, твой парень, да?
- Ты страшно сообразителен.
- Еще бы... Значит, Даниель меня убьет? Понятно... Слушай. Что за имя такое – Даниель? Похоже на спаниеля...
- А что тебя не устраивает? Обычное имя.
- Да нет, нет. Хотя... А этот... Даниель - чем он вообще... занимается? Что это здесь – детская площадка?
- Это старый город  - район в Иерусалиме... уменьшенная копия... Здание, с которого ты хотел снять  купол – мечеть Омара. Они получили заказ на несколько таких макетов. За четыре месяца закончили чуть больше половины. Здесь даже не курят...
- Я и не курю!
- Ты знаешь, о чем я. 
- (признавая свою вину) знаю. Об этой маленькой свечке у меня в руках.
- Именно. Затуши. Сейчас же!
- Нет. Не могу. Хотел бы, но не могу. Если я ее затушу, тут вообще ни черта не будет видно, и тогда я наверняка что-нибудь поломаю, да, кстати, к слову сказать, а что Ты здесь делала в полной темноте? Спрашиваю не от любопытства, а так... ради поддержания разговора... грустила?
- Не твое дело.
- (с неожиданной горячностью в голосе) А вот и нет. МОЁ! Именно мое! Ты... почему ты здесь? Почему одна? Ведь все вокруг такие веселые, вечеринка в самом разгаре, и Ваня... И этот его, Даниель... мастер-фломастер... Олеся,  я уж не знаю даже, что ты обо мне думаешь... но, ВИДИТ БОГ, Я ХОЧУ ЭТО ЗНАТЬ. И не только это. Все. Я хочу знать все. Все, что ты думаешь. Все, о чем ты думаешь.
- Господи, что за бред... (Олеся поворачивается, чтобы уйти через другую, дальнюю дверь)
- Олеся, постой!
- (вполоборота) Мда?
- Послушай...
- Слушаю внимательно?
- (обречено)... Ты нужна нам...
- Вам?
- Мне.
- (саркастически) А Оля?
- ...и Оля...
- Вот как! А не сладко ли тебе будет, с нами обеими?
- (со всей возможной убедительностью в голосе) Не сладко.
- И как  же мы будем с тобой целоваться, по очереди?
- Я еще не думал об этом.
- Как же я тебе нужна, если ты даже не думал, как мы будем целоваться?!
- Ты не понимаешь... да я и сам толком не понимаю...
- Скажи, а спать мы будем втроем?
- ...
- А ты бы стал встречаться с девушкой, если бы она кроме тебя любила еще кого-то? И хотела бы спать втроем?
- Это другое...
- А если бы этот третий оказался твой брат? У тебя есть брат?
- Но это совсем другое!!!
- Разве? А по-моему, то же самое.
- Олеся!!!
Девушка быстро уходит. Тихонько скрипнув, притворяется дверь. Та, что на противоположной стене... Сергей стоит посреди карликового города, в глазах – отупение. Холодно. Ветер треплет огонек свечи. Господи Боже мой, как же мне больно! И если есть выход, скажи, где он?

Комната для банкета. Большая часть гостей уже хорошо накушавши. Кто-то даже прикорнул у стены. Улегся на листе этого картона, который здесь повсюду, и спит. Ваня бодр как огурчик. Даниель рядом. Им весело. Остальным бодрствующим – судя по всему, тоже. Разве что Оля иногда оглядывается по сторонам – ищет Сергея. Олесю тоже нигде не видно. Гул голосов слегка притихает, на радио – пауза между песнями, и в этот самый момент звон стекла, все оборачиваются – Сергей. У ног осколки чего-то. Он явно сконфужен. Но не теряется, сгребает ногой особо крупные куски стекла, пожимает плечами, оглядывая публику, говорит как будто про себя: «Прошу прощения. Я уберу. Честно. Хотя вообще-то, если совсем уж на чистоту, я просто хотел произнести тост - никто не возражает?...» Возражающих нет. Кто-то наполняет пустой стакан. Кто-то делает радио потише. Сергей облегченно вздыхает. Подымает руку со стаканом.
Начинает речь. «Прежде всего я бы хотел представиться тем, с кем еще не успел познакомиться – ребята, вас так много! – меня зовут Чужой Сергей, пр. Веры 40 – 13, будете проходить мимо, заходите обязательно. А теперь к делу. Хотя при чем здесь дела, хм... скажем так, какие бы мы ни были разные, а мы очень разные, это факт, так вот, повод, по которому мы собрались, все-таки один. И хотя лично я вижу виновника торжества всего лишь второй раз в своей жизни, я здесь именно потому, что он – виновник торжества. Хотя не могу не признаться, никто еще не вызывал у меня такого отвращения как он. (Оп-паньки! А ну-ка все протерли ушки! И верно...) В силу многих причин. И вазелин с земляничным запахом, как идеальный подарок – отнюдь не главная. В конце концов, пидоры тоже люди. Ходят на выборы... (И тишина!...) Мое отвращение трудно объяснить, но легко понять... если, конечно, я не попал на гей-вечерину... Опять же, это мое личное дело, моя беда. Точно также, как трахаться с мужиками – его. Так вот. Все это время меня мучили два вопроса. Первый – как вообще меня угораздило здесь оказаться? И второй – чего бы такого пожелать, чтобы искренне и от всей души? И вот я думал-думал, пил водку, запивал пивом, потом опять водку... - чуть голову себе не сломал, а все без толку. Так бы и уснул в своей собственной блевоте, как уже - некоторые из вас, но тут меня осенило. Наконец-то! Начну с конца... поймите меня правильно. Ваня. Я хочу пожелать тебе дружбы. Настоящей мужской дружбы, как бы забавно это здесь не звучало. Дружба – это не присунуть друг другу по разику – это пуд соли вместе. А уж за солью дело не станет. Поверь. Да просто зайди в заднюю комнату, и ты сам все поймешь. И Даниель тоже. Серьезно, зайдите.
(Ваня продолжает самодовольно улыбаться, Сергей его нисколько не задевает, скорее даже наоборот. А вот Даниель, тот проявляет куда больше беспокойства, отставляет стакан, начинает пробираться в сторону рабочей комнаты... подозрительно оглядывается на Сергея... уходит... )
... а вот второе... Точнее, первое. Жизнь очень коварная штука, тебе кажется, что ты ничего о ней знаешь, но и тогда ты даже не подозреваешь, насколько далек от истины... (СУУУУКААААА!!!!!!!!!!!!!!! Все переглядываются. Те, что посообразительнее, пробираются туда же, что и Даниель. Нужды в этом никакой – он уже и сам тут как тут. Дает пару резких указаний: «Быстро», «Несите воду!» Кто-то уже учуял запах гари.... Волнение. Сергей  - все так же спокоен.) Так вот. О деле. Один человек спросил меня – не сладко ли мне будет... но тогда я еще сомневался... а теперь уверен на все сто – и готов присягнуть: сладко - не будет.

В этот секунду до него наконец добирается какой-то крепыш из местных. Один удар, и все меркнет. Потом еще и еще... Темнота.







3

Лестничная площадка, темно. Шумно распахиваются двери лифта, из проема по очереди выходят Сергей (слегка прихрамывая), затем Оля и, наконец, Олеся. Двери смыкаются за ними, и вновь не видно почти ничего, одни силуэты. Сергей звенит ключами, щелкает ригель, Андрей оборачивается к своим очаровательным гостьям и устало произносит:
- Добро пожаловать в мой дом.
Заходят в прихожую. Сергей включает свет. Становится видно, кто во что одет, и это существенно, поскольку они одет куда теплее, чем в прошлую свою встречу, хотя все еще легко: Сергей – рубашка, галстук, костюм, (предельно официально) девочки – обе в брюках, одна в обтягивающем топе и сиреневом платке на шее, другая – в тонком свитере оливкового цвета с треугольным вырезом.
Скидывают обувь, проходят в комнату, при этом, что выглядит довольно странно, никто не произносит ни слова, но не от неловкости, а словно и так все ясно, к чему слова? - Оля усаживается в кресло, откидывает голову, закрывает глаза, Алеся проходит чуть дальше, стягивает свитер. Сергей, плюхается на диван, с хрустом потягивается, устраивается поудобнее, устало трет лоб... Олеся рассматривает картинки на стене, Оля как будто дремлет, Сергей отходит после трудового дня... Вставать не хочется, но надо – Сергей собирается с силами, встает, бормочет нечто вроде: «Выпить. Надо выпить...» В этот момент раздается звонок в дверь. Вот уж в чем Сергей уверен, так это в том, что никого сегодня больше не ждет – тогда кто бы это мог быть? Все трое переглядываются.
- Схожу открою...
Идет. Открывает. На пороге мужчина, лет сорока, может, старше, довольно потрепанного вида и, явно, навеселе. Это что за гусь? – думает Сергей, но мужчина не спешит представляться.
- Вам кого?
Молчание.
Сергей борется с желанием захлопнуть дверь... а что мешает? Ходят тут всякие... незнакомец поднимает глаза, взгляд на удивление ясный и... печальный какой-то...
- Вы Сергей?
- Да.
- Сережа Чужой, верно?
- Ну да. А что?
- Меня зовут Антон. Лукьянов Антон Владимирович. Я давнишний знакомый вашего отца.
- Ага. Понятно... Проходите.

Те же и Антон.

Сергей, громыхая дверцами шкафов на кухне (где-то здесь были мамины рюмки, черт возьми), кричит из кухни:
- Вы хорошо знали моего отца?
Гостиная. Сергея почти совсем не слышно. Никто не понял, что он спрашивает, и что вообще спрашивает – вроде бы, сам с собой разговаривает...
Антон Владимирович явно заинтересовал сестер. Но не более того - ни одна из них не оказала ему даже намека на какое-то внимание,  что довольно сильно смущает гостя, он мог бы понять неприязнь, он был бы рад теплой беседе о том, о сём, как добрались, где остановились... (а остановиться как раз негде, да и ночь на дворе, неловко-то, неловко...), но равнодушие! – да, далеко ушло молодое поколение...не догнать.  Желая хоть как-то растопить лед, А.В. решает завести беседу о том, почему он вообще здесь оказался... хотя может статься, смерть Серегиного отца волнует его куда сильнее, чем нам кажется...

- Я Сашку хорошо знал. Хорошо, да не очень... Служили вместе - там, за речкой.... Во взводе его сразу невзлюбили. И вроде пацан как пацан, но что-то не то... какой-то пришибленный. Как ни от мира сего! Баптист, не баптист. Не курил. Даже дурь не смолил ни разу, а там без этого все – хана... Не отпустит. Засосет Афган... Решили - слабак. Но он ничего – за себя сумел постоять. Стоило это правда тогда ему двух выбитых зубов и сломанного ребра. Прописали наши «старички» тогда этого Сашку-душкА по полной программе. Не от злости... от усталости... от обиды за смерть друзей. А, может, завидовали... Молодым всем доставалось. А вот то, что стучать не побежал, командиру роты докладывать – это да, сыграло свою роль. Значит, не слюнтяй, не крыса тыловая... Поотстали малехо. Потом уже  рейды по реализации разведданных в «зеленку» - один за одним! – тут уже не до «учений» молодых. Там, на боевом, отношения другие – уж лучше я сам первым к духам в киряз нырну, чем «зеленого» пошлю... Сам вперед, а молодой где-нибудь за скалой магазины патронами набивает. Вот это реальная помощь для начала. Это уже потом, когда пороху нюхнет, когда сблюет пару раз при виде кишок... когда увидит, что снайпера с ребятами делают... как бегут они, расплескивая мозг по хэбэ, с дырой в пол-головы.... еще метров двести... куда? ... Сашка быстро привык. И к жаре – а что, сорок в тени не хотите? И к привкусу этому, как будто гайку во рту ворочаешь.... как будто нёбо из наждака... и воевал  хорошо. Но так и остался – другим. Свой, а не как все. А мне что – я же знаю, случись что, не подведет. Мы даже переписывались как-то... уже потом... да что за переписка между двумя мужиками! – итак все понятно... он здесь, я – за речкой... это я уже потом понял, что там – проще, чем дома... Вернулся в Союз, как в деготь окунулся...

В этот самый момент входит Сергей. В руках на подносе какая-то еда, какие-то салаты (так вот на что он все это время делал – салаты строгал!), тарелочки, вилочки, бутылка водки и два стакана по типу граненых.
- Прошу прощения, что так долго... Обыскался мамины рюмки. Так ведь не нашел!
А. В. смотрит на Сергея и глаза его теплеют, а вот и хозяин наконец, во всем своем хлебосольном великолепии!
Серега ставит поднос на столик. Разливает водку. В два стакана.
- Помянем  отца. Два дня назад как раз сорок дней было.
- Помянем. Замечательный был человек. Золото, а не человек.
Выпивают. Закусывают. Серега, все также стоя. Обращается к А. В.:
- я сейчас приду. (Оле) Оля, помоги мне на кухне, а?
Оля нехотя встает и торжественно шествует на кухню. А. В. Провожает ее дооолгим взглядом...

Сергей и Оля на кухне. Оля определенно чем-то недовольна....
- Оля, ну пойми, человек приехал хрен знает откуда... и не просто так... что мне его, на улицу гнать?
Оля молча кивает. Зло щурится. Закуривает.
- Послушай, это ведь чуть ли не первый человек, который хорошо относится к моему отцу, черт, я ему там про сорок дней говорил, да ведь ты сама знаешь, что в тот день я специально дома остался – так ведь ни одна сволочь не позвонила!
- Ага, ага... ты же говорил, ты не любишь своего отца? С чего это вдруг ты в примерные сыновья записался?
- Оля. (чеканя каждое слово) Ты не знаешь, о чем говоришь. И я не знаю. Но ты жалеешь о пропавшем вечере, а ты даже и не подозреваешь, как я об этом жалею... так вот, мой отец мог быть кем угодно, в том числе и полным мудаком, но это вовсе не значит, что я мудак. Все должно быть честно... ...(умоляюще, глядя ей в глаза) Оля. Не злись. Пожалуйста.
Тягостная пауза. Оля докуривает сигарету, тушит ее, закрывает глаза.
- Ну хорошо. Ладно. Мы хотели устроить тебе сюрприз, но ты решил все похерить, ладно. Хрен с тобой. И что теперь? Дальнейший план действий?
- Ты прелесть!!!!
- Да, да, да, да. Ну и?

Серега и А. В. Водка. Салат. Яркая люстра, а за окном – темным-темно. Пауза. Сергей сосредоточенно разливает водку. Готово. Поднимает глаза на А. В. Тот, в свою очередь, достает сигареты и точно также – взглядом, спрашивает разрешения. Сергей кивает, протягивает рюмку. Выпивают, не чокаясь. А. В. закуривает. Общее состояние неловкости еще не начатого разговора. Одно понятно - если начинать, то Сергею, ведь он младше. Сергей молчит. Морщит лоб. Откидывается в кресле. Улыбается, довольно кисло, но открыто, как будто извиняясь за свое поведение.
- ...я даже не знаю, о чем вас спросить...
- Ты хочешь что-то спросить?
- Нет, нет. Просто... мы не особенно с ним дружили... если вообще – дружили... если он вообще с кем-то дружил! Вы же понимаете...
А. В. понимающе кивает. Долго-долго, тихонько-тихонько... Кивает, а молчит! Опять пауза... сколько еще их будет сегодня?

Голос Сергея за кадром:

«Сейчас я постелю вам с Олесей в моей комнате. Уложу спать, погашу свет. Постелю этому чудику в Западной, если, конечно, он туда доберется... А потом мы напьемся. Возможно, мы будем шуметь, возможно, будем бить посуду, не бойтесь, это злость так выходит, когда тебе нечего больше терять... Знаешь, каждый раз когда я вспоминаю своего отца, у меня возникает чувство страшной, безнадежной несправедливости... это не комплекс вины, это не мысль о том, что он прожил свою жизнь впустую, это больше... это, то что он не понял и уже не поймет, и о чем я только-только начинаю догадываться... что-то важное... кто знает, может, сегодня мне улыбнется удача? И я пойму чтО.  И тогда завтра я проснусь от мысли, что жизнь прекрасна, потому что она, действительно, прекрасна, но сейчас я ухмыляюсь, а завтра – буду просто улыбаться...»

После праздника. Серега спит. Он даже разобрал диван, он даже разделся(!!!), но застелить белье сил уже не хватило, аааааа, черт с ним, Серега лежит, завернувшись в диванное покрывало, вместо подушки – кулак. В комнату беззвучно как тени вплывают сестры в чем-то ночном. Одна из них прикрывает дверь к А.В. Другая, кажется Олеся, наклоняется к спящему алкоголику и сироте, нежно проводит пальцами по его шее, плечам... ложится рядом, под покрывало, к нему за спину... Оля ложится с другой стороны, обнимает Сергея.
Все трое спят.

Сергею снится сон. Мы видим то, что ему снится.

Огромное пространство. Высокое серое небо, тучи на горизонте. Сергей посреди широкого поля. Идет, оглядывается. Трава по пояс. Идти трудно, но он пробирается все дальше и дальше. Оступается. Черт! Где я? Кто я?... Хотя стоп. Какого черта?!!! Сергей останавливается, решительно разворачивается, на лице – презрение к врагу. В этот момент тучи набегают с неимоверной скоростью, задувает ветер, переходящий в ураганный, по полю идет волна от гнущихся под напором колосьев, Сергей встречает ветер лицом к лицу... Ветер крепчает, усиливается с невероятной скоростью, Сергей пригибается все ниже и ниже, вдруг, не знамо почему, оглядывается через плечо, через другое – по бокам, в метрах десяти от него стоят две девушки, высокие, безразличные, совершенно прямо, как будто ветра вовсе нет, но он есть, и их длинные развевающиеся словно флаги одежды неоспоримое тому доказательство. Сергей зажмуривается, он уже почти лежит параллельно земле, держится за траву, но тщетно - очередной порыв ветра подбрасывает его в воздух, а следующий сдувает словно былинку, мимо девушек, мимо туч, прямиком в непреодолимое и неизведанное НИЧТО.
Темнота.
Резкий вдох, как будто после выныривания с большой глубины. Постепенно что-то начинает прорисовываться. Сначала всего лишь несколько белых колышущихся линий на черном фоне. (сойдет обычная мультипликация) Дальше - больше. Это девушка. Она танцует. Та самая, в рубашке!
Несколько мгновений спустя темнота вокруг нее вспыхивает, как будто включили свет. Девушка на белом фоне. Поворачивается к нему. Делает шаг.

Ее лицо. Ее улыбка. Ее губы. Она протяжно спрашивает (совершенно беззвучно, но мы легко разбираем по губам) – Но разве тебе не кажется, что это сон?

Темнота.
Голос за кадром.

Сон значит, что все не на самом деле. Однако если предположить, что все это только мне снится, стоит также учесть вариант, что это снится кому-то другому. В последнем случае, у этого «кого-то» довольно буйная фантазия, море тараканов в голове, да и день как будто не задался.

Можно еще воспринимать свою жизнь как фильм, кино, где основная сюжетная линия – твоя жизнь, а, может, даже и не твоя, в любом случае, в конце приходится ожидать порцию свежеиспеченной морали, основную мысль, ради чего вообще... Иначе зачем все это?

Нечто подобное происходит и сейчас. Со мной приключилось столько всего, в такой последовательности – хочешь, не хочешь, задумаешься: каковы итоги? Я стал умнее? Повзрослел? Может быть, понял, зачем я живу? Обрел смысл?...

Ничего подобного. Я все тот же. Таким и умру. Просто я все больше склоняюсь к мысли, что что бы это ни было, это есть, и неважно – сон или явь, или даже кино, - в общем-то, нет никакого резона ломать голову, зачем, почему и в какой реальности... Достаточно быть. Так или иначе.

Титры.

PS

Набережная Невы. Та, что за мостом лейтенанта Шмидта, прямо напротив доков. Погода чудесная, ветра нет. Небо чистое. Солнце слепит глаза. На парапете сидят Сергей и Олеся. Пьют пиво, любуются друг другом. Негромко разговаривают...

- ...Нам очень редко кто-то нравится. То есть, обеим. Так как ты. Так сразу...
- Сразу? Неужели уже тогда, в академии?
- Ну. в общем-то да. У тебя был такой вид...
- Несчастный?
- Нет. Совсем нет. Хотя ты, возможно, и хотел казаться несчастным
- Эээ...Ну..
- Потешный! Ты постоянно двигал бровями, прямо как муравей... Такое было чувство, что ты сам с собой споришь, причем уже доспорился дальше некуда...
- А? ... Муравей?!!!
- Ну да. (смеется над его выражением лица) Вот прямо как сейчас!
- Гм... И кто же это из вас придумал про муравья?
- Ха-ха-ха!
Целуются.
- Черт, каждый раз когда мы встречаемся без Оли, у меня такое чувство, как будто мы ей изменяем.
- Ну-ну. Ты же сам знаешь, она у нас занятая дама, не то что мы.
- Это точно. Странное ощущение, а?
Олеся молча кивает, соглашаясь.
- Скажи, ты никогда не задумываешься, сколько это еще продлится?
Она, глядя на него, безмолвно мотает несколько раз головой и неспешно произносит:
- Не знаю.
Пауза.
- Но я знаю другое.
- (Он, нахмурившись) И что же?
- Все то время, которое у нас есть, которое у нас еще осталось, сколько бы его ни было, – оно НАШЕ.