Предвыборная агония

…. Приспешники лидера «Партии труда» тов. Зубанова, прозвавшие себя Зубановцами, рыскали по Центру в поисках сторонников гоблинского режима, заставляя ставить подписи под воззваниями главного оратора движения «МИР, ТРУД, МАЙ» — Вампирова, напоминавшего окружающим подопечного профессора Преображенского — тов. Шарикова в расцвете его творческого потенциала за счёт пересаженного гипофиза разумного существа...
Лозунги, слетавшие с уст глашатая, сопровождались месивом аплодисментов и всхлипываниями бдительных пенсионеров, ностальгирующих о полублатных кормушках
ОБКОМовских пайков и запахах свежих сводок о ходе социалистических соревнований на звание самого громкого рукоплескания пятилетки.
Красные стяги развевались не только в руках митингующих, из этого материала были сшиты и одежда выступавших, а ленты с символикой молота и наковальни украшали, словно ряженых, всех действительных членов политбюро, чтобы их нельзя было спутать с остальными рядовыми партийцами. Привилегированность чувствовалась и по набору кондминимума перед каждым сидевшим за столом руководителем первичной ячейки.
Хор девочек, певших про счастливое детство, наспех сменило выступление старушек-веселушек из Церковно-приходского приюта, которых нарядили в праздничные открахмаленные передники. Заупокойные песни про «Аллилуйя», которые они завыли, выйдя на сцену, внесли неразбериху в ряды торжественно настроенных делегаций «Красной Звезды и Чёрного Креста».
ГКЧпист Лука своим лирическим творением на стихотворной ниве старался затушевать промахи спонтанно подготовленной литургии, взывая окружавших к своим прежним заслугам на околоспикерском поприще. «Матросская тишина» отзывалась в его сердце набором ярчайших эпитетов и прочих словес.
Доклад Зубанова эйфорически настроенные массы встретили стоя, как мессу Папы. Отца народов, любимца детей и пенсионеров, буквально вынесли на руках из президиума и установили на трибуну, поддерживая после ночного бессонного штудирования вступительной речи перед избирателями. В глазах уже мерещились талоны на водку, мыло и табак, отчего на сердце становилось тепло и уютно.
Стена плакатов запестрела, взметнувшись над головами безликой шумной толпы: «Где мои семнадцать лет?», «Смерть врагам народа!», «Долой импортные товары!», «Вся власть Зубанову!», «За Сталина!», «Народ и партия — едины!», «Верните колбасу по рубль двадцать!», «Гена, мы с тобой!», «Даёшь отечественные Талоны!» и другие...
От этого шоу даже вождю стало не по себе, но когда торжественным маршем ветераны, бравшие Зимний приступом, внесли граммофон с играющим Гимном Солнцу вместо хлеба-соли по русскому обычаю, зал встал и пришёл в неистовство, отчаянно брызжа слезами и слюной...
Речь главного Зубановца прошла на ура, особенно место, где он обещал вернуть прежние цены и возвратить покупательную способность старым денежным купюрам, включая мелочь, которая осталась невостребованной.
В фойе уже томились предприимчивые бабки со стариками, прослышавшие об обмене старых денег на продукты питания и захватившие с собой всю медь, что сохранилась с тех времён, когда была в ходу. Каждый из них старался занять как можно более выгодную позицию у выхода, чтобы при следовании Вождя первым получить омовение товарной массой «на скудные сбережения того времени». Подавляющим большинством пикетчиков было принято решение получить за своё участие в процессии хотя бы по пять коробков спичек с символикой Лысой головы картавого родоначальника партии — для тех «кому нечего терять», так как рейтинг этих антикварных изделий был очень высок на партийных собраниях, посвящённых круглым датам жизни и смерти этой легендарной личности, которая навеки осталась «живее всех живых».
Аграрным элементом в механизме рыночных рычагов управления сельского хозяйства стал Тульчанин СтароЗубцев — первый компьютеризатор процесса машинного доения свиней. Его заслуги перед красным движением долго расписывал, крича в толпу, обладатель холодной головы и горячего собачьего сердца — Вампиров, сравнивая эту апофеоз ную фигуру то с нерушимым оплотом «после первой», то с монументом из скальной породы, до которой не достучаться и которую не разбить...
В самый разгар хвалебных од в секретариат подали чай в подстаканниках с парой кусков сахара на блюдечке. Зал заметно оживился, хлопая себя по карманам в поисках неотоваренных талонов на сахар, оставшихся со времён всеобщего изобилия и процветания 80-х. Самые нетерпеливые стали составлять списки очередников на получение доп. пайка с указанием всех регалий того времени, льгот и заслуг. Списки в срочном порядке с нарочным посылались в президиум для ратификации, и уже заверенные бессмертной рукой первого вице-президента «Сибирских Руд» тов. Рудского возвращались на места, даря избирателям ту надежду на лучшее завтра, которая умирает последней.
Обещанный сахарок в зал почему-то так и не принесли, обвинив в большом прожорстве демократов в лице главного деморосса Гайдара, который по версии Вампирова «впился зубами в этот сладкий продукт и изничтожив его, обрёк всех собравшихся на нищенское прозябание»..Его вывод из всего сказанного — «восстание против обжорства» — получил положительные отклики с мест. Посовещавшись, секретариат в срочном порядке принял решение «допить, что не допито» и убрать стеклотару, перестав мозолить глаза будущим избирателям. Куски сахара захрустели на зубах глашатаев народа, подобно треску ломающихся веток...
Улучив замешательство в рядах своих сторонников, Вампиров вновь заорал, что он тоже голодает, соблюдая Малаховскую диету, тем самым очищая все органы от ненавистных продуктов питания и шлаков. В обоснование своих слов он показал выпученный вперёд бесформенный живот, охваченный широким ремнём, застёгнутым на последнюю дырку и еле сдерживающим такую махину. В довершение он зачитал список своих сторонников-активистов, в числе которых были довольно известные имена: Сергий Радонежский, Пушкин, Александр Невский, Тулеев, Степан Разин, Достоевский и другие, многие из которых, узнав бы об этом при жизни, сочли бы за великую честь состоять в его команде. Через всю громогласную речь чувствовалось та неудержимая неприязнь, которая предшествует вселенскому апокалипсису, а при произнесении слова «демократ» он злобно оскаливался и долго не мог прийти в нормальное состояние.
«Юные Ленинцы» всё из того же Церковноприходского приюта, надувая щёки, громко стали гудеть в пионерские горны, стараясь выдуть «Взвейтесь кострами». Соло на барабанах досталось Церковному Старосте Генералу Машкакову, знавшему толк в маршевых композициях. Семья Лягачевых выступала в роли октябрят на утреннике «День седьмое ноября — красный день календаря», в панамках образца 54-го года и со значками на груди, что умиляло взоры большинства присутствовавших, отгоняя чувство голода на второй план.
Агитки из полного собрания сочинений тов. Зубанова распространяли кандидаты в члены партии, чей рейтинг напрямую зависел от количества реализованных листовок, а также привлечения новых членов в ряды движения. Передовикам этого состязания повязывали галстук из отреза красного кумача, определявшего лидера в каждой первичной ячейке.
На почётном месте восседал действительный член Президиума, Председатель ЦК Партии Труда, лауреат всех премий социалистического периода и главный Экс-премьер тов. Рыжов. Его хозяйственная хватка уже была опробована на многомиллионной армии жителей не только Центра, но и периферии.
Под шумок в протокол заседания было внесено решение о постройке правительственных дач руководящему составу движения для организации в стенах этих скромных трёхэтажных жилищ подпольных стачкомов из числа ближайших сподвижников этих деятелей — большей частью родственников...
Воззвания к лучшей жизни подхватывались митингующими избирателями с воодушевлением. Голосование проходило так часто, что у многих просто «отсыхали» руки, и они, прикрепляя к груди либо членский билет, либо пенсионное удостоверение, отдавали свой голос «ЗА» единогласно, отдаваясь тем самым в руки политических терапевтов и манипуляторов.
«Вожди Атлантиды», как их окрестила жёлтая пресса, восстали словно из морской пучины, куда сгинула империя, некогда простиравшаяся на многие тысячи миль по широте и долготе. Чувствуя поддержку обездоленных слоёв, которые они же и создавали более семидесяти лет, Зубановцы на партийные подаяния стали обзаводиться спецавтотранспортом: «Для встречи дружественных делегаций Уганды и Республики Шкид» — как гласил стенографический отчёт.
Тем временем число присутствовавших пополнилось за счёт насильно задерживаемых агитаторами случайных прохожих. Их принуждали принимать веру партии, суля приобщение к льготной кормушке спецраспределителя талонов на лучшую жизнь. Более старшее поколение легко шло на компромисс, требуя за свою подпись не менее семи талонов на: мыло, крупу, водку, сахар, масло, табак и спички, считая этот джентельменский набор соответствующим уровню прожиточного минимума при новой власти.
Молодое поколение, которому было что терять, старалось отмахнуться от навязчивых идейцев, но в связи с численным преимуществом Зубанова, профессионально закручивавших руки неокрепшим юнцам для привода в стойло, также «поддавалось». Среднее же поколение, наученное горьким опытом жить  при талитарном режиме, живьём не давалось, и счётная комиссия под председательством Чичикова довольствовалась занесением «мёртвых душ» в реестр своих сторонников, поднимая мнимый рейтинг своего кандидата, чтобы отчитаться на пленуме о проделанной в ходе избирательной кампании работе...
Коммуняки не унимались, требуя от статистов «правильных» данных, позволявших лидировать среди партий другого толка, хотя бы на страницах периодической печати. Эйфория нагнеталась всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
За кулисами с подрастающим поколением своими воспоминаниями о субботниках делились передовики восьмой пятилетки, подкрепляя свои слова «бревном Ильича», на котором они и расположились. Сцена напоминала картину про трёх охотников на привале.
Занавес подиума украшал злободневный девиз «Каждой отдельной семье к 2000 году — отдельную первичную ячейку!», а стены зала заседаний пестрели бесчисленными портретами друга всех «униженных и оскорблённых» — т. Зубанова. Его подретушированная фотогеничность вызывала у собравшихся приступы прелюбодеяния, вследствие чего этот святой образ в серебряном окладе расцеловывался всеми входящими в обитель; Зубанову отводилось роль божьего агнца.
Постулаты о лучшем завтра встречались собравшимися бурными аплодисментами, переходящими в истерическую овацию...
Симпосион был в самом разгаре, когда повариха ГПТУ №17 города Барнаула Баба Глаша, специально откомандированная для этого мероприятия, ломанулась на сцену для подачи заявления с требованием включить её в состав правительства народного доверия. Розовый румянец её щёк и пышность фигуры внушали доверие не только избирателям Алтая, которых она представляла, но и номенклатурщикам, восседавшим в президиуме. Её грузная поступь отозвалась гулким эхом в душах партократов, не ожидавших такого от рабочего класса. В довершение своего «выхода в люди» Баба Глаша решилась произнести речь, направившись к микрофону на трибуне. Лёгким движением руки она освободила ораторское место от вцепившегося в него Вампирова, голосившего без умолку более двух часов.
— Пора и чуру знать! — прокомментировала Глафира свой поступок.
Вампиров, представлявший «Трудовую Россию», остался крайне недовольным этой выходкой регионального представителя, огрызнувшись, словно «моська на слона»:
— Слово не дают сказать! Плюрализм ещё называется... демократия!
Глаша нервозно переминалась с ноги на ногу, боясь «спороть чего лишнего». Стоявшая на трибуне бутылка «боржоми» была мгновенно опустошена ввиду неуёмной жажды, а пустая стеклотара перекочевала в один из многочисленных карманов юбки. Вампиров не мог простить себе, что не успел взять минералку, и прикидывал понесённые убытки от «морального ущерба».
Ничего, кроме ульяновского выражения: «И кухарка будет управлять государством», — в голову не приходило, и Баба Глаша скороговоркой метнула эти слова в зал, ожидавший от неё приветственных напутствий. Делегации с ропотом стали переглядываться, не зная, хлопать или ещё нет.
Главный Зубановец встал первым и поприветствовал братским рукопожатием периферийного оратора, усугубив это яркое зрелище лобызанием ручки, как он выразился позднее: «Не в бровь, а в глаз дав понять буржуям, что смычка половника и дипломатии неизбежна, как крах марионеточного американизма».
Под шквал продолжительных рукоплесканий четверо рослых охранников сняли Глафиру с подиума и усадили на почётное место возле Зубанова, повязав на немеренной шее вместо галстука красный платок. Такого она не ожидала. Фраза «настоящий полковник» бойко крутилась в голове. Она решила отдать Зубанову не только свой голос, но и нечто большее — частицу себя. Гордость и важность после принятого решения уже не покидали её до окончания этого праздника.
Улучив паузу, Вампиров вновь вскочил на трибуну, продолжив гнусные излияния, перемешанные с угрозами руководителям всех рангов, не значившихся в списках сторон-
ников. Его требование «Остановить спаивание несовершеннолетних Пепси-Колой, которая растлевает их души» было одобрено многочисленными кивками с мест.
Дата выборов неукоснительно приближалась. Раздражение нарастало.….