Чёрно-белое и цветное

               
               
                1

Муж Любови Александровны пил. И пил бессовестно, нагло, беспробудно. Все, конечно, пьют, но, когда дело доходит до «белочек», стоит призадуматься. «Белочки» – это, когда на следующий день – «ничего не помню». Это когда «тут помню», а тут – «не помню». Это, когда ему всё хорошо, хорошо, и хорошо, а потом в доме побитая мебель, жена в синяках, по разным углам перепуганные дети, а он – «ничего не помню». Но – было хорошо. Это помню. А сейчас плохо…
В общем, муж Любови Александровны пил. Пил, негодяй. Пил, сволочь. Не на свои, правда, его работа поила, но не в этом же суть. Жизнь супружеская незаметно сходила на нет, потому что, если что-то начинаешь любить больше, чем женщину, которая возле тебя, она тебя бросит. Или наставит рога.
Любовь Александровна избрала второе.
Во-первых, потому, что мужа она ещё очень любила. Поэтому бросить его не могла. Во-вторых, потому что внебрачная связь могла помочь сохранить психическое равновесие в навязанных обстоятельствах.
Но далеко не всё так просто. Не так просто предложить себя другому мужчине, когда свой, родной, ещё жив. Хотя и опять пьян, скотина. В конце концов, каждой женщине приходится преодолевать этот барьер. Это внутреннее сопротивление. Даже брезгливость. Другой – другая одежда, запах, привычки. Другая речь. Интеллект. Если он у него есть.

Христофор Петрович был озабочен. Дело в том, что полтора или два года назад его жена уехала в Африку на заработки. Наш бывший советский человек, если хочет поправить своё материальное положение, едет в Африку, помогает строиться зажравшимся неграм. То Засуанскую плотину, то – межконтинентальную, атомную. Жена Христофора Петровича поехала от КГБ миссионеркой по специальности «сварщик». Оплата в долларах, пираньях и в рублях. Рубли у нас. Доллары в Москве. Пираньи – в племени «Вау-Вау». Обращаться с осторожностью. Поддельные не кусаются.
Да, в Актюбинске в то время, чтобы ещё больше повысить уровень жизни трудящихся, ввели свою валюту. Назвали «Акт». За один «Акт» вначале можно было купить одного барана/ уже через год – полбарана, потому что инфляция/. Местные путаны и фотомодели распереживались, что возникнет путаница: клиентам будет трудно всякий раз растолковывать, сколько «актов» полагается за один акт. Но сориентировались быстро: вернулись к родному доллару с пересчётом по курсу  на день или ночь оказания услуги.

Итак, жена Христофора Петровича в Африке, за длинной пираньей, а он тут, в Актюбинске, полтора года/или уже два/ наедине с зеркалом.

Случилось, что Христофор Петрович, а с ним и Любовь Александровна, в один и тот же день, как Бойль и Мариотт, подали объявления в актюбинский еженедельник «Время». Он, значит: «Хочу! Могу!», она – «Мечтаю! Помогу!».
Еженедельник «Время» первым в Актюбинске взялся публиковать объявления для всяких знакомств. И, будучи первым независимым изданием, первым же сунулся покритиковать, дотоле непорочные, власти. Власти быстро сориентировались, внимательно перечитали вредную газетку и в колонке «знакомства» нашли парочку объявлений типа «молодой человек, без вредных привычек, ищет друга…». Газете намекнули, что указов 37-го года, насчёт гомосексуализма, ещё никто не отменял и потому прикрыть еженедельник – что муху шлёпнуть.
О политике газета писать перестала. Право знакомиться по объявлению в газете осталось за традиционным большинством и лесбиянками. Потому что ни в 37- м, ни в каком другом году Советской власти, влечение женщины к женщине преступлением не считалось и Законом не преследовалось.
Как два школьника, пришли к кинотеатру «Мир» на первое свидание Любовь Александровна и Христофор Петрович. Долго стояли по разным сторонам от входа, держа в руках условленный знак – газеты. Он – «Путь к коммунизму». Она – еженедельник «Время». Удивительно ли, что некоторые женщины и девушки замедляли шаг и с интересом поглядывали на Любовь Александровну. Даже пытались заговорить. И Христофор Петрович решился, подошёл, прервал это безобразие. Любовь Александровна взглянула на него, как  на спасителя.
Так они узнали друг друга.
Так и познакомились.
Христофор Петрович – человек отчаянный, насмотрелся в подвальчиках американских фильмов – идёмте, говорит, Любовь Александровна, тут в двух шагах – поужинаем. Она ему – какой ужин, какой ужин, когда ещё обед. Ну, тогда обед – пойдёмте скорей, борщ остывает – Христофор Петрович был необыкновенно смущён и, вместе с тем, взвинчен. Врал он и про борщ, и про то, что в двух шагах. Заготовил он к встрече бутылку шампанского, бутылку коньяка, яблочки, да «сникерс» с «марсом».
Любовь Александровна истёрла ноги в кровь, пока они добрались до квартиры. К себе привёл Христофор Петрович. Без всякой конспирации. Все соседи видели. Все знакомые видели. Тётя Оля на пятом этаже, повинуясь интуиции, вылезла из ванной и, не обтирая мыльной пены, кинулась на пол, припав к накрашенному линолеуму любопытнейшим ухом своим.
Но ничего не случилось тремя этажами ниже. Ничего, хотя люди, которые знакомятся по объявлению, имеют вполне определённые намерения. Христофор Петрович и Любовь Александровна просто сидели друг против друга в мягких креслах и беседовали о прекрасном. Когда возникла пауза, Христофор Петрович попытался направить разговор в другое русло. Подсел ближе, взял за руку, заглянул в глаза. В общем, в первый раз ничего не получилось. Любовь Александровна, в принципе, не отказывала, но от неё веяло обыкновенной женской холодностью, как от бревна. А Христофор Петрович был уже далеко не мальчик, чтобы скоротечно удовлетвориться с любым, мало-мальски пригодным для того объектом. Христофор Петрович лишь слегка куснул Любовь Александровну за мочку уха. То ли за правую. То ли за левую. Шампанское так и не выпили. Оно прокисло потом в холодильнике. «Сникерс» Любовь Александровна съела весь.
Интимная половая близость всё-таки возникла между ними тремя неделями позже. На Чернухинской даче. Сашка Чернухин в очередной раз влез в долги и купил дачу. Прекрасная дача. На берегу реки Илек, с грушами, сливами и домиком, в котором имелась настоящая кровать. И стол. Ухо тёти Оли сюда не доставало.
               
                2
Как далась Любови Александровне первая супружеская измена? Первая – потому, что потом обязательно возникает вторая, третья…Только смерть может остановить, вошедшую во вкус, женщину.
Любовь Александровна, конечно, очень переживала. Особенно в первое время. Хотя на женщине никак не заметен след греха, даже сиюминутной, свежести, Любови Александровне её падение представлялось совершенно очевидным для окружающих. Да что там – окружающие! Сама себя извела уколами и придирками Любовь Александровна. Однако, и в другой раз собралась и, проскользнув через горячую ванну, полную духов и нежных заморских ароматов, устремилась опять навстречу новому половому свиданию.
А что же муж? Он методически пил. И призывал к себе в минуты просветления свою законную супругу для исполнения ею законных супружеских обязанностей. Проспавшись, снова уходил в запой. Многие мужики бывшего СССР вели такую циклическую жизнь. И стонали и бились от всемогущей надчеловеческой страсти в объятиях чужих мужчин преданные им, преданные ими, отданные в обмен на лукавую ухмылку зелёного змия, когда-то любимые ими, жёны.
Христофор Петрович словно бы чувствовал невозможность полноты слагающихся отношений. Хотя органная музыка многократных совместных кульминаций крепла и всё большую власть забирала над ними. Когда раскрывались небеса, и два схлестнувшихся тела в беспамятстве в них проваливались. Когда возвращение в бытие происходило вначале через ощущение счастья…
Не вдруг, но исподволь, Христофору Петровичу стала кругом представляться фигура того самого зловредного супруга Любови Александровны, из-за которого, собственно, так мстительно, так сладко и внезапно и сочеталась с ним прекрасная тонкая женщина. Ведь – каждый раз возвращала она домой своё трепетное тело и, если на тот момент супруг не был пьян…В общем, воображение Христофора Петровича рисовало ему на сей случай эпизоды самые фантазийные и болезненные. Можно было бы как-то ещё потерпеть и за приоритеты побороться, но – вот незадача – из своей Тимбукту с минуты на минуту, с месяца на месяц, могла возвратиться супруга самого Христофора Петровича. А, будучи в некоторых ревностных претензиях к Любови Александровне, сам Христофор Петрович никак не хотел колыхнуть своего домашнего равновесия. С приездом жены, Христофор Петрович собирался без колебаний и без зазрений совести связь свою прекратить. И, в общем-то, просто и пошло бросить возлюбленную им женщину.
Слов нет, на фоне восторженных отношений и органной музыки, выглядело это как-то чересчур по Марксу-Ленину: бытие, мол, определяет сознание. Из красивой истории взблуднувший ум Христофора Петровича начал искать красивого выхода.
Выход нашёлся на конце Ленинского проспекта. Да, всё гениальное просто. На конце Ленинского проспекта, где прихотливо в уздечку свиваются провода оконечной троллейбусной линии, там, не доходя, направо, располагалась служба «Доверие». Служба «Доверие» могла всё. Снять сглаз? – пожалуйста. Заглянуть в будущее? – пожалуйста. Приворожить навеки – пара пустяков. Импотенция лечилась в три сеанса. Потенция – в шесть секунд. Ударом резинового молоточка. Звоните 53-48-39 – и вам помогут.
Христофор Петрович позвонил. Алкоголизм? Анонимно? У вас фотография есть? Нашёл Христофор Петрович фотографию. Ну и красавец. Ну и морда! И где она такого себе нашла?..
В общем, пришлось отдать 4,5 «акта» и одну дохлую «пиранью», которую жена присылала, как сувенир.

Муж Любови Александровны пить бросил. После многих лет редкопробудных запоев, освободившись от липкого, вязкого тумана в молодых ещё и свежих мозгах, вдруг увидел он подле себя красивую женщину. И узнал он жену свою. И познал с восторгом и радостью.
А ответила она ему так, как отвечает женщина единственно любимому человеку, которого ждала много лет. И дождалась. Когда почти не оставалось надежды…

                3

Счастливые концы – в счастливых странах. Такой страны не было в тот момент в окружении наших героев.
Любовь Александровна так и не стала счастлива. Муж снова запил. В жизни мужья редко бросают пить насовсем. Против убеждённо тостующего бессильна даже служба «Доверие». К тому же случилось так, что Любовь Александровна забеременела от своего мужа-пьяницы, и связь её, ввиду целого ряда объективных причин, оборвалась. Как и прежде, муж, напиваясь, бил её, называя грязными словами, бил даже на последних неделях беременности. Любовь Александровна родила мальчика, а через месяц с ней случился припадок эпилепсии.
Муж всё пил. От радости, что родился ребёнок. От горя, что заболела жена. Пил в минуты сомнения, когда, с пеной у рта, жена затихала от судорог среди опрокинутой мебели. Таращил глаза и бормотал: «артистка»… «сука»…Припадки эпилепсии участились. Дедушка с бабушкой забрали внука к себе. За год Любовь Александровна сильно сдала, постарела.
И Христофор Петрович, случайно столкнувшись с ней лицом к лицу в «Универсаме», даже не узнал её…её не узнал…


                Сентябрь 93г.
                Февраль  94г.