Вот так и кормимся!

(монолог старого журналиста)
 
"Я ведь в журналистику пришел человеком уже немолодым. Считай, больше чем полжизни вредному производству отдал... А пришел сюда потому что достало... Захотелось поближе к делу быть, к которому всю жизнь душа тянулась... Творчества захотелось!
Так ли получилось, как ожидал?! Да как тебе сказать!
Дух то творчества в редакциях есть, но какой-то такой... Первое время, когда происходит становление газеты, тогда все кипит: крик, гам, тарарам. Каждый готов не есть и не спать, но любимой газете принести в виде себя последнюю жертву... Затем все выстраивается в какую-то определенную колею: редактор требует и торопит, репортеры бегают, корреспонденты строчат, обозреватели смакуют, технический персонал "пыхтит" над тем, чтобы только все было готово к сроку. Поток он и есть поток: думать много не успеваешь, главное строчки гнать. Да еще мода диктуется нетребовательным вкусом читателей и тем, какое преломление эти вкусы в голове редактора получают. Где уж тут творческому человеку развернуться: вот и бежит он туда, куда бегут все! Творчество вне рамок не приветствуется, хотя и "контора" вроде творческая и творчество  само по себе и есть выход за эти самые рамки.
Но все равно, воспылаешь однажды творческим огнем, сядешь к компьютеру и от всей души выдашь строк так 300-400. Ну, думаешь, такое то нашего Михаила Абвамыча как пить дать проймет. Придешь к нему в кабинет, продукт радостно на стол бросишь, глазами его глазки бегающие  ищешь: "Ну, гад, изобрази как оргазм на лице!" А он, подлюга, все это дело обнюхает (не заразно ли!), в руках повертит, рожицу сморщит и скажет: "Что это ты, Федотыч, сегодня мине изобразил!"
- Ба, - думаешь, - приехали! Да он о чем то другом думает. Никакого чувства юмора уже не стало!"
Кроме всех прочих бед над редакцией через какое-то время начинает царить дух экономизма и утилитаризма. Все начинают много чего считать и упрощать. А все в целом сводиться вот к чему:
первое -ничего лишнего, второе - редактор всегда прав, третье - если он не прав, то смотри п.п.1, 2.
Наконец, главными лицами в газете начинают становиться те, кто собирает рекламу и считает деньги. Все остальные, а в первую очередь - журналисты, считай - "придурки" по Солженицыну. То бишь лица  без определенных занятий, подозрительные и незнамо, что здесь делающие: денег они в кассу не приносят, рекламу не собирают, ведут себя плохо. Так зачем они здесь? Бумагу марать?!
Если и найдется какой-то умник и задаст давясь от смелости глупый вопрос о том, почему до сих пор ничего в газете не написали ни Гл. Бухгалтер, ни Гл. Рекламист, то такого умника сразу осаждают: "Не пишут потому что некогда! Есть дела и поважнее. Например, деньги считать!"
Ладно. Следующий этап еще веселее. Вверх в редакции начинает брать женский контингент. Ведь женщины, братан, люди ответственные. Все сделают от "корки до корки", аккуратно, как требует начальник. Сказал тебе редактор: "Сваргань- ка Люся, что-нить из Интернета про Филю Киркорова", - она все сделает как надо. Тексты найдет, скомпиллирует, выдаст на гора. Или куда - нить на презентацию к лесозаводчикам сходить надо. Ведь мужика-журналиста не пошлешь. Он того и гляди по дороге на эту презентацию в бар заглянет. А девочка все сделает честь по чести. Ясно кого после этого редактор больше всего любить будет!
Ну и превращаются через некоторое время редакции из мужского полу в женский. Все становится чистенько, красивенько, приглажено. А газеты как таковой нет!
Следующий этап еще веселей. С улицы начинают приходить представители всяческих фирм и начинают с порога пробовать размещать на газетных страницах всяческую "джинсу".  Причем норовят место занять попрестижнее и выглядеть получше. Газета все больше начинает походить на "рекламный вестник": живого слова или лица нет, одне маски, личины...
Да ладно бы еще б только деньги платили! Но они ведь еще и норовят и поучить, как надо писать. Хороший профессионал в своем деле, умеющий внятно и живо рассуждать о том, чем он занимается - настоящая находка для редакции.  Но, в основном то, учителя с горем пополам заканчивали "железобетонные институты", а "великий и могучий" экстерном осваивали у себя на рабочих планерках и совещаниях.
И чему учат!? "Вот, - говорят, - почему ты нашего Ивана Ивановича пьяницей и бабским угодником изобразил?! Пусть это так и есть, но ведь рабочий то класс хочет видеть его с лучшей стороны: в белой сорочке, в костюмчике с галстуком. Чтоб как огурчик сверкал. Ну, можно там для "народности" ему  (нет, нет, не стакан!) футбольный мяч, например, с клюшкой вручить! А ты его красным носом и дамским лифтом в коченеющих руках наградил! Фу!"
Справишься: "А почему до сих пор свою газету Иван Иванович не открыл?"
- Так ведь некогда, - скажут, - мы тут серьезным делом занимаемся: сталь варим, кирпичи печем, акции из кармана в карман перекладываем...
А мы стало быть что - испражняемся как собаки на чистый лист?
Ну, куда после этого бедному журналисту податься, где по заслугам оцененным стать?
К народу?! К читателю!?
Приходишь ты к какому-нибудь Сергею Павловичу Конан-Дойлову и говоришь: "Дорогой С.П.! Я вот уже какой год только для тебя пишу, а ты все никак слова доброго обо мне не скажешь?"
Сергей Павлович глаза от удивления округлит, посмотрит на тебя как на покалеченного при приземлении космонавта и выдаст, что-нить вроде того: "Газета у тебя хороша. И заметочки твои я читаю тоже. Особливо хорошо, когда под водочку мы с друзьями соберемся, да под закусочку. А так, ты и сам знаешь, где наиболее продуктивно газеты можно использовать?! Да и че вы там пишите. Вон про нашего пьяницу Ивана Иваныча написали так, что можно подумать он олигарх какой-нибудь. Народ у нас на заводе прямо уписался весь такое читаючи. И потом - ты разве не знаешь, что народу надо. Про девок голых давай, про эротику, про хоккей с шайбой! А вы все умными норовите казаться. На-ка, выпей, авторучка шариковая "
Выпьешь с расстройства "твою мать" и пойдешь палимый творческим жаром жене под бок. Ляжешь так с ней в постелю, за грудь теплую возьмешь и спросишь ласково:
- Ну, как, Лариса?!
- Ниче! - ответит она игриво...
- Я про коллажи свои спрашиваю в последнем номере! Ну, как!?
- Да не поняла я ничего у тебя! - обидчиво ответит она и резко отбросит рук. - Проще надо быть, чтобы людям было доступно!!
Ну как после этого уснешь.
Утром, правда, на тяжелую голову редактор позвонит и скажет:
"Федотыч! Кончай испражняться и беги в редакцию деньги получать!!"
Бегу. А что делать? Кормиться то надо. Вот так и кормимся!

 май, 2001