Одна неделя

Одна неделя.

Только что перестал идти дождь, который лил, не переставая пятый день с момента её приезда ко мне. Моя маленькая холостятская комнатка преобразилась от присутствия в ней женщины, и стала казаться ещё более живой и уютной.
 На столе, в вазе стояли, подаренные мной цветы. В углу комнаты, наподобие чёрного пса, лежал её чёрный чемодан с вещами. Рядом с ним, лежала женская обувь и домашние, голубые тапочки. В туалете, где обычно висит полотенце, сушились её чулки и нижнее бельё. Я остался в доме один, а она уехала в гости, к моим друзьям, с которыми я её недавно познакомил. Уехала без меня.
Вышел покурить в сад. Город был весь окутан густым туманом и вдалеке, у залива, пароход подавал глубокие гудки, похожие на рёв раненого зверя. На небе горела одна единственная, яркая звёздочка. Хороший признак того, что небо вокруг, становиться чистым от туч. Пепельница, переполненная окурками, залита водой. За деревянным забором, на углу, возле дуба на тротуаре, шестой троллейбус высек штангами искры из проводов, и штанги расползлись в разные стороны.
- Эти штанги похожи на её длинные ноги пришло в голову такое сравнение. Что общего у меня с этой девочкой, с которой ни чего не может быть?
Моя немужская нежность ей не нужна. И даже она мне намекнула на это. Да, однако, это так. Я глупый мечтатель, который промечтал пол жизни и остался один с собой, с притуплёнными желаниями, в обществе бутылок с крепким алкоголем. И я, как улитка прячусь от всего этого и запираю своё сердце на амбарный замок, а ключ, - выбрасываю без сожаления в безбрежный житейский океан. У Гофмана была сказка о каменном сердце и порой, ночью, почему- то всегда в три, я часто неожиданно просыпаюсь. По лицу течёт одна большая слеза, давит в горле и в отчаяние, я желаю иметь каменное сердце. Но это быстро проходит. Ведь хотеть такого ни чем не лучше чем наложить на себя руки, и я прошу у кого-то прощения за своё глупое желание.
Вышел опять в сад покурить. На небе добавилось больше звёзд. Три, пять, семь... На столе появился стакан с жёлтым скотчем. Интересно, сколько серебряных снежинок добавилось на голове? Восемь, девять, десять... Я уже давно перестал считать. И всё-таки, жизнь продолжается, какой бы она не была порой гнусной.
- Андрей, а почему ты не голубой спросила она как-то раз в постели, отдалившись от меня. От вопроса по телу пробежала дрожь.
- Ну, ответь, ответь, почему? Ты ведь такой не мужественный, добрый. И вообще, мне надоела твоя телячья нежность...
 -Во-первых, я люблю женщин, во-вторых, мне это не приятно, - сжимая зубы, ответил на интересующий её вопрос. После этого она утверждала, что очень любит стихи Есенина. По-видимому, доброта и нежность были у неё не популярны. Зачем я открываю всю свою душу перед этой капризной незнакомой?
- На следующий день в гости, приехали друзья. Муж с женой. В их присутствие она полностью менялась, желая показать полное презрение ко мне, и стараясь унизить как можно сильнее.
- А вот у нас дома, на Украине собака, ротвейлер и я целую её в дёсны... Ха, ха, ха,- раздался после сказанных слов её смех. А мне было вовсе не смешно. Впервые в жизни меня ставили ниже собаки.
В городе, котором я живу, существуют мои излюбленные места на различные случаи жизни. Когда мы гуляли вместе, в последний раз, то находились неподалеку от одного из них.
- Давай кофе попьём, - предложил я. - Тут местечко хорошее есть. Она согласилась. Обычно я здесь пью кофе с сигаретой на улице, читаю книгу и кормлю скворцов, которые обитают на деревьях маленького парка. Со всех сторон, это место окружено небоскрёбами. Скворцы смело берут кусочки куасона прямо из рук или, за компанию садятся прямо на стол и быстро работают маленькими клювиками. Как-то раз, лет пять или шесть назад, ко мне за стол подсел дедушка.
- Я в этот парк много лет прихожу, птицы эти все мои друзья сказал незнакомец. Он мне сразу очень понравился и у нас завёлся долгий разговор. О чём уже не помню. Только кажется, что через этого дедушку, открылись мне какие то, ранее не ведомые мною тайны и знания. После этой встречи, я захожу туда, когда меня заносит в тот район города. Вот и теперь я решил зайти сюда со своей спутницей, которая приехала ко мне погостить на Новый год, и оказалась в моей холостятской постели.
- Не дыми, пожалуйста, на меня сигаретой, пересядь! Я послушно пересаживаюсь к ней боком. Улыбаюсь как пёс, и всеми силами пытаюсь разрядить обстановку.
- Знаешь, это одно из моих любимых мест. Прихожу сюда порой. Особенно осенью хорошо. Тут столько птиц живёт. Мои слова её не трогают и она, не слушая меня, пьёт кофе с пироженным. Я подумал о своих скворцах и пожалел, что нечем их покормить. И как только я подумал об этом, из помещения на улицу вышел дедушка и направился прямо к нашему столу. Он подошёл к ней и что-то пробормотал. Мне показалось, даже на немецком языке. Затем он вытащил из кармана что-то завёрнутое в белую салфетку и ушел обратно в кафе, ни сказав, ни слова.
Она развернула салфетку, а там лежал целый кусочек хлеба. Мы оба были озадаченны. Каждый по-своему.
 -Что это значит Андрей?- изумлённо спросила она.
 - Не знаю, не знаю,- загадочно ответил я.
Я разломал хлеб на две половинки, и начал кидать маленькие кусочки на землю перед столом. Вторая половинка осталась на салфетке перед ней.
- Хлеб вкусный, и свежий,- сказала она, оставив пироженное с кофе, принявшись, есть этот хлеб.
- Угу, промычал я и потянулся в карман за очередной сигаретой. Ждать пришлось не долго. Откуда ни возьмись, прилетела чёрная птица и как-то странно начала себя вести. Она почти на брюшке передвигалась по земле, и казалось, что у неё вовсе не было лапок. Всё время она делала какие-то необычные движения.
- Смотри, какая чудная птица, толи больная или беременная.
-Андрей ну почему он ко мне подошёл с этим хлебом, а не к кому нибудь другому? За соседними столиками сидело несколько человек. Уже начинало смеркаться и где-то у океана, через грозные тучи просачивался последние лучи заходящего солнца. Почему он подошёл именно к ней, я не мог ответить. Есть такие вещи, которым порой не легко дать внятное разъяснение. Да и стоит ли вообще? Был ли это тот самый дедушка? Пусть будет он. Ведь всё равно вся история, не что более как моё больное воображение. Мы просидели несколько минут молча, каждый, думая о чём-то своём. Краем глаза я поглядывал на деда, который сидел внутри кафе и читал газету. Он неожиданно встал и опять направился в её сторону.
 – Возьми это он положил перед ней бумажный пакет с чем-то внутри. И не говоря ни слова, медленно пошёл прочь вдоль колон здания.
В пакете находилась еда, вроде той которую дают в самолётах, в благотворительных организациях и в тюрьмах. В металлической фольге.
-Андрей, ну что это всё значит умоляющим голосом спросила она.
 - Не знаю радость моя, не знаю. Не могу объяснить. Хочешь, в ресторан пойдем, отобедаем, если ты голодна?
- Нет, давай лучше дома.
- Как хочешь.
- Смотри, еда даже тёплая, пюре, морковка ещё что-то. Что с этим делать?
– Есть это, не советую, если ты голодна, пойдем, сходим в ресторан, ещё раз предложил я.
-Конечно, есть я это не собираюсь, а лучше отдам бомжам. Выкидывать не красиво. Мы ещё пару минут продолжали говорить про этот странный случай. К соседнему столику, на скейтбордах подкатили три китайских подростка. Они выстроили доски в ряд у окна. Один из них подошёл ко мне и попросил сигарету в обмен на двадцатьпять центов. Я заглянул в пачку. Там осталась одна сигарета.
 - У меня последняя сигарета, последнюю не даю соблюдая русский обычай, ответил я.
- Ну, дай ему сигарету, чего, тебе жалко? Я пожал плечами и протянул ему, что он хотел. В России это всегда считалось признаком дурного тона, брать последнюю сигарету. Хотя как он мог это знать. Молодой китаец поблагодарил меня и разломал сигарету на половину. Себе он взял часть без фильтра, и положил вторую половинку в мою пустую пачку, которая лежала на столе. Вообще, весь это день, был полон, каких то странных событий.
– Ну что, пойдем потихоньку.
- Пойдём, надо этих, бомжей найти сказала она. Бомжи почему-то не попадались, хотя в этой части города их всегда полно. Мы прошли несколько кварталов. Я впереди, а она специально еле двигалась за мной. На людях она постоянно пыталась подчеркнуть я одна, без него и не имею к нему ни какого отношения. Мужчины постоянно провожали её похотливыми взглядами, что ей очёнь нравилось, как она как-то раз призналась мне.
Мы вышли на центральную улицу города. На перекрёстке стоял бомж. Она грациозно подошла к нему и протянула пакет с едой. -Это, для меня удивленно открыв пьяные глаза, спросил человек лет тридцати. Она быстро развернулась и пошла в мою сторону. Тут я заметил у него на плече птицу и решил тоже подойти к нему. Это было что-то страшное. Птица была не понятной породы, вся взъерошенная, и вроде как без глаз. Она мирно сидела на плече своего грязного хозяина.
–Что это за птица у тебя человек?- поинтересовался я, с любопытством разглядывая его пернатого друга. Последовал странный ответ.
- Это Израильский голубь. Ни когда не слышал про породу Израильских голубей. Стало жутко. Мы пошли в сторону гаража, где я оставил машину.
Всё-таки я очень благодарен ей, поняв некоторые аспекты моей личной, внутренней жизни. Она, с первого дня не стесняясь, переодевалась передо мною, сверкала своими безупречными ногами с пятью дырками.
- Пять дырок считается самый шик у моделей. Это значит, что ноги идеальные. Их сжимают вместе и от ступней до лобка должно быть пять промежутков,- объясняла она мне с большим энтузиазмом. Остальные части её тела были не менеё яркими и я, не без удовольствия забавляться с ними по ночам. Моя кухня-бар стала чистой, а по утрам она аккуратно раскладывала по тарелкам завтрак. Скудная посуда была опрятно расставлена по полочкам в шкафу. Порой мы говорили про личные, интимные вещи. Только тогда она становилась мне любимой и желанной. Потому что говорила она честно. Ну и я старался говорить только правду. Она задала самый излюбленный женщинами вопрос, а когда ты последний раз это делал? Почему-то они мне его задают всегда.
-Давно, очень давно. К проституткам я не хожу, хотя надо. У меня печальный опыт с ними.
Она уехала без прощания. Улетела в восточном направлении завоёвывать новые вершины и сердца. Не знаю, буду ли я рад видеть её вновь? Вряд ли. В тот день, когда она уехала, я ушёл из своего дома, прихватив с собой свою самую верную подругу-гитару. Всё было решено за моей спиной. Её должны были забрать мои знакомые к себе, отчего было ещё больнее. Ныть не хотелось, напиться тоже желания не было, и я решил пойти в парк с гитарой. По дороге встретился друг Шон. Он шёл на встречу. Мы вместе играем в бэнде.
- В туннель вопросительно спросил меня Шон. - Men! You look like shit. I’ll be there in a half hour. Были не нужны лишние слова. На наших джем-сейшенах мы понимаем друг друга с одного взгляда. Туннель это место в парке, где мы порой играем с Шоном на акустических гитарах вместе или порознь. Ни чего большего в тот момент я не мог бы себе пожелать. Мы играли и пели песни несколько часов подряд, пока не стали кровоточить пальцы. На небе, ярко светило солнце. Всё что осталось после неё в моей квартире это нежный запах её духов на одеяле.



Сан-Франциско 8 января 2002 г.




Сан-Франциско 8 января 2002 г.