контора смерти

1.
Когда-то я существовал только в измерении 25 – жизнь после смерти. Сейчас же я нахожусь здесь, и это всего лишь черная  дверь с табличкой «комната №25 ~ вход без обуви». За ней контора - секта счастья или страха – и это всего лишь моя работа. Ничего особенного.
Люди разуваются перед этой дверью так же легко, как и расстаются со своими ужасными мыслями и тайнами за ней. Моя работа слушать их тайны и записывать все услышанное в толстую учетную тетрадь, которую проверяют раз в месяц странные люди в серых костюмах. Наверное, они некие инквизиторы. Инквизиторы человеческих душ, или как там еще можно это назвать в данной ситуации. Правда, мне совершенно неинтересно, кто эти люди на самом деле, чем они занимаются, и зачем им нужна данная информация. Ведь я никогда не сую нос не в свои дела. И считаю это правильным. И всегда считал. Хороший работник – это тот работник, который не задает лишних вопросов. Ни себе, ни другим. Никому.
Случается, по долгу службы, что я убиваю своих посетителей, но не на долгое время. Правомочность моих действий указано в должностной инструкции за номером 65 устава КПН. Можете проверить, если не верите. Так вот. Очень скоро мои посетители, будучи убитыми, приходят в себя, идут к выходу и, уже начинают обуваться, когда к ним возвращается жизнь, возвращается чем-то беспредметным. Смерть же логически отступает на второй план, или вообще перестает существовать в их сумбурной жизни. Как ненужная, безликая вещь, выброшенная кем-то на улицу. Но на улице эту ненужную, безликую вещь обязательно подберет кто-то, кому она покажется полезной, необходимой. Я же консервирую ненужные смерти в большие железные банки и вовсе не собираюсь выбрасывать их на улицу.



2.
- Давай, налей мне водки, - сказал как-то мой друг Ламин. – Мне хочется выпить за твое здоровье.
- У меня нет здоровья, и никогда не было. Оно мне просто не нужно. Так же как и мне не нужно счастье, любовь, радость семейной жизни. И в деньгах я не нуждаюсь. – Я серьезно смотрел в глаза Ламину.
- Ты, наверное, спятил? Так не может быть. Человеку все это просто необходимо. Без этого он не проживет и дня. Ведь это то, ради чего все мы живем.
- Неправда. Я живу не для чего. Мне на все буквально насрать. Нет ничего в этой жизни, что имело бы смысл для меня. И я знаю, как тебе это доказать. Пойдем. – И я немедленно отвел Ламина в свою контору и показал железные банки с чьими-то свежими смертями.
- Что это? – многозначительно спросил он.
- Это смерти в железных банках, – бесстрастно ответил я.
- Как это?
- Да очень просто. Очень просто. Что тебя так удивляет?
- Смерти в банках?.. Как?.. Как это?.. Как шпроты?..
- Да, как обычные шпроты или бычки в томате. Или килька в винном соусе, или анчоусы в кисло-сладком соусе. Или…
- Хватит, - перебил меня Ламин. Сумасшедшими глазами он смотрел то на меня, то на банки, в которых были законсервированы смерти. – А могу я посмотреть?
- Что?
- Как она хоть выглядит?
- Смерть?
- Ну…
- Нет, не можешь. Ты же видишь – банки законсервированы. Не стану же я их только ради тебя одного открывать.
- Как же ты тогда хочешь, чтобы я тебе поверил. Просто на слово?
- Просто на слово.
- Нет. Так не пойдет.
Мы вышли из конторы и направились в кабачок напротив.



3.
А на следующий день я заболел и не вышел на работу.
Около полудня раздался телефонный звонок.
- Это Виктор Сахис? – спросил лишенный эмоций мужской голос.
- Да, это я. А кто это?
- Это Герман Клаус. Я заменяю сегодня вас в конторе.
- Да? Рад слышать. Что у вас случилось?
- У нас?.. – возникла непонятная пауза, после которой голос продолжил. – Да как вам сказать. Видите ли, в чем дело. Сегодня впервые придя на работу, я, как человек новый, решил сверить опись комнаты со всеми находящимся в ней предметами и инвентарем. Произведя со всей тщательностью эту нехитрую операцию, я понял, что отсутствует один очень важный элемент.
- Какой? – я почувствовал, как мой голос начинает дрожать.
- О, не волнуйтесь так. Надеюсь, мы все уладим с вами вдвоем, и Они, - голос уловил мое волнение и сделал намеренный акцент на слове «они», - Они ничего не узнают о пропаже.
- Так что же пропало?
- Да. Деталь эта очень важная, но я все же убежден …
- И все же, - мне пришлось перебить затянувшего со своими любезностями собеседника, - Что пропало?
- Ну… Не достает одной железной банки с индексом SN877.
Мне сразу все стало ясно.
- Сейчас приеду.
Я бросил трубку, и стал судорожно натягивать на тело конторскую спецовку.



4.
- Добрый день. Я Виктор Сахис. Вы мне звонили.
- Да-да, конечно.
На встречу мне вышел молодой человек.
Странно, что он не снял шляпу в помещении. У него, по всей видимости, был невысокий лоб, и даже неглубоко сидящая на голове шляпа не позволяла увидеть за ее серыми полями глаза …
- Э, как вас?..
- Клаус. Герман Клаус, - молодой человек протянул для приветствия руку.
На Клаусе была новенькая конторская спецовка с дополнительным карманом для хранения описи и калькулятором внутри. Держался он довольно уверено, также уверено передвигался по комнате, брал предметы, осматривал содержание полок, ящиков, шкафов. Создавалось впечатление, что он уже здесь когда-то был. Может, даже работал? Конечно! Наверняка он уже заменял моего предшественника. Человека, работавшего здесь, на моем месте, раньше. До меня. Клаус профессиональный сменщик. Я слышал о таких людях в разговорах, теперь же имел возможность общаться с одним из них в живую.
- Что будем делать? – я и правда с трудом представлял себе ход дальнейших событий.
- Искать, - неожиданно улыбнулся сменщик. – Искать.



5.
Когда мне лет 10, я часто убегал из дома в Садовый парк.
Именно здесь я, наконец, превращался в настоящего ребенка, со своими радостями, горестями, переживаниями. Ребенка, готового часами бегать по темным августовским аллеям, от дерева к дереву, лазать по их упругим веткам, срывая яблоки, груши, и прямо на дереве, не отрываясь от этого увлекательного процесса, лакомится плодами. Или следить за бабочками, сидя с сачком за потаенным кустом можжевельника или крыжовника.
И уже после, когда я возвращался домой, в тесную коммунальную квартиру, и мать с угрозами и криками провожала меня в Образовательную комнату, где я должен был зубрить непонятные теоремы, законы, аксиомы и правила из зеленых, синих и коричневых книг, я начинал понимать, сколько на самом деле стоит эта моя недолгая, случайная свобода. Свобода от мира взрослых. Свобода – это сладкое слово, значение которого я до сих пор так и не понял. Что? Я что-то говорил о детстве? Правда? Да нет. Забудьте. Забудьте все, что я вам говорил.



6.
- У вас есть хоть какие-нибудь предположения, куда могла подеваться эта банка? Или, может быть, кто ее мог взять? Для чего? – Клаус был очень любезен. Хитрюга. Настоящий сексот, с которыми я еще никогда не сталкивался и встречи с которыми, надо сказать, всегда боялся. Надо быть с ним предельно осторожным. Я претворился озадаченным.
- Да нет. Я не знаю, куда она могла подеваться. И тем более не вижу причины, которые заставили бы кого-либо украсть эту абсолютно ненужную вещь.
- Но-но, - перебил меня сменщик, – в нашей профессии нет ничего ненужного, господин Сахис. И вы это отлично знаете. Должностная инструкция за номером 87 устава КПН. Неужели я должен вам ее напомнить.
- Нет, я помню. Отлично помню.
- Были ли в конторе посторонние люди?
- Ну, естественно, большинство посетителей конторы, исключая проверяющие органы, люди куда как посторонние.
- Это понятно. Зачем вы изображаете из себя глупого человека? Ведь мы же с вами знаем, что это не так. У нас не работают глупые люди, не так ли? Вы, я уверен, поняли, что я вас спрашиваю о тех посетителях, которые могли бы прийти в контору во внерабочее время. Те неслучайные люди, которые пришли сюда специально, либо, чтобы увидеть вас, либо еще для чего-то. Вы понимаете, о чем я?
- Да, я понимаю. Но ничего такого я не припоминаю. Я не привожу сюда своих знакомых. Поэтому они и не знают, где я работаю. Должностная инструкция за номером 03 устава КПН.
- Но ведь даже эту инструкцию можно временами нарушать?
- Послушайте, Клаус, я давно здесь работаю. И вовсе не потому, что за это время научился искусно скрывать свои правонарушения, а именно потому, что никаких правонарушений я и не допускаю. И не очень понимаю, в чем вы меня хотите обвинить? Неужели вы думаете, что это я украл эту чертову банку?
- Нет. Успокойтесь. Зачем столько эмоций? Не обижайтесь на меня, прошу вас. Я всего лишь пытаюсь помочь. Извините… Извините.



7.
Я очень надеялся застать Ламина дома. Ну а кто еще? Естественно, это был он. Это он был столь неосторожен и стащил злополучную банку с индексом SN877. Черт! И еще в такое неподходящее для меня время. И почему я вздумал болеть именно сейчас? Именно сейчас. Голова никак не проходила, ломило кости. Сидя в маршрутном автобусе, я глубже погрузился в свой меховой воротник, подобрав руки под тулуп.

- Игорь, это Виктор, - я громко постучал в дверь под номером 14. – Игорь, открой. Я все знаю. Не бойся, я не сержусь. Ведь это всего лишь человеческое любопытство, не более того. Всего лишь любопытство. Открой же, тебе говорят, – я ударил еще сильнее. Потом приложился к деревянной плоскости ухом и прислушался. Из квартиры не доносилось и звука. Ламина не было дома. Это было очевидно. Его просто не было дома.
- Черт, черт.
Раздосадованный я вышел на улицу и сел на ступеньки перед подъездом. Подожду его здесь. Может, он куда вышел, и скоро вернется?



8.
- Нашли? – в комнате помимо Клауса находился еще один человек. Довольно странный, если не сказать больше. Клаус же сидел за письменным столом и что-то аккуратно записывал в учетную книгу, поэтому задал свой вопрос, не отрываясь от своего занятия. Странный человек (или то, что было на человека похоже) стоял на четвереньках с задранным кверху широким носом, отчего его поза казалась еще более нелепой и безобразной. Мое появление его нисколько не потревожило, он даже и носом не повел. Это было странно.
- Ну, так нашли? – повторил свой вопрос сменщик, немного повысив голос.
- Что нашли? – я растерялся.
- Пропажу. Конечно.
- Нет. Естественно нет … А кто этот человек?
- А, этот? – Клаус без эмоций  посмотрел в сторону нюхача, – это вовсе не человек. Это специально обученная ищейка. Она буквально натаскана на запах смерти и, надеюсь, поможет нам быстро и эффективно найти пропажу.
- Почему она? Больше похоже, что это все-таки он, - зачем-то решил уточнить я.
- Это неважно. – Клаус вытер лоб широким рукавом спецовки и встал из-за стола. – Может выпьете чего? – предложил он.
- Но в конторе нет спиртного. Это не положено по инструкции …
- Да-да-да, – перебил Клаус, - но у меня есть кое-что с собой. И сейчас, по-моему, самое подходящее время.
Он достал из шкафа потертый кожаный портфель и извлек из него темную бутыль с ярко-желтой этикеткой.
- Виски, - оповестил меня сменщик, указывая пальцем на этикетку.
Я кивнул.
- А это не собьет нашу ищейку?
- Нет, не беспокойтесь. Ведь смерть пахнет на самом деле не так, как мы думаем. Это особый, так сказать, специфический, едва уловимый запах.



9.
Уже дома я принял таблетку, чтобы понизить температуру, и решил позвонить Ламину.
- Возьми трубку, Игорь. Возьми трубку.
Но на том конце трубку никто и не собирался брать.
- Что за черт, где он?
После очередного безрезультатного звонка, я решил поехать к нему домой.

Поднявшись по знакомым ступенькам, я очутился на неосвещенной лестничной клетке. Дверь с номером 14 на этот раз была слегка приоткрыта. Тусклой полоской свет выбивался из квартиры 14 наружу, на лестничную площадку, нарушая статичность невидимой воздушной материи. Я толкнул дверь, и она послушно открылась.
В квартире никого не было. Пройдя на кухню, я увидел, что окно настежь открыто, и выглянул из него на улицу. Улица как будто замерла в нелепой позе, трамвай дымился сигаретой на остановке. Люди неподвижно стояли на тротуаре. В пепельнице сквера лежал еще свежий, не развеянный бесшумным ветром, пепел. Сигарета-трамвай безмолвно светил тусклыми фарами, вдыхая и выдыхая тишину и прозрачный пар электричества железными жабрами пантографа. На мгновение я закрыл глаза, впервые за несколько лет вдохнув мою утерянную свободу из детства вместе с трамвайным никотином. Удивительная неподвижность.
Я направился в большую комнату, где, собственно говоря, Ламин и жил, проводя большую часть времени, просматривая телевизионные программы и читая книги. Дверь в большую комнату была заперта изнутри и поддалась моему плечу не сразу. Наконец, с третьей попытки, она с грохотом провалилась, и я проник внутрь.
В пустоте комнаты я обнаружил открытую железную банку с индексом SN877. Пожелтевшая крышка, треснувшая под воздействием высокого давления, лежала рядом. И вдруг, совсем незаметно, ко мне подкралась боль. Я внезапно ощутил присутствие кого-то еще, и это причиняло невыносимую боль. Что-то непонятное, заставившее меня съежиться и зажмурить глаза. Удивительная неподвижность и тишина нарушилась. Перевернулась.

Когда я, наконец, открыл глаза, то увидел в дверном проеме скривившееся лицо человека-ищейки. Он визжал и прыгал на месте, все также стоя на четвереньках, раздувая ноздри, противно шмыгая своим широким прыщавым  носом. Смотря с ненавистью мне в лицо, он был готов разорвать меня на части.

Разбежавшись, я прыгнул в окно. Оно звонко разбилось, приведя пейзаж на улице в привычное движение.

Заканчивался очередной сентябрьский рабочий день.


(15-16 января 2002 г.)