Девушка за окном

 - Наказание за нанесенный ущерб, обиду... - медленно произнес Рома.
 - Месть! - воскликнули мы с Валеркой почти в один голос.
 - Девять букв, вторая "о", предпоследняя "и". - буркнул Рома и мы озадаченно замолчали, пытаясь сообразить, что это такое.
 Слово вертелось на языке, но вспомнить его никак не удавалось.
 - Давай дальше. - неуверенно пробормотал Валерка, но тут Рома оторвал голову от газеты и глянул в окно.
 - Аллес, мужики, пора по домам.
 Автоматически мы тоже посмотрели на улицу. В свете фонарей был виден знакомый силуэт девушки, стоящей возле одного из фонарных столбов аккурат напротив нашего окна.
 С минуту мы втроем смотрели на нее, затем - почти одновременно - поднялись со своих мест и направились в раздевалку.
 Мы не торопились - такое было у нас негласное соглашение, по которому каждый день кто-то из нас, причем в порядке строгой очередности, переодевался быстрее, чем остальные и шел в комнату, окна которой выходили на улицу.
 Сегодня была очередь Валерки.
 Когда мы вышли из раздевалки, он сидел за столом, подперев подбородок руками, и задумчиво смотрел в окно.
 - А эта куртка ей идет. - произнес он, не отрывая взгляда от силуэта на улице.
 Я посмотрел в окно.
 Действительно, короткая курточка, оттороченая белым мехом, удачно сидела на стройной фигурке. Длинные светлые волосы рассыпались по меховому воротнику и казалось, что это принцесса пожаловала сюда из какой-нибудь доброй сказки
и ждет своего принца.
 Неожиданно возле девушки остановилась какая-то белая иномарка. Девушка подошла к машине, открыла дверь и нагнулась, заглянув в салон. Несколько секунд - и она исчезла в машине, которая тут же тронулась с места.
 Ромка тяжело вздохнул:
 - Быстро сегодня она...
 - Да, быстро... - эхом отозвался Валерка и после паузы произнес, - Ну что, пошли по домам.
 Осенний вечер встретил нас легким прохладным ветерком. Рома закрыл двери склада, повернулся к нам и вздохнул еще раз:
 - Ладно, мужики, я пошел.
 - Давай.
 - До завтра.
 До остановки нам с Валеркой было по пути и мы пошли вместе. Раньше по дороге мы рассказывали друг другу анекдоты, обсуждали последние новости и телепередачи, но вот уже два месяца, как мы каждый день возвращаемся с
работы молча. Дорога занимает у нас десять-двенадцать минут и все эти минуты мы шагаем, думая каждый о своем.
 Но только я уверен, что и Валерка, и идущий в это время совсем в другую сторону Рома думают о том же, о чем и я.
 Девушка с длинными светлыми волосами. Она появилась месяца два назад и с тех пор мы видели ее каждый день.
 Первым ее увидел Рома. Он у нас за старшего и в тот момент заполнял отчет для начальства за истекший месяц, пока мы переодевались. Помнится, Валерка крикнул из раздевалки
что-то насчет выходного и не услышал ответа. Он тогда вышел из раздевалки, чтобы повторить вопрос, а обратно не
вернулся. Через несколько минут я переоделся и тоже вышел к ним. Они молча стояли у окна и смотрели на улицу. Я подошел поближе и увидел ее, стоящую возле фонарного столба. Тогда мы еще не знали, почему она тут стоит. Ее забрали на наших
глазах. Я помню ту машину. Красная "девяносто девятая" с тонированными стеклами тормознула возле нее и девушка вроде даже сначала испугалась, сделав шаг назад, а мы внутренне напряглись, готовые выскочить на помощь, если что-нибудь случиться.
 Но ничего не случилось. В следующую секунду девушка уверенно шагнула вперед и распахнула дверь машины. Нагнулась, что-то спросила и села в машину.
 Тогда Рома пробормотал "красивая девушка", а мы с Валеркой поддакнули.
 На следующий день она тоже стояла там без пяти семь. Ее забрал красивый белый джип с фарами на крыше.
 Потом ее забирала "девятка", за рулем которой сидел какой-то бритоголовый пацан, она садилась в черную обтекаемую капсулу "БМВ"... было много машин.
 Иногда мы выходили на улицу, а она все стояла и ждала. В такие минуты мы задерживались возле двери, непрерывно клацая "почему-то неработающим" замком или просто "разговаривая" между собой.
 Никогда не забуду тот момент, когда она зашла в нашу конторку и попросила спички. Помню, как мы засуетились, как Рома стал торопливо хлопать себя по карманам, Валерка побежал в раздевалку, а я полез в ящик своего стола, но
ничего там не нашел. Мы перевернули вверх дном полмастерской, пока наконец Валерка не нашел зажигалку, а потом оказалось, что у Оксаны застряла змейка на туфле и надо было спичкой протолкнуть ее.
 Тогда мы и познакомились, пока втроем чинили ее туфельку. Жалко, что она отказалась от чашки кофе или чая, но мы... мы не обиделись. Мы понимали, что работа есть работа.
 Нет, мы никогда не обсуждали, чем она занимается. Это было табу. Не знаю,  как Валерка с Ромой, а я отгонял от себя даже мысли об этом. Хотя... почему отгонял? Эти мысли никогда и не возникали.
 Для нас Оксана была неким олицетворением отдушины в этом мире. Не знаю, если бы я был поэтом или композитором, то, наверное для меня девушка была бы источником вдохновения, Музой. Но, к сожалению, у меня не было ни слуха, ни
способностей к сочинительству.
 А у Валерки были. Он писал стихи, я сам видел. Как-то днем, когда он ушел в соседний магазин, я зашел в раздевалку и увидел листок с ручкой, лежащие на его шкафчике. Любопытство взяло верх над порядочностью и я взял листок. Все стихотворение я не запомнил, но эти строчки, написанные торопливым почерком на клочке серой бумаги, врезались мне в память:

                Спасибо, что вернула к жизни
                И показала свет вдали
                Тебя запомню навсегда отныне
                Как символ Веры, и Надежды, и Любви.

 Там было еще что-то про тусклость будней и прекрасные минуты созерцанья, про мечты, ради которых стоит жить... Стихотворение, конечно, было неуклюжим, но оно в точности передавало всё то, что мы испытывали при виде девушки.
Наверное, такие чувства ощущал бедняк из сказки, глядя на прекрасную дочь своего хозяина. Это было робкое восхищение, смешаное с глубоким уважением и какой-то безнадежной мальчишеской влюбленностью.
 Может, и Рома что-то писал, не знаю. Он по натуре был более скрытен, чем Валерка. Впрочем, это было неважно. Важно было то, что думали мы одинаково и на следующий день после того, как Оксана зашла к нам в мастерскую, мы все
пришли в новой одежде. Не в буквальном смысле, конечно, новой. Просто одежда была парадно-выходная и первое время было как-то непривычно видеть Валерку в костюме или Рому в красивом вязаном свитере и черных, почти не ношеных джинсах.
 В остальном мало что поменялось, но в наших разговорах почти прекратилась матершина и мы перестали вспоминать темы "кто, кого и когда трахнул", на которые мы беседовали в процессе работы.
 В течении почти двух месяцев Оксана каждый день появлялась без пяти или без десяти семь, своим появлением показывая, что рабочий день у нас подошел к концу.
 Вчера "на окне" - так я прозвал эту традицию - был Рома. Сегодня был Валерка, а завтра должен был быть я.
 Но на следующий день у нас появился новенький. Белобрысый розовощекий парень лет двадцати пяти вошел в мастерскую и спросил Рому.
 Я кивком головы показал на бригадира и парень подошел к нему, на ходу доставая из кармана куртки какой-то листок.
 Рома взял бумажку, пробежал ее глазами и кивнул головой:
 - Хорошо. Твое место будет вон там, - он протянул руку в сторону пустого столика, стоявшего в углу комнаты. - приступать можешь сейчас. Вот Валера, он скажет тебе, что надо делать.
 Парень откашлялся и заявил:
 - У меня пока работа есть. Игорь Николаевич сейчас свой телевизор привезет, буду его делать.
 Игорь Николаевич был нашим главным начальником. У него было три мастерских по ремонту бытовой техники и если он доверил новенькому ремонт своего телевизора, значит этот парень хороший спец. А так как Рома уже вскользь упоминал, что вроде одну мастерскую закрыли на ремонт, то вполне возможно, этот паренек оттуда.
 Так и оказалось. Владик - так звали новенького - оказался человеком разговорчивым и сразу же поведал нам, что он с Кировского, их мастерскую закрыли на ремонт, его напарника перевели на Островского, а Владика направили к нам. Он вообще много говорил. За несколько часов работы мы узнали, что он отслужил в армии, сейчас учится на заочном в радиоэлектронном институте, живет один... он нам, наверное, всю свою биографию рассказал.
 Сначала он мне показался неплохим парнем, но без пяти семь это мнение резко поменялось.
 - Пора по домам. - громко сказал Рома, глядя на меня.
 Я все понял и, встав, быстро пошел в раздевалку. Меня догнал возглас Владика:
 - Вот это телка!
 Я застыл на месте, как вкопаный, но затем, вспомнив, что Владик новенький, пересилил себя и пошел переодеться.
 Следом с каменными лицами зашли Валерка с Ромой и Владик, который, кажется, уже забыл про девушку.
 Я сидел за столом и смотрел на нее. В свете фонаря она была особенно красива: стройная, миниатюрная, в короткой юбочке, не скрывавшей красивые ноги, обтянутые ажурными чулками. Когда она слегка поворачивала голову, казалось, что золотой водопад струится по ее плечам.
 Сзади меня кто-то остановился и хмыкнул; у меня не было никаких сомнений, что это новенький, Владик. Ни Валерка, ни Роман такого бы себе не позволили; я замер в предчувствие того, что он скажет что-то плохое.
 Но я ошибся.
 - Ладно, я пошел. До завтра. - сказал Владик и вышел из мастерской.
 Я увидел в окно, как он появился на улице, остановился и прикурил сигарету. От меня не укрылось то, что пока он прикуривал, он исподлобья разглядывал Оксану... мое воображение дорисовало сальную улыбку и похотливый взгляд
Вадика, что вызвало у меня какое-то чувство ревности и злости. Но тут возле девушки остановилась машина - кажется, "фольксваген" - и через полминуты Оксаны уже не было.
 Ушел и Владик, а я остался сидеть и смотреть на улицу с проносящимися по дороге машинами и спешащими куда-то прохожими, пока не почувствовал на  своем плече чью-то руку.
 - Ну что, до дому, до хаты? - произнес стоящий сзади Рома.
 - Да, пошли... - я встал со стула и бросил последний взгляд в окно.
 Несколько дней Владик ничего не говорил про девушку, словно чувствуя ту атмосферу, которая создавалась каждый раз при ее появлении, однако я заметил, что он наблюдал за ней. Наблюдал каким-то нехорошим взглядом. Не злым, нет,
просто в его глазах горел азартный огонек и этот огонек меня сильно беспокоил.
 А потом в один из дней Оксана не успела уехать до того, как все переоделись. Мы вышли на улицу, когда Оксана стояла под фонарем; Владик неожиданно подошел к ней и что-то спросил. Нам было хорошо видно, как девушка улыбнулась, покачала головой и что-то ответила.
 Они говорили пару минут, пока возле фонаря не тормознула "девятка". Оксана резко повернулась и пошла к машине, а Владик направился к нам. Не замечая хмурых лиц, он произнес:
 - Пятьсот.
 - Что пятьсот? - не сразу сообразил Валерка, а мы с Ромой вздрогнули и переглянулись.
 - Телка пятьсот рублей стоит. На ночь. По-другому никак не хочет. Можно вдвоем - тогда штука. Эх, я бы с ней покувыркался...
 Теперь передернуло Валерку, а Владик не унимался.
 - ... денег только нет сейчас. Дороговато, но телка супер! Ладно, я пошел. Мне сегодня еще зачет сдавать... Все, пока, мужики!
 Он не стал прощаться рукопожатием, ограничившись тем, что просто махнул рукой. И правильно, наверное, сделал.
 Я бы тогда сдержался, просто бы не подал ему руки. И Рома тоже сдержал бы себя. А вот Валерка мог и сорваться...
 Владик ушел, а мы стояли и молчали, пока Рома хрипло не произнес:
 - Он молодой... и ничего не понимает. Поймет... может быть. Забудем?
 Мы с ним согласились, хотя забыть такое было очень трудно.
 Еще два дня прошло нормально - Владик уходил с работы в пять часов, у него что-то там было с учебой, не помню.
 На третий день Владик неожиданно попросил у Ромы аванс.
 - Сколько? - равнодушно спросил Рома.
 - Рублей пятьсот. - ответил Владик и я было насторожился, но потом одернул себя.
 Пятьсот рублей - круглая и вполне подходящая сумма для аванса. А эта ассоциация, возникшая в мыслях - просто мнительность.
 Видимо, так решил и Рома, потому что после секундного колебания он полез в карман и достал несколько бумажек.
 Оказалось, что мы ошиблись.
 В половине седьмого возле фонаря остановились белые жигули. То ли "пятерка", то ли "семерка" - я их до сих пор не умею различать.
 Владик встал со своего места и подошел к Роме.
 - Ром, мне сегодня пораньше надо, о"кей?
 - Иди. - пожал плечами Рома.
 Владик резво переоделся, выскочил на улицу и уселся в "жигули". Мы думали, что машина сразу же уедет, но она не уезжала.
 Мы уже начали догадываться, что все-таки происходит, но до последней минуты надеялись, что это не так и мы ошибаемся.
 До тех пор, пока не появилась она...
 Дверь машины распахнулась и Оксана села в салон. Тогда машина и уехала, провожаемая взглядами трех остолбеневших человек.
 Больше в этот день мы не сказали друг другу ни слова. Молча переоделись, вышли на улицу и, не прощаясь, пошли по домам. Состояние было какое-то шоковое.
 На работу Владик опоздал, но пришел довольный. Опять-таки не замечая наших мрачных взглядов, он громко поздоровался, переоделся, уселся за свой стол и принялся что-то паять. Мы молча сидели и смотрели на него.
 Через десять минут он оторвался от работы и осмотрел мастерскую.
 Наверное, он по-своему истолковал эту ситуацию. Решив, что мы ждем от него объяснений причины опоздания, Владик довольно пояснил:
 - Проспал. Телку эту трахал. С Сережкой, с корешком своим, на пару. Сначала по очереди, потом вдвоем одновременно. Ну, мужики, девочка, скажу вам, высший класс. Денег этих стоит. Такие вещи исполняла! Меня на пять раз хватило, а Серый семь умудрился сделать. Пихали во все, что можно. Она
ненасытная и вертлявая, как пропеллер. Так что, мужики, рекомендую! Шлюха от Бога.
 Что-то треснуло и мы повернулись на звук - это Рома сломал свою любимую линейку.
 Валерка встал и вышел из мастерской, а я посмотрел на свои ладони и увидел, что они сжались в кулаки так, что ногти вонзились в кожу.
 - Понравилось, значит? - глухо спросил Рома.
 - Не то слово! - воскликнул Владик и опять уткнулся в микросхему.
 Рома тоже поднялся и вышел из мастерской. Я остался сидеть. Работать не хотелось, вообще ничего не хотелось делать. Было такое чувство, словно тебя мамкнули лицом в дерьмо, а затем убедили, что дерьмо - это самое большее,
чего ты достоин. И я знал, кто меня туда макнул.
 Владик сидел в трех метрах от меня и напевал что-то бравурное, а я с каждой его нотой все ближе и ближе приближался к тому состоянию, когда придется встать, преодолеть эти метры и чем-то тяжелым...
 Из критического состояния меня вывел голос Ромы, зашедшего в мастерскую и ставшего у порога.
 - У нас заказ на выезде. - произнес он бодрым тоном.
 Только потом я понял, какие невероятные усилия он приложил, чтобы придать голосу нужную интонацию, а тогда...
 Тогда я даже не удивился этому странному заказу, так меня поразил бодрый Ромин голос.
 А вот Владика заинтересовал заказ. Он так и спросил:
 - Что за заказ на выезде?
 - Шабашка. Для всех и на целый день. У местного кабельного телевидения аппаратура полетела. Надо посмотреть и срочно все сделать. Платят по двойному тарифу.
 Теперь я начал кое-что понимать.
 Владик наживку заглотнул сразу; он встал и направился к выходу. Я последовал за ним.
 Мы вышли из мастерской на улицу, где нас ждал Валерка. Рома закрыл дверь и повел нас в сторону гаражей, за которыми виднелось серое пятно лесополосы с голыми, уже осыпавшимися деревьями.
 - Эй, мужики, а инструменты? - спохватился Владик.
 - Сейчас посмотрим, что к чему, а потом если что, Валерка сбегает, принесет.
Может, там делов никаких нет, чего лишний раз тяжесть таскать. - пробурчал Рома.
 Чувствовалось, что он себя еле сдерживает.
 - И где эти телевизионщики? - спросил Владик, когда мы подошли к гаражам.
 - Там, дальше... - Рома неопределенно махнул рукой и продолжил путь.
 Около одинадцати часов дня - в это время обычно на улицах немноголюдно, а среди гаражей вообще не было ни души.
 Тут Владик заподозрил неладное и остановился.
 - Что за бред, где тут может быть...
 Договорить он не успел - Валеркин кулак, словно ядро из пушки, врезался Владику в нос, опрокидывая его на землю.
 - За что...
 Рома, размахнувшись, ударил Владика носком туфля в живот и тот захрипел.
 Мой удар пришелся в лицо. Видимо, я рассек ему бровь - хлынула густая, темно-красная кровь, которая раззадорила нас еще сильнее.
 Теперь мы били его не останавливаясь, с озверелой яростью, вымещая на нем всю ненависть, скопившуюся со дня появления Владика в нашей конторке.
 Он не сопротивлялся - может, потому что уже не мог, а может, потому что понимал, что сопротивление его не спасет.
 Через пару минут перед нами лежал безжизненный окровавленный кусок мяса.
 Мы постояли над ним, затем повернулись и пошли в сторону мастерской. Шли молча, не говоря друг другу ни слова - все и так было понятно.
 К тяжести в груди примешивалось какое-то чувство гадливости... грязи...
 В мастерской, сев за свои рабочие места, мы какое-то время сосредоточенно занимались каждый своим делом, а потом я не выдержал и встал. Вышел в туалет, холодной водой ополоснул лицо и посмотрел в зеркало.
 Странно и страшно было видеть в своих глазах пугающую пустоту, отрешенность...
 Я потряс головой и потянулся за полотенцем.
 Когда я вернулся обратно в мастерскую, то садиться на место не стал - вместо этого подошел к бригадиру и позвал его:
 - Ром!
 - Да?
 - Это самое... аванс не дашь мне сегодня?
 - Пятьсот? - усмехнулся Рома.
 - Пятьсот. - подтвердил я.
 - Завтра. - ответил бригадир и кивнул на Валерку. - Сегодня он взял.
 Я посмотрел на Валерку, тот как-то виновато улыбнулся и развел руками.
 - А ты? - спросил я Рому.
 - А я, стало быть, послезавтра...
 Все возвращалось на свои места. Как и раньше, два месяца назад, когда Оксаны еще не было.
 И хотя Оксана осталась и каждый день она продолжала приходить без пяти семь к фонарному столбу, для нас она стала теперь одной из многих шлюх, стоящих под фонарями по всему городу - ну, может, более дорогой, чем остальные.
 Смерть Владика, как мы и ожидали, менты списали на ограбление, на полку легло еще одно нераскрытое преступление и вскоре все забыли про это происшествие.
 Лишь иногда, после какого-нибудь похабного анекдота, рассказанного кем-нибудь из нас, в мастерской на несколько секунд наступала тишина и за эти секунды перед глазами каждого из нас проносился силуэт девушки с золотыми волосами, стоящей под фонарным столбом, да непроизвольно
поворачивались в сторону окна наши головы... Но это продолжалось несколько секунд, а потом мы возвращались к своей работе, стараясь никогда больше не вспоминать эти два месяца - пролетевшие как несколько мгновений - наверное,
самые лучшие и самые плохие в наших жизнях.