Ленинградское время Зима

Зима.



В наших широтах она подползает уже в ноябре, а то и раньше. Накидывает свои серые рыхлые лапы на беспомощные стрелки часов и тянет их назад, обнажая  раннее еще осеннее утро, бледным светом. Ночью пошел снег, эти первые холодные сопли, обволокли спящую улицу и навалились на линяющие усталые деревья, скользкими слезами прокатились по серому стеклу, осели. Холод трепетал на сухой коже,  хотелось спать. Всё кончено, все душещипательные осенние возбуждения, саблезубые праздники. Суровая притча жизни вытеснила воздушную романтику мёртвых мечтаний. Началась холодная питерская зима. Утром из занюханного старого подвала с грозным именем «Пул-бар» выползли потрепанный слепнущий парень и такая же мятая щурящаяся девица. - « Я не понял ...», - недовольно повёл носом он - « Чё, зима началась?» - и, поморщившись, сплюнул на грязный талый снег. Его подруга, лишь тихо усмехнулась и бодренько перепрыгнула густую лужу.
  Но эти бледные, снежные трепыхания не смогли протянуться долго. Ноябрь иссяк, мрачно приполз декабрь, а снег так и остался в том осеннем сонном дне, будто заболел странной болезнью времени. Оно кашляло и харкало, запрокидывая бледные, усталые лица за пазуху – так и не выздоровело.
 Лишь к концу декабря воздух города  наполнила вязкая снежная тишина, изредка нарушаемая предпраздничной суетой. Мрачные, седые постройки приняли величественный и умиротворённый вид. Всё застыло. Минуло долгое пьянство, неизбежный как рассол, затопил горло, похмельный январь, пришло пробуждение и оттепель. С центральных улиц поснимали многочисленные гирлянды, люди обречено поспешили на работу. Жизнь наладилась, приняв мрачные прежние черты, пасмурное настроение.
  Люди, сдавливая внутренности, наполнили бездонные вагоны метро. Смешали пот из-под теплых шуб с грязным снегом хлипких улиц, навязчиво превратили вечность в единственный час пик. Я уткнулся в чью то мохнатую широкую спину, и устало обмяк. Поезд дернулся внезапно, весь вагон дружно ухнул, навалился и, частью, застонал. Минут двадцать мясорубка облизывала мои органы и харкалась. Задыхаясь, выплюнула большую часть человеческой массы и понесла меня и ещё небольшую часть мне подобных к конечной станции нашей муки.

  Я шёл по хрупкому и злому снегу, задуваемый сонной метелью. Шёл с крикливого пьяного праздника, кажется, «нового года». Хотя, какой к чёрту новый год в конце февраля. Разве, что все их праздники похожи до боли в колене друг на друга и однообразны.
  Небо заволокло бурой пеной, разлило сквозь сопли снега, желтый свет одиноких светофоров и фонарей. Вечность застыла в мрачном ожидании. В памяти догорали лёгкие прикосновения, пьяные байки и споры, кич. Что я хотел от этой компании, веселья, избавленья? Или этого трагичного мига, когда со сладенькой горечью хочется жалеть себя? Я проиграл, не начав игру. Тёмные окна домов на заснеженных ресницах. Талый снег на губах. Они уже спят, обняв друг друга… Ты здесь, один.
  Стихия прекрасна, как соната снежных долин. Все спят, и я скоро усну. И будь проклято это первое марта…               
1.03.01.