Ампутация

Я лежу на своей кровати и давлюсь слезами. Болят искусанные губы. Меня уже не колотит, как в лихорадке, но на душе все равно гадостно и страшно. Проходит несколько минут, и жалость к себе как-то постепенно растворяется.
Наверно, уже действует морфий. Спать совсем не хочется, но зато приходит успокоение. Я просто смотрю в потолок и думаю,  о том, что пару килограмм моего тела отрежут и зароют. Может  и не станут зарывать, а выставят в анатомическом театре. Надо ли мое разрешение?  Нужно спросить. Не осталось ни крохи эмоций, но все равно терять кусок своей плоти жалко.
Я переодел  белье и вышел из палаты. Мысли на удивление чистые, но, кажется, очень медленные. Кто-то спрашивает, куда я иду. Пока я с величием патриция собирался ответить, всем и так стало ясно, что я собрался «слить».
… Вот и операционная. При виде белых  кафельных стен мне стало немного не по себе. Это было похоже на тень страха,  скользящей по поверхности сознания.
  Кто-то лежит на первом столе. Дышит!
Мой стол. Пока я прикидываю, как на него лучше взобраться – непонятным образом я оказался на этом дурацком столе.
- Делайте что хотите, только мне не мешайте, – но моих слов никто не слышит…
Я очень длинный, наверное несколько метров, и это меня даже удивляет. Неясные белые силуэты, непонятные сквозь вату слова: «Местная анестезия», «Обработать поле»…
Все закончено, меня увозят, а мои славные белые крылья запачканы кровью и лежат в тазу. Я ухожу, а они остаются.