Глава 2. Светлана

Небольшой городок. Пыльная дорога с неглубокими канавами и непременными зелеными лопухами по обочинам. Улочка с полосками разноцветных плетней, заборов и стен. Сонные кошки в ожидании рассвета лежат возле калиток, и через них нехотя перешагивают невыспавшиеся мальчишки. Они ежатся, перекликиваются и по двое-трое бредут сквозь рассеивающийся сумрак в школу.
За синим невысоким забором прячется аккуратный палисадник, белый оштукатуренный домик в окружении ухоженного садика. Здесь всё очень небольшое и очень тщательное - на совесть и с любовью сделанное.
Из дома показываются мужчина и женщина, одетые по-деловому. Они оглядывают небольшое хозяйство, и по этим взглядам становится понятно - владельцы. Явно муж с женой: мало какая сестра позволит старшему брату, хоть и украдкой, так целовать себя. На ходу, запирая калитку, она с недовольным лицом выговаривает ему за какое-то упущение, и он кивает, как виноватый мальчишка, а потом гордо подставляет ей свой локоть. Так они и скрываются за поворотом - под ручку, не спеша.
А время катится по небу верхом на солнце, и вот во двор выходят двое: хмурая толстенькая девочка с большим бантом, криво завязанным на макушке, и пожилая женщина со старым стулом. Младшая приглядывается к соседской собаке и одновременно косит в сторону старшей, ожидая благословенного момента, когда из окрестностей стула раздастся похрапывание. Вот тогда можно будет познакомиться с лохматым чудом, что живет за забором и сейчас дремлет. И, может быть, этот песик не будет так громко лаять и кидаться на Светочку, как все собаки и собачки, с которыми она пыталась подружиться раньше.
А старшая сидит на стуле на маленькой лужайке перед палисадником и блаженно жмурится на теплое солнце. Если бы не эта внученька - вот дал Бог наказание! - можно было бы и подремать. Но ведь никак нельзя ее без присмотру оставить, известно, что будет: лай, визг, укусы, слёзы и разорванные платьица.
Вот у нее, помнится, ни одно дитё не баловАлось так... а, может, и озорничали... кто их помнит, кто за ними глядел, когда всё по хозяйству делали вдвоем с золовкой - на семью в восемнадцать человек... Мысли перетекают от внучат к детям, от детей в далекое прошлое, а потом растворяются в теплом солнечном луче...
От своей дрёмы старушка избавляется быстро: лай, визг, укусы, слёзы. Платьице разорвано, да и бант новый капроновый весь в пыли.
Только вот этой страстью к собакам всех мастей и пород Света и выделялась из подраставшей по соседству ребятни.
Любящие родители не знали - учить ли ее до школы чему-нибудь, или отдавать учителям "не испорченной" обрывками знаний. Они решили, что знают не так много, чтобы браться за обучение, и Светлане досталось легкое светлое детство...
Потом, не особенно напрягаясь, Света осваивала премудрости школьной программы, но и первой ученицей не была. А вот толстушкой - была. И с каждым годом это становилось всё заметнее (или она просто стала это замечать).
И тут Света оказалась совсем непохожей на подружек, потому что с возрастом у нее стала проявляться недюжинная твердость характера. Правда, бабушка часто называла "упрямой ослицей", но это можно и не принимать во внимание.
Девятиклассница, совсем не стремясь в манекенщицы или актрисы, она решила стать "очаровательной стройной молодой дамой" (фраза, услышанная в заграничном  кинофильме). И за год работы над собой - преодоления маминого и бабушкиного припева "поешь, Светик, что ж ты так мало кушаешь", гордого отвергания робких папиных попыток баловать дочку дорогими сладостями и громкого фырканья в сторону школьного буфета, где торговали сплошь выпечкой - она добилась такого результата, что потом сама долго не могла привыкнуть к своему новому образу.
Как-то очень быстро она преодолела расстояние между блаженным временем, когда собаки одного с тобой роста, и получением школьного аттестата. И даже первая влюбленность прошла без осложнений: как половина девчонок в школе, она страдала по рыжему пионервожатому. Целых полгода страдала!
Родители отправили ее на последних зимних каникулах в гости к маминой двоюродной сестре в Ленинград, и там она все две недели удивлялась. Как можно каждый день принимать гостей? Но на столе почти ничего нет, значит, это не гости? А разговоры! Нет, конечно, у них в семье тоже вели разговоры за чаем, но чтоб так - не переставая с утра до вечера да еще спорить, ссориться и даже иногда громко хлопать дверью или по столу. А потом громко и красиво приносились извинения, все смеялись и усаживались-таки пить чай.
Один из гостей, пожилой мужчина лет тридцати, как-то спросил у "барышни", в какую область она намерена устремить свои интересы по окончании среднего учебного заведения. Светланка стеснительно опустила глаза... а потом вскинула взгляд на вопрошавшего и неожиданно громко объявила, что готова выслушать любой его совет прямо сейчас и завтра же начать подготовку - сказались две недели наблюдения за компанией. За остроумный ответ получила одобрительный смех и стакан чаю (а не чашку молока, как раньше). Вот так и вышло, что наука столичного общения привилась "на скаку", а вопрос о выборе профессии во весь рост вытянулся на горизонте.
Неожиданным образом Светлана вытянула счастливый билетик, когда поступила на недавно открытый факультет кибернетики. Правда, потом перешла на смежную профессию, но осталась на той же волне первопроходства.
Сначала в университетской жизни всё было странно, как тогда, у тетки в Ленинграде. А потом стало привычным чуть голодное состояние ума и желудка, решение задач на танцах и легкомысленные записки на лекциях.
Поселили в общежитии, в малюсенькой комнатёнке, вместе с тремя девчонками. Они, абсолютно домашние девицы, тяжело пережили первый месяц, а потом привыкли друг к другу так, что не разлучались до выпуска.
Первое время родители переживали за свое единственное чадо, но потом стали отступать под напором Светиной уверенности, и только иногда в письмах и посылках из дома мелькали осколки родительской тревоги.
Света не считала себя типичной провинциалкой. В городке (а по правде - в большом поселке), где семья жила два десятка лет, их считали чужаками, и хотя слегка побаивались бабку и очень уважительно относились к родителям, но за глаза звали "городскими". Она всегда знала, что их многочисленная родня разбросана по всей стране. Не раз она слышала от бабули почти легенды о былом миропорядке и казачьем укладе жизни, от отца - рассказы о переездах и приключениях семьи до рождения любимой доченьки, от мамы изредка - обрывочные упоминания о веселом детстве и тяжелой жизни до появления в ее жизни папы. Так что Светочка пресекала попытки однокашников поставить ее в ряд простеньких провинциалочек, стеснительно маявшихся у стенки на танцах и тихим срывающимся голосом отвечавших преподавателям. Тут пригодились и бойкий твердый характер, и привычное ощущение себя "городской", и двухнедельная питерская школа.
На третьем курсе была "просто страшная" сессия, и в нервотрепке подготовки Света ухватилась за спасательные сигареты. Это в студенческой среде не считалось чем-то неприличным - не то, что дома, где мама и папа (не говоря уж о соседях), увидев девушку с сигаретой, сразу побежали бы за валидолом. Летние каникулы прошли на каком-то дальнем поле, где их стройотряд возводил "очень прогрессивные коровники или гаражи для комбайнов последней модели... кто тут знает? никто!" И мальчишки-физики, что трудились рядом на этой "стройке века", с интересом поглядывали в сторону девушек с сигаретным дымком. Так что пачка сигарет, сначала просто лежавшая в кармане "для фасона", стала извлекаться на свет всё чаще...
На старших курсах оказалось, что вокруг просто кипят и бушуют страсти. Девочки шепотом рассказывали о своих любовях, даже плакали. Света выслушивала потрясающие истории и решала, что тоже непременно влюбится, завтра же, но вот сейчас она лучше в кино сбегает - очень уже картина интересная.
Приезжала изредка мама и как-то странно спрашивала: "Тебе кто-нибудь нравится? У тебя нету мальчика?" Светлану немного раздражала эта бесцеремонность, но это же мама... Она рассказывала со смехом, что есть одни милый армянский мальчик, которого перетаскивают с курса на курс всем факультетом, и он очень настойчиво зовет замуж. Года два уже зовет и всё никак не отступится. Мама волновалась: "Он тебе точно не нравится?" - и Свете становилось интересно, чего маму больше страшит - что дочери может нравиться настырный армянин, или что дочь никем не увлечена в двадцать лет?
Но влюбиться в Университете Света так и не успела: подошло время подготовки диплома, потом навалилась предзащита, а за ней совсем окончательная защита диплома.
На последнем курсе Светлана получила письмо из Киева. Ирина Федоровна и ее сестра дружили с мамой со времен незапамятной юности и изредка приезжали в гости. Муж Ирины Федоровны был очень важный работник тяжелой промышленности в Киеве, и они предлагали Светочке по окончании ВУЗа приехать к ним в республиканскую столицу. Даже возникшие со свободным дипломом проблемы помог решить авторитет украинской тяжелой промышленности.
Свету устроили на хорошую работу, помогли с комнатой, с пропиской.
По выходным Светлана часто бродила по Киеву, "обживая" его старые и новые улицы, привыкая к новому городу. В будние дни после работы она ехала к Ирине Федоровне и до темноты помогала с уборкой, готовкой и мелкими хозяйственными заботами. "Тебе, девочка, это несложно, а я уже не так молода, чтобы мыть окна, балансируя на лестнице". Да, высота потолков и площадь квартиры незаменимого работника потрясали воображение, особенно после привычного скромного родительского домика и маленькой общежитской кубатуры.
У Ирины Федоровны было двое детей, не намного старше Светланы. Игорь к тому времени был аспирантом биологического факультета, а Виола, едва окончив философский факультет, вышла замуж и теперь всё время отдавала очаровательной маленькой Сашеньке. Так что очень занятые взрослые дети находили время только для ежевечернего звонка маме с просьбой передать "чего-нибудь вкусненького" и для традиционных воскресных обедов. На эти воскресные обеды приглашали и Свету, и только тогда она встречалась с мужем Ирины Федоровны: он действительно был очень занятой товарищ, к тому же оказался славным дядькой с отличным чувством юмора.
Однажды, угодив как раз на такой обед, к Ирине Федоровне приехала погостить сестра, Ольга Федоровна. Ее Светлана знала с пеленок, и та всегда шутила, что если бы ее муженёк не был партийным работником, она бы с удовольствием стала крестной Светика... В тот воскресный день, сидя между хозяином и шумной тетей Олей, Света впервые почувствовала себя своей за этим большим столом.
Сестры так разительно отличались, что Светлана иногда терялась.
Пышнотелая Ольга была хохотушкой, вокруг которой всегда было по-семейному неспокойно. Теперь у них с мужем помимо двух красавиц-дочек было уже четверо внуков, три кошки и такса. Всё это шумное семейство жило попеременно то в огромной квартире, то на даче, то в полном составе выдвигалось куда-нибудь в поход. Ольга Федоровна продолжала работать, приглашать в гости коллег, дальних родственников и старых друзей со всей страны - как-то пригласила и Свету с мамой.
Ирина Федоровна была спокойной, подчеркнуто-вежливой красивой женщиной зрелых лет. Манеры столичной дамы вызывали мысль о ее благородном происхождении. Все важные дела, мероприятия и приглашения были расписаны на месяц вперед, и в доме никогда не бывало "случайных людей".
В первый свой визит Светлана попыталась назвать Ирину Федоровну "тетя Ира" и получила вежливый ответ, что они, к великому сожалению хозяйки, в родстве не состоят, и будет очень мило, если Светланочка будет обращаться к ней по имени-отчеству. Тогда и пролегла черта, отделяющая хозяйку Ирину Федоровну от "девочки" Светланы.
Каждый раз глядя на Ирину Федоровну, Светлана искала в ней девочку из уральского поселка, о которой рассказывала мама. Она поехала в голодный огромный по тогдашним меркам Екатеринбург вместе со старшей сестрой, чтобы помогать той учиться на сестру милосердия, и бралась за разные работы, получая копейки. Когда Ольга окончила училище и стала работать, Ирина решила стать учительницей: новая Советская власть позволила это дочери плотника. Как раз тогда они и подружились молодой девушкой, которая впоследствии стала мамой Светы. А потом сестры в один день вышли замуж за молодых мастеров завода, как в последствии оказалось - вышли удачно, потому что один из них теперь был важным партийцем в Прибалтике, а второй распоряжался огромным заводом. Но, видимо, с годами Ирина Федоровна очень постаралась измениться так, чтобы не осталось следа от поселковой наивной девочки...
Постепенно Ирина Федоровна уменьшала груз хозяйственных забот на плечах Светланы: очевидно, находились новые провинциалочки, которым помогли выйти на дорогу жизни и теперь ждали от них соответствующей благодарности. Под конец третьего года работы Светы в Киеве ее звали только на ежемесячную генеральную уборку в "генеральском доме".
Киев стал совсем-совсем домашним. У Светланы оказался практичный ум, и ее твердый характер сослужил службу - она стала обладательницей собственной квартирки. Постепенно наполнялся старый большой книжный шкаф. Общительная Светлана обзаводилась подругами и приятелями. Были посиделки на кухнях, походы в кино и на концерты. Веселой компанией отмечали праздники - и советские, и народные...
Теплые лучи по-летнему били в окна, заставляя жмурится под взглядами озорных солнечных зайчиков и улыбаться. Хотелось выбраться куда-нибудь послушать тихий шелест листвы и травы, что заглушает большой город. А мимо проходили - нет, проплывали! - потрясающе красивые девушки, сбросившие до осени скорлупу теплых одежд. Мужчины провожали их такими взглядами, что у Светланы замирала душа где-то под ребрами... Она сидела в трамвае, возвращалась из пригорода - от теплого озерца и прохладной тишины зеленой рощи. Именно так хотелось думать, возвышенно и несовременно. А еще хотелось романтики и приключения какого-нибудь - нестрашного и чтобы рядом красавец-мужчина...
В трамвай вошла яркая парочка: до неприличия красивая, модно одетая блондинка и видный высокий брюнет. Они весело разговаривали о каких-то общих приятелях, а потом долго нежно прощались: девушка выходила на остановку раньше своего спутника. Света от нечего делать разглядывала оставшегося одиноким парня, и когда он стал спускаться с подножки на ее остановке, неожиданно протянула ему руку: "Не хотите помочь девушке спуститься с трапа?" Молодой человек поднял глаза и улыбнулся...
Лев родился в еврейской семье. Отца своего не знал до 16 лет, когда тот приехал "разъяснить взрослому сыну, почему всё так вышло". К тому времени Лёвушка прекрасно понимал, что и сам на месте отца не смог бы дольше года прожить с такой женщиной, как его мать, так что "никаких претензий, папа, только вот денег бы..." Бабушка и мать вырастили Лёвушку порядочным эгоистом: единственный мужчина в семье, он получал от них всё, чего хотел. Школа, армия, институт - везде ему сопутствовала удача и доброе отношение окружающих. Даже с нелюбимой работой ему повезло: удалось получить наредкость теплое место. "Баловень судьбы" - говорил он сам о себе, улыбаясь.
Принадлежавшие к немногочисленному племени истинных букинистов Киева знали друг друга в лицо, в них была принадлежность к какому-то "тайному обществу". Одним из них был Лев, с юности заболевший книгами. Библиотека Льва, где не было "случайных" книг, была его гордостью. Раритеты и неожиданные небольшие издания современников, экспортные фолианты о музеях России и рассыпающиеся брошюрки начала века - хорошие книги были его страстью, как вкусная пища и красивые дамы.
Друзья, красивые женщины, пирушки - веселая жизнь холостого привлекательного мужчины нравилась Льву. Но вот хлопотавшая по хозяйству бабушка умерла, а горевшая на работе мама никогда не была особенной хозяйкой, и Лев заскучал по домашнему уюту. Многие друзья женились на красивых, модных девицах и получали по заслугам - битвы по поводу мусорного ведра и истерики над пригоревшей картошкой. Нет, Лев искал спокойную милую девушку со старомодными принципами. И, кажется, нашел...
Они встречались всё чаще, много гуляли по городу, разговаривали обо всем на свете и просто молчали. Света наконец поняла, о чем плакали девчонки в Университете, и могла ждать его или его телефонного звонка дни напролет.
Когда Лев сказал, что хотел бы познакомиться с родителями Светланы, она не находила себе места. Позвонила домой, предупредила, а сама всё мучилась: как ему покажутся ее тихие родные, что он скажет, не будет ли скучной мама с ее бесконечными разговорами, не покажется ли смешным папа, который вечно твердит о своей гордости за дочь... Но всё прошло просто замечательно: мама была немногословна, папа серьезен и тих, на столе было всё, что они могли себе позволить. Лев очаровал будущих родственников, показался им "наилучшим вариантом". Они благословили дочку - шепотом, тайком, за дверью - и всплакнули, глядя вслед поезду.
Мать Льва не влюбилась в будущую невестку. Она всегда прочила сыну блестящую партию, а не серую провинциальную мышку. Но он решил - пусть так и будет, не в первый раз смиряться с его капризами.
Льва умилило почти паническое волнение Светочки, когда они подавали заявление. Он выбрал центральный ЗАГС, придирчиво подыскивал кольца и сам удивлялся своему предсвадебному мандражу.
Устраивать свадьбу взялись родители Светы, и тут им пригодилась дружба с Ириной Федоровной: она принимала живейшее участие в выборе фасона свадебного платья, нашла небольшой ресторанчик поблизости, помогла с составлением меню, записала Свету к парикмахеру и дала много дельных советов.
Конечно, не обошлось без пьяных беспредметных застольных разговоров до утра, без пьяной драки на лестнице. Чью-то жену застали в полутемном коридоре с чужим мужем. Кто-то безвозвратно испортил костюм, скатившись в лужу с высоких бетонных ступеней перед ресторанчиком. Но ощущения праздника от этого не померкло.
Не шикарная, но "очень приличная" свадьба ненадолго усмирила свекровь. Она отправила молодых на медовый месяц на Карпаты, а сама затеяла переезд в квартирку Светы, освобождая квартиру к их возвращению...
Горы, леса, дымка тумана по утрам, ласка солнца и волшебная россыпь близких звезд. Они были молоды, любили и строили планы на будущее - на долгую жизнь вдвоем. Не зря зовут этот месяц медовым: он оказался самым счастливым, самым сладким в их совместной жизни.
Вернувшись в Киев, молодожены стали учиться жить вдвоем. Милая неловкость первых дней сменились привычками и неписаными правилами. Правила эти привычно устанавливал Лев. Впрочем, Света только радовалась, получая инструкции: в родительской семье всегда верховодила мама, а у них вот всё складывается иначе... При первой же возможности покупались книги: старые и современные, дорогие и не очень - покупались обязательно, непреложно, и только потом уже вспоминалось о кафеле, новом пальто, подарке на день рождения мамы.
Через полгода после свадьбы Светлана поняла, что беременна. Лев не очень обрадовался, и она узнала, что в ближайшее время они не смогут себе этого позволить. "Пойми, родная, ребенку нужно давать всё самое лучшее, а что сейчас сможем дать ему мы? У нас еще не решены проблемы с ремонтом и еще много хозяйственных мелочей. Как тут думать о ребенке?.. Согласен, это был мой просчет. Извини меня, милая! Но ты ведь не первая пойдешь туда, да и мама всё устроит..."
И его мама действительно постаралась ("Лёвушке нужно дать простор, он еще молод для роли отца"). Самая лучшая клиника для невестки и как можно меньше огласки.
Светлана не разговаривала с мужем неделю после аборта. Не могла. Не могла простить ему своего страха, боли, пережитого унижения, а главное - того, что ему не нужен был их ребенок.
Приехала мама, пожалела. "Пойми, доченька, все через это проходят, рано или поздно. И я прошла, но всё забылось. И ты забудешь. Будут у вас еще дети, и незачем так горевать." И она оказалась права, всё постепенно забылось.
Лев, опасавшийся перспективы долгого молчания или выяснения отношений, тоже успокоился и стал на какое-то время заботлив и внимателен, как раньше. Но он никак не мог смириться, что после свадьбы ему придется оставаться верным одной женщине. Роскошные девушки, длинноногие блондинки и брюнетки, улыбались ему, зазывно смотрели ему в глаза - как же он мог пройти мимо?..
Прошел еще год семейной жизни: приятные сюрпризы и неожиданно грустные открытия, размолвки и примирения, новые запрещенные книги и долгожданное окончание ремонта.
Как теперь он отнесется к тому, что у них будет ребенок? - Света думала об этом постоянно и, наконец, спросила у мужа об этом. Лев считал, что в тридцать лет мужчине уже пора задуматься о законном ребенке, и эту беременность жены принял благосклонно. Он выдержал и следующие месяцы, во время которых Свету одолевали то приступы сентиментальности, то раздражительность по его поводу, то хозяйственный порыв, то полная апатия, однако был даже рад, когда ее на месяц положили на сохранение. Он постарался как следует отдохнуть за этот месяц.
Майский Киев потрясающе красив: зеленые каштаны смотрят в облака своими "свечками" соцветий, сирень издает последние ароматные вздохи в палисадниках старых районов, дороги разбавлены легкомысленным разноцветьем клумб. Воздух еще по-весеннему свеж, но выцветает небо, и во всем чувствуется близкое лето.
Дочь Светы, Елена, родилась в мае и принесла в семью маету и нервозность.
Больше двух дней в неделю Ленка детский сад не переносила и категорически заболевала, так что стала домашним ребенком. Родным ей был домик бабушки и дедушки, где она проводила три недели в месяц. Не раз Лев благодарил судьбу за то, что теща с тестем после рождения внучки переехали в пригород Киева, избавив их со Светланой от многих родительских проблем. А его теща (про себя, разумеется) считала, что он слишком быстро и охотно избавился от всех родительских забот. Это не искупапала даже горячая любовь его матери к маленькой внучке.
Лев всё чаще повышал голос на жену, всё меньше заботился о конфиденциальности своих встреч с молодыми дамами и часто "забывал" ночевать дома. Светлане казалось, что даже книги значат для мужа больше, чем они с дочерью. Свои попытки перевоспитать мужа она уже оставила в прошлом и теперь ее волновало только то, что дочка растет и скоро станет понимать в их делах семейных гораздо больше, чем сейчас понимают ее бабушки и дед. Света стала задумываться над словом "развод", но никак не могла себе представить, что в ее жизни больше не будет Льва, совсем не будет.
Никто не мог толком сказать, что подтолкнуло Свету к разводу, а сама она не хотела делиться подробностями с кем-нибудь, тем более с родителями. Ей не хотелось вспоминать, как она вернулась из отпуска, на пять дней раньше назначенного срока: чтобы дома отпраздновать день рождения дочки.
Как открывала двери квартиры, стоя в темном подъезде, и пыталась удержать на месте подпрыгивающую дочку и два чемодана, а в голове вертелась картинка: Лев удивленно вскидывает брови, увидев ее сюрприз. Как зашла в комнату с чемоданом и увидела на диване спящую незнакомую обнаженную девушку. Как оттащила дочку к соседке: "Иди поздоровайся с тетей Валей!" - и долго курила на лестнице, тупо глядя на перед собой. Как позвонила мужу на работу, и он, перепуганный, бросил трубку. Она разбудила девушку, и та с диким воплем побежала от нее в коридор, но перепутала входную дверь с дверью ванной и тихо плакала там до приезда Льва.
Свете хотелось тишины и покоя - привыкнуть к новой жизни, которой она была совсем не рада. Но тишины не было, а был гадкий, унизительный дележ "совместно нажитого" - вплоть до мельхиоровых чайных ложек и занавесок из кухни. После такого развода Светлана чувствовала себя будто после долгой болезни. Она стала жить в своей старой квартирке - с дочерью и болезненными воспоминаниями.
Она решила менять работу. Да, зарпалаты на двоих хватало (ведь теперь книги не покупались при первой возможности), и контора была недалеко от дома, но старые сослуживцы смотрели понимающе, и даже ее рабочий стол, казалось, был полон сочувствия. Как-то случайно завязался разговор с соседкой, и та посетовала, что уже старовата что-то менять, а то махнула бы на Север - деньги зарабатывать. Соседка была всего на пять лет старше, но Светлану это не остановило. Идея захватила ее, и тут она вспомнила про свой твердый характер. Этот самый характер помог ей преодолеть слезы матери и уговоры отца, быстро решить вопросы с переездом родителей в Киев, оформить увольнение и уехать за тридевять земель до исхода лета.
Далекий от теплой Украины город Солненый казался Светлане верхом иронии судьбы: та, будто узнав будущее имя города, постаралась сделать всё здесь непохожим на солнечный свет. Мутный хмурый небосвод давит на плечи, серые типовые дома, бесцетный пейзаж из песка и бетона... Только зима, будто извиняясь, прикрывала всё белыми покровами и делала это основательно: снег не таял с ноября до апреля.
Но красоты природы не особенно интересовали Светлану, потому что в первые месяцы она не могла привыкнуть к темпам работы на новом месте. Она приходила с работы, когда за окнами было уже темно, наскоро ужинала и проваливалась в сон. Утро начиналось с криков соседского ребенка, а за окнами было еще темно...
Летний отпуск был долгожданной наградой. Она приехала домой, повидать повзрослевшую дочку, утиравшую слезы маму и заметно постаревшего больного отца. Неожиданно накатила волна родственной любви, чего за собой Света не помнила с детства, и она, взяв в охапку дочь, поехала по стране - навещать всех родственников, о которых помнила. Оказалось, что семилетняя Ленка знает о родне больше, чем сама Светлана: сказалось ее долгое общение с бабушкой, которая помнила всё обо всех. Общительная дочь забавляла Светлану: она легко знакомилась с чужими людьми в поездах и за день-другой становилась своей для далеких родственников, которые только из писем знали, что у "тети Лизы уже совсем взрослая внучка".
После отпуска в солнечных краях возвращаться в край вечных сумерек не очень радостная перспектива, но Светлана неожиданно поняла, что скучает по работе и даже по невыносимым нагрузкам скучает. А по приезде она узнала, что их коммуналку расселили, и теперь в ее полном распоряжении осталась приличная двухкомнатная квартира.
Когда мама услышала по телефону, что Ленку с теплыми вещами и школьными бумагами нужно посадить на самолет, ее едва не хватил удар. Потом звонила бывшая свекровь и почему-то кричала, хотя слышно было отлично, понимает ли Светка, что ребенка нельзя срывать с места в середине учебного года и тем паче - в такой жуткий климат? Светлана всё прекрасно понимала, но девочку к себе забрала, несмотря на стоическое сопротивление обеих бабушек. Она боялась, что Ленка не приживется в новой школе, но страхи, кажется, не оправдались. Дочь отлично вписалась в суматошную жизнь Светланы на новом месте и даже, невероятно важничая, кормила ее ужинами собственного приготовления. Оказалось здорово приходить вечером в квартиру, пахнущую жареной картошкой, и есть незамысловатый ужин вместе с дочкой, которая с набитым ртом пытается рассказать все дворовые новости.
К ним в контору в командировку приехал мужчина. Ну приехал и приехал, что такого и почему это должно ее касаться? Ей пришлось объяснять ему какие-то мелочи по оборудованию, что-то не очень существенное, но он смотрел так, будто Светлана рассказывала о секрете вечной молодости. После работы он предложил сходить куда-нибудь вместе, но она спешила к дочке. Все пять дней командировки он ждал ее после работы на проходной и провожал до дома. Провожал, рассказывал что-нибудь из своей жизни, а потом прощался и уходил. Светлана стала задумываться: не слишком ли рано она похоронила в себе женщину? Она понимала, что ей льстит мужское внимание, интересна компания Сергея, и что с каждым днем она всё больше думает о нем. После развода Светлане казалось, что теперь она всегда будет одна... не одна, конечно - с дочерью. Но оказалось, что она рано себя похоронила.
Командировка его закончилась, Сергей уехал, и ей стало немного грустно: женщина много может придумать за пять дней, но всё заканчивается. Но спустя неделю она получила от Сергея письмо, потом - еще одно. И она, не написавшая матери ни строчки за полтора года, отвечала на них, и хотя новостей в их с Ленкой жизни было мало, письма получались толстые.
А потом внезапно он приехал к ней в гости - знакомиться с Леной. Пришел он в гости вечером, но Светланы еще дома не было. К ее приходу Сергей с Леной стали приятелями и вместе варили на кухне макароны. "Горе ты мое! А если бы это оказался бандит?" - ахнула Света. На что получила от дочери логичный ответ: "Ну ведь не оказался же." После почти семейного ужина, когда Ленка ускакала к себе в комнату заниматься любимым делом - читать, Светлана получила официальное предложение. Звучало оно следующим образом: "Света... я это потом помою, не трогай, сиди... в общем, я хотел тебя спросить, есть ли у тебя какие-то конкретные планы на будущую жизнь? Понимаешь, я хочу, чтобы чтобы ты... чтобы вы с Леной... чтобы ты вышла за меня замуж." Светлана долго молчала, а потом сказала, что посоветуется с дочерью. Какой вопрос - такой и ответ.
Света проводила Сергея до его машины, что ждала во дворе и никак не хотела заводиться. Потом смотрела вслед, пока не промерзла - декабрь всё-таки.
А потом она и врямь пошла к Ленке в комнату. Та сразу засунула книжку под подушку и притворилась спящей, но когда оказалось, что пришли не наказывать за позднее чтение, а советоваться - сразу проснулась. Это Светлана колебалась - ехать ли в чужой город, впутываться ли в новую авантюру брака, а ее девятилетняя советчица без колебаний решила ехать. А что? Новый город, новые люди, новый папа - чем плохо-то?
Они приехали в гости под Новый год. Без предупреждения. Светлана помнила еще свой последни визит без предупреждения и проверяла будущего супруга. Когда дочь нажимала на кнопку звонка, ей вдруг захотелось повернутся и уйти. Испугалась... Но вот Сергей открыл дверь и ошарашенно застыл на пороге. Назад уже не повернешь.
Новый год встретили вместе и прожили вместе. Хотя он был нелегким с самого начала: в январе у Сергея умер отчим, месяцем позже у Светы - отец. После похорон Ленка осталась у бабушки в качестве успокоительного, а они с Сергеем получили возможность пожить вдвоем.
Света всегда любила свою работу, а в последнее время эта работа давала независимость. Лев никогда не был против ее работы, если Света успевала приготовить ужин и погладить ему рубашку. А вот Сергей стал выходить из себя, когда она задерживалась на работе: "Есть положенные восемь рабочих часов, а после этого изволь быть дома." Она пыталась объяснить, что иногда не хватает ровно восьми часов, что она привыкла доводить работу до логического завершения. Но для него него, строителя, это было непонятно. Светлана решила, что семья должна быть важнее, и стала приходить домой вовремя. Обживала квартиру, привыкала к городу, к новому мужчине рядом. Возвращалась из Киева дочка. И вот, глядя на радостное лицо Сергея, на бегущую к ним Ленку, Светлана сказала себе, что наконец обрела свое счастье, свою семью.
И вдруг Сергей пропал. Просто ушел из дома на работу утром и не пришел вечером. И следующим вечером тоже не пришел. Когда она наконец - на третий вечер - решила идти в больницу или в милицию, он вошел в дверь и... упал.
Так Светлана узнала, отчего распались два его прошлых брака. Этот вопрос интересовал ее все время знакомства: как такой милый, хозяйственный, верный, заботливый мужчина с хорошей профессией потерял две семьи? И вот ответ - алкоголик. Она даже растерялась: ни отец, ни Лев никогда не напивались до бесчувствия, а теперь вот Сергей лежал на полу, и единственным признаком жизни был громкий храп с запахом перегара. Она отволокла мужа в комнату, стараясь не разбудить дочку.
Утром Сергей был хмур и, глядя в сторону, просил прощения. Он говорил про какого-то приятеля-именинника, и Светлана поверила: мало ли как бывает?
Оказалось, что бывает по-разному. Было и так, что Сергея приносили домой товарищи по пьянке. А бывало, что он приходил сам и даже приносил выиганные в карты деньги, золотые вещи. Но потом пропадал и пропивал все эти деньги и еще сверх того.
Удивительно, но и к такому жизненному укладу Светлана стала потихоньку привыкать. Ее уже не так сильно коробило появление в квартире мертвецки пьяного мужа, а его исчезновения воспринимались даже с облегчением.
Однажды Сергей в пьяном угаре схватил газовый пистолет и, направив его на жену, закричал ей: "Убирайся из моего дома!" Светлана хотела ответить ему, но из свеой комнаты вдруг выскочила Лена в истерике: "Мама, мамочка, пойдем! Он же тебя убьет!" Девочка была босая, в пижаме, и это доконало Светлану. Взяв дочь за руку, она прошла мимо пьяного Сергея в комнату и закрыла за собой дверь. Утром она вышла на кухню с твердым решением. Так Сергей получил ультиматум: водка или семья. Светлана объяснила ему, что готова ему помочь, если он решит избавляться от пристрастия. И он решил бороться.
И Светлана поняла, что с Сергеем ей все-таки повезло: за следующий год он ни разу не ушел "в штопор". Да, были периоды черной депрессии у всей семьи, потому что он очень хотел выпить и срывал свою злость на всем подряд. Были и моменты, когда Светлана сама готова была открыть бутылку горькой и налить себе и мужу - лишь бы не видеть, как ему тяжело. Но они через все это прошли. И пусть их совместная жизнь не была идеальной, пусть им обоим стоило большого труда понимать и принимать друг друга, они вместе прошли через тяжелое  испытание.