Тёща часть 1

Вы слыхали когда-нибудь, как орет человек, которого режут ножами? Нет? Я тоже. Но нечто подобное, очевидно, я услышал, когда сказал своей подружке, чтоб она убиралась вон. Она так пронзительно и резко взяла верхнее “си”, что, скажу вам, не всякой там оперной певице удалось бы повторить это.
Неплохая она была раньше девчонка, спору нет. Но чем дальше мы с ней сближались, тем больше она стала себе позволять. Я все чаще замечал, как каждые десять минут у нее менялось настроение. Когда мы занимались сексом, мне даже нравилась эта ее слегка пугающая непредсказуемость. Но потом эта ее непредсказуемость стала вылазить  за рамки секса и входить в обыденную жизнь. А вот тут-то ее поведение не входило ни в какие ворота, и чем дальше, тем сильнее стало меня раздражать. Иной раз, когда ее слушал, у меня создавалось впечатление, что она бредит. Иногда ее так заносило, она так заговаривалась, что потом и сама не знала, как закончить свою мысль. И тогда она взбрыкивала, взбучивала, как ретивая кобыла, и, поменяв направление разговора на 180°, продолжала лепетать совершенно иным тоном совершенно нелепейшую чушь. Я смотрел на нее в такие минуты и думал: как я мог привести в свой дом эдакую дуру?! Но ведь раньше она была не такая.
Из скромной провинциальной девушки, немного застенчивой и покладистой она превратилась всего за несколько месяцев в самую настоящую вздорную фермерскую девку. Хотя, почему превратилась? Она росла среди кукурузных и картофельных полей, среди домашнего скота, наливалась, как говорят, молоком и кровью (кстати, на ее пышные и гладкие формы я и повелся вначале), общалась с местными, не утруждающими себя нормальными словами, парнями. Так сказать, она впитывала в себя всю прелесть фермерской жизни. Но когда она решила, что будет покорять большой город, она кое-что себе твердо уяснила, а именно: спрятать куда подальше свои провинциальные замашки. Вначале ей это удавалось, но чем дальше, тем сильнее ее естество, ее сущность стала вылазить наружу. Думая, что целиком и полностью владеет мной, она сняла маску. И, скажу вам, это все не было бы таким страшным, если бы не одно “но”.
Мне кажется, я мог и иногда терпеть ее закидоны, Да и не все же 24 часа в сутки она была такой. Но она сделала другую большую глупость, когда полезла туда, где мне совсем не хотелось, чтобы кто-то лазил. Во-первых, она, войдя в мой дом, очень быстро ощутила себя полной хозяйкой и потихоньку-потихоньку стала прибирать к рукам все мое хозяйство. Во-вторых, она стала шарить там, где ей не следует, где мне не нравится, чтобы кто-то шарил. В-третьих, и это самая большая ее ошибка, она стала указывать мне, что делать в моем собственном доме. Никто не идеал. И если мне нравится бросать свои носки и трусы возле ящика в ванной, так это мое личное дело; если моя зубная щетка лежала на полке, а не в стаканчике стояла – это тоже мое дело. В конце концов – я у себя дома! И почему я должен делать все сейчас не так, как привык это делать раньше?
Конечно, Кати была хозяйкой, с этим не поспоришь. С того времени, как она живет у меня, я никогда не видел пыли на своем телевизоре! Она убирала все очень число и быстро (очевидно, так она была научена дома), не оставляя пыли и грязи никаких шансов на существование. Готовила она тоже прилично, так, как это умеет делать и должна уметь делать всякая уважающая себя женщина. Но вот беда, после ее уборок я никак не мог найти свои вещи. Они лежали сложенными в шкафу, и обязательно подальше, а не на кресле, где я привык их оставлять. Я понимаю, если бы я искал их один, ну два раза, но ведь так было уже постоянно! Переворачивая весь шкаф, я все-таки находил свои джинсы и, сжав зубы, спокойно делал замечание Кати. На это она отвечала, что скоро вообще в “этой лачуге” все переделает по-своему.
Каждый день по привычке я тянул руку к полке за щеткой, за одеколоном, за бритвой и, не находя их на местах, сильно раздражался, если не сказать хуже. Ну представьте, вы всю жизнь ставили, например, дезодорант в одно место, удобное вам во всех отношениях, а теперь он стоит в шкафчике за зеркалом, куда вы даже не заглядываете. Вы ведь понимаете, о чем я? Я уверен, что большинство мужчин меня понимает.
Кати взялась за мой дом и за меня самого, и это, признаюсь, стало садить меня на белого конька. Я жил как хотел все это время, а теперь она хочет меня переделать. Это просто поразительно!
Терпел я долго, и, может быть, потерпел бы и еще. Но как-то раз, после очень неудачного дня на работе, я возвращаюсь домой лишь с одной мыслью завалиться на диван у телевизора и похлебать пивка, в общем, расслабиться. Но что же я вижу, войдя в дом? Кати, вся расфуфыренная, с каким-то странным выражением на лице открывает мне дверь, а там… Там все ее семейство!
Мама, папа, два брата-бугая и еще сестра сидели на моем диване, смотрели мой телевизор, пили мое пиво и, вообще, вели себя, как очень-очень близкие мне родственники. За пару минут; пока я, остолбенев, смотрел на них, братцы выпили по две банки пива, старик несколько раз отрыгнул скопившийся в желудке воздух, а мамаша продолжала умиленно смотреть на то, как ее младшая дочь, рассыпая чипсы по ковру, отчужденно смотрит какие-то мультики. Все семейство также было увлечено мультфильмом, они громко ржали, а потому не сразу заметили меня. А когда заметили… Боже милосердный! Да как же это могло со мной случиться?! Они все разом кинулись ко мне, облобызали мокрыми, в чипсовых крошках губами и долго-долго рассматривали меня, тряся мою руку, так, что чуть не оторвали. Остается поражаться тому, насколько они рады были со мной познакомиться! Эдакая семейная встреча с близким родственником, которого давно не видели. Черт бы побрал Кати!
– Мы приехали посмотреть и познакомиться с будущим зятем, – бесцеремонно чмокнув меня в щеку, сказала ее мамаша.
Приехали посмотреть и познакомиться с будущим зятем! Эта фраза была последней, что я хорошо запомнил, остальное происходило, как во сне.      
 Целую неделю родственнички гостили у меня, будто были у себя на ферме. Все, что я помню из недельных событий, это то, что братцы пили и ели не в себя, не утруждали себя снимать свои сапоги, а когда снимали, так лучше бы они и не снимали. Старик лазил у меня в гараже, наводя там “порядок” и делая такую же обстановку, какая, очевидно, была у него в гараже. Мамаша с Кати готовили много еды, монотонно опустошая запасы в моем холодильнике, которых мне одному хватило бы на три месяца. На кухню нельзя было войти из-за полного бардака, творящегося на ней. А двенадцатилетняя Сюзи, сестра Кати, только и делала, что целыми днями смотрела детский канал, причем на всю катушку. Ночью из-за дружного храпа невозможно было сомкнуть глаз, отчего утром, страшно невысыпаясь, я чувствовал себя совершенно разбитым. Но зато с каким великим удовольствием я сбегал на работу, не завтракая с ними и не слушая их бред по поводу того, как все-таки прекрасно жить на ферме, на чистом воздухе, а не в этом “каменном мешке”, называющемся городом. “Ну так и ехали бы побыстрее из этого мешка”, – про себя думал я и, сдерживая себя, чтобы не сорваться, прощался со всеми до вечера.
На работе я против всякого обыкновения задерживался подольше, чтобы, придя домой, сразу забиться в свою спальню, избегнуть общения с моими гостями и просто заснуть. Ссылаясь на дикую усталость, я извинялся и уходил в спальню, на что папаша и мамаша понимающе кивали, а братцы, рогоча как пони, подмигивали мне, показывая на Кати. И только Сюзи, невзирая ни на что, так же продолжала пилить мой ящик на детском канале.
Закрывшись в спальне, я все же не обретал покоя. Счастливая Кати была так рада, что устроила мне сюрприз, что ночь напролет лепетала мне что-то в самое ухо, чего я уже не мог слушать. Затем она взбрыкивала, как ретивая кобылка, и усаживалась на меня сверху в надежде начать умопомрачительный секс. Но зря она губу раскатывала: в таком положении, в каком я оказался, в какое она меня поставила, я не мог думать ни о чем, кроме покоя. Да к тому же я сейчас уже просто ненавидел Кати и корил себя за то, что был таким недальновидным и неразборчивым.
Наконец, после недели недоедания, недосыпания, ужасного неуюта (и это в собственном доме!) я узнал, что гости собираются уезжать.
Казалось, они целый час выносили коробки и подарки, которыми была захламлена моя квартира, но на это я смотрел со счастливым и радостным сердцем и даже помог им в погрузке, чтоб ускорить их отъезд.
– Мы так рады, что с тобой познакомились! – воскликнула грузная мамаша у грузовика и облобызала меня.   
– Теперь мы точно знаем, что наша Кати в надежных руках, – по-отечески похлопал меня по плечу папаша. – Мы ждем вас к себе в скором времени. По этому поводу я даже заколю своего любимого Пятнистого Дюка и откупорю бочку вина, что поставил в 1980 году.
Братцы, надушившись напоследок моим одеколоном, с роготом обхлопали меня со всех сторон.
– Породнимся, Сэм! – воскликнули они в один голос, – будем вместе на охоту ходить, на рыбалку. У нас такие места!
– О! О! Размечтались! На охоту собрались, бродяги! Уж скоро осень, нужно картофель убирать и корма заготавливать, – приструнил их грубо папаша, а затем, взглянув на меня, улыбнулся и добавил: – А там и на охоту, и на рыбалку!
Братцы еще раз помяли меня, как это, очевидно, водится в их краях, и исчезли в грузовике. Маленькую Сюзи в последний момент еле-еле оторвали от телевизора и усадили в машину. Проигнорировав меня, она всего лишь вяло помахала мне, при этом громко достав конфету на палочке изо рта, что привело в невообразимый восторг все остальное семейство.
– Ждем вас, дети, – напоследок сказала мамаша, и я физически ощутил боль во всем теле, петлю на шее и обручальное кольцо на пальце, – очень ждем!   
– Очень, очень ждем! – закричали все они, заглушая шум мотора.
А Кати была так рада, что я хотел задушить ее прямо здесь и сейчас, но с трудом сдержался и отложил до того, как вернется в дом. Зачем устраивать разборку на улице, на глазах у всех соседей?
Я не стал разбираться с ней и выяснять, мне и так все было ясно во всей этой истории. И потому я просто и тихо упаковал ее вещи в сумку и, глядя в ее светящиеся от счастья глаза, швырнул к ее ногам.
– Вон! – как можно спокойнее сказал я.
Вот тут ее облик страшно изменился, лицо ее перекосило, и она завизжала, как резанная. Соседи, наверняка, подумали, что ее режут. И мне кажется, поняли за что. В общем-то, согласитесь, было за что.
После получасовой битвы, чего я в общем-то ожидал, мне удалось-таки вышвырнуть ее вон, пожелав напоследок поискать другого лоха.
– Я засажу тебя! – кричала она с улицы. – Я подам на тебя в суд и выиграю дело! И, вообще, чтоб ты знал: я беременна! Ты женишься на мне, Сэм. Ублюдок!   
– Пошла к черту, идиотка! – ответил я ей и прокрутил в памяти все те дни, когда мы занимались с ней сексом.   
Я всегда делал так, как мне советовал мой отец, и потому был сейчас полностью уверен, что она не могла “залететь”.   
– Вали к тому, от кого забеременела, – уверенно крикнул я ей, но тут вдруг усомнился. Это был лишь миг, очень неприятный миг, но он прошел. – Вали-вали, змея! А будещь продолжать, так если не я тебя грохну, то полиции как раз не достает такой истерички в участке.   
– Вот ведь змею поганую пригрел! – воскликнул я, глядя на себя в зеркало и умываясь. – Как так я мог попасть!   
Весь вечер я переставлял мебель и складывал свои вещи так, как было раньше, до Кати. Разложив все и расставив по своим местам, я с удовольствием осмотрел свою квартиру и завалился без сил перед телевизором, предварительно захватив из холодильника бутылку вина, чудом уцелевшую после нашествия семейки. Сегодня был просто праздник какой-то! Это обязательно нужно было отметить.
Об идиотке Кати и об ее родственничках я совсем не думал. Я просто поставил на них крест. Сейчас я наслаждался и упивался своей свободой в своем собственном доме.
Было уже довольно поздно, я собрался ложиться спать, как вдруг зазвонил телефон.
Страшно не люблю вот такие ночные звонки, они выбивают из колеи, вытягивая из нормального, спокойного состояния. Я сразу почувствовал неладное, неприятное беспокойствие охватило меня.
Алло! –  взял я трубку с колотящимся сердцем.   
– Алло, Сэм, это я. – Это был мой закадычный приятель – Ромми Хопкинс.   
– Ромми?! Господи Боже, как же давно я тебя не слышал! Случилось что, дружище?   
– Извини, брат, что звоню так поздно, – тихо проговорил Ромми, – но по другому у меня не получилось. Я сейчас не могу долго говорить и объяснять, поэтому очень прошу тебя завтра встретиться со мной. Завтра я буду проездом в вашем городе, и если ты можешь, то, пожалуйста, будь около десяти утра в нашем старом баре.   
– Что за разговор, Ромми, конечно, я буду. А что случилось, можешь хоть намекнуть?   
– Все завтра, брат, все завтра.   
– Ну, завтра так завтра.   
– Спасибо, Сэм. До встречи завтра утром в десять.   
– До завтра, Ромми. Я буду там.   
Ромми. Мой старый дружище Ромми. Как же давно я не видел его? Да, наверное, с тех самых пор, как он женился на той блондинке из соседнего городка. Мы здорово отпраздновали его свадьбу, и он переехал жить к ней, распрощавшись с нами, его друзьями. И это, конечно, понятно, по крайней мере, я мог это понять. Ведь семейная жизнь есть семейная жизнь, и тут, чаще всего, приходиться выбирать: или друзья, или семья. Он уже не так часто приезжал к нам в родной городок, а в дальнейшем и вовсе перестал это делать. Мы, его друзья, списали это на то, что он полностью попал под каблук своей красотки, и с большим сожалением “похоронили” его. Ничего не попишешь, так часто бывает. И тут он вдруг звонил посреди ночи и с волнением в голосе просит меня о встрече! Что же могло случиться? Может, он разводится? Хотя нет, что тут такого скрытного и секретного? Может, какие другие неприятности? “Да что тут гадать да думать, завтра все выяснится, – подумал я. – А сейчас – спать. Столько всего произошло за последние часы”.
Однако поспать толком мне не удалось: события прошедшего дня будоражили память, не давая успокоиться и уснуть. Только перед самым рассветом мне удалось забыться на недолгое время.
Звонок будильника вырвал меня из этого бреда: на часах было 7.30.
Приведя себя в порядок, я выпил двойную, убойную дозу ароматного кофе и направился, как всегда, пешком на работу.
Побыв немного в офисе и поболтав с секретаршей Сарой о всякой ерунде, я отпросился у шефа на пару часов и отправился в тот самый наш излюбленный некогда бар.
Прибыв туда в 9.40, я заказал у старины Мориса его фирменный кофе и стал ожидать Ромми. Ждать пришлось недолго: спустя десять минут к подъезду бара подкатила машина, и из нее вышел мой друг Ромми Хопкинс.
Посмотрев на него через витрину, я пришел к выводу, что у него не все в порядке со здоровьем.
Войдя в бар и увидев меня, он стремглав бросился ко мне, и мы крепко обнялись.
– Как же я рад тебя видеть, дружище Сэм! – сжимал он меня в дружеских объятиях. – Как же я , черт возьми, рад!   
– И я рад тебя видеть, черт ты эдакий! Почему же ты пропал на эти два года и даже не звонил?   
Жестом он предложил сесть. Сев, он задумался, будто не знал с чего и как лучше начать. Все это время я смотрел на его слегка желтоватое, осунувшееся лицо, “прелесть” которому добавляли (и это в его возрасте!) морщины на лбу и темные круги под глазами.
– Неважно выглядишь, брат, – прервал я молчание. – Видно семейная жизнь не пошла тебе на пользу. Или я ошибаюсь?   
Он взглянул на меня из-под бровей, грустно улыбнулся и со вздохом ответил:
– В какой-то степени ты прав, в какой-то – нет. Жизнь с Лаймой меня не утруждает и не отягощает, наоборот, я, можно сказать, счастлив с ней. Но… – тут он стал мрачнее тучи, круги под глазами стали темнее, а черты лица его вдруг заострились, словно у мертвеца.   
– Да что такое, брат? – не на шутку испугался я. – Тебе плохо? Я вызову …    
– Нет-нет, – остановил он меня. – Все нормально. Просто при воспоминании о человеке, отравляющем, или даже уже отравившем мне жизнь, я вдруг становлюсь сам не свой.    
– Но я не видел тебя таким никогда в жизни, Ромми!    
– Неужели так все плохо?    
Ромми, сколько я его знаю и помню, всегда был весельчаком и балагуром в нашей компании. Он вечно затевал всякие игры и развлечения даже тогда, когда у всех остальных иссякало всякое желание веселиться. Он непременно выдумывал что-нибудь эдакое, от чего нельзя было отказаться, – настолько его затеи были интересны и веселы. Конечно, мы проказничали, но никогда у нас не было ни злого, ни сволочного. Мы всегда знали пределы в своих шалостях, и за этим четко следил сам Ромми. Он всегда следил, даже уже выйдя из подросткового возраста, чтобы ты не переходил границ. Короче говоря, Ромми был нашим вожаком и заводилой. Так было до тех пор, пока он не созрел до того, чтобы жениться.
И вот сейчас, вспоминая это, я не мог поверить в то, что вижу перед собой своего друга Ромми, который по всем статьям уступал тому Ромми. Сейчас он имел вид загнанного в угол “затравленного человека” и лишь отдаленно напоминал того самого моего веселого приятеля.
– Ты прав, Сэм, я изменился. И все это благодаря… – Тут он болезненно сморщился, отвернулся, но через мгновенье взял себя в руки, – но обо всем по порядку. Настало время, когда я должен поделиться этим с тобой, моим лучшим другом. Ты всегда был ближе всех остальных ко мне и никогда не подводил, поэтому я доверюсь именно тебе, Сэм. Я уверен, что ты поймешь меня правильно.
Ромми закурил, поерзал на стуле и выпустил струю дыма к потолку.
– Ну так вот. Началось это все почти через месяц после свадьбы. Ты помнишь, мы отгуляли ее на славу.   
– Это точно, погуляли как надо, – кивнул я.   
– Ты знаешь, – продолжил Ромми, – что после медового месяца мы вернулись в дом Лаймы и стали там жить. И вроде бы все шло хорошо, и ничего не говорило о том, что мне придется испытать все те муки, которые я уже испытал, и один Бог знает, сколько еще испытаю, если… Началось все с того, что она стала лезть в наши семейные дела, интересоваться нашим бюджетом и даже очень навязчиво советовала сколько и на что потратить.    
– Постой, кто “она”? Я не понимаю, брат.      
Ромми вновь грустно усмехнулся:   
– Вот видишь, я даже не могу назвать ее по имени – так она объела мне печенки! Я говорю о матери Лаймы – мисс Джекки.   
Наверное, все в баре заметили, если бы взглянули в этот момент на Ромми, что он аж позеленел от злости и ненависти.
Мой друг глотнул воздух так, словно у него болело горло, и, сделав еще пару глубоких вздохов, продолжил более-менее спокойно:
– Извини, Сэм, за мой тон, но при воспоминании о ней, о том, что она сделала у меня, я не могу оставаться спокойным. Извини.    
– Да ничего, брат Ромми. Ты только успокойся. – Я сильно испугался за него. Подумать только, как может измениться человек! – Итак, речь идет о твоей теще.    
– Да, именно о ней, – кивнул Ромми и попросил бармена принести большой стакан сока. Я видел, как трудно давались ему слова.   
Выпив сразу полстакана, Ромми вновь закурил.
– Как-то, уже давно, – продолжил он, я услышал из какой-то передачи фразу: “Хорошо ли, плохо ли, но редкая теща останется равнодушной к появлению в ее доме дочкиного мужа”. Не знаю почему, но эта фраза прочно засела в моем мозгу. Подумать только, насколько эта фраза применима сейчас к моей истории! Моя теща оказалась не из тех, кто остается равнодушной к появлению в доме зятя. Ты сейчас все поймешь. – Ромми расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. – Я много слыхал от своих новых знакомых какие бывают тещи. У одних такие, у других – такие, в чем-то все тещи похожи друг на друга, в чем-то абсолютно разные. Но моя теща (тут Ромми вновь исказило до неузнаваемости) не подходит ни под одно описание. Она – настоящее исчадие ада, собравшая в себе все “достоинства”, присущие тещам! От кого я не слыхал про их тещ, ни одна и рядом не стояла с моей! В ней причудливым, необъяснимым образом сочетаются услужливость, доводящая меня до исступления, и чрезвычайная навязчивость. Моя теща, Сэм, присутствует как бы везде. Куда ни глянь – кругом она, любящая, упреждающая все мои желания. Так было в самом начале. Но такая плотная опека стала мне надоедать, и я стал давать ей это понять. Ведь я не мальчик, в конце концов! Вот тут-то, наверное, я совершил ошибку. Если бы я смирился с этим, то сейчас, наверняка, было бы все нормально. А может, и нет. Скорее всего, нет. Так или иначе, я почувствовал собственной шкурой и убеждался в этом каждый день, что стал для тещи врагом №1. Несколько раз я пытался поговорить с ней о наших отношениях. И тогда эта стерва начинала ныть, что живет исключительно ради нас, чем, собственно, и гордится. Она стонала со слезами на глазах, что только и делает, что заботится о нас и опекает. Хотя на самом деле я никакой такой заботы, а тем более помощи от нее не видел. Зато я видел, как она контролирует каждый наш шаг, особенно мой. И это при всем том, что мне уже под тридцать! Ничто и никогда не оставалось незамеченным. Выпив немного с коллегами в пятницу в баре, я не пытался скрывать этого. А она в свою очередь никогда не упускала возможности, эдак невзначай, напомнить мне об этом и о всех других случаях, когда слегка выпивал. Ведь ты знаешь, Сэм, что я никогда не набирался!    
– Конечно, знаю, Ромми, – подтвердил я.      
– А она еще и с ехидцей, притрагиваясь к вискам пальцами и вытягивая свою ехидную рожу, небрежно так бросала, что от запаха спиртного у нее начинаются спазмы сосудов. Ну, ты себе это представляешь?   
– Не представляю, – откровенно ответил я.    
– Это при всем том, что Лайму это совсем не волновало. Она любит меня и доверяет во всем. А вот тещу мою любимую это очень волновало. Чем больше, тем сильнее моя теща набирала обороты и очень быстро, прямо на моих глазах, превратилась в эдакого Великого Инквизитора. Это, я тебе скажу, еще та гремучая смесь! Она должна была быть постоянно в курсе того, что я делаю. А потому она даже не видела ничего задорного в том, чтобы заглянуть с проверкой в ванную в ящик для белья, едва я оттуда вышел, или даже порыться в моих вещах, пока я отсутствую дома. Ну, конечно, бывает, что стирка залеживается, но ведь не всегда же удается сразу все постирать. Так эта дрянь, представляешь, высказывает Лайме свое мнением тихим голосом, но чтоб я обязательно услышал! Доходило до того, что она критиковала мои трусы, представляешь, а затем демонстративно забрасывала в стиральную машину мои носки, которыми, по ее мнению, завален весь дом! Помимо всего прочего, Сэм, у нее еще оказалась аллергия на мое пристрастие к курению. Несколько раз я был свидетелем независимого спектакля в ее исполнении. Только я входил в дом, как она сразу нюхала воздух и начинала морщиться. Затем она натужно, не по-настоящему, старалась кашлять как можно громче, чтобы я слышал. Ты понимаешь? Мне стало совершенно невыносимо находиться в доме, когда она была в нем. А она была в нем постоянно! – Ромми перевел дух и заговорил спокойнее. – На своей новой работе я не очень преуспевал, но и денег, зарабатываемых мною, вполне хватало нам с Лаймой на житье, плюс, конечно, и ее зарплата.  Как бы невзначай, за ужином, она роняла несколько фраз насчет моей работы и моего положения, которое я занимаю в обществе. Я мягко давал ей понять, что это совершенно не ее дело, на что она приводила мне несколько примеров и говорила: “Вот твои знакомые как раскрутились! А ты чем хуже? Мозги у тебя на месте, так что дерзай!” Она говорила это так, словно знала, что вдохновит меня на серьезные свершения. Вначале я просто сжимал крепче зубы, чтобы не ответить ей что-нибудь такое в ответ. Но затем я задумался, а почему бы и нет?  Тем более меня подвигло на этот шаг то, что я не мог находиться с тещей под одной крышей более трех часов. Я решил уменьшить свое пребывание дома за счет новой работы, и это несмотря на то, что рисковал отдалиться от Лаймы. И вот я взялся за новую работу. Но как только я взялся за новое настоящее дело с головой, тещу будто подменили. Она искусно радовалась любой моей неудаче. Каждый ее взгляд будто говорил: “Ну вот, я же говорила, что у тебя ничего не выйдет. Сидел бы тихо и не лез куда не следует. Неудачник.” При каждой моей неудаче эта мегера точно гордилась своей проницательностью: дескать, так тебе и надо – я же говорила…Нужно ли говорить, Сэм, что все мои начинания пошли прахом? Дальше – хуже. Вечером, за чашкой чая, она то и дело вспоминала, какие завидные женихи были у Лаймы – с положением, с машинами, с мобильниками и незаштопанными носками, словно намекала на то, что у меня из перечисленных достоинств в наличии только носки. Я не поддавался на эти провокации, делал вид, что мне это до лампочки. Но ты представляешь, Сэм, каких трудов мне это стоило! Только ради Лаймы я сдерживался. Теща продолжала вмешиваться в нашу семейную бухгалтерию, доброжелательно рекомендуя мне пойти на курсы бухгалтеров и не позориться со своей зарплатой экономиста второй категории. Она даже изредка критиковала вас, моих друзей, с которыми я рос. Ты представляешь, Сэм, она с видом знатока, опять-таки невзначай, заявляла о том, какое, очевидно, нехорошее влияние вы оказывали на меня! Я держался, но смолчать, услышав это, все-таки не смог. В очень жесткой форме я выдал ей про то, что о друзьях моих она судить не может и не смеет. После этого ее вновь будто подменили. Скорее всего она сменила тактику. Вечно обиженная, она ходила и безмолвно страдала. Скажу тебе, она мастерски вызывала у меня чувство вины. Я даже не знаю, что хуже: то, как она вела себя раньше, или то, как она стала вести себя сейчас. Она страдала молча, и меня из-за этого ее поведения выворачивало наизнанку. Она будто ждала от меня сострадания, получать которое, как я понял, все же не входило в ее планы. Ей, мол, ничего от меня не нужно, но и я не должен был рассчитывать ни на какую ее помощь. Она так воздействовала на меня, что я уже стал серьезно задумываться о том, как бы не погибнуть во цвете лет от неизвестно откуда взявшегося чувства вины.      
– А что же Лайма? – спросил я, воспользовавшись тем, что Ромми прикуривал очередную сигарету.      
– А что – Лайма… Она любит ее, ведь она – ее мать. Лайма, конечно, понимала, каково мне приходится,  и просила перетерпеть это. “Ведь она не со злом это говорит, – успокаивала она меня. – Ты должен ее понять, милый. Будь терпеливее!” И я старался быть терпеливее, но это давалось мне с каждым днем все трудней и трудней. Жизнь моя, Сэм, пошла под откос. Я даже любовью не мог заниматься с Лаймой спокойно, потому что мне казалось, что теща стоит под дверями, и если не подсматривает, то подслушивает точно.      
– Да ну?!    
– Что ты удивляешься, брат Сэм? Мои утверждения небеспочвенны. Как-то раз в пылу страсти мы ворвались с Лаймой в комнату и, забыв закрыть дверь, занялись сексом. И вот, ты представь, в самый пик наслаждения я вдруг встречаюсь взглядом с тещей, тихо стоящей у открытой двери.         
– Я не могу себе этого представить! – воскликнул я.   
– А ты представь! После этого я целый месяц был импотентом и мягко отстранял Лайму, ссылаясь на усталость. На самом же деле я полностью был уверен в том, что старая дрянь стоит за дверью. Я не мог уже думать о сексе. Помимо всего прочего я как-то раз случайно, совершенно случайно, услышал, как теща дает советы Лайме по части интимной жизни. Ну, ты такое себе можешь вообразить? В общем, старик, я стою на грани нервного срыва от такой жизни.    
– Постой-постой, Ромми. Если ты испытываешь такие муки, почему бы вам с Лаймой не снять квартиру и не переехать? Ведь так решились бы многие, если не все, проблемы.   
Ромми закурил еще одну.
– В том-то все и дело, Сэм, что Лайма никак не желает уезжать из своего родного дома и оставлять мать одну. Неужели ты думаешь, что я не предлагал ей это сделать? Она так любит мать, что не оставит ее одну до самой смерти. Лайма наотрез отказалась уезжать из дому, и это несмотря на то, что видела, что я сохну, как выжатый лимон. Порой у меня возникали мысли плюнуть на все, развестись и вернуться домой. Но я не представляю себе жизнь без Лаймы, я действительно люблю ее по-настоящему, Сэм, и не могу порвать с ней. Короче, брат, я в тупике. Я многое уже понял, но от этого мне никак не легче. Я понял, что теща воспринимает меня и Лайму как несмышленых детей, не способных решать взрослые проблемы. Так нередко бывает. Так вот, она под благородным предлогом – “для вас же стараюсь!” – уже полностью отравила существование если не нам обоим, то мне – точно. Не имея сил больше сдерживаться, я стал открыто демонстрировать неприязнь и вообще всячески избегал тещу. Этого оказалось достаточно, чтобы жизнь в доме превратилась в настоящий ад. В основном, конечно, противостояние было между мной и тещей, а Лайма, вроде как не замечавшая ничего особенного, оставалась в стороне. Понимаешь, она не хотела терять нас обоих. Теща, как бредовая, навязчивая идея, не покидала мой мозг. Где бы я ни был, что бы ни делал – она незримо присутствовала везде, выводя меня из душевного равновесия, лишая сил и энергии. Она как энергетический вампир высасывала мою энергию и впитывала в себя. Всасывала, как пиявка всасывает плохую кровь. Только кровь она сосала здоровую, мою здоровую кровь! Посмотри на меня Сэм, какой я стал, в кого превратился!    
– Я сразу заметил в тебе перемены в худшую сторону, – согласился я. – Этого невозможно не заметить. Но что же ты намерен делать, друг мой? Ведь если ничего не менять ты засохнешь до смерти или просто сойдешь с ума, что не лучше первого.   
– У меня есть некоторые соображения, поэтому я и попросил тебя о встрече, чтобы обсудить это. Но я тебе еще не все рассказал.   
– Что же еще? – удивился я.   
– Самое важное только начинается. – Ромми вновь заерзал на стуле. – Помимо всего этого у меня сложилось впечатление, что моя теща занимается чем-то таким, что не поддается разумному объяснению. Пару раз я оказывался свидетелем того, что она делает. Как-то раз я раньше пришел домой – благо тещи не было дома и решил отдохнуть. Снимая рубашку, я уронил запонку, и она закатилась под кровать. Сняв одежду, я залез под кровать и стал искать ее. И тут вдруг хлопнула дверь: вернулась, очевидно, теща. Я не ошибся, спустя пару минут дверь в нашу комнату открылась, и я понял, что теща проверяет – дома ли я. Убедившись, что никого нет, она, напевая какую-то странную мелодию, пошла к себе. И тут меня, понимаешь, посетила мысль проследить за ней. Мне стало жутко интересно, чем она занимается, когда нас нет дома. Подкравшись, как был в трусах, тихонько к ее двери, я мог видеть, как она разделась догола и, пребывая в таком виде, стала что-то делать на своем столике. Затем она стала читать некие молитвы на тарабарском языке и подвывать так, что у меня дрожь по всему телу проходила. Потом она сожгла немного своих волос, которые она срезала с лобка, в небольшом горшочке и, пустившись с ним в безумную пляску, запела еще громче. От увиденного мне стало не по себе: я стоял у двери ни жив, ни мертв. Наконец она закончила, и я понял, что мне будет лучше убраться в свою комнату. Очень тихо я так и сделал. Но не успел я прикрыть дверь за собой, как услышал ее приближающиеся шаги. Сломя голову, я бросился под кровать и, лежа там не дыша, стал ожидать что будет дальше. Теща медленно прошла в комнату и остановилась у кровати так, что я мог видеть ее ноги. Ее ??? не вызвала у меня никаких чувств, кроме отвращения. Теща что-то делала, но что – я не видел. По звукам я только мог догадаться, что она шарит по кровати с моей стороны. Затем она прошлепала круг по комнате, так же что-то при этом делая. И тут меня словно молния прошила: а вдруг ей вздумается заглянуть под кровать? Ты представляешь, Сэм, что бы было?      
– Даже представлять не хочу, – отмахнулся я, представив на миг эту умопомрачительную сцену.    
– Благо, что ей не пришло это в голову. В общем, она обошла всю комнату с какой-то целью и через пару минут удалилась. Я не вылезал из своего укрытия еще целый час, ведь я не знал точно – вернется она еще или уже нет. Один Бог знал, что у нее на уме. Наконец, она куда-то собралась, потому что в прихожей хлопнула дверь. Я вылез из-под кровати и первым делом проверил, далеко ли она ушла. Затем я стал обшаривать комнату в поисках того, что она могла оставить, делая свое странное дело. Дотошно исследуя каждый сантиметр, я, тем не менее, ничего не обнаружил. Только перевернув одеяло и подушку со своей стороны, я заметил легкий, пепельного цвета налет на белье! Я понял, что это был пепел от сожженных ее волос. Быстро сняв это белье, я засунул его в машину и стал стирать. Затем я пропылесосил ковер и вымыл пол, чтоб и духу не осталось от ее паленой дряни. После всего увиденного у меня создалось впечатление, что моя теща – самая настоящая ведьма! Но почему ты так смотришь на меня, Сэм? Или ты думаешь, что я уже сошел с ума?    
– Да нет же, ради Бога, Ромми! – смутился я. – Конечно, я так не думаю. Просто то, что ты сейчас рассказал, никак не укладывается в моей голове. Это выше моего понимания. Ты знаешь, я никогда не верил ни во что подобное. А сейчас ты рассказываешь и просишь меня понять это.   
– Но ты когда-нибудь слышал, чтобы и я верил в такое? – спросил Ромми, стараясь не терять самообладания.    
– Естественно, нет, брат. Я никогда не слыхал от тебя ничего подобного.
– Ну, так почему же ты теперь засомневался во мне? Выгляжу и чувствую я себя хреново, но еще не дошел до того, чтобы галлюцинировать. Пока я еще различаю, что и где.      
– Ну, успокойся, брат, успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Просто это все как-то не так… Бред какой-то!   
– Это для тебя бред, а для меня – жизнь, в которой я пребываю в последнее время. – Ромми закурил еще одну сигарету и с усталым видом откинулся на стуле. – Тем же вечером, когда я сменил белье и вычистил комнату, теща заметила это и… Ты бы видел ее, Сэм! Это была самая настоящая ведьма! Ничего не сказала она тогда, сделала вид, что ничего не заметила. Но той же ночью я почувствовал так паршиво, как никогда раньше. Лайме пришлось вызвать “скорую”. Когда мне замеряли давление и все такое, теща моя с эдаким взволнованным лицом суетилась вокруг меня, услужливо пытаясь все напоить меня водичкой. Старая карга! Оказалось, что давление мое тогда упало до 80 на 60. Представляешь?! Врачи сказали, что это от переутомления, дали мне успокоительное и уехали. Но я знал точно, от чего это у меня. Той же ночью, немного успокоившись, я вдруг все ясно понял. Я понял то, что моей теще и не нужно было выживать меня из дому, ей гораздо приятнее было истязать меня, высасывая из меня таким образом жизненные соки. А затем, когда я превращусь в дряхлого старика, она вытрет об меня ноги, и все на этом  для меня окончится. Вот и сейчас, когда я рассказываю тебе это, мне кажется, что старуха издалека истязает меня и тащит из меня мои силы. – Ромми со злостью затушил окурок в пепельнице. – Я рассказал тебе все, Сэм. Теперь все дело за тобой. Только очень прошу, не думай, что я сумасшедший.    
– Я совсем так не думаю, брат. Если бы я тебя так хорошо не знал, то подумал бы про это. Но сейчас, несмотря ни на что, я верю тебе, каждому твоему слову. А как по-другому? Хорош бы я был друг, если б не поверил тебе! Мне вдруг до ужаса захотелось кофе, и я заказал еще два фирменных. Официантка довольно быстро принесла заказ и, виляя бедрами, направилась к другому столику. Я заметил, как Ромми проводил ее взглядом.   
– Ты не потерял к этому интерес! – усмехнулся я. – Значит, все в порядке, старик. Ты не безнадежен и будешь жить!    
Выпив кофе, мы продолжили обсуждение проблемы.
– Но ты говорил, что у тебя есть некоторые соображения, – напомнил я Ромми.   
– Да-да, Сэм, сейчас мы это обсудим. – Ромми опять закурил, приблизился ко мне и не очень громко, чтобы слышал только я, сказал: – Не буду ходить вокруг да около, Сэм. Мы уже очень давно знаем друг друга, так что я скажу сразу. Жизнь моя склоняется к закату в мои тридцать лет, и все это из-за нее одной. Я знаю, что ничего не измениться и не наладится, вопреки ожиданиям Лаймы, пока… В общем, Сэм, я буду загибаться до тех пор, пока моя теща будет жива.    
– Иными словами, старик, ты задумал ее… грохнуть, – тихо предположил я.   
– Да, именно это я и хотел сказать. Но все дело в том, что у меня может не хватить на это сил. Только ты один можешь мне в этом помочь, Сэм.   
– Я готов помочь тебе, друг, о чем бы ты меня не попросил, – сразу ответил я. И это была правда.   
Несмотря на то, что дело вело к преступлению, я как настоящий друг не смел, да и не мог отказать Ромми. Слишком хорошо я знал его, чтобы усомниться во всем, что он рассказал. Как бы там ни было, друг – он и есть друг. Этот друг засыхает, и он рассчитывает на твою помощь. А иначе, что такое тогда  – эта настоящая мужская дружба? Я видел собственными глазами, что Ромми плох и загибается к могиле с каждым днем все ниже и ниже. Как я мог отказать ему в помощи?      
– Ты можешь взять несколько дней за свой счет? – дав мне поразмыслить, наконец спросил Ромми.    
– Конечно.    
– Это нужно потому, что тебе придется, если ты не передумал, поехать со мной. Я уже примерно все обдумал, нужно будет только, чтобы ты ознакомился со всем на месте. Я сниму тебе номер, недалеко от моего дома есть гостиница. Ты будешь рядом со мной, и это только укрепит меня. Ну что, ты согласен, Сэм?   
– Да, – не задумываясь ответил я.   
– Тогда бери отпуск, если у тебя это без проблем, я подожду тебя. Затем собирайся, и поедем ко мне. – Ромми встал, ожидал от меня действий, и я не заставил его ждать. – Поехали, мы обсудим все по дороге.    
Расплатившись, мы вышли из бара и направились к машине.
– Да, кстати, – вдруг остановился Ромми. – Я столько всего тебе рассказал, а показать так и не показал. Я захватил ее фотографию. Взгляни. – Он достал из внутреннего кармана карточку и, болезненно морщась, подал мне.    
– При первом же взгляде на фото у меня отпали всяческие сомнения на счет того, что мы задумали. Не то, чтобы я тут же возненавидел эту женщину, но, скажу вам честно, такого откровенного сволочного выражения лица я не видел еще никогда в жизни. Круглое, слегка одутловатое лицо. Тонкие губы, растянувшиеся в легкой, наглой ухмылке, заканчивались извилисто и доходили до ямочек на ее щеках, отчего рот был похож на свиной. Чересчур толстая переносица сужалась к кончику носа, по бокам которого раздувались большие ноздри. Черные, чуть приподнятые, но не густые брови слегка нависали над жабьими, с толстыми веками, темными глазами. Высокий лоб, извилистые, чуть тронутые сединой волосы, зачесанные назад и стянутые там, очевидно, в пучок. Взгляд ее сквозил презрением, он был неприятен до ужаса. Действительно, в ее взгляде было нечто дьявольское, и мне оставалось только поражаться выдержке моего друга.   
– Да, – выдохнул я, отдавая фото. – Врагу не пожелаешь такой тещи.   
– Теперь и ты видел ее. И потому я спрашиваю еще раз: готов ли ты помочь мне, Сэм?   
– Да, – твердо сказал я, и мы сели в машину.   
Мы заехали ко мне на работу, где я попросил у шефа отпуск на десять дней и получил его действительно без проблем. Затем мы заехали ко мне, я собрал некоторые свои сменные вещи, и мы быстро двинулись по дороге, ведущей в городок, где последние два года так несчастливо проживал Ромми.   
– Слушай, – спросил я, выключая радио, – она не лезла к тебе случайно?   
– Ты  имеешь в виду интимные домогательства? – глядя на дорогу, спросил Ромми.
– Точно.   
– Нет. До этого, слава Богу, не доходило, – выдохнул он.   
– Я просто подумал, может быть, она хочет, чтобы у вас была связь? Ведь ты сам говорил, что она подсматривала у двери. Вот я и думаю: может, она хочет тебя?   
Если бы в тот момент по встречной полосе ехал автомобиль, мы, наверняка, врезались бы в него – так передернуло Ромми.
– Ты что?! – воскликнул он, выровняв машину. – Этого не может быть! Если бы она этого хотела, то не поступила бы так со мной и не травила бы мне печенки!   
– Необязательно, – сказал я, – может, она бесится из-за того, что ты не обращаешь на нее внимания, и поэтому так  поступает. К тому же твой рассказ об ее странных танцах, пении и ритуале… Мне кажется, что это какой-то ритуал, чтобы привлечь тебя.   
– Тьфу! – сплюнул Ромми в окошко, – скорее она хочет так меня обессилить. Всякое желание уже пропало у меня. Стыдно сказать, брат, но у нас с Лаймой нормального секса не было уже месяца четыре. И это из-за старой стервы! Ну ничего, я покажу ей теперь! – Закурив, Ромми вновь плюнул в окно и, скривившись, как от кислого, спросил:    
– Ты уже видел ее, Сэм, а потому скажи; смог бы ты с ней?   
– Господи! Перестань, Ромми! – засмеявшись, воскликнул я.   
– Вот и я никак не могу представить себя лежащим с ней в постели.   
Ромми сделал вид, будто его выворачивает наизнанку. Мы так захохотали, что, казалось, машина подпрыгивает на дороге. Ромми хохотал во все горло, и я отлично понимал, что так откровенно и с таким наслаждением он не смеялся все эти два с лишним года. То, что он сам смеялся, уже радовало меня. 
Мы ехали уже больше часа, и скоро среди ветвистых деревьев показался городок. Проехав по кольцевой дороге, окружавшей городок, Ромми свернул направо и поехал какими-то закоулками. Наконец мы выехали к красивому парку и, минув его, остановились возле небольшой гостиницы. Места в ней были, и мы без проблем сняли номер. Причем, как я не упирался, Ромми настоял на том, чтобы оплатить мне его.
– Ну, брат, отдохни, телевизор посмотри, сходи в бассейн, а я на работу съезжу. Вечером я загляну к тебе, тогда и поговорим.    
– Хорошо, брат, – пожал я ему руку. – До вечера.      
Когда Ромми уехал, я последовал его советам. Правда, в бассейн я не пошел, а вдоволь наплескался у себя в ванной. От этого я слегка разомлел и, не насилуя себя, прилег на пару часиков.
Поспал я отлично, без всяких там идиотских, послеобеденных бредовых снов, которые зачастую снятся днем. И, к моему удивлению, меня совсем не беспокоила цель моего приезда в этот городок. Может быть, потому, что это не совсем еще осознавал, а может быть, потому, что спасти друга из лап эдакой заразы было делом правым? Не знаю. По крайней мере, волнения на этот счет у меня пока не было.
Перекусив внизу в ресторане, я вернулся в номер и стал ждать Ромми.
Сколько же всего у нас было раньше, сколько дел у нас было общих! А какая дружба нас связывала раньше! Хотя, почему связывала – она связывает нас и по сей день. Иначе, он бы не обратился за помощью ко мне, а я не сидел бы сейчас и не ждал его в этом номере. Сколько всего было-то, а! Всего и не упомнишь. Бывало, и дня не проходило, чтобы мы не виделись.
Но вот стук в дверь прервал мои воспоминания. Это Ромми.
– Я всего лишь на несколько минут, Сэм, – заходя, сказал он быстро. – Моя теща пригласила каких-то там гостей и “очень” просила меня быть ровно в восемь дома. Ну, ты как тут устроился, нормально?   
– Никаких проблем, старик, – ответил я и предложил ему сесть, – но как насчет…   
– Да-да, конечно, – успокоил он меня. – Слушай и не перебивай. Он подошел к окну, поднял жалюзи и, указав на кирпичный красный дом в конце улицы, сказал: – Вот тот дом, в котором я не живу, а мучаюсь. Тебе отсюда видно будет – когда, куда и какой дорогой она ходит. Я примерно это знаю, но не точно, а это нам не годится. Знаю я только, что она, кроме магазина, еще куда-то хаживает и, вроде, в одно и то же время: примерно от двух до четырех.   
– Будь спокоен. Я все сделаю, как надо. Я вычислю ее.   
Прощаясь, он взглянул на меня так, что я, наверное, никогда не забуду взгляд его впалых, усталых глаз.   
– У меня нет никого кроме тебя, на кого я бы мог положиться. Прошу тебя, Сэм, помоги мне избавиться от этой ведьмы!   
– Успокойся, Ромми, и иди домой, – тронул я его за плечо. И не забывай, что там тебя ждет не только теща, но и любимая жена.      
– Я всегда это знал, – тихо сказал он. – Я всегда знал, что ты настоящий друг. Я всегда знал, что смогу довериться и положиться на тебя, если когда-нибудь ко мне придет беда.    
Мы распрощались, и через пару минут я увидел его внизу, садящимся в машину, и провел его взглядом до самого дома. Я видел, как его маленькая фигурка вышла из машины и, прежде чем направиться в дом, помахала мне рукой. А может, мне это просто показалось?   
Чтобы не забивать себе голову тягостными раздумьями на ночь и проснуться утром с холодной головой, я принял лекарство: стакан виски на стакан колы. Очень хорошее лекарство, скажу я вам. По крайней мере, мне оно всегда помогает в таких случаях.
Выспавшись так, как не высыпался в последние несколько месяцев (все благодаря этой суке Кати!), я встал если не в добром, то в достаточно неплохом состоянии духа.
Освежившись и позавтракав, я посмотрел по телевизору передачу про освоение космоса и всего такого и почему-то подумал: “Господи! До чего же дошла человеческая мысль, до каких высот! Уже по другим планетам ходим, а свои земные бытовые проблемы никак решить не можем! Как были проблемы между людьми, так и остались!” Не знаю, почему мне это пришло в голову, просто пришло и все тут.
Время близилось к обеду, и я оделся, как на работу. Решив не высматривать старуху издалека, я задумал прогуляться по улице поближе к дому. Благо, старуха не могла видеть меня раньше, потому что я не видел ее до сих пор, даже на свадьбе у Ромми. Правда, я тогда здорово надрался, как и все другие, поэтому, может, не замечал. “Ну да черт с ней! – решил я и вышел на улицу. – Все равно она не вспомнит”. 
Прогуливаясь неподалеку от дома, я посматривал на часы и надеялся, что злополучная теща вскоре появится. Но, несмотря на мои ожидания, она вышла из дому только через час. На моих часах было начало четвертого, когда она, закрыв двери на ключ и подергав несколько раз ручку, спустилась-таки вниз по лестнице на тротуар. Издалека я видел, что одета она была хорошо: свободные черные брюки, бежевая, с короткими рукавами просторная блузка. На ногах ее были обуты туфли на толстой платформе, на плече висела изящная черная сумочка. В общем, выглядела она неплохо. Сделав вид, что интересуюсь фасадом соседнего дома, я пропустил ее вперед, а затем, когда она отдалилась на достаточное расстояние, направился за ней. Проведя ее таким образом какое-то время, я вдруг почувствовал некоторый спортивный интерес к этому занятию – слежке. Следуя за ней, маскируясь под обыкновенного прохожего, которому нечего делать, я словил себя на мысли, что, наверное, смог бы работать частным детективом или шпионом. Что-то такое во всем этом было, слежка захватывала меня. Иногда, конечно, было смешно и неудобно от того, как я делал вид, будто вовсе не за ней иду и не на нее смотрю. Но как только вспоминал всю серьезность нашего намерения, вся веселость улетучивалась в тот же миг.
Проследив тещу до остановки, я вошел в автобус вслед за ней. Так как я не знал этого городка, то быстренько начертал в блокноте и номер автобуса, и название улицы, где мы вышли. Это я сделал, когда пошел в перпендикулярном направлении от направления тещи Ромми. Я направился к магазинчику спортивных товаров с таким видом, словно мне именно туда и надо было. Однако я не упускал ее из виду и заметил, что она перешла дорогу и зашла… в парикмахерскую. Вот тут то я и понял, что следить за кем-то – дело не из легких.
Теща Ромми провела в парикмахерской два с лишним часа, и все это время я скитался поблизости и, наверное, наизусть выучил все товары, что продавались в местных магазинчиках.
Тогда, когда я уже начал терять терпение, она вдруг вышла со сногсшибательной короткой стрижкой и в темных очках на лице! Я даже сразу ее и не узнал. Купив какой-то журнал в газетной палатке, она пошла вверх по улице – я за ней. Поплутав немного по кварталу, она вдруг зашла во двор не очень приличных домов. Вот тут-то я ее и потерял. Ну как же было не потерять? Не бегом же мне было мчаться за ней и смотреть, в какой подъезд она вошла.
Спустя минуту я зашел во двор за ней и понял, что потерял ее: “Но и это не беда”, – решил я и стал снова прогуливаться неподалеку. Вдруг, обходя дома с внешней стороны, я заметил небольшую вывеску с гласящей на ней надписью: “Несравненная Инга! Снятие порчи, сглаза, привороты любовные и другие волшебные услуги!” “Черт  возьми! – подумал я. – А ведь я оказался прав. Эта старая ведьма пользуется услугами этой “Несравненной Инги”! Я ни секунды не сомневался, что это на самом деле так.
Получив ответ на свой вопрос, я посчитал ненужным больше маячить здесь под окнами и вернулся в свою гостиницу так же, как и приехал сюда.
Вернувшись, я сразу позвонил Ромми на мобильник и рассказал ему обо всем в двух словах. Он выслушал и назначил мне встречу в баре “Опус”, что неподалеку от гостиницы, в семь часов.
Я ждал Ромми у стойки бара и даже успел перекинуться парой слов с соседкой, которая была в такой короткой юбке, что я задался вопросом: “А зачем, в таком случае, ей вообще юбка?” Но ноги были очень хороши, поэтому я попросту не мог не напомнить ей об этом. Ей было приятно – я мог это видеть – услышать это от меня. Спустя мгновенье она уже подсела ко мне, всем видом показывая, что готова продолжить знакомство. Но тут появился Ромми, и я сразу спустился с небес на землю. Я извинился перед дамой, и мы с Ромми сели за столик в уголке, предварительно заказав пару стаканчиков водки, по две бутылочки пива и соленые орешки.
По-видимому, будучи заинтересованным длинноногой незнакомкой, я сразу не заметил изменений, произошедших с моим другом. Но сейчас, сидя напротив него, я недоумевал! Изменения во внешности Ромми были налицо, и отнюдь не к лучшему. На его еще более осунувшемся лице лежала печать смертельной болезни. Но при этом он ничем не болел, а просто-напросто высыхал. И, казалось, Ничто не сможет остановить этот процесс, даже смерть его тещи. Я вдруг явно это осознал всем своим существом, но вслух не произнес ни слова.
– Мне сегодня как никогда плохо, Сэм, – сказал Ромми с трудом и выпил водки.   
– Я вижу это по тебе, дружище. На тебе лица нет.   
– Ты себе не представляешь, Сэм, как это больно! Это происходит вдруг, внезапно… Дикая боль вдруг прошила меня от пальцев ног до головы, кости заломило, кровь будто закипела. Это длилось всего несколько секунд, но зато как же Это больно! Затем все прошло, будто и не было ничего, внутри осталась дикая пустота и страшная усталость, словно я камни носил целый день. Я уже боюсь, Сэм.    
– Нет, приятель, так не годиться. Успокойся, все будет хорошо, – я попытался его успокоить, но понял, что это не очень поможет.   
– Нам нужно торопиться, Сэм, – вытаращив глаза, затараторил он. – Я чувствую, что мне осталось совсем немного. Еще пару таких раз, и ты будешь хоронить меня.   
– Перестань! Не время впадать в панику. Все наладится.   
Это я так, успокаивал его, а на самом деле, конечно, не знал, что делать. Вся проблема была в том, что у нас не было никакого четкого плана по выводу со сцены жизненного спектакля его тещи – все зависело от того, во сколько, куда и когда она хаживает. У нас была мысль подстроить несчастный случай ей по пути, но, учитывая все “за” и “против”, мы решили, что это может не сработать на сто процентов, к тому же не известно еще, как  это расценит полиция.
– А что мы уцепились за эту улицу? – тихо спросил я, – ведь можно все перенести в дом. Например, я под маской грабителя грохну твою тещу по голове, и все тут!   
– А ты сможешь? – взглянул на меня Ромми с сомнением. – Честно скажи, ты действительно сможешь это сделать?      
Я замялся.
– Так как, Сэм? – повторил он.   
– Я думаю, – ответил я, – что ради тебя, твоего здоровья и твоей жизни, наверное, смогу.      
Ромми нервно зачесался, вытер вспотевшее лицо салфеткой, затем сказал:    
– Нет. Я сделал все-таки большую глупость, что подвязал тебя в это дело. Я не имею права использовать тебя, моего друга, в целях преступления, пользуясь твоей дружбой.   
– Перестань, Ромми. Если бы я не видел тебя, засыхающего с каждым днем, и не понимал, что все так серьезно, то, может, и не сидел бы сейчас здесь. Все ведь очень серьезно, брат, речь идет о твой жизни и смерти. И если дело обстоит так, то позволь мне помочь тебе. Если не я, то кто же?    
– Я! – выпалил Ромми. – Я сделаю это! Я подсыплю этой дряни яд в ее пойла для сжигания жира. У меня есть крысиный яд, и я уверен, что он сгодится.   
– Но, как, когда?   
– Сегодня же вечером, чего откладывать. Нет сил моих больше, понимаешь?   
– Нет, брат, так нельзя.  Тебя заподозрят и начнут выяснять. А полицейские такие, что до всего докопаются. Это только в фильмах показывают их дурачками.   
– Может, ты и прав. Тогда как мы поступим?   
– Я проведу ее еще пару дней, может, что-то придет в голову. Или даже, уже пришло. Можно нанять бродягу, чтобы укокошил ее! Как раз там, в том квартале, куда она ходит к колдунье.   
– Это, конечно, идея, – взбодрился Ромми. – Денег у меня хватит, так что можно это попробовать. Как ты думаешь, сколько может стоить это… услуга?   
– Мы же не профессиональному киллеру ее “закажем”, а бродяге, которому уже нечего терять. За пару сотен такой молодец себя задушит, не то что твою тещу.   
На том и порешили. Чтобы исключить всяческое участие Ромми, за это дело полностью взялся я. На Ромми не должна была пасть ни малейшая тень подозрения на случай чего.
Мы допили спиртное и попрощались до завтрашнего вечера. Завтра на этом же месте я должен был проинформировать его о ходе дела. А пока… Длинноногая красавица по-прежнему смотрела на меня в надежде продолжить знакомство.
День закончился во сто крат лучше, чем начался, за что спасибо Господу, ибо на все воля его. Умопомрачительный секс с красивой девушкой принес мне не только физическое наслаждение, но и душевный покой. Нет ничего лучше, чем снять напряжение хорошим сексом с горячей девчонкой!
Хоть я и заплатил коридорному, но Элис – так звали девушку – не осталась у меня до утра. Я, в принципе, и не настаивал на этом – каждый имеет право на свободный выбор. Мы оба получили наслаждение, нам было хорошо вместе, но теперь она хотела вернуться к своей жизни. А я тоже хотел вернуться к своей. Вот она – ни к чему не обязывающая любовь! Мимолетная, случайная, страстная встреча, а затем полная независимость, устраивающая обоих. В общем, она ушла, оставив телефон, а я пообещал позвонить, когда решу некоторые свои дела.
“Эх, жизнь все-таки прекрасная штука! – подумал я, закрыв за ней дверь. – Ради вот таких моментов, наверное, стоит жить на Земле. И ради того, чтобы вытащить друга из могилы, тоже стоит, наверное, пойти пусть даже на преступный шаг. Ромми очень дорог мне, и я помогу ему во что бы то ни стало”.
Я снова принял свое “лекарство” и, вспоминая самые крутые моменты из встречи с Элис, завалился в кровать. Наверное, и пяти минут не прошло, как я уснул мертвецким сном.
Перекусив утром в баре омлетом из шести яиц и пятью ломтями ветчины, я запил все это двумя чашками отличного кофе с кофеином (какой смысл пить кофе без кофеина?) и был готов действовать. Закурив в номере купленную в баре сигарету (я, вообще-то, не курю, но тут что-то захотелось), я решил не маячить на улице, а высматривать тещу отсюда.
Было где-то около часа, когда я увидел ее маленькую фигурку, вышедшую на улицу. Отправилась она в ближайший магазин за покупками. Это мне было не важно, меня волновало другое: отправится ли она сегодня к чертовой Инге или нет.
Включив телевизор, я смотрел его и время от времени поглядывал в окно – не возвращается ли старуха?
Вот она переходит дорогу и входит в дом, было двадцать минут второго. Было уже начало четвертого, но старуха не желала выходить. Если честно, то я даже надеялся, что она не пойдет к той самой Инге творить свои черные дела, хоть Ромми будет легче. Но в то же время нужно было выяснить: точно ли она ходит именно туда? К тому же нужно ведь было найти какого-нибудь бродягу. Зря я надеялся на то, что все сложится и решится быстро.
Я продолжал следить за домом Ромми из окна своего номера, когда увидел, что недалеко от дома остановился автомобиль, из него вышел парень и направился к двери. Через пару минут теща открыла дверь и впустила его в дом.
– Вот это поворот! – присвистнул я. – Кто ж это такой?   
Это нужно было выяснить.
Выбежав на улицу, я стал якобы прогуливаться и записал номер машины, затем из автомата позвонил Ромми.
– Ромми? Привет, брат.   
– Здорово, Сэм. Но что случилось? – взволнованно спросил он.    
– Пока ничего особенного. Ты как себя чувствуешь?   
– В общем – не плохо. Да что случилось, говори!   
– Твоя мамаша кроме магазина никуда не выходила. Но сейчас к ней приехал некий парень, и поэтому я решил позвонить тебе. Нет ли у вас каких-либо еще родственников?   
– Вот это да! – удивился Ромми. – Родственников у нас, конечно, больше нет. Но это может быть сын какой-нибудь ее подруги. Может, привез чего, или по делу какому.   
– Ничего не привез, с пустыми руками вошел. Ну, короче, ты не волнуйся, я постараюсь все выяснить. Все, я пошел. До встречи!   
– До встречи, брат! Постарайся все разузнать. Час от часу не легче!   
Повесив трубку, я снова стал прогуливаться неподалеку, следя за домом.
Прошло добрых полтора часа, прежде чем тот парень вышел из дома. Причем она его не провожала, он сам закрыл дверь и, не оборачиваясь, спустился к машине. Тут же я сел в стоящее рядом такси.
– Двигай за этой “Маздой”, приятель, – сказал я таксисту и сразу подал двадцатку, как бы не очень навязчиво.
– Все понял, – отозвался таксист, – объяснять не надо, знаю.    
И действительно, он умело преследовал “Мазду”, не приближаясь к ней.
– Что, брат, – сказал наконец таксист, – решил выследить откуда приезжает наставитель рогов?   
– Прямо в точку, – решил я подыграть ему.   
– Я так сразу и понял, – понимающе взглянул он на меня. – Это по тебе заметно. И вот что я тебе скажу: я с тобой солидарен. Этим ублюдкам нельзя спускать такое, и жене – тоже.   
– С женой я позже разберусь, – заявил я серьезно.   
– Вот-вот, правильно, – кивнул он. – А этого мы сейчас выследим, не беспокойся. Главное – узнать, где его берлога, а там – делай с ним что хочешь. Не лезь со своей козлиной рожей в чужой огород! Я так понимаю.    
Мы завернули в спальный район. “Мазда”, въехав в первый же двор, остановилась у кирпичного дома, у второго подъезда. Мой таксист медленно проехал чуть дальше и остановился на стоянке возле соседнего дома. Отсюда все хорошо просматривалось, и я мог видеть, как парень вышел из машины, включил сигнализацию, и, подбрасывая ключи, направился в подъезд.
– Тебя подождать, или как? – спросил, обернувшись ко мне, таксист.   
– Подожди. Еще не известно, тут ли он живет.   
– Ладненько, – сказал он и, устроившись поудобнее, закурил сигарету.   
Я с таким видом, словно всю жизнь проживал в этом доме, направился к подъезду. Но тут я столкнулся с небольшой проблемой: на двери был кодовый замок от незваных гостей. “Черт бы побрал эти замки!” – подумал я и уже готов был вернуться в такси, как вдруг замок щелкнул, дверь открылась и из подъезда вышел грузный мужчина с собакой.
– Извините, обратился я к толстяку, догоняя его.   
– Что такое? – недовольно буркнул он и обернулся.    
– Вы не можете мне помочь?      
– Помочь? – вылупился он. – Мне бы самому кто помог! Мне уже до смерти надоел этот дом, этот двор, да и этот гребаный городишко!    
– Мистер, – сказал я спокойно, стараясь не обращать внимание на то, как его собака рвет мне шнурки и старается вскочить на ногу. – Я не так много от вас прошу, я просто хочу узнать, чья это машина стоит?   
– Какая? Эта? Да проще пареной репы. Эта тачка этого мудилы Джима. Трахает, сволочь, богатых старых кошелок – тем и зарабатывает на жизнь. По иному зарабатывать бабки у него мозгов не хватает.      
“Болтун – находка для шпиона!” – вспомнил я поговорку.
– Хотя, какая кому разница, как “стричь зелень”, главное – чтобы они были, и побольше. – Толстяк нервно дернул за поводок своего песика и, подозрительно взглянув на меня, поинтересовался: – Но что тебе до тачки этого трахальщика старых, заплесневелых перечниц?    
– Да так ничего особенного, – ответил я. – Просто думал спросить, не продает ли он ее. Уж очень хороша!      
– Продает? – засмеялся бурдюк, – да он только купил ее на прошлой неделе, чтоб побыстрей по теткам своим ездить.   
– Понятно, – сказал я якобы разочарованно и, повернувшись, направился было к такси, но крепкая, мясистая рука схватила меня за плечо.   
– Ты ничего не забыл, парень? – вылупив глаза, спросил толстый. – Любая информация в нашем районе оплачивается.    
– Да ну? – удивился я. – Ну тогда держи.    
Я бросил ему пятерку и пошел к такси.   
– Ну что, разузнал чего? – с интересом спросил таксист.   
– Разузнал. Езжай туда, откуда приехали.   
Поняв по моему лицу, что дальнейшие вопросы будут мне неприятны, он завел мотор и нажал на газ.
Всю дорогу назад мы ехали молча, думая каждый о своем. Только тогда, когда я выходил из машины, он вновь решил заговорить.
– Ты знаешь что, парень. Если тебе вдруг понадобится “опустить” того парня, ты только намекни. У меня, понимаешь, есть знакомые ребята, которые сделают это за тебя с радостью и удовольствием, и вполне за символическую плату.    
– Спасибо за предложение, – ответил я. Но тогда я не вкушу всей сладости мести. Я сам разберусь с этим, если решу. А ты… на вот, возьми и забудь обо мне. – Я дал ему еще десятку.    
– Спасибо, парень, не откажусь. И тебя я забуду, да уже забыл. Кто ты такой? Но если вдруг все-таки надумаешь, то ты найдешь меня здесь, на стоянке. Я почти всегда здесь “фильтрую”.   
Решив, что на сегодня хватит, я вернулся в гостиницу. Перед тем, как спуститься в бар на встречу с Ромми, я принял душ и переоделся.
“Вот почему частные детективы берут такие деньги за работу, – пересчитывая оставшуюся наличность, подумал я. Всякая информация дорого достается”.
На этот раз Ромми был в баре первым и ждал меня.
Мы поздоровались и заказали выпить.
– Ты был прав, Сэм, – начал Ромми. – Новая прическа моей тещи повергла меня в глубокий шок. И, скорее всего, сделав новую прическу, она приобрела вместе с ней еще больше стервозности.   
– Сейчас ты испытаешь еще больший шок, чем от ее стрижки.
Ромми вздохнул и приготовился услышать очередную новость про мать своей жены. Я взял сигарету из пачки друга и закурил. Хоть я и не курю, но сейчас мне этого вновь захотелось.
– Я думал, что сойду с ума, ожидая того парня, – начал я. – Он вышел от твоей тещи через полтора часа и, сев в тачку, направился куда-то. Я поехал за ним, сев в такси. Я вычислил, где он живет и то, чем он занимается. – Я отхлебнул пива и, затянувшись, выдохнул дым.    
Ромми тоже отпил из своего бокала, продолжая смотреть на меня.   
– В общем, – сказал я  наконец, – твоя теща пользуется платными интимными услугами.   
Ромми вдруг распрямился и, широко открыв рот от изумления, выкатил глаза.
– Ты хочешь сказать, Сэм…    
– Да, – твердо сказал я.   
Моего друга было не узнать, его будто бревном по голове огрели.   
– Подумать только! – воскликнул он и откинулся на спинку стула с окаменелым лицом. Спустя несколько минут, он пришел в себя, встряхнулся и сказал: – Я уже и не знаю, на что эта сволочь еще окажется способной! Но как же мы поступим, дружище?    
Ромми так произнес последнюю фразу, что у меня защемило сердце.   
– Все будет нормально, – тронув его за руку, заверил я. – Ты только потерпи, брат. Скоро мы все сделаем.   
– Скорее бы, Сэм. Я чувствую, как с каждым  часом теряю себя. Она воздействует на меня, где бы я не находился. У меня нет больше сил…    
– И это говорит мой друг Ромми?! Ну-ка, возьми себя в руки и не смей раскисать!   
– Я боюсь, что мы не успеем, – опустив глаза, прошептал он. И ты понимаешь… Ты знаешь ведь, что никто не мог одолеть меня один на один, ни перед кем я не пасовал и никого не боялся. Даже сейчас могу влезть в драку и переломать все ребра сопернику. Но она… Она – нечто другое, и к тому же мать моей жены, и я ничего не могу поделать. Я боюсь эту стерву, Сэм, действительно боюсь! Никогда я не боялся ни пули, ни ножа, а взгляда этого человека, если ее еще можно назвать человеком, я боюсь, как кролик удава. – Он допил пива и сокрушенно обхватил голову руками.    
“Ну и ну! – подумал я, глядя на него. – Если бы мне кто сказал, что Ромми будет бояться какой-то старухи, то непременно бы плюнул тому в рожу”. Но сейчас факт был на лицо, и Ромми сидел так, словно дремал. Я тронул его за руку – он вздрогнул. 
– Спокойно, брат, – сказал я. – Завтра я все устрою. Но ты должен взять себя в руки, иначе точно кончишь раньше, чем все свершиться. Обещаешь?   
На меня смотрел тот самый Ромми, и только круги под глазами, бледность и усталые глаза говорили о его плохом состоянии.
– Я в порядке, Сэм, в порядке. Конечно, я выдержу все. Хорош же я буду, если вот так просто сдамся старухе. Вот ей! – и Ромми передал теще “Большой привет от локтя”. И я немного успокоился.    
– Я завтра прослежу ее вновь и во что бы то ни стало найду того, кто нам нужен, – сказал я Ромми, провожая к машине. – Ни о чем не беспокойся. Иди с Богом, помолись на ночь и спи спокойно.   
– Ты мой друг Сэм! – сдавленно произнес он, сжав мне руку и глядя блестящими глазами. – И это я буду помнить до гробовой доски и еще дольше.      

(Окончание во 2-й части)