Муки

               
           Да, это произошло. Он ушел. Ушел со своими вещами и котом, которого я ненавидела и который ненавидел меня. Все равно , плевать на кота. И на его вещи , и на него самого. Он ушел и оставил  два вопроса: как жить и любила ли я его. Выяснилось, что без него я не умею есть. Не умею спать. Все равно ем и сплю. Я смотрю в зеркало. Выгляжу хуже, чем на последней фотографии на паспорт. Выяснилось, что без него не умею выглядеть, не умею глядеть. Но выгляжу и гляжу, хотя ,скорее, подглядываю. Он  собрал свои вещи. У них были свои места в моем доме. Эти места, как маньяки цепляются за меня, не отпускают, орут в самое сердце : Верни,  положи на МЕСТО! Я вязну, как в болоте и бегу на улицу, покупаю сигареты, сижу  на скамейках, как бродяжка, и курю, и дурею сама от себя. Как жить? Жизнь не кончилась, хотя началась вместе с его запахом, его рассеянностью, его грубостью и детской нежностью, которая нужна была мне и я ее  придумала.
           Почему-то я не думаю о том, чтобы вернуть его, не допускаю самой этой мысли. Я вся наполнена памятью тела , только тела, не души. Душа захлебнулась новым восприятием жизни, как птенец, вылетевший
( выпавший?) из гнезда. Пока летит  (падает) ощущает восторг и остроту момента. Я пока лечу. Я пою в ванной, плачу, выбрасываю горелую яичницу в мусоропровод, не задергиваю шторы, смотрю информационные программы и пью успокоительные . Где-то слышала, что это называют «стресс». Я обязательно подумаю над этим и для себя это тоже как- нибудь назову.

           Память тела. Это, вообще-то, страшная вещь. Она везде. Она захватывает тебя целиком,  как наркотик, наверное. Как война , она несет  разруху и упадок, как предатель настигает в тот момент, когда не ждешь.
           Когда поешь в ванной, вдруг видишь на стене черный длинный волос, которого просто не может здесь  быть, волос, который давно умер и хочет, чтобы ты умерла вместе с ним.
           Когда говоришь по телефону с мамой и мама спрашивает, что у тебя с голосом и не больна ли ты, и не надо ли приехать . И это после двухчасового аутотренинга,  внушения себе, что и ТЕПЕРЬ все имеет прежний смысл. И тут бросаешь трубку, и до слез жалко маму. И опять, как бродяжка, идешь курить на скамейку.
             Когда  лезешь в холодильник за яйцами, а достаешь кошачьи консервы , и в сознании открывается дверка и впускает отчаяние. Становится  так тяжело животу и ногам, что  садишься прямо на пол, поставив рядом консервы и смотришь на них долго-долго, зная про себя, что не сможешь ни выкинуть их, ни отдать кому-либо.

             Не знаю, что такое любовь, если  без него жить не получается, а вернуть его не хочу. Если мне нравятся микроскопические отрезки моей жизни, когда я о нем не помню, когда я с восторгом угадываю будущее, в  котором его нет .
             Моя жизнь без него была бы прекрасна, если бы его никогда в ней не было.  Навязчивая и бесцеремонная, такая, как я сама, когда  счастлива, моя память имеет смысл только заполненная им.
Если бы он вернулся, на мгновение, да, я могу это представить, я, скорее всего, была бы более несчастна,  чем теперь, потому что его возвращение лишило бы меня  неизвестности  будущего без него, неизвестности, которая и наполняет бесценные  микроскопические отрезки моей жизни, когда я о нем не помню. И об этой неизвестности, надо думать, я жалела бы сильнее, и страдала бы по ней  глубже, чем страдаю сейчас по прошлому.
            Он ушел сегодня утром 2 февраля  два года назад. Тот, кто говорит, что время лечит, твердо уверен, что оно движется, движется внутри нас. Внутри меня время замерло 2 февраля и я не помню, успела ли я позавтракать, или только выпила кофе . Но его вкус - на языке, на губах, горький и настоящий. По какому-то нелепому недоразумению я могу так и не дожить до весны и умереть 2 февраля. 
             Я странно раздвоилась. Душа, в существовании которой я иногда подозревала себя, отделилась и  живет своей интересной и насыщенной жизнью. Строит оптимистичные планы на будущее, и зовет в него. Хотела бы поверить и в нее саму и в ее планы . Наверное, так и сходят с ума.
             Я сама там, где тело. Тело, которое слишком устало от своей болезни, чтобы еще вспомнить диагноз. Тело, забалованное, заласканное тысячи раз, поверившее в свою исключительность, оно так трудно училось жить, ориентируясь на другое тело, что на это ушли все силы и оно отказывается теперь принимать новые условности жизни. Мое тело, как собака, остается  рабом другого человека, рабом чужих привычек, чужого мнения, чужого отношения.
               Каждую ночь вижу сон. Я иду по улице и навстречу мне он, со своими вещами и с котом. Я знаю, что  в этот момент я у себя дома пью кофе. Он останавливается , я останавливаюсь и смотрю  прямо в желтые глаза кота, в которых никогда ничего не видела, кроме ненависти. Кот жалобно мяукает и я мяукаю в ответ : отныне мы друзья. Он знает, что я теперь просто бездомное животное .   

         Он ушел и оставил мне два вопроса, ответов на которые я не знаю.      
         
         Сегодня , 2 февраля, в день , когда он ушел, я звоню в его мир и говорю, что у меня все нормально и искренне радуюсь его успехам и поздравляю с годовщиной свадьбы и узнаю,  что кот умер сегодня утром от разрыва сердца и всем испортил праздник.