Любовь и жизнь. Жизнь и любовь

Темнеет; на берегу становится всё меньше и меньше народа. Я сижу на берегу моря и тупо смотрю на волны. Вот ещё одна компания с визгом заскакивает во флаер. Решат отказаться от автопилота и полихачить - их проблемы: за управление кораблём в нетрезвом состоянии отбирают права, по меньшей мере, на полгода.
Хотя, мне всё равно. Для меня сейчас ничего не существует вокруг: ни звуков взлётных двигателей флаеров, ни солнца, прячущегося за горизонтом, ни кораблей - нет не космических, а тех, которые на протяжении, по меньшей мере, десятка лет бороздят морские просторы, которые непонятно каким образом сохранились на Земле до сих пор. Корабли - огромные, уходящие в плавание на другой конец света, бороздящие неведомые моря и просторы, везущие важные человечеству грузы - нефть, древесину, продовольствие; корабли - маленькие, беспокойно суетящиеся вокруг гигантов, поминутно отдавая гудки в знак почтения.
Когда-то я вот так же сидел на берегу в обнимку с Алёнкой и рассматривал силуэты этого древнего транспорта. Мы приходили на пляж вечером, когда остальные, наоборот его покидали. К закату солнца пляж был практически пуст... мы сидели вдвоём, слушая чарующие звуки прибоя, смотрели на маяк, который с определённым интервалом раздирал опустившуюся темноту своим лучом, указывающим путь, в равной степени, гигантам и малышам; мы следили за тем, как зажигаются бортовые огни на кораблях, горячо спорили, на каком из них они вспыхнут быстрее, придав ему ещё больше манящей таинственности; мы старались представить, как там, вдалеке, посереди морских просторов, кто-то напряжённо дежурит на вахте, от нечего делая всматриваясь в темноту, а кто-то с восторгом режется в шахматы, кто-то дремлет под убаюкивающий гул из машинного отделения. Мы упивались друг другом и всей этой красотой и романтикой.
В эти моменты я понимал, что Алёна - моя любимая, милая Алёна - вся моя жизнь и без неё всё потеряет смысл. Судьба богато и щедро одарила меня, и я верил, что до конца своих лет проживу с ней. А ещё, в те минуты, когда мы с ней гуляли по пустынному пляжу, уже ночью, всматривались в силуэты как-то не спеша, вальяжно и грациозно идущих танкеров и сухогрузов, когда мы вслушивались в их гудки, я жалел тех, кто не устроил свою жизнь, не нашел свою вторую половинку.
Но сейчас я сижу на берегу один. И мне наплевать на всё вокруг, на все эти танкеры и сухогрузы, ставшие такими мрачными, серыми, ржавыми посудинами, с бортовыми огнями так противно слепящими глаза, с экипажем, изморённым и уставшим вдали от дома нести бессонную вахту и в сотый раз рубиться в надоевшие шахматы; уставшим  засыпать под давящий звук из машинного отделения. Я не смогу жить без неё.
Всё произошло как-то быстро и неожиданно, без долгих расставаний и объяснений. Алёнкины родители нашли работу в другом городе и решили переехать. Я не сомневался, что мы с ней что-нибудь придумаем: любовь окажется сильнее, мы ведь не сможем жить без друг друга.
Мы сидели на берегу, смотрели на таинственные и манящие крейсера - там же,  где сижу  я сейчас и смотрю на ржавые посудины, - и обсуждали различные варианты, порой совсем уж немыслимые; вплоть до того, чтобы сказать алёнкиным родителям, что у нас будет ребёнок, и мы должны остаться вместе.
Её родители собирались переезжать и забрать её с собой, а я не волновался - я  любил и верил: нас сильно много связывало, в будущем мы создадим семью, купим       дом на берегу моря, будем любоваться рассветом, багровым шаром солнца, встающего  за горизонтом. Солнца - того, что спешит укутать в своих лучезарных лучах и согреть своей теплотой, а не того, что так и стремится испепелить и ослепить...
Любовь... она сильна. Но... что-то всё-таки изменилось в Алёнке: её глаза, прежде блестящие и весёлые, дающие неисчерпаемый заряд энергии, погрустнели. Она стала неразговорчивой, вся ушла в себя. Алёнка всё поняла, намного раньше, чем я сам...
И я долго не мог поверить, когда её телефон перестал отвечать на звонки, а дверь её дома, где мы нередко прекрасно проводили вместе время, упорно не желала открываться. Никакой семьи, жизни и детей.
Я сижу в одиночестве на берегу и мне наплевать на всех, хотя... девушка, грациозно идущая в мою сторону, очень даже ничего!
- Прогуляемся по пляжу, - вдруг предложила она.
- Конечно, - ответил я.
Нежно взял её за руку, и повёл вдоль берега.
                От автора.
     Я надеюсь, что тем, кто понял мой рассказ, будет легче пережить разлуку с единственным и любимым человеком, который, может быть, вовсе не любимый и не единственный.
                Нечипоренко Алексей.               
                Владивосток, июнь 2001.