Ася

Предисловие.
Городок был светлый и звонкий. Когда солнце клонилось к западу его догорающие лучи освещали наш двор и стены домов выкрашенные в цвет белеющего салата. Мы жили почти рядом - всего лишь пара углов и поворотов по запутанным улочкам, похожим на тропинки, которые пробивает вода в весеннем снеге. Мы – это, собственно, я и одна чарующая своими янтарными глазами девушка. Она была похожа иногда на маленького лисенка с надутыми губками и хитрыми искорками в глубине огромных добрых глаз. Но сердилась она очень редко, практически никогда, поэтому лисенок был всегда задорным, веселым, раскидывал смешинки вокруг и очень забавно говорил "угу", соглашаясь, или делая вид, что соглашаясь со мной. Я, кстати, так и не научился распознавать все оттенки и интонации этого "угу", но когда-нибудь хотя бы эта наука перестанет быть для меня загадкой...

Глава первая.
Полина, так звали эту славную девушку, и я очень мало общались, хотя и жили в двух шагах друг от друга. Этот факт очень тяготил нас, потому что отношения наши нельзя было бы назвать просто знакомством, а скорее какой-то странной и многообещающей дружбой. Дружба эта становилась день от о дня все более важной, чем казалось с самого начала, и нам хотелось продолжать ее и продолжать. Может быть мы даже и не думали о том, во что она может переасти, но общаясь, с удивлением начинали понимать, насколько наш взгляд на мир был близким и насколько нам становилось интересно это общение.
Хотя мы и виделись каждый день, но все это было несколько не то, потому что вокруг мельтешили люди, наши знакомые или мы оба торопились по своим делам. Эти встречи были мимолетны и я мог поговорить с Полиной только на отвлеченные темы, а не о том, что в тайне начинало волновать каждого из нас: нам хотелось понять характер, может быть даже найти какие-то расхождения в нашем ощущении мира, а, может быть, даже и найти недостатки друг в друге.  Мы не успевали наговориться, случайно сталкиваясь иногда в кондитерской, на улице или во дворе, и не могли при этих случайных свиданиях затронуть какие-то темы не предназначенные для посторонних ушей. В общем, мы хотели лучше узнать друг друга.
Иногда нам выпадала счастливая возможность побыть вместе подольше – иногда я случайно встречал ее после работы и провожал домой, или в выходные мы выбирались в парк поглазеть на неизвестно каким ветром занесенный в наш город шапито. Но все равно, не известно почему, мы обходили темы, которые нас действительно волновали, рассуждая о том, например, какой смешной был вчерашний клоун в бродячем цирке, или как смешно давеча кондитер распекал поваренка, который сдобрил изюмом буханки черного хлеба, вместо булочек, или ..., да много чего такого, что происходило вокруг. Может быть эти разговоры были пустыми и ненужными, но и ей и мне было все таки очень приятно немножко побыть вместе и поболтать ни о чем.
Так могло бы продолжаться довольно долго - ведь некоторые люди так и не успевают узнать друг друга, даже встречаясь целую жизнь. Но у нас совершенно случайно обнаружилось огромное преимущество...

Глава вторая.
Преимуществом была одна женщина - Ася. Я знал Асю уже несколько лет, считая ее как бы членом нашей семьи, удивляясь, что за такое не очень большое время так сильно привык видеться и разговаривать с этой дамой. Асю, действительно, нужно назвать именно дамой, потому что она была, как бы это сказать, не совсем живой что-ли. Но это не была холодность или инфантильность, скорее это было ощущение отстраненности от мелких проблем и суеты. Она обладала огромным, ни с чем не сравнимым, тактом и сама никогда не пыталась, да и не могла наверное, чем-то неосторожным задеть собеседника или просто сказать неоднозначную двуссмысленность, после которой в разговоре обычно возникают неуловимые паузы.
Тетя Ася обычно появлялась с самого утра и всегда с кучей зеленых цветочков. Где она их находила, причем каждый день и вне зависимости от времени года, для нас так и осталось загадкой.  Эти цветки, очень похожие на ромашки, были маленькие и их умещалось на ладони по нескольку штук сразу, если не дюжина с лишним. Иногда Ася приносила целый букет, а иногда прятала часть цветков по разным карманам свого пальто и в самый неожиданный момент беседы вытаскивала по одному с виноватой улыбкой. Мы очень удивлялись - как же она умудрялась не помять ни одной ромашки? Вообще-то в ней было больше загадок, чем ответов. Например, если на улице было солнечно и безветренно, то она приходила утром, но если небо хмурилось, что в нашем городе случалось редко, она могла задержаться и не предупредить об этом, а потом вдруг врывалась, садилась за стол, всем своим видом показывая, что уже давно ведет с нами неторопливую беседу. 
Теперь самое время рассказать, зачем же тетя Ася приходила к нам и почему все, кто общался с ней так ее любили и ждали ее визитов...

Глава третья.
Ни кто не знал, было ли имя "Ася" настоящим, откуда эта женщина появилась в нашем городе и вообще, была она реальной или это был только вымысел доморощенных поэтов и неисправимых романтиков. Надо заметить, что Ася была знакома далеко не со всеми обитателями нашего городишка - кондитер, например, усатый толстый дядька всегда пахнущий ванилином, как старая дева лавандой, посмеивался над посетителями, ловя обрывки разговоров о тете Асе. Да и не вся пишущая братия, которая собиралась на шумные вечеринки в кабачке в подвале моего дома, слышала о ней, а если и слышала, то воспринимала как чей-то неудачный сюжет, случайно ставший достоянием общественности, а то и просто анекдотом.
Но тетя Ася была живой и даже очень миловидной особой. Она сама выбирала с кем ей знакомиться, а кого обойти своим вниманием, но вы не подумайте, что она была взбалмошна и капризна - совсем нет. Если кто-то из ее знакомых рекомендовал ей нового собеседника она не отказывала никогда, даже если это новое знакомство было для нее в тягость, ведь она была очень тактична и воспитана. Хотя, немного забегая вперед скажу, что иногда находило что-то необъяснимое - она сгребала на середине разговора все ромашки и убегала не попрощавшись. Но возвращалась всегда назад как ни в чем не бывало.
Кем же была тетя Ася? Как я уже сказал, история ее была покрыта таинственностью, если не сказать - мраком. Но в настоящем она служила чем-то вроде беспроволочного телеграфа и священника в одном лице. Да, да - не удивляйтесь - она передавала между собеседниками то, что люди при живом общении иногда не могут сказать, потому что считают это слишком личным, или не могут подобрать нужных слов.
Она была для тех, кто ее знал, маленьким мостиком через ручей в лесу, на котором люди  могут встретиться и спокойно поговорить о самом личном и животрепещущем и никто, никто им не будет мешать. Конечно, стоит заметить, что некоторые не очень сознательные товарищи использовали ее просто для того чтобы передать друг другу привет, а некоторые, стыдно подумать, передавали всякие ругательства через эту славную женщину.  Но у таких она обычно долго не задерживалась.
Беседуя с ней мы выбирали какого-нибудь общего знакомого и говорили о нем.  Я  просил ее передать новости моим друзьям, спросить что-нибудь, а она помогала мне найти нужные слова, что бы тот, о ком мы говорим, понял меня верно, а не начал бы искать двойное дно в вопросе. При следующей встрече она в точности передавала мне ответ, или задавала наводящие вопросы, или приносила мне вопрос сама, и мы опять долго обдумывали фразы что бы они не были "неправильными". Но иногда, она могла ответить сразу за моего собеседника, практически не задумываясь и чувствовалось, что это не выдуманный ответ, а как будто она каким-то непостижимом образом уже успела поговорить со всеми и узнать ответы на незаданные вопросы.
Как она это делала сказать довольно трудно, потому что иногда двое, а то и больше, человек утверждали, что в одно и то же время разговаривали с ней в разных концах города. Некоторые так вообще утверждали, что она, даже слово не могу это написать - уж совсем неправдоподобно, является телепаткой! Я конечно не верю в эти басни, но при разговорах с Асей иногда ловил себя на мысли, что она знает об обсуждаемом нами человеке гораздо больше меня, и самое удивительное, знает больше, чем этот человек знает о себе сам.
Полина и я никогда не говорили об Асе. Я не заводил этих разговоров с Полиной, считая мои беседы с Асей чем-то личным. Иногда даже думал, что Полина может  оказаться и тех людей, что не верят в существование тети Аси и посмеиваются над рассказами об этой загадочной женщине. Но однажды, любопытство все таки взяло верх над нежеланием доверять кому-либо свои личные секреты, и я под совершенно невинным предлогом, как бы невзначай, упомянул Асю, не надеясь, что Полина знает ее – ведь Ася, хотя и была личностью очень примечательной, но далеко не такой уж и известной.
К моему огромному удивлению, Полина удивилась сама и стала осторожно выяснять, о той ли самой Асе идет речь. В общем, некоторое время мы ходили вокруг да около этой темы, но потом Полина, со свойственным всем женщинам нетерпением спросила – а знаю ли я ее? Только в этот момент я понял, как давно ждал этого вопроса, мечтая где-то в глубине души о самой возможности поговорить с Асей о Полине.
В результате, мы с ней выяснили, что тетя Ася, не просто наша общая знакомая, а знакомая очень давняя и очень любимая. И, как ни странно, мы оба знали ее еще до того момента, как начали подозревать о существовании друг друга. В этот вечер мы говорили об Асе, делились впечатлениями о ее личности и этих задушевных беседах, что дарила нам она. Но мы оба ощущали при этом какое-то надрывное ожидание  следующего дня, когда она придет и даст новую возможность продолжить наши отношения на новой, совершенно неизведанной спирали - поговорить с Асей о нас обоих. Я страстно желал задать Асе множество вопросов о Полине, о ее отношении к вещам, волнующим меня, а Полина, наверное, тоже очень хотела услышать мои слова, которые прямо я сказать не решался.

Глава четвертая
Шли дни, практически каждый из них мы с Асей посвящали Полине. Ася рассказывала, что и Полина говорит с ней обо мне постоянно. Только иногда, очень редко, мы переключались в наших беседах на кого-то из общих знакомых, но эти отвлечения все же не были продолжительными. Я писал стихи, Ася помогала мне подобрать рифмы, а иногда и наталкивала на тему. Полина иногда даже смеялась над тем, что многие вопросы и ответы, передаваемые через Асю находили свое отражение в моих стихах.  Нужно заметить, что Ася никогда не комментировала мое творчество, она лишь была благодарным слушателем и радовалась вместе со мной удачным оборотам, неожиданным рифмам, цветистым и развесистым потугам начинающего поэта. Перед уходом Ася собирала разрозненные черновики, я переписывал все набело и передавал их в маленьких конвертиках, что бы на следующий день Полина смогла их прочесть и прыснуть в кулачок над веселыми строчками или вздохнуть над чем-нибудь проникновенным.
Все это, даже не знаю как назвать такое общение, продолжалось уже третий месяц. С Полиной мы стали видеться реже, потому что и ей и мне было гораздо интереснее играть в вопросы-ответы через Асю, чем лично. Когда мы случайно встречались с Полиной на улице, то мило улыбались друг другу и я чувствовал, что Полина хочет сказать мне что-то важное, да и во мне роились самые разные вопросы и просто маленькие комплименты, но мы оба застывали в нерешительности с виноватыми улыбками. Однажды, разряжая такой неловкий момент Полина сказала: «я тебе завтра с Асей все передам …», и уцепившись за эту фразу как за соломинку, мы и впредь снимали странную неловкость обещанием рассказать о несказанных словах тете Асе, которая обязательно все правдиво и точно передаст. Ведь Ася была уникальна – ей было невозможно соврать, глядя в глубокие зеленоватые глаза, и всем своим видом она так умела расположить к себе собеседника, что говорить неправду было просто стыдно.
От беседы к беседе, конечно же через тетю Асю, мы с Полиной затрагивали все более интимные темы человеческих и наших в частности отношений, хотя и не забывали просто передать привет. Со временем мне стало все более понятно, что Полина настолько хорошо стала понимать меня, как ни одна девушка никогда так глубоко не понимала моих мыслей и чувств. Но тоже самое ко мне чувствовала и Полина – она сначала намеками, а потом уже окрыто передала через тетю Асю, как ей интересно и хорошо со мной. Я обрадовался этому как мальчишка и тоже разоткровенничался, что положило начало беседам уже о нас двоих и возникающих в нас чувствах. С этого момента тетя Ася стала нашим доверенным лицом, а не просто семейным психологом.  Я проводил с ней дни напролет, говорил и говорил о Полине, писал стихи, причем так хорошо, как у меня не получалось никогда…

Глава пятая
Однажды, совершенно неожиданно, Ася спросила – может быть мы не будем больше говорить о Полине? Я внутренне напрягся, поняв, что Полину начинает волновать то огромное время, что мы посвящей беседам друг о друге с Асей. Меня тоже подспудно эта мысль беспокоила, но скорее тем, что Ася может кому-нибудь рассказать о темах, обсуждаемых мной и Полиной, хотя я понимал умом, что это не возможно, что Ася никогда не сможет пойти против своей натуры.
Весь следующий день мы обдумывали эту мысль и я даже набрался смелости спросить у Аси напрямую – что она сама думает по этому вопросу. Но Ася ничего не ответила, а только загадочно улыбнулась – мол, решайте свои проблемы сами. Но как я мог не говорить о с ней Полине?  И как Полина не могла не говорить с ней обо мне? Все странные чувства, которые мы испытывали и которыми делились друг с другом, все наши самые сокровенные мысли вдруг могли остаться невыраженными? Я не знал что делать, пока Полина не предложила встретиться как-нибудь на выходны в парке или еще где-нибудь и поговорить вдвоем. Без Аси. Странно, что такая идея даже не приходила мне в голову, но она была как спасательный круг, и я и Полина уцепились за нее. Мы всю неделю договаривались через Асю о встрече, так подробно, как буд-то бы это было путешествие на Марс, но все же к пятнице смогли полностью определиться с местом и временем, наверное, самого настоящего нашего первого свидания.

Глава шестая.
В парке, как всегда, в это время было многолюдно, но тихо. Влюбленные парочки прогуливались по аллеям  или шептались на скамейках, и этот шепот возвращался эхом  шелеста листвы. Никто не замечал друг друга, и лишь ожидающие нервно вертели головами в разные стороны словно синицы, постоянно вздыхая, теребя букетики цветов и поминутно вскидывая глаза к часам, словно время ожидания от этого потечет быстрее.
Я прилетел за полчаса до назначенного срока, хорошо зная, что Полина будет соблюдать неписанный этикет и обязательно опоздает. Влившись в нестройные ряды еще не дождавшихся своих ненаглядных, я, как и они, переминаясь с ноги на ногу, начал считать минуты. Это ожидание, надо заметить, наверное самое приятное из ожиданий – оно, как качели  из детства, заставляет то смеяться, то плакать. Я думал о Полине, рисовал в своем воображении ее образ, ее безумно красивые и огромные глаза, нежный овал лица, немножко растрепанную, но такую милую от этого прическу и это непередаваемое «угу». Проходила пара минут, нет – мгновений, и я начинал терзать себя сомнениями – «а вдруг она не придет?» и всякими другими, не менее ужасными «вдруг», но тут же вспоминал ее восторг по поводу моих стихов и снова улыбка появлялась на моем лице.
Время близилось к семи и с первыми ударами часов городской ратуши по головам страждущих прошла легкая волна – не одни же мы назначили свидание в семь. Все мы пристально вглядывались в полутемные аллеи и как только где-то вырисовывался женский силуэт – все, словно гуси, вытягивали шеи, изображая своим видом немую надежду. Потом, все, за исключением одного счастливого избранника судьбы, вздыхали и завидовали огромной завистью окончанию страданий одного из нас.
Надо заметить, что среди еще одиноких половинок влюбленных парочек, были и девушки. Я с интересом поглядывал на них, немного смущаясь, вглядывался в их лица, пытаясь понять, о чем думают они. Одна из девушек чем-то неуловимо была похожа на Полину, конечно же за исключением того ореола и кристалликов янтаря, что окружал мою ненаглядную. Она тоже иногда скользила взглядом по моему лицу и, как-то не очень уверенно, переводила его на аллеи парка. Потом она медленно направилась ко мне по замысловатой дуге, пытаясь то ли лучше рассмотреть меня, то ли кого-то другого. И вдруг я понял, что это и есть Полина! Она, видимо, тоже совершенно неожиданно узнала меня и от удивления остановилась. Медленно и как-то неуверенно мы приближались друг к другу, словно пытаясь удостовериться, что она – это она, а я – это я.
Я смог выдавить из неожиданно пересохшего горла что-то похожее на «Привет», забыв все что готовил для нее весь день. Она только кивнула головой, взяла истерзанный ожиданием букетик, неловко зарылась в него лицом – так, для приличия, и мы медленно побрели по пустой тропинке.  Сейчас я уже не помню, о чем конкретно мы говорили, но оба чувствовали, что нам не хватает слов, тем, что все вопросы, которые мы приготовили друг другу не находят ответа, хотя ответы и известны. С удивлением, я начинал понимать, что нам не интересно быть вместе, что Полина совсем не понимает меня, что она не такая, какой я рисовал ее себе. С другой стороны, я не понимал ее иногда многозначительно произносимых слов, требующих продолжения как многоточие, но я не мог придумать продолжения этому многоточию – оно было мне не интересно, не трогало, не волновало.
Часа через два мы уже перебрали все темы для разговора, как пролистывают множество раз перечитанную книгу. Провожая ее домой из парка, мы как-то отстраненно беседовали о погоде и прочих необязывающих темах и начинали понимать, что все, что нам было интересно мы уже давно обсудили через Асю, что уже не осталось чего-то трогающего и неизвестного в наших отношениях. Иногда казалось, что я знаю ее вопрос и знаю ее ответ, знаю зачем она спрашивает меня о чем-то, но не мог сформулировать свои мысли, да это и не было так важно. Как нам не хватало в эти минуты Аси! Но ее не было.
Прощаясь, с Полиной я как-то отстраненно пожелал ей доброй ночи и мы расстались. У нас обоих было в этот момент чувство, что это расстование уже навсегда, и ни ей, ни мне не было от этого больно.

Эпилог.
Сейчас, оглядываясь назад, пролистывая страницы всех этих событий, я начинаю понимать, что мы с Полиной сами загнали себя в угол, ограничив свое общение лишь словами, передаваемыми через уста безразличного пространства, которым была Ася. Полину и меня разделяли считанные шаги по улице, которые мы променяли на нее. Мы искали чувства к живому человеку в выяснениях на самом деле никому не нужных вопросов, как на школьном семинаре по проблемам взаимоотношения полов. Наверное Ася и убила во мне желание просто, без всяких сомнений и осторожности, сгрести Полину в охапку и прижаться к ее губам. Может быть я схлопотал бы пощечину, но что-то подсказывает,  что даже если бы Полина и возмутилась моей наглости, то наша судьба все равно сложилась бы иначе. Если бы не Ася, Аська…, ICQ.