Интерпретатор

I

Теперь я совсем взрослый – я вышел из детства, выбыл из него, просто потерял… Коварная Лета – потаскуха и ****ь – высосала его из моего неровного члена, когда я спал. Его как будто и не было: детство густым потоком спермы кануло в нее – в Лету – и все… Теперь я мужик, настоящий здоровый мужик: я бреюсь по утрам, у меня жутко пахнет из-под мышек, большие член и яйца. Просто проснулся однажды утром и понял, что я такой, что детство утеряно навсегда, потому как прожито зря, и мне уже никогда не вернуть того, что я упустил когда-то.
Когда-то дважды в день я посылал на *** свою соседку по парте вместо того, что бы проторить ей языком тропинку от пупка до самой до ложбинки, завалив на эту самую парту. Когда-то я просиживал перед телевизором часы напролет, сжимая в потных ручонках джойстик от видеоприставки, а вполне уже мог бы пить где-нибудь пиво с воблой и получать от жизни максимум удовольствия. В конце концов я мог бы курить траву мешками, а не лазать по деревьям или гонять мяч. Но дело даже не в том, что я мог бы пить, курить, ****ься – я бы мог читать! Нет, не “Мойдодыра”, стоя на стульчике на семейном празднике, не “Доктора Айболита”, но “Махабхарату”, “Шах-Наме”, Авесту или Коран. О, ****ский Бог, сколько я потерял, сколько потерял! Но теперь я отдамся этому сполна. Я буду читать, читать и вгрызаться в плоть стремящихся к идеалу текстов, выворачивать наизнанку их потайные смыслы, пожирать их когнитивный ливер, и так до бесконечности, без остановки, всегда…
Что у нас на сегодня? “Артхашастра”? Ммм.…сладкая девочка. Сегодня ей достанется – я буду интерпретировать ее всю ночь. Я знаю, я верю – мне удастся. Кто толко не пытался овладеть ею – все потерпели фиаско. В лучшем  случае получалось “через жопу”, в большинстве же – им удавалось только слегка лизнуть ее. Она все еще девственна и ждет своего обладателя. Я уверен – эта миссия пала на меня. Меня. Я прорву ее плевну, уже окаменевшую и поросшую мхами за долгие века целомудрия, Я проинтерпретирую ее с разных позиций, пущу по герменевтическому кругу, взорву изнути когнитивным оргазмом, смачно харкнув ребристым членом в пустоту комнаты, оставляя на противоположной стене белые разводы вечным символом его идеи. А куски уже мертвого мяса, как последствия взрыва, отдам на растерзание моим некрофилам, которые ждут моих новых открытий, новых расказов о том как Я растерзал очередную жертву. В этом мой эксгибиционизм, в этом их некрофилия; их бударажит лишь вывернутое наизнанку нутро и истина лежащая на поверхности, теперь уже на поверхности. Девственность текста волнует их не больше, чем треск вечерней цикады в провинции Хань, не больше, чем волнуют меня последствия моего же куитуса с текстом – он для меня игрушка, минутное увлечение, поимев единичный контакт с ним, я уже теряю к нему всякий интерес. В этом наша гармония, гармония нашего семинара. Они пожирают мои откровения, это возбуждает их, и когда-нибудь их когнитивный ресурс, увеличившись и напрягшись до предела, выстрелит и попадет в цель, непременно в цель! Но это будут уже не мои лавры, но лавры моего дитя, рожденного “Артхашастрой”, впитавшей и выносившей мое семя, семя Моего разума.

II

У, сука, вамп, настоящая целка-вамп с садистскими наклонностями! Любит играть роль «хозяйки» и с кем! – со мной – с тем, кому было предписано стать ее обладателем!
 Когда-то у меня родилась грубая метафора: «либо интерпретатор имеет текст, либо текст имеет интерпретатора, как хочет», тогда я не стал ее продолжать, но сейчас сам оказался ее продолжением, словно судьба посмеялась надо мной. О, ****ский Бог, никогда меня еще так не опускали: эта стерва «Артхашастра» просто поставила меня раком! Я проиграл! Я обосрался! Я – ничтожество! Еще вчера – бог, теперь – ничтожество. Что я теперь покажу некрофилам? Кучу говна?  Как я теперь подойду к другим текстам? Вот она, *****, лежит в углу и смеется надо мной… О, ****ский Бог, как обидно! Мне ничего не остается, как только упасть, вцепиться зубами в свои экскременты и завыть; завыть протяжным нечеловеческим воем неудачника, который из властителя, повелителя текстов превратился в червя, жалкого червя-капрофага. Со мной это не в первый раз – такое уже случалось, но не на столько сильно, не так безжалостно, не так убийственно. Решено: на этот раз окончательно, без дураков, – суицид, и когнитивного диссонанса – как небывало! Отличная инновация, универсальная! На этот раз я все сделаю правильно. Эта попытка будет последней. Лишь предсмертная записка, начертанная на стене кровью, спермой и говном пояснит мотивы: «Папа, в моей смерти вини «Артхашастру».