Чаша

Светлой памяти погибших от СПИДа и
передозировки наркотиков

«Я жить хочу чтоб мыслить и страдать»
А.С.Пушкин «Элегия»
Глава 1.
 Она шла по вечернему городу. Фонари освещали все своим ярким светом. На небе сияли звезды. Не-смотря на поздний час на улицах было полно машин, которые с шумом проносились мимо нее. Про-хожие куда-то торопились, на остановке автобуса была огромная очередь желающих уехать на по-следнем автобусе. Она не стала ждать автобус, а решила пройти пешком. В темном переулке, в кото-рый она свернула, было тихо и безлюдно. Вдруг чей-то знакомый голос окликнул ее сзади по имени. Она обернулась. В лучах лунного света стоял он. Она подошла к нему, поздоровалась. По ее голосу и выражению лица было видно, что она рада этой встрече. Он ответил: «Привет». Они вышли из пере-улка и встали под фонарем, и теперь можно было различить их лица. Он был высокого роста, худо-щавый юноша лет пятнадцати. Его лицо было худое, под глазом был синяк, на голове почти не было волос. Кожа на лице была сильно натянута на кости, что казалось, между ними ничего нет. Одежда на нем была старая, изношенная, вся в чем-то белом, на боинках лежал толстый слой пыли. В его об-лике человеческого осталось совсем мало, он был похож на призрак, принявший человеческое обли-чье. В его глазах, отражающих душу, была пустота. Она была чуть ниже его ростом, примерно тако-го-же вораста. Ее темные волосы спадали на плечи. Ее лицо было не очень-то и красивым, но до-вольно симпатичным.
-Куда идешь?-спросил он.
-Домой, а ты?-отвтеила она.
-Да так, гуляю,-вопрос был ему явно неприятен.
-Странно,-начала она после недолгой паузы,-мы видимся почти каждый день, а кажется, что мы с то-бой разговаривали последний раз года три назад…
-Да,-оборвал ее он,-а помнишь, раньше, мы гуляли вместе во дворе, когда нам было лет десять, про-сто ходили вокруг дома и разговаривали.
-Помню, помню,-ответила она и они медленно пошли по улице навстречу темноте.
 Когда они подошли к высокому дому, в котором и жила она, он открыл перед ней дверь и она вошла из темноты в освещенный подъезд. «А помнишь, ты обещал на мне жениться, тогда, в больнице, ко-гда я сломала ногу? Нам тогда было одинадцать лет»-вдруг сказала она. «Двенадцать»,-ответил он и, махнув рукой на прощанье, закрыл за ней железную дверь подъезда и пошел дальше.
 Он дошел до следующего дома и вошел в первый подъезд. Там, под лестницей, его уже ждал невы-сокий полный кавказец в черной кожаной куртке. «Опаздываешь»,-с сильным акцентом укоризнено сказал кавказец. «Знакомую встретил»,-начал оправдываться он. «Ясно»,-ответил кавказец и протя-нул руку ему. Он пожал ее, вложив в жилистую руку кавказца три купюры. Кавказец быстро спрятал их и пожал его руку, оставив в ней небольшой пакетик с чем-то белым.
 Кавказец вышел, а он поднялся этажом вышел и стал смотреть в окно. Он видел, как из подъезда вышел кавказец. Он подождал еще несколько минут и уже собирался выходить, как увидел, что двое людей в штатском ведут кавказца, заломив ему руки за спину. Сердце его бешенно забилось, он дро-жащими руками достал из кармана пакетик и бросил его в почтовый ящик с цифрой 24. Он, с трудом сдерживая дрожь в коленях, стал медленно спускаться по лестнице. Когда он подошел к входной двери, она распахнулась и люди в штатском протолкнули кавказца в подъезд. Тот взглянул на него и едва заметно мотнул головой. Он слегка кивнул. Человек, в сером плаще, державший кавказца, дос-тал из кармана небольшую красную книжечку, на которой золотым тиснением было написано: «Ми-нистерство Внутренних Дел Российской Федерации», и, показав ее ему, уверенно сказал: «Молодой человек, задержитесь».
 Через несколько минут он уже сидел в милицейском УАЗике. Тот человек в пальто сидел рядом с ним и держал в руке толстый кожаный блокнот и ручку наготове.
-Фамилия, Имя, Отчество,-сказал человек в пальто.
-Дмитриенко Григорий Сергеевич,-ответил он.
-Год рождения.
-1985.
-Место жительства.
-Владивосток, Нерчинская 40, квартира 19.
 Ему пришлось ответить еще на несколько вопросов подобного рода, когда человек в пальто наконец-то перешел к интересующему его вопросу.
-Что вы делали в доме по улице Нерчинской 48?
-Я перепутал дома. Мне нужно было в дом 50.
-Но вы пробыли там десять минут.
-Я позвонил в квартиру 53, оказалось, что тот, кто мне нужен там не живет и я понял, что перепутал дома,-выдал он заранее заготовленное объяснение.
-К кому же вы шли?
-К Сорокиной Анне Владимировне, проживающей по адресу Нерчинская 50, квартира 53,-он неодно-кратно отвечал на подобного рода вопросы, и уже знал, как надо на них отвечать.
-Хорошо, мы это проверим. Вам знаком этот человек?-человек в пальто выложил на стол фотогра-фию кавказца, допрашиваемого в другой машине.
-Да,-при этих словах лицо человека в плаще просияло, но следующая фраза заставила его понять, что от этого человека он ничего не добьется,-вы его ввели в подъезд, когда я собирался выходить.
 Человек в плаще нахмурился. Он точно знал, что сидящий перед ни не только знает того кавказца, но и покупал у него героин, которого у кавказца было обнаружено столько, что его можно было по-садить лет на пять, но при обыске у этого худощавого парня ничего не обнаружили. Так что, доказать что-либо было невозможно. Оставалось только проверить названный им адрес и спросить ту самую Анну Владимировну, знает ли она этого парня. «Куда-же он дел дозу?»-вертелось в голове сотрудни-ка отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков капитана милиции Ивана Алексеевича Борисова.
Глава 2.
 Аня Сорокина, та самая девушка, которую встретил на улице Гриша Дмитриенко, которого и задер-жали сотрудники ОБНОНа, сидела у себя в комнате и смотрела телевизор. Родителей еще не было дома. Вдруг в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть?»-подумала она. Аня подошла к двери и взгля-нула в глазок. Но то, что она там увидела, заставило ее вздрогнуть и немедленно открыть дверь. На пороге стоял человек в форме лейтенанта милиции, и показывал Ане свое удостоверение. За ним сто-ял Гриша. Он улыбнулся ей и его глаза сказали ей: «Все в порядке». Но Аня не смогла этого прочесть в его взгляде, она прочитала лишь надпись в верхнем углу удостоверения «Отдел по Борьбе с Неза-конным Оборотом Наркотиков». Сердце ее забилось еще сильнее, руки задрожали. Язык Аню плохо слушался, и она с трудом выговорила: «Проходите».
-Вы-Сорокина Анна Владимировна, 1985 года рождения?-спросил ее лейтенант.
-Да,-стараясь не волноваться, ответила Аня.
-Вот гражданин Дмитриенко говорит, что шел к Вам, но перепутал дома. Вы с ним знакомы?
-Да,-к счастью, Аня обладала способностью очень быстро принимать правильные решения,-мы учимся в одном классе. Я ему сегодня дала свой адрес, он должен был забрать тетрадь по химии. А я-то смотрю, что-то долго его нет.
 Она взглянула на Гришу. Он слегка улыбнулся ей и кивнул головой. В его глазах была благодар-ность и восхищение так быстро придуманным объяснением.
-Спасибо,-лейтенант неудовлетворенно вздохнул и, сказав Грише: «Свободны, гражданин Дмитриен-ко», оделся и вышел из Аниной квартиры. Аня закрыла за ним дверь и, сев рядом с Гришей на диван, сказала: «Ну, рассказывай, гражданин Дмитриенко 1985 года рождения, что ты такого натворил, что мне пришлось солгать сотруднику милиции при исполнении служебных обязанностей»
-Спасибо, Ань, ты мне просто выручила,-весело сказал Гриша.
-Какое отношение ОБНОН имеет к тебе? Неужели ты…-вдруг задумалась Аня.
-Мы слишком долго не разговаривали,-он не дал ей закончить фразу и, накинув куртку, вышел из ее квартиры и побежал вниз по лестнице-ему еще надо было забрать тот пакетик. Аня быстро накинула куртку и побежала вслед за ним. Она выбежала на улицу, в свете фонарей была видна быстро дви-жущаяся фигура Гриши. Гриша быстро шел к дому 48, который он «перепутал». Аня побежала за ним. Их разделяло всего несколько метров, когда Аня заметила, что напротив первого подъезда стоит милицейский УАЗик. Гриша, слишком спешащий за пакетиком, не заметил в темноте зеленый авто-мобиль с голубой полосой на бортах, а Аня заметила и сразу все поняла. «Наверняка, там засада. Что-же делать?» Гриша был уже почти вошел в подъезд. Аня свернула в проход между двумя домами и побежала, спотыкаясь о камни и кусты, к входу в подъезд с другой стороны. Она вбежала в подъезд и услышала шаги Гриши, поднимающегося на второй этаж. «Почтовые ящики!»,-пронеслось в ее голо-ве. И снова способность быстро принимать решения ее не подвела. Она выхватила торчащее письмо из ящика на первом этаже и, подскочив к Грише, просунувшему руку в ящик с ярко-желтой цифрой 24, запихала это письмо в этот же ящик, выдернув оттуда руку онемевшего от удивления Гриши. Он собирался было что-то сказать, но удивление его было еще больше, когда по лестнице с третьего этажа вниз с огромной скоростью неслись два мужчины, один-тот самый лейтенант, а другой-капитан, допрашивавший Гришу. Он мгновенно вывернули ему руки и, сбив ударом ботинка по ко-лену Гришу с ног, уложили его на холодный бетонный пол. Лейтенант раздвинул его ноги своим тя-желым черным ботинком, а капитан стал шарить руками по его карманам. Аню тут же пристегнули наручниками к перилам. Капитану Борисову просто необходимо было найти наркотики у Гриши, и тем самым вынудить его дать показания против кавказца, которого тогда можно было обвинить не только в хранении, но и в сбыте наркотиков. Но и в этот раз, благодаря Ане, у Гриши ничего не на-шли. Лейтенант обыскал и Аню, но и у нее ничего не было. На вопрос, что же они делали в этом подъезде, Аня опять-же нашлась что ответить: «Мы зашли к своему знакомому, а его не было дома и мы оставили в почтовом ящике ему письмо»-она показала рукой на торчащий конверт. Милиционе-ры, досадно пнув входную дверь, сели в свой УАЗик и уехали. Аня вытащила из почтового ящика конверт, а затем достала и небольшой пакетик с белым порошком. «Так вот он какой»,-грустно про-изнесла она, щупая белый, как снег порошок внутри пакета. Гриша стоял, не в силах произнести ни слова. Она второй раз спасла его. Та самая девчонка, с которой он ходил вместе в детский сад и за-щищал от других мальчишек, та девчонка, которую он не давал никому в обиду во дворе, сама защи-тила его от обвинения по статье: «Хранение наркотиков с целью сбыта», ведь доза, находившаяся там была рассчитана не на один день, и объяснение, что он будет на ней сидеть всю неделю не удов-летворило бы милиционеров, и Гриша бы «мотал» срок в колонии общего режима.
 Гриша употреблял героин уже около года, он кололся уже не для того, чтобы почувствовать кайф, а просто для того, чтобы прожить. У него было 0,75 грамма в день. Для сравнения, начальная доза око-ло 0,1, так что, Гриша был уже, что называется, «наркоманом со стажем». «А все начиналось так кра-сиво и легко…»-как поется в одной песне. А начиналось все с обычной, «безобидной» сушеной в ацетоне конопли, именуемой в народе «химка» или «дуст». Эту «травку» курили еще с незапамятных советских времен, правда тогда ее было меньше, курили в основном ту, что собирали сами. Напри-мер, ее курили курсанты, которых непредусмотрительно отправили косить коноплю в колхоз. Но то-гда дело этим и ограничивалось. А теперь настали другие времена, и все идет по возрастающей. Вот и Гриша впервые покурил «травку» в тринадцать лет, потом стал курить ее почти каждый день, за-тем, уже к четырнадцати годам сидел на героине, постепенно увеличивая дозу. Его родители были довольно богаты и поэтому он мог позволить себе тратить по 150 рублей в день на дозу, хотя обычно покупал «про запас», сразу на три-четыре дня, так выходило хоть и не намного, но дешевле. Родите-ли знали о пристрастии сына, но поделать ничего не могли. Зависимость от героина, как и от других синтетических наркотиков, вылечить очень трудно, а если пациент не хочет лечиться, то почти не-возможно. А при более чем грамме в день шанса уже нет. А до этого грамма Грише было рукой по-дать. Рано или поздно всем наркоманам, употребляющим героин, необходимо все больше и больше заветного белого порошка. Так продолжается до тех пор, пока организм выдерживает растущую по-требность в героине. Но организм не вечен, он изнашивается и однажды уже не способен перерабо-тать возросшую дозу. Тогда случается передозировка наркотиков-это наиболее частая причина смер-ти наркоманов, а вторая причина-СПИД.
Глава 3.
 Аня и Гриша дружили еще с детского сада. Потом они вместе пошли в школу, в один класс и дру-жили и дальше. Но потом, лет в тринадцать, Гриша нашел себе другую компанию, состоявшую из детей неблагополучных семей, которые были рады принять в свою компанию Гришу, у которого все-гда были деньги. Они для него были кумирами, он стремился быть похожим на них, которые раньше всех начинали курить и пить, а затем и принимать наркотики. Тогда это казалось ему «круто». А те-перь он мечтал все вернуть назад, отказаться тогда от той первой папиросы «Беломорканал», набитой сушеной коноплей, от которой у Гриши помутнело в голове и он на несколько минут витал в обла-ках. Но было слишком поздно. Он надеялся, что когда-нибудь бросит, но сейчас он не мог. Без завет-ной дозы у Гриши начиналась сильнейшая ломка, у него сводило мышцы, ныли все кости тела, рас-калывалась от боли голова, и теперь ему просто необходима была доза чтобы выжить, хотя это нель-зя назвать жизнью, это было существование, ожидание конца. Ведь он знал, что если не бросит, то умрет. А бросить он не мог. Хотел, но не мог.
 Аня замечала что-то странное в поведении друга, но она и предположить не могла, что он уже целый год употребляет героин. Для нее Гриша на всю жизнь оставался тем милым, добрым, благородным Гришей, который никогда не оставлял ее в беде и всегда помогал Ане. Когда они почти перестали общаться, Аня расстроилась, но потом как-то привыкла к тому, что Гриша ее избегает. Ему было стыдно, меньше всего он хотел, что Аня, считавшая его своим идеалом, по-детски влюбленная в него еще с детского сада, узнала о том, во что превратился тот Гриша, которого она знала раньше. И лишь теперь она это поняла, раньше она обижалась на него за то, что Гриша ее избегает, но теперь поняла, что он не хотел разрушать ее представления о нем. Гриша, хоть и был ровесником Ани, всегда был ей кем-то вроде старшего брата. Неудивительно, что Аня влюбилась в него, точнее, внушила себе лю-бовь к нему. Она тогда была еще маленькой и не разбиралась в таких вещах, а потом, когда подросла, поняла, что это, к сожалению, была не любовь. А ведь когда-то она засыпала, мечтая о том, что ко-гда-нибудь они будут вместе гулять на закате дня, где-нибудь под пальмами.
 А Гриша всегда воспринимал Аню, как слабое беспомощное существо, кем в сущности она раньше и являлась, которое надо оберегать и защищать. Она не была для него обузой, нет, ему было с ней ин-тересно, но она всегда оставалась для него лишь подругой, хорошей подругой, но Гриша, уже когда подрос, никогда не рассматривал Аню как девушку, с которой он мог бы быть вместе. А сейчас она спасла его и все поняла. Ему придется рассказать своей «младшей сестренке» горькую правду о себе, придется разрушить ее идеал. Ему было тяжело это делать, но иного выхода не было, Аня уже успела все сама понять.
 Иногда ему ее недоставало. Когда он связался с той компанией ему пришлось делать выбор между ней и этой компанией. Боже, сколько раз он потом жалел о своем выборе. Как-же он хотел потом вы-брать ее, пусть, беспомощную и слабую Аню, дружба с которой не принесла бы ему уважения среди сверстников, но она бы не привела его к такой ужасной ситуации, в которой Гриша сейчас оказался. Та компания была свободна как ветер, не от кого не зависела, и чтобы самоутвердиться в этой груп-пе, Грише пришлось и курить, и пить, и затем принимать наркотики. Одни делают это от тяжелой жизни, другие-от хорошей, а третьи-чтобы добиться уважения. И какого же уважения добился этот худой человек, который выглядел лет на семьдесят старше своих лет? Где то самое уважение, тот са-мый почет? Кто теперь считает его крутым? Он добился лишь жалости и косых взглядов в свою сто-рону. Иногда ему так хотелось снова играть с той девчонкой из соседнего дома вместо того чтобы бить стекла в домах и залазить в сараи и гаражи, а потом удирать от сторожа, падая, и разбивая в кровь нос. Слава Богу, Гриша не привел Аню в свою компанию. А она поначалу просила принять ее в «банду», как она сама выражалась. А Гриша лишь отнекивался, но не потому, что считал ее недос-тойной, он боялся за нее, ведь Гриша всю жизнь оберегал ее, был для нее мудрым наставником, с ко-торого Аня брала пример. А какой же пример мог показать ей Гриша, бегущий от сторожа с украден-ной не для пропитания, а ради забавы, ради самоутверждения, деталью от какого-то мотоцикла, най-денной в одном из сараев. Ведь это он говорил ей о том, что воровать нехорошо. Но несмотря на это, он продолжал общаться с Аней. Но когда Гриша стал употреблять наркотики, он порвал все связи со своей подругой. Ему было тяжело это сделать, но он понимал, что не может подвергнуть сомнению ее идеал, и не может подвергнуть Аню тому же соблазну, перед которым он не устоял.
Глава 4.
 На глаза Ани стали наворачиваться слезы. Она не могла в это поверить, она надеялась, что он прода-ет наркотики, но ни в коем случае не употребляет их. «Нет, этого не может быть. Он не мог, он не такой, это же Гриша, нет, этого не может быть»,-кричало ее сердце, но ум упрямо стоял на своем: «Хотя, он так изменился, похудел, неужели это правда?». Неужели, он был прав: они стали слишком чужими.
 Они вышли из подъезда и направились к небольшой детской площадке, на которой они любили иг-рать когда были маленькими. На небе была полная луна, окруженная звездами. За весь путь они не сказали ни слова. Гриша сел на качели, рядом с ним присела Аня. «Нет, я так не могу, надо с ним по-говорить и раз и навсегда все прояснить»,-решила Аня, будучи не в силах больше молчать. Где-то вдали раздавался лай собак и шум одиноко проезжающих машин.
-Гриша, нам надо поговорить. Ты должен мне все рассказать, пожалуйста,-ее голос пронзил ночную тишину.
-Да, надо,-эхом отозвался Гриша.
-Расскажи мне обо всем,-почти умоляюще попросила Аня.
-Да ты и сама, наверное все поняла. Да, я наркоман. Уже год,-он вдруг понял, что ему так легко горо-ить с ней, как ни с кем другим. Гриша вдруг неожиданно для себя стал ей рассказывать абсолютно все, то, что он не рассказывал никому, он открыл ей свой секрет, с которым он жил последние меся-цы.
-Я потому и перестал дружить с тобой,-продолжал он,-я боялся тебя втянуть в это. Но, теперь я по-нимаю, если бы я тебе тогда обо всем рассказал, ты бы мне помогла…
-Я тебе и сейчас помогу,-перебила его Аня.
-Уже поздно,-безнадежно сказал Гриша,-уже слишком поздно…
-Не говори так,-попыталась успокоить его Аня.
-У меня 0,75 в день,-голос его вдруг оборвался, на глазах выступили слезы,-после грамма бросить уже невозможно. А мне до него совсем немного. Я уже одной ногой за чертой, и назад дороги нет. Я мог бы прожить еще несколько лет, но рано или поздно я умру от передоза. Лучше уж сейчас вколоть себе ударную дозу и умереть спокойно. Я так и сделаю как только пойму, что конец скоро. Да, Аня, я болен СПИДом,-он сказал это на удивление спокойно,-и я не хочу ждать смерти со дня на день, не хочу лежать в постели и прощаться со своими родственниками, не хочу засыпать боясь не проснуть-ся. Я в любом случае уже мертв. Только вопрос в том, от чего я умру раньше, от СПИДа или от пере-доза. Я сказал: я бы мог прожить, именно «бы», так как мне не прожить тех лет, что живут с дозой больше грамма в день. А со СПИДом мне врачи дают максимум год, и то, если уж очень повезет, а так, не более восьми месяцев. Я болен уже давно, около полугода, плюс год, который мне дают, по-лучаем полтора года, которые я проживу со СПИДом. Я принимаю наркотики уже год, у меня 0,75. Передоз примерно грамма 2-2,5. Где-то через три года мне уже нужно будет 1,75-2 грамма, а там я, считай уже одной ногой в могиле. Забавная математика получается, неправда-ли?
-Но ведь можно бросить, я тебе помогу, люди же бросают,-Аня отказывалась поверить в то, что Гри-ша уже фактически мертв, это, к сожалению, только вопрос времени.
-Аня, я колюсь уже не для кайфа, я уже забыл, что такое кайф, я колюсь чтобы не помереть раньше времени. Если я не приму свою дозу, у меня начнется такая ломка, что я если не сойду с ума, то буду готов за дозу убить кого угодно. Меня уже не спасти. Сначала я тоже в это не верил, надеялся на что-то, но на моих глазах один за одним уходили мои друзья. Такова расплата за пережитые несколько минут удовольствия. На одной чаше весов удовольствие, кайф, веселая, беззаботная жизнь, а на дру-гой-вечные поиски дозы, ломки, какие-то кишащие крысами подвалы, в которых готовят героин, по-стоянные проблемы с ментами, и, наконец, ожидание неизбежного конца. Сначала, сидя на первой чаше весов и не думаешь о второй, кажется, все это с другими, но не со мной, но потом тебя резко бросает вверх и ты уже на второй чаше весов, которая медленно, но верно движется вниз. А внизу стоит смерть с косой, которая только и ждет, когда же вторая чаша окончательно перевесит. А на мою вторую чашу поставили еще и гирю с надписью «Осторожно, СПИД!». Моя жизнь, Аня, вместе с этой чашей летит вниз. И правда, нет ничего хуже, чем знать, когда умрешь…
 Аня уже не сдерживала слез. Гриша обнял ее, как тогда, в детстве, когда ее кто-нибудь обижал. Сле-зы текли по ее щекам, и рубашка Гриши, к которой Аня прижималась постепенно намокла. По щеке Гриши тоже скатилась скупая слеза, впервые с того момента, как он смирился с неизбежной и скорой смертью.
-Гриша, что, что я могу для тебя сделать, чем я могу помочь?-сквозь слезы проговорила Аня.
-Единственное, что ты можешь сделать-это скрасить мои последние дни, чтобы я хоть умер счастли-вым.
-Я сделаю все, что смогу, Гриша я тебе клянусь, я все для тебя сделаю,-рыдая поклялась Аня.
 Собаки перестали лаять, машин уже не было. И ночную тишину нарушал лишь тихий плач, больше похожий на плач ребенка. На качелях сидели он и она, по их щекам текли слезы, она тихо стонала и обнимала его, а он медленно гладил ее темные волосы. Начинало рассветать.
 Домой они ушли только утром. У Гриши уже начиналась ломка, и он взял тот самый пакетик и ушел в какой-то подвал, где он обычно и кололся. А Аня пошла домой, она ужасно хотела спать. Слезы на ее глазах еще не высохли. Прощаясь с Гришей она сказала ему на прощание: «Давай все начнем сна-чала, как будто не было тех трех лет».
-Давай,-Гриша держал ее руку и ему так не хотелось ее отпускать, но ее маленькие пальчики медлен-но выскользнули из его руки. Она, как в детстве, махнула ему рукой, и скрылась в подъезде. Гриша впервые за последние три года снова почувствовал себя не тем Гришей, который давно смерился с тем, что жить ему осталось совсем недолго, а снова тем маленьким Гришей, который дружил с такой-же маленькой Аней. Как будто и не было тех ужасных трех лет. Но эти три года были и этого сбра-сывать со счетов нельзя.
Глава 5.
 Аня открыла дверь своей квартиры и, с трудом дойдя до спальни, сразу-же упала на кровать. Она не спала всю ночь, да и печальная новость, которую она узнала, отняла у нее много сил. Она почти сра-зу заснула. Как же ей хотелось проснуться и понять, что вся это ночь была лишь сном, что Гриша не умрет, что все по-прежнему. Во сне Аня видела себя и Гришу еще маленькими, когда они вместе иг-рали в лесу, бегали друг от друга, собирали подснежники, и все было так спокойно и безмятежно. Им обоим хотелось вернуться в то время, но это был лишь сон и как и все сны он, к сожалению, закон-чился. Аня проснулась. Ее подушка была вся мокрая от слез. Аня вдруг вспомнила, как Гриша в дет-стве мечтал стать летчиком, как он любил подолгу наблюдать за парящими в небе самолетами, и как он обещал обязательно прокатить Аню на самолете. Но все его мечты теперь лежат в руинах, покры-тые тонким белым «снежком».
 Несколько дней Аня не могла ничего делать. Она находилась как-будто в трансе и просто сидела и смотрела в окно. Она пробовала смотреть телевизор, пробовала чем-то заняться, но все, что бы она ни делала, наводило ее на мысли о Грише. Она не могла себе и предположить до вчерашнего дня, что Гриша так далеко зашел, что уже ничего нельзя сделать. Она упрямо отказывалась признать то, с чем Гриша уже давно смирился. Да и как можно смириться с тем, что ее друг, с которым у нее так много связано, проживет не больше года. Гриша ясно дал ей понять: она для него ничего не может сделать, хотя нет, она может, это в ее силах-помочь Грише прожить те последние месяцы его жизни.
 Аня не выходила из дома с того вечера и не видела больше Гришу. Через четыре дня Ане стало не-много лучше, хотя она до сих пор отказывалась в это верить, она еще надеялась на то, что за то вре-мя, пока Гриша еще жив, можно как-нибудь ему помочь. Она продолжала надеяться и решила вдох-нуть в Гришу надежду и заставить его не хоронить себя раньше времени. Ей хотелось верить в то, что еще не все потеряно, так же, как и когда-то надеялся Гриша. Но теперь он смирился с этим и единственное, чего он боялся, была не смерть, а предсмертные муки.
 Но все-таки, она знала, что СПИД неизлечим, но Аня все еще надеялась на то, что он проживет дольше чем восемь месяцев, про которые говорил Гриша. «А пока, я должна дать ему надежду»,-твердо решила Аня и смело набрала телефонный номер, который уже почти стала забывать. Поднял трубку отец Гриши, которого Аня очень хорошо знала. Она про себя отметила, что со времени их по-следнего разговора с Сергеем Родионовичем, отцом Гриши, его голос заметно изменился, он стал ка-ким-то отдаленным и глухим. И действительно, и Сергей Родионович, и Елена Федоровна, его жена, заметно постарели за эти три года, превратившихся для них в один сплошной кошмар и постоянную борьбу за жизнь Гриши.
-А, Анечка, здравствуй!-обрадовался Сергей Родионович.
-Здравствуйте, Сергей Родионович, Гриша дома?-Аня так давно не говорила этого в трубку.
-Нет, Анечка, он ушел, будет вечером,-в голосе Сергея Родионовича что-то изменилось.
 Аня попрощалась с ним и поняла, что Гриша ушел, чтобы опять уколоться. Она примерно знала, где собираются наркоманы их района и, накинув на плечи легкую куртку, пошла на улицу. Помещение старого склада находилось прямо за той самой детской площадкой. Аня не стала подходить слишком близко, а села на скамейку лицом к выходу с того склада и стала ждать. У ее ног прыгали воробьи, рядом спал облезлый кот, в воздухе пахло свежестью недавно начавшегося нового дня.
 Прошло полчаса, но из сарая никто не выходил. Но через несколько минут старая железная дверь, вся поржавевшая, отворилась и со склада вышел Гриша. Аня старалась определить, измениться ли что-нибудь в его поведении после того, как он примет дозу, но внешне никаких признаков перемен не отметила. Он был все такой-же худой и бледный, и все так-же понуро смотрел в землю, пиная ка-мешки носком ботинка. Он шел медленно, не торопясь, казалось, он прогуливается, но, заметив Аню, Гриша ускорил шаг и пошел к ней. Он приветственно поднял правую руку, она махнула ему в ответ. Гриша подошел к скамейке и сел рядом. Аня взглянула ему в глаза. Они были необычно красные, как у быка, перед смертью от шпаги тореодора. Но в них не было той ярости, какая непременно есть у быка, в них была лишь грусть и задумчивость.
-Привет,-почти одновременно сказали они.
-Ну, как дела?-начала Аня.
-Ты уже успокоилась?-этот вопрос огорошил ее,-чтобы переварить то, что я тебе сказал, нужно вре-мя,-пояснил он.
-Да,-ответила Аня,-но я с этим не смирилась.
-Неудивительно,-спокойно ответил Андрей,-даже я до сих пор не смирился. Я готов к смерти, но все равно на что-то надеюсь.
-Я говорила с твоими родителями по телефону,-начала Аня.
-Мне жаль их,-сказал Гриша,-они сделали для меня очень много.
-Они знают?
-Про наркотики-да, но не про СПИД. Ты-единственная кто знает, кроме меня, конечно.
-Ты не хочешь им говорить?
-Нет, пусть лучше ничего не знают. Они думают что я просто наркоман, еще одной «хорошей» ново-сти они не переживут, особенно мама.
-Как хочешь, это твое дело,-пожала плечами Аня и постаралсь сменить тему,-я ведь обещала помочь тебе стать счастливым…
-Ну, и что ты намерена делать?-усмехнулся Гриша.
-Помнишь, как раньше мы любили гулять у моря,-Аню вновь захлестнули приятные воспоминания.
-Да, может возобновим традицию?
-Я не против,-Аня улыбнулась.
 Они встали со скамейки и, взявшись за руки, как раньше, медленно пошли к побережью моря.
Глава 6.
 Аня медленно села на песок, рядом, обхватив колени руками, сидел Гриша. Они просидели у моря около трех часов и почти все это время говорили без перерыва. За эти три года им было что расска-зать друг другу. И, хотя они учились в одном классе, они были как чужие друг другу. Они снова бы-ли вместе, как будто и не было тех ужасных трех лет, они снова весело болтали, как раньше, и, каза-лось, они вовсе и не изменились с того времени, как им было тринадцать.
 Аня вспомнила, как раньше ждала каждой встречи с ним, как манны небесной, она вспомнила, как мечтала о том, что, когда они вырастут, они будут вместе. И, хотя, она и поняла, что любовь была лишь выдуманной, все-таки, с того времени она так и не нашла себе парня, который бы хоть мало-мальски походил на идеал, а идеалом был, конечно, Гриша. И Аня вдруг почувствовала, что он так и остался ее идеалом, несмотря ни на что.
 Потом они долго гуляли по берегу моря, взявшись за руки. Они оба старались говорить на нейтраль-ные темы, не упомиая ни наркотики, ни смерть. Когда начало темнеть, они пошли домой, но потом еще долго сидели на детской площадке и разговаривали. Вдруг из склада вышли несколько человек. Гриша в темноте сумел разглядеть их лица, они все были ему знакомы.
-Твои друзья?-догадалась Аня.
-Да какие там друзья, такие-же наркоманы как и я.
 Эти люди пошли к детской площадке. Гриша встал и направился к ним навстречу. И это было его ошибкой. Так бы они его не заметили, но стоило Грише подойти и подать руку для приветствия, как между ними завязалась жаркая дискуссия. Аня не слышала всего, но из обрывков фраз, долетавших до нее, успела понять, что эти наркоманы не достали дозы и требуют героин у Гриши. «Да дай ты им этот героин»,-думала про себя Аня, но Гриша не хотел так просто отдавать свою дозу. Аня слышала, что разговор приобретал все более жесткие черты. Было темно и она не видела, что же там происхо-дит. Но вскоре раздался истошный вопль и Аня бросилась к той комании, стоявшей в нескольких метрах от нее. На земле валялся высокий лысый парень, лет семнадцати, в спортивном костюме. Из носа у него шла кровь. Над ним стоял Гриша. У него на руке поблескивал кастет. Друзья упавшего парня некоторе время стояли и тупо смотрели на истекающего кровью товарища. Затем один из них вынул нож, другой схватил кусок арматуры, валявшийся на земле. Гриша стал пятиться назад. Но от-ступать было некуда, Гришина спина уперлась в железную стену склада. Аня бросилась звать на по-мощь. Она бежала изо всех сил к дороге, там всегда стоял пост патруля ГИБДД. Она бежала, споты-каясь о камни, но Аня не обращала на это внимания, сердце в ее груди стучало от волнения. «Только бы не опоздать!»-стучала в ее голове одна только мысль. В темноте Аня увидила бликующую в свете фар синюю полоску на борту машины. Она подбежала к ней и постучала в окно. Из машины вышел толстый инспектор ГИБДД и, подозрительно взглянув на запыхавшуюся Аню, спросил: «Чего тебе?».
-Быстрее, там драка,-запыхавшимся голосом сказала Аня.
-Не волнуйся, где драка?
-Там, возле склада. Их человек пять, против одного, быстрее, они ж его убьют.
-Опять возле склада. Вечно эти наркоманы что-то поделить не могут,-проворчал инспектор и, открыв заднюю дверь, сказал что-то сидевшим на переднем сиденье коллегам, и, взяв с заднего сиденья ав-томат АКМ, побежал через темный двор к детской площадке. В руке его был фонарь, свет которого и прорезал ночную тьму, когда они подбежали к детской площадке. У стены сарая пять человек изби-вали ногами лежавшего на земле Гришу. Инспектор подбежал к ним и, направив фонарь в лицо од-ному их обернувшихся парней, у которого через все лицо, от брови до подбородка проходила свежая кровоточащая царапина, закричал: «Оружие на землю! Милиция!» Тут же все парни, избивавшие Гришу, развернулись и уставлилсь на толстого инспектора, за спиной которого стояла Аня. Один из парней, вращая в руках кусок арматуры, пошел прямо на инспектора. Последнего такой оборот собы-тий не испугал, а наоборот, рассмешил.  Когда парень подошел к нему меньше чем на метр и размах-нулся чтобы огреть представителя власти куском арматуры, инспектор с поразительной для своих габаритов ловкостью, увернулся от удара, и ударом по коленной чашечке сбил нападавшего с ног. Инспектор ударил тяжелым ботинком по почкам лежащему на земле и схватившемуся за свое колено нападавшему и пошел ближе к онемевшей группе наркоманов. Он вскинул висевший на плече авто-мат и приказал всем сдаваться. Но это явно не входило в планы собравшихся и они бросились в раз-ные стороны. Ночной покой нарушила очередь в воздух. Инспектор бросился в овраг за убегавшими, а Аня подбежала к лежащему на земле Грише. Его лицо было разбито в кровь, он лежал и тихо сто-нал. Вскоре подошел инспектор, ведя в наручниках троих парней, пытавшихся убежать. Он взглянул на лежащего Гришу и вызвал по рации скорую. Инспектор ушел, оставив плачущую Аню с Гришей, находившимся бес сознания. Вскоре во двор въехала скорая. Из машины вышли двое врачей, кото-рые осторожно погрузили Гришу на носилки и увезли в дежурную больницу. А Аня осталась сидеть на земле возле того места, где лежал Гриша. Она сидела на холодной земле и плакала.
Глава 7.
  Аня сидела на земле еще минут десять. Когда она собиралась вставать она оперлась рукой на землю и только хотела встать, как тут же села обратно. Ее рука нащупала в темноте что-то мягкое. Аня взя-ла этот предмет и поднесла его к лучу лунного света. Это был тот самый пакетик героина, который и пытались отнять у Гриши те наркоманы. Пакетик был несколько меньше, чем в тот раз, когда Аня держала его несколько дней назад в подъезде. «Что мне с тобой делать? Ты принес так много бед, но ты облегчаешь страдания Грише»,-думала она, сидя на земле, возле холодной железной стены сарая.
 Прошло еще полчаса прежде чем Аня встала и пошла домой. Всю ночь она не могла спать, мысли ее все время возвращались к Грише, она волновалась за него и не могла уснуть, не зная, как же он там, в больнице. На следующее утро она первым делом поехала к Грише в больницу. По дороге она купила ему цветы и коробку конфет.
 Здание больницы было старым и обшарпанным, внутри противно пахло лекарствами. Аня подошла к полной женщине, сидящей за столом и что-то пишущей.
-Вы не подскажете, где лежит Дмитриенко Григорий Сергеевич ?
-Какое отделение?-проивным голосом спросила женщина.
-Не знаю, его только вчера привезли.
-Так,-женщина стала рыться в своих записях,-Дмитриев, Дмитриенко, вот он. 4-я палата, травматоло-гическое отделение. По лестнице на четвертый этаж, а затем по коридору налево.
-Спасибо,-поблагодарила ее Аня и пошла в травматологическое отделение. Надо сказать, маршрут, описаный женщиной за столом, был намного труднее и запутаннее, так что, Ане пришлось несколько минут изучать план этажа, только после этого она наконец-то нашла нужную дверь.
 Побеседовав еще несколько минут с точно такой-же полной женщиной в приемной травматологиче-ского отделения, Аня прошла к палате, на дверях которй висела табличка с цифрой 4. Вуглу палаты на пружинной кровати лежал Гриша, его грудь была в гипсе, на голове была повязка. Услышав скрип двери, Гриша с трудом открыл глаза. Когда Гриша увидел Аню, на его лице просияла улыбка. Но улыбнулся он только уголками губ, видимо, ему было трудно открывать рот. Он собирался что-то сказать, но Аня приложила ему палец к губам и поставила цветы в вазу, стоящую на подоконнике.
 У Гриши было сломано два ребра, вывихнута рука, был сильно ушиблен нос, смещена верхняя че-люсть, вобщем, вчерашняя драка не прошла для него бесследно. Ане трудно было сдерживать слезы, подступавшие к ее горлу, настолько жалок и несчастен был Гриша, что без сожаления на него нельзя было смотреть.
 Аня просто сидела рядом с ним-ему было трудно говорить. Она держала его единственную непо-врежденную руку-левую и медленно водила пальцами по Гришиной ладони. И хотя он ничего не ска-зал, в его глазах Аня прочитала искреннюю благодарность, ведь, не успей она вовремя, его могли бы убить.
Аня пробыла у Грише в больнице около часа, больше ей не разрешили. Она вышла из здания боль-ницы и медленно пошла домой. На улице была хорошая погода и Аня пошла домой пешком. Внезап-но на нее теплой мягкой волной нахлынули приятные воспоминания, она вспомнила как гуляла с Гришей по этим же самым улицам, как каталась с ним в парке на каруселях, как, гуляя во дворе все-гда ждала, когда же наконец из соседнего дома выйдет Гриша. И она с трудом скрывала восторг, ко-гда он наконец-то выходил. «Если бы я узнала раньше…»-думала Аня. Она чувствовала и свою вину за то, что не заметила таких перемен в друге и не смогла уберечь его от этого. Во всем Аня винила себя, она считала, что могла что-то сделать. Но это было не ее виной. Тут не было ни чьей вины, в делах подобного рода нет виноватых, нет победителей и проигравших. Есть решение, ошибочность которого Гриша понял слишком поздно. Но это было его решением, и он нес всю ответственность, но не вину, за это решение. Человек волен делать то, что ему вздумается, но он должен осознавать, ка-ковы будут последствия. Гриша, принимая свое решение, к сожалению, не думал о последствиях.
 На следующий день Аня снова пришла к Грише в больницу. Ему уже вправили челюсть, и он мог неспеша говорить. Аня на сей раз принесла ему пакет с фруктами и ягодой.
-Привет,-Грише не терпелось продемонстрировать свою возможность снова говорить.
-Привет,-с порога махнула ему Аня.
 Она поставила фрукты в вазочку, стоявшую на тумбочке, а затем присела на край кровати. Они по-говорили минут десять, но потом Гриша с трудом наклонился ближе к Ане и сказал ей почти шепо-том: «Аня, пожалуйста, достань мне героин. Я не выдержу еще один день без дозы. Мне колят ка-кую-то дрянь, но она не помогает. Если начнется ломка, я не выдержу». Видит Бог, Ане не хотелось этого делать, она все еще надеялась на то, что Гришу можно спасти, но увидев в его глазах боль и страх перед ломкой, Анино сердце растаяло и она молча кивнула головой. Гриша объяснил ей самый простой путь как достать героин. Он назвал Ане адрес и указал, сколько граммов надо купить и дал денег. Ане не хотелось чтобы Гриша принимал наркотики, но она понимала, что он без них уже не проживет. А для того чтобы помочь Грише Аня была готова на все. И если это ему хоть как-то помо-жет, Аня сделает это, несмотря ни а что.
Глава 8.
 Аня должна была принести героин как можно скорее. Прямо из больницы она направилась к тому самому дому, адрес которого был написан на бумажке, лежавшей у нее в кармане. С каждой мину-той, приближавшей Аню к тому дому, ее сердце начинало биться сильнее, поперек горла вставал ком, и волнение ее постоянно усиливалось.   
 Она вошла в темный подъезд высокого нестарого дома. Стены были исписаны непечатными выра-жениями, потолок был весь закопчен.
 Аня подошла к старой деревянной двери и быстро постучала в нее. Долгое время за дверью ничего не было слышно, но через три минуты наконец-то послышались шаги. Кто-то из-за двери взглянул в глазок.
-Кто там?-раздался низкий мужской бас.
-Мне нужен то, что у вас есть,-так говорить учил ее Гриша.
-Проходи,-дверь распахнулась и высокий, полуголый мужчина с бородой, пропустил ее внутрь, предварительно удостоверившись, что Аня одна. Аня присела на кресло, на которое ей указал рукой мужчина.
-Сколько и чего?-спросил мужчина.
-Героин, три с половиной грамма,-с трудом сдерживая волнение ответила Аня.
-Сиди здесь,-мужчина на ходу набросил спортивную куртку и вышел на улицу, захлопнув за собой дверь. В этот момент в комнату вошла девушка в коротеньком белом халатике. В какой-то момент Аня увидела ее руку чуть выше запястья. Вены были неоднократно исколоты и там, что называется, не было живого места. Девушка было лет двадцати-двадцати-пяти, на ее лице еще оставались следы прежней красоты, частично утраченные за многие годы употребления наркотиков.
-Привет,-сказала девушка и села на диван, заложив ногу за ногу.
-Привет,-кивнула ей головой Аня.
-Женя,-представилась девушка.
-Аня,-ответила Аня. Она постепенно успокоилась, в обществе этой девушки ей было лучше чем с тем огромным бородатым мужчиной. Они некоторе время посидели молча, потом тишину нарушила Же-ня.
-Ты за товаром пришла?
-Да,-кивнула головой Аня.
-За травкой?
-Нет, за героином,-при этих словах на лице Жени появилось удивление-Аня никак не походила на наркоманку. Аня, увдив недоумение на лице девушки, сочла нужным внести ясность: «Я не для себя. Это для друга, он сейчас в больнице».
-А,-протянула девушка,-для Гришки что-ли? Он один из наших, кажись, в больницу залетел. Осталь-ные, слава Богу здоровы».
-Да, для него,-теперь пришла очередь удивляться Ане.
-Он что-то в последнее время у нас товар не берет. Я слышала, у него с ментами проблемы?
-Да, нет, все в порядке,-пожала плечами Аня.
-Кстати, что с ним?-спросила Женя.
-Перелом двух ребер и смещение челюсти,-ответила Аня.
-Да, угораздило-же его…-Женя не закончила фразу, потому что в прихожей раздался шум-пришел тот самый бородатый мужчина.
-Вот порошок. Почище «Тайда» будет,-улыбнулся бородач,-проверять будешь?
-Нет, спасибо, я вам верю,-ответила Аня и достала деньги.
Бородач пересчитал купюры и вручил Ане пакетик с героином.
-Она от Гриши,-сказала боодачу Женя.
-От Гриши?-удивился тот.
-Да,-ответила Аня.
-Ну привет ему, пусть чаще заходит,-весело сказал бородач, закрывая за ней дверь.
 «А он вовсе не такой страшный, как сперва кажется»,-думала Аня,-«Парадоксально, наркоторговец, распространяющий свою отраву, которая губит людей-весьма приятный человек. Кстати, надо будет спросить у Гриши, кто такая эта Женя?».
 До приемного часа в больнице оставалось еще довольно много времени и Аня села на скамейку воз-ле того дома, где она только что купила героин. Она сидела и смотрела на дерево, растущее у подъ-езда и на белого голубя, гулявшего у ее ног. В пакете у Ани был хлеб, который она купила домой и Аня отломила небольшой кусочек и покрошила его на землю. Голубь тут же пропрыгал к крошкам и стал клевать их. Аня сидела и смотрела на него.
 Ее взгляд метнулся к подъезду, из которого она вышла минут десять назад. У дверей, скрипя тормо-зами, остановился милицейский УАЗик, из которого выпрыгнули трое милиционеров в форме и с ав-томатами АКМ и тот самый капитан, задержавший несколько дней назад Гришу.Двое милицинеров вбежали в подъезд, а один остался у входа в подъезд.
 Аня встала со скамейки и быстрым шагом пошла подальше из этого двора, сердце в ее груди бешен-но стучало, ей все время казалось, что вот-вот сзади ей заломят руки за спину и сунут под нос удо-стоверение сотрудника отдела по борьбе с наркотиками.
 Голубь мирно клевал крошки на асфальте, а мимо него выводили того самого бородатого мужчину и девушку Женю, отчаяно сопротивлявшуюся. Их посадили в УАЗик. А белый голубь доклевал свои крошки и взмыл под облака, сделав круг над тронувшимся УАЗиком.
 Гриша лежал на своей больничной койке и смотрел телевизор. Внезапно дверь распахнулась. На по-роге стояла запыхавшаяся Аня. В ее глазах был страх.
-Что случилось?-встревоженно спросил Гриша.
-Их всех арестовали,-запыхавшимся голосом проговорила Аня.
-Кого?-не понял Гриша.
-Тех, у кого я покупала героин.
-Тише!-Гриша приложил палец к губам.
Аня подошла к нему и стала говорить тише, потчи шепотом.
-Я купила три с половиной грамма, как ты и просил. Там был такой здоровый мужчина и девушка…
-Женя?-встревоженно перебил ее Гриша.
-Да.
-Ее тоже забрали?
-Да, их обоих.
-Черт,-отчаянно сказал Гриша,-она в СИЗО не проживет. Ей каждый день по полтора грамма нужно.
-Но может ее-то можно вытащить?
-Нет, она-соучастница. Василий Петрович, тот бородач, ее отец. Ее как соучастницу привлекут. Хотя, до суда ей не дожить,-со слезами в голосе сказал Гриша.
-Так она-его дочь?-удивилась Аня.
-Да. Когда он узнал, что его дочь колется и бросить уже не сможет, Василий Петрович стал сам тор-говать наркотиками. Он воспитывал дочь один, его жена умерла двадцать лет назад. Он бросил все ради дочери, она была смыслом его жизни.
-Но зачем он стал сам торговать наркотиками?
-Женя бы не смогла покупать дозу каждый день, это очень дорого, поэтому, чтобы находить дозу для дочери, Василий Петрович стал сам торговать.
-Они тебе привет передавали,-грустно сказала Аня.
-Он мне всегда в долг дозу давал, если у меня денег не было. Он торговал нарктоиками не для обо-гащения, а для того, чтобы помочь дочери. Да и продовал он нарктоики только тем, кто без них уже не мог. Он никогда сам никого не «сажал»,-по щеке Гриши скатилась скупая слеза.
-Неужели, никак нельзя их вытащить?
-Нет. Василий Петрович сделает все возможное чтобы взять всю вину на себя. Но все равно Женя должна просидеть в СИЗО минимум дней десять, а ей и одного дня не прожить. Менты же не поймут, что она там помрет, им плевать на людей, у них есть инструкция, правила. Им не понять, что ради спасения человеческой жизни можно нарушить любую инструкцию, сделать исключение из любых правил.
 Гриша оказался прав. Василий Петрович признал себя виновным и сказал, что дочь никакого отно-шения к его делу не имеет. Но когда он сидел в кабинете у следователя и писал чистосердечное при-знание, Женя лежала в медицинском изоляторе СИЗО. У нее было ломка, она кричала, билась в кон-вульсиях, ее подбрасывало вверх, она извиалась всем телом на узкой кровати, на ее лице было столь-ко боли и отчаяния, она металась по палате, впивалась зубами в подушку чтобы сдержать бешенную боль, пронизывающую толстыми игами каждый миллиметр ее тела. Ей кололи обезбаливающее, но оно не помогало. Через день Женя умерла в медизоляторе. Когда Василий Петрович узнал об этом, он повесился в своей камере. В предсмертной записке он винил в смерти дочери только себя.
 Женю и ее отца хоронили вместе. Гриша стоял у медленно опускающихся под землю гробов. Рядом стояла Аня и держала Гришу за руку. Родные и друзья Василия Петровича произносили речи, но в них были обычные избитые фразы. Никто не мог сказать о Василие Петровиче лучше чем те люди, которые действительно знали его, которым он действительно помогал, помогал выжить. Но для об-щества эти люди были какими-то существами, утратившими способность не только мыслить, но и чувствовать. Общество сознательно отгораживается от таких людей, ставит на них крест, боясь при-близится к ним. Они для общества-прокаженные. И если один-два человека и понимают, что нарко-маны-такие-же люди, им просто нужна помощь, то мнение этих людей тонет в море под названием толпа. Толпа жестока и эгоистична, в толпе тонут все хорошие человеческие качества и высплывают плохие, толпа поглощает любого, проивостоящего ей. Людям легко так говорить, они сидят в сових уютных дома, ездят на дорогих машинах и не вспоминают о том, что в то время когда им хорошо, кому-то другому плохо. Парадокс, но чем лучше мы живем, тем хуже мы становимся. А ведь и нар-котики, и бедность, и терроризм, и беспризорные дети-все то, в чем толпа обвиняет власть-вина каж-дого человека.
Глава 9.
 Гриша вышел из больницы через несколько дней после похорон Жени. Каждые три дня Аня доста-вала для него героин. После того как Василия Петровича арестовали, Ане пришлось покупать героин у менее приятных наркоторговцев. Она каждый день приходила к Грише в больницу. Сначала Аня просто сидела и разговаривала с ним, потом, когда он уже смог ходить, они вместе гуляли в неболь-шом больничном дворике. Аня все время старалась заразить его своим оптимизмом, настроить на лучшее, но в его взгляде чувствовалось нежелание жить. Аня помнила о чем он просил и хотела с де-лать так, чтобы Грише захотелось жить, сделать так, как будто и не было тех трех лет. Она снова чувствовала себя двенадцатилетней девченкой, для которой Гриша-что-то вроде старшего брата. Аня просыпалась каждый день и шла к нему в больницу, по дороге покупая ему что-нибудь. Она уже на-столько привыкла к этому, что, проснувшись утром на следующий день после выписки, чуть не за-была, что уже идти в больницу не надо. И почему-то ее это огорчило. Это было настолько привчно для нее, да и к тому же, ей нравилось проводить время с Гришей. Ей нравилось говорить с ним, он мог рассказать ей много чего интересного, ей просто нравилось то детское чувство защищенности, которое она испытывала так давно, когда они с Гришей еще были друзьями.
 Через несколько дней они шли из театра. Дело было в том, что Аня решила начать приобщать Гришу к искусству и теперь они, несмотря на отчаяное сопротивление с его стороны, ходили почти каждую неделю в театр. Возле театра был небольшой сквер, где они и присели на скамейку. «А ведь стран-но»,-подумала Аня когда они сидели на скамейке под высоким деревом,-«Ведь я сижу здесь с чело-веком, который уже сам себя похоронил. Он веселится, шутит, смеется, и с первого взгляда не ска-жешь, что он знает о том, что жить ему осталось недолго». Но тут Аня отогнала от себя подальше не-кстати подвернувшуюся мысль: «Нет, нет, что я такое говорю. Он еще долго проживет. Да, у него СПИД, но люди же живут, и довольно долго. Вот и он проживет»,-но проклятая мысль не давала по-коя: «А как бы я вела себя, зная о том, что жить мне осталось совсем недолго?»
 Эта мысль ей не давала покоя всю дорогу домой. Гриша что-то рассказывал, а Аня не слушала его, она все время думала только об этом.
-Гриша,-наконец решилась она задать ему интересовавший ее вопрос. После того разговора на дет-ской площадке, они старались не говорить о болезни Грише, но Аня все-таки нарушила негласное правило,-Можно задам тебе неприятный вопрос?
-Задавай, но я оставлю за собой право не отвечать,-пожал плечами Гриша.
-Скажи, как это-знать когда умрешь?
-И это ты называешь неприличным вопросом?-удивился Гриша,-я понимаю, ты не хотела затрагивать эту тему, я об этом тоже не говорил, думал тебе неприятно. Но знай, я с этим давно свыкся и ты мо-жешь говорить об этом когда захочешь.
-Так ты ответишь мне?-повторила вопрос Аня.
-Ну для начала, я не знаю точной даты…
-Но примерные сроки ты мне называл,-перебила его Аня.
-Мне еще повезло, я знаю лишь примерно-скоро и все, а как скоро-мне неизвестно. А вообще, я не завидую тем  людям, которые знают, когда умрут. Это все равно что сидеть в камере, а перед тобой будут тикать часы, отсчитывающие время до твоей казни. Я бы сошел с ума.
-Но ведь ты знаешь, что умрешь. И так спокойно к этому относишься. Я, например бы из последних сил пыталась хоть что-то предпринять.
-В смысле, постораться оттянуть конец? Нет, уж лучше я не буду глотать противных лекарств, ле-жать под капельницей, а потом умирать в муках целую неделю, мечтая о смерти, я уж лучше умру сразу, тихо, усну и не проснусь.
-И ты не боишься смерти?
-Люди неправильно воспринимают смерть. Еще древние считали бессмертие величайшей карой. Смерть это как-бы другая часть жизни, да и к тому-же мне ужасно интересно посмотреть, что-же бу-дет потом, после смерти?
-Разве ты не любишь жить?
-Не знаю, Аня, не знаю. Мне незачем жить, я не вижу в жизни смысла, у меня нет времени искать этот смысл, мне осталось недолго, а просто существовать мне не нравится.
-Но это же лучше смерти,-почти-что выкрикнула Аня.
-А откуда ты знаешь, какова она, смерть. Может быть она лучше,-Гриша тяжело вздохнул и прило-жил палец к губам Ани, собиравшейся что-то сказать и его глаза прошептали ей: «Хватит об этом».
 Через несколько дней они гуляли по берегу море. Солнце медленно садилось, опускаясь все ниже и ниже в воду, оставляя на воде золотистый свет. В небе парила чайка, шум прибоя ласкал слух, Гриша и Аня шли по песку, держась за руки. Они медленно шли по песку, ветер ласкал развивающиеся ло-коны Ани. Она шла рядом с Гришей и вдыхала свежий морской воздух полной грудью. Она поверну-ла голову, и порыв ветра приподнял ее волосы и снова опустил их. Аня рукой убрала волосы со лба и взгляд ее встретился со взглядом Гриши. «А ведь я люблю его»,-только теперь Аня внезапно призна-лась сама себе в том, что уже где-то неделю объясняла себе просто остатками той детской влюблен-ности,-«Люблю по-настоящему, не так как раньше. Он по-прежнему мой идеал. И мне только тяже-лее от этого. Лучше бы я не встречала его тогда, на улице». Аня с трудом сдержалась от того чтобы заплакать. «Теперь я понимаю, каково это-любить того с кем не сможешь быть вместе»,-думала она. В этот момент Гриша взглянул ей в глаза, которые почти наполнились слезами. Аня быстро отвела взгляд, но от Гриши не укрылся ее печальный взгляд.
-Что-то не так?-заботливо спросил он.
-Нет, все в порядке, просто больно смотреть на солнце,-ответила она.
 Следующие дни Аня чувствовала себя не в своей тарелке. Она не пошла с Гришей в театр, как обыч-но, а просидела целый день дома и проплакала, лежа на диване и отвернувшись к стенке. Она нико-гда не мирилась с тем, что Гриша умрет, раньше ей это казалось чем-то далеким, что будет еще не скоро, а теперь ей казалось, что стоит ей только сказать ему о своей любви, как их разлучит смерть. Неужели, жизнь будет так к ней несправедлива? В чем-же она, Аня, так виновата перед судьбой, что та так жестоко наказывает ее?
 Ее подушка была вся в слезах. Гриша несколько раз звонил, спрашивал, все-ли в порядке, она с тру-дом находила в себе силы ответить «Да», а потом падала обратно на диван и плакала. Ее разум все время рисовал перед ней ужасные картины смерти Гриши, она видела его предсмертные муки и боль в его глазах, боль за то, что сделал несчастной Аню. И как-бы она ни пыталась заставить свой мозг думать о чем-нибудь другом, ничего не получалось и она снова видела лицо умирающего Гриши. «Что-же мне делать?»-думала она,-«Я сделаю его несчастным, сказав, что люблю его, он умрет с чув-ством вины, а я клялась сделать его счастливым, но я не могу сдерживать свои чувства, я люблю его».
Глава 10.
 Каждый раз, когда Аня и Гриша выходили куда-нибудь вместе, Ане было ужасно тяжело. Ей было лучше, когда она не видела Гришу, ведь, взглянув на него, она начинала любить его все сильнее и сильнее. Он был тот, кого она искала всю жизнь, он был именно тем, с кем Аня бы хотела быть. Но это было невозможно. Если бы Гриша узнал о ее любви, ему было бы ради чего жить, он бы умирал, жалея о смерти, а сейчас, когда он ни о чем не догадывается, Гриша готов к смерти и ждет ее, что, наверное, лучше чем постоянный страх, что завтра умрешь. Этот страх мешает нормально дожить последние дни, так что, лучше уж хотеть смерти и прожить нормально жизнь.
-Что это ты в последнее время какая-то грустная?-спросил Гриша Аню, когда они вместе шли из те-атра. Он начал замечать некоторую, плохо скрываемую перемену в настроении Ани, ее глаза стали грустными, и она, как-будто пыталась избегать его. «Неужели, ей больно смотреть на меня, живого трупа? Или она боится находится рядом со мной, больным СПИДом. Да нет, она не такая, как все те люди, которые, завидев наркомана, бегут от него подальше, и детишек своих уводят. А если он еще СПИДом болен, так это вообще! Его убить надо, чтоб никого не заразил! И сколько не толкуй им, что СПИД не передается по воздуху, не помогает. Наркоман-это судьба»,-думал Гриша.
 Фраза, про то, что люди забирают своих детей подальше от наркоманов не была беспочвенной. Око-ло года назад Гриша познакомился с прекрасной девушкой, которую он полюбил. Она тоже его лю-била, и, зная, что родители будут против их отношений, встречалась с Гришей тайком. Когда ее ро-дители узнали о том, что их дочь встречается с «этим наркоманом», они заявили на него в милицию, обвинив Гришу в том, что он пытается склонить их дочь к употреблению наркотиков. Лена, так звали девушку, пыталась тайком встречаться с Гришей, но им это удавалось редко. И родители Лены опять заявили на Гришу в милицию. Гришу задержали и начали следствие. Дело собирались передать в суд. Лена, узнав об этом, винила себя в этом и не пережила разрыва с Гришей: родители увезли ее в де-ревню, «подальше от этого наркомана», Лена покончила с собой, узнав о том, что дело Гриши пере-дали в суд. И даже после ее смерти мать Лены на суде обвинила Гришу в смерти дочери и дала ему пощечину. Гриша с трудом удержался от ответного удара, его всего переполняла злость, боль и жут-кая обида. Обида на весь мир, на общество, заклеймившее его позором. В предсмертной записке Ле-на просила прощения у Гриши и винила в своей смерти родителей. «Если я не буду с ним, то не буду ни с кем»,-таковы были последние слова, написанные на клочок бумаги.
 Как жаль, что искренне родительское стремление оградить дитя от ошибок, привело к таким страш-ным последствиям. «Я желала ей добра!»-рыдала на суде мать Лены. Возможно, иногда детям нужно позволить совершить свои ошибки, если они не могут учиться на чужих.
 После этого случая Гриша слишком резко увелиыил дозу и довел ее до 0,5 грамма в неделю. После такого резкого скачка надежды на спасение Гриши уже не было.
-Да так, ничего,-все также грустно ответила Аня.
-Да нет, что-то случилось. Я доверил тебе свой секрет, а ты мне не доверяешь?
-Доверяю, Гриша, как я могу тебе не доверять. Но, прости, сейчас я тебе не скажу о том, что меня тревожит.
-Ну как хочешь,-ответил Гриша.
-Ты только не обижайся, пожалуйста,-умоляюще взглянула на него Аня.
-Да как же можно на тебя обижаться,-рассмеялся Гриша и дружески потрепал Аню по распущенным волосам. «Лучше бы ты этого не делал»,-подумала Аня, но вслух ничего не сказала.
 Они шли медленно к дому Ани. Гриша что-то рассказывал, но Аня слушала лишь краем уха, она смотрела на Гришу, идущего сбоку. Ей вдруг так захотелось, чтобы он обнял и поцеловал ее, ей захо-телось быть с ним и уже не имела значения его болезнь, ничего уже не имело значения.
 Но Аня с трудом преодолела желание бросится на шею Грише и расцеловать его. Она почти ничем не выдала себя, только ее ладонь слегка дрогнула, когда Гриша взглянул на нее. Гриша раскрыл пе-ред ней дверь ее подъезда и подал ей руку, помогая перешагнуть через порог. Аня сжала его ладонь, она всем своим телом ощущала ее тепло, ей так не хотелось отпускать Гришу, Аня смотрела в его глаза, а ее губы почти шепотом произнесли: «Пока», хотя мысленно она сказала: «Я люблю тебя».
  Аня медленно стала подниматься по ступенькам. На душе у ней было грустно. Она проводила взглядом из окна Гришу до поворота и открыла дверь в свою квартиру. Аня прошла в комнату и упа-ла на диван. Она закрыла глаза и увидела Гришу, который улыбался ей. По щекам Ани потекли сле-зы, она плакала и плакала, не в силах остановиться. Ей было очень тяжело, и слезы немного помогли.
 «Что же мне делать? Я не могу быть с ним, это сделает еще ужаснее его смерть. Он будет несчастлив умирая. Но, я больше не могу скрывать свои чувства, я не выдержу, если он еще раз не меня так лас-ково посмотрит, я не удержусь и брошусь к нему на шею. Возможно, он единственный, кто мне ну-жен? Может быть я больше такого человека не найду, может быть он-тот, кого я всю жизнь ждала? Но я не могу сделать несчастной его оставшуюся жизнь, да и мне лучше забыть его, если он умрет на моих глазах, я этого не переживу. Я не хочу видеть его последние дни, мне лучше оставить его в по-кое доживать свои дни»,-думала Аня, уткнувшись головой в подушку, уже мокрую от слез.
 Через несколько часов Аня, вытерев слезы, позвонила бабушке в деревню и попросилась приехать, пожить некоторое время. Родители Ани видели, что с их дочерью что-то не то, и ее желание уехать из города на некоторое время, они одобрили и оформили Аню в школу, находившуюся в той деревне, Аня училась в ней первые три класса, она тогда жила у бабушки в деревне, ее родители работали в другом городе.
 Аня должна была уезжать через три дня. Она подняла трубку и набрала Гришин номер.
-Привет,-грустно сказала Аня, услышав в трубке знакомый голос.
-Привет, что-нибудь случилось?
-Гриша, могу я с тобой увидется, надо поговорить?-дрожащим голосом спросила Аня.
-Конечно, я выйду во двор,-по голосу было понятно, что Гриша не на шутку встревожился.
Глава 11.
  Аня медленно спустилась во двор и села на скамейку на той самой детской площадке. Небо было чистым и ясным, в воздухе чувстовалось приближение осени. Листья еще не начали опадать, но не-которые уже пожелтели. Аня сидела и думала о том, что скажет Грише. Она могла бы признаться ему в любви, а потом исчезнуть навсегда из его жизни, могла ничего и не говорить, решиться она никак не могла.
 Вдалеке показался Гриша, в распахнутой куртке. Ветер трепал его волосы, по нему было видно, что он волнуется. Аня еще раз взглянула на него. Как же он был для нее красив в это мгновенье! Ей захо-телось провести рукой по его развивающимся на ветру волосам и прижаться к его сильной груди.
-Что-то случилось?-встревоженно спросил Гриша.
-Да нет, я просто хотела попрощаться,-Аня старалась ничем не выдать себя.
-Ты что, уезжаешь, или меня заранее хоронишь?-Гриша был рад, что ничего не произошло. Но это только он думал, что все в порядке, для Ани же кое-что произошло, она только что сделала очень важный в своей жизни выбор-уехать отсюда чтобы попытаться убить в сердце свою любовь, которая бы не принесла никому счастья.
-Уезжаю. К бабушке в деревню.
-Надолго?-Грише было жаль терять такого друга как Аню.
-Да, надолго. Вот решила попрощаться.
-Пиши хотя бы, что ли. А то мне скучно будет,-сказал Гриша и положил руку на ее плечо. Ане захо-телось кричать на весь мир о своей любви, она хотела обнять его и расцеловать, его теплая рука, ле-жащая у нее на плече, не давала ей чувствовать себя спокойно.
 Через десять минут Аня встала и пошла домой, собираться в путь. «Прощай, любимый»,-мысленно сказала она, в последний раз взглянув на него. Только что она приняла решение, так долго мучившее ее. Она постарается забыть о Грише, и любовь умрет в ее душе. Она будет далеко от него, отдохнет, забудет обо всем, «Так будет лучше для всех»,-думала Аня.
 Через два дня Аня и ее отец сели в машину и поехали в деревню. Она хотела напоследок увидеть Гришу, но потом решила этого не делать, она боялась, что не сможет уехать если еще раз взглянет на него.
 Машина Аниного отца мчалась по трассе Владивосток-Хабаровск. В отккрытое окно залетал ветер, развивая на ветру локоны Ани. Она сидела, уткнувшись лбом в боковое стекло машины и смотрела на пролетающие на огромной скорости мимо них деревья и машины. Погода была отличная, светило солнце, на небе не было ни облачка. По дороге Владимир Иванович, отец Ани, заехал в небольшое кафе на трассе. Они с Аней сели за небольшие деревянные столики и заказали шашлыки.
-Ты не хочешь сказать, почему же ты все-таки уехала?-спросил ее отец. Аня не могла больше дер-жать все в себе, ей надо было кому-то рассказать обо всем.
-Ты же знаешь, что Гриша-наркоман.
-Да, знаю, но какое это имеет отношение к твоему отъезду. Он что пытался и тебя уговорить упот-реблять наркотики?-Владимир Иванович хорошо знал Гришу и не верил в то, что говорил.
-Конечно нет, и ты это знаешь. Понимаешь, папа, он…-слезы в голосе мешали ей говорить. Отец нежно взял Анину ладонь и, посмотрев ей в глаза, прошептал: «Можешь не рассказывать»,
-Нет, мне нужно кому-то рассказать. Папа, я люблю его,-сказала Аня.
-Ну и зачем же уезжать,-на лице Владимира Ивановича было полное недоумение.
-Просто Гриша должен умереть. Он смертельно болен…
-Так вот оно что,-через несколько секунд Владимир Иванович вышел из оцепенения.
-Да, я не могу быть с ним,-из Аниных глаз потекли слезы.
-И сколько ему осталось?
-Совсем немного, хорошо если год. Он готов к смерти, он ждет ее, и он не сможет умереть спокойно если будет знать, что оставляет меня одну здесь.
-И ты надеешься забыть его в деревне?
-Да, может быть я разлюблю его…
-Нет, разлука только укрепит твою любовь. Твоя любовь-самая настоящая, самая искренняя. Ты жертвуешь своими чувствами ради любимого человека. Теперь ты знаешь что такое любовь, это не поцелуи на закате, это не прогулки под ручку, настоящая любовь-это трагедия, она всегда заставляет страдать, она жестока, беспощадна, она разрушает надежды и делает людей счастливыми, она убива-ет и дает жизнь, она трагична и вместе с тем прекрасна.
Глава 12.
 Слова отца не вылетали из головы Ани, все-таки он был прав, и ничто не сможет заставить ее раз-любить Гришу. Через несколько часов машина свернула с основной трассы и поехала по грунтовой дороге. Автомобиль подбрасывало на каждой кочке, но вскоре машина въехала в деревню Покровка. Эта деревня находилась довольно далеко от города. Там было тихо и спокойно, домов было всего около десяти-двенадцати. Это были старые одно-и двухэтажные дома. Деревня находилась в стороне от трассы, а слева был какой-то недействующий колхоз, а справа находился огромный лес.
 Машина подъехала к двухэтажному старому дому, где и жила Анина бабушка. Дверь отворилась и на пороге появилась невысокая старушка.
-Ой, наконец-то, мы вас заждались!-всплеснула руками Валентина Петровна.
-Привет, бабуля,-Аня постаралась скрыть свою грусть.
-Как ты выросла,-Валентина Петровна оглядела Аню со всех сторон.
 Валентина Петровна пригласила Аню и Владимира Ивановича в дом, где уже был щедро накрыт стол. Ни Аня, ни Владимир Иванович не были очень-то голодны, но все-же от обеда не отказались, дабы не обидеть хозяйку. Но как только они попробовали первое блюдо, аппетит сразу же проснулся и они с удовольствием съели все, что было на столе. Во время обеда в окно дома заглянул пожилой человек с огромной бородой и, постучав в окно, пьяным голосом заорал: «Петровна! Выпить не наль-ешь? Трубы горят!» Валентина Петровна схватила веник, стоявший рядом и огрела старика по голо-ве, тот сразу же исчез из окна и, по-видимому, продолжил поиски спонсора похмелья.
-Это Семен Голубев, алкоголик, постоянно у меня выпить просит, я его на свою голову как-то раз угостила, теперь каждый день заходит.
-Так и налили бы,-Василий Петрович подал теще идею теще.
-Ага, ему нальешь, так он вообще на шею сядет,-весело протараторила старушка и поставила на стол еще закусок.
-Бабуля, нам больше не съесть,-взмолилась Аня.
-Ешьте, ешьте, вы с дороги,-настаивала Валентина Петровна.
-Валентина Петровна, вы что, нам больше не съесть,-поддержал Аню Владимир Петрович.
 А в это время в том самом грязном складе на каком-то старом диване сидел Гриша и медленно в во-дил себе в вену шприцем героин. Жить ему оставалось еще примерно полгода.
 Прошел месяц с тех пор, как Аня приехала в деревню. Гришу она так и не смогла забыть, он ей снился каждую ночь, и каждую ночь по ее щекам текли слезы. Гриша приследовал ее везде, куда-бы она ни шла, она вспоминала о нем постоянно. Когда она сидела ночью на крыльце и смотрела на звезды, одна, самая яркая звезда, напоминала ей о нем.
 Как-то, давным-давно, еще в детстве, Гриша увлекался астрономией и он часто рассказывал Ане про звезды, показывал на небе созвездия. И однажды он показал ей ту самую звезду, которая была ниже всех остальных звезд, но светила ярче всех. «Хочешь, это будет твоя звезда?»-спросил он. «Хочу»,-ответила Аня, и с тех пор та звезда была ее, только ее и Гриши.
 В деревне Аня пошла в школу, в одинадцатый класс. Учиться там было легче чем в городе, да и к тому же, все учителя, которые учили ее здесь в начальных классах, были очень рады ее видеть. В де-ревне у нее было довольно много друзей, еще с того времени, когда она жила здесь. Она была рада видеть, как все изменились, они обрадовались, увидев ее.
 Когда Аня со своими друзьями веселилась в бывшем Доме Культуры, где проходили дискотеки, или подолгу сидела ночью у костра, или купалась в небольшом озере при лунном свете, она не вспомина-ла про Гришу, но стоило ей остаться одной, как воспоминания захлестывали ее, она тонула в них, и слезы текли ручьями из ее красивых глаз. Прав был отец, когда сказал, что она не сможет его разлю-бить, Аня с трудом сдерживала желание прыгнуть в первый автобус и ехать обратно в город, чтобы увидеть Гришу. Аня понимала, что даже смерть Гриши не поможет ей, она просто избавит Аню от возможности выбора между любовью и счастьем последних дней жизни любимого человека. «Мне просто нужно отдохнуть, может быть, найти себе парня, их здесь полно, мне нужно развеятся и все
пройдет, Гриша – пройденый этап моей жзни»,-утешала себя Аня, но вновь она вспоминала, как они гуляли по берегу моря, как ходили вместе в театр, как Аня была счастлива от того, что он рядом. И эти воспоминания не давали ей покоя.
Глава 13.
  Она шла по небольшой пыльной дороге, идущей через всю деревню и в конце выходящую на трассу федерального значения Владивосток-Хабаровск. Она подошла к старому дому, стоявшему чуть по-одаль остальных домов. Она распахнула калитку и прошла по тропинке вдоль огорода к дому. Вход находился с другой стороны и она обошла дом. Когда она подошла к входу в дом, что-то застваило ее обернуться и она застыла, не в силах пошевелиться. По пыльной дороге весело шагая шел он. Он увидел ее и махнул рукой, а она стояла как вкопанная и смотрела на него, а ее глаза наполнялись сле-зами.
-Привет!-крикнул он ей и отворил калитку, а она села на крыльцо и смотрела на него, как будто боя-лась, что это видение и он сейчас исчезнет.
-Привет, с трудом выговорила она и сделала глубокий вдох чтобы не заплакать.
 Да, она была рада его видеть, очень рада, но это только подлило масло в огонь ее любви. И перед Аней снова встал выбор. Если она ему признается в своей любви, то они будут счастливы вместе, точнее, она будет счастлива, а Гриша будет винить себя в том, что умирая оставляет девушку, кото-рая его любит, а если нет-Гриша умрет спокойно, а Аня будет скорбить о нем вечно. Да и его смерть Ане не пережить. В первом случае он бы умер далеко, в городе, а если она будет с ним, то Гриша ум-рет у ней на руках.
-Ну как ты тут, не скучаешь?-Гриша дружески обнял ее. «Зачем ты приехал? Уезжай»-думала Аня, но постаралась изобразить радость и ответила: «Да нет, а как ты там?»
-Живой пока,-Аня терпеть не могла его шутки по поводу собственной смерти, он постоянно так шу-тил. Хотя, Аня понимала, что ему, наверное, так легче.
-Как дела?
-Да нормально, а у тебя?
-Тоже все в порядке, а я вот тоже приезал попрощаться.
-Ты что тоже уезжаешь?-машинально спросила Аня.
-Да, улетаю,-ответил он, погрустнев.
- И куда? Надолго?
-Наверх, навсегда,-Гриша поднял указательный палец вверх и взглянул в синее небо. Аня не могла сказать ни слова еще минуты две, потом она с трудом спросила: «Сколько тебе осталось?».
-Меньше месяца,-он взял ее руку и утешительно погладил ее пальцы. По глазам Ани потекли слезы, она отказывалась в это верить: «Нет, нет, зачем, Господи, зачем?» Гриша обнял ее и прижал к своей груди, а Аня рыдала в истерике и вырывалась из его объятий. Он ласково шептал ей на ухо: «Успо-койся, не плачь, все в порядке. Просто пришло мое время, я к этому готов, я жду этого, там наверху меня уже ждут. Там мои родные и друзья, которых мне так не хватает, я вновь увижусь с ними».
-А вдруг Бога нет, вдруг ты будешь просто лежать в земле и ничего не чувствовать?-сквозь рыдания сказала Аня.
-Бог есть,-Гриша погладил ее волосы,-посмотри на это с другой стороны, мне выпадет величайшая честь познать величайшую тайну вселенной, я узнаю что происходит с душой после смерти. Я буду исследователем, мне откроется этот секрет.
-Да что ты такое говоришь, ты ведь умрешь, тебя не будет, неужели, тебе не жаль людей, которые тебя любят, твоих родителей?
-Жаль, поверь мне, жаль. На себя мне плевать, мне жаль их, жаль оставлять их одних, но что-либо изменить не в моей власти, такова Божья воля.
 Аня лежала в доме на кровати, укрытая старым пуховым платком бабушки. Около часа назад, когда они сидели с Гришей на крыльце, у нее вдруг закружилась голова, перед глазами все помутнело и поплыло, и Аня упала без чувств на холодную землю. Только сейчас она пришла в сознание, и то от-того что бабушка поднесла к ее носу пузырек с нашатырным спиртом. Резкий противный запах об-жег ноздри и Аня очнулась. Голова еще сильно болело, а перед глазами еще несколько секунд было мутно. Потом все прояснилось и Аня увидела склонившуюся над ней бабушку.
-А где Гриша?- спросила Аня.
-Какой Гриша,-на лице Валентины Петровны было полное недоумение.
-Ну парень, с которым я сидела на крыльце,-Аня удивилась еще больше.
-Не было никакого парня, ты просто упала в обморок, наверное, солнечный удар, сколько раз тебе говорила, прикрывай голову,-проворчала Валентина Петровна.
«Неужели, это все мне почудилось. Ну слава Богу, значит Гриша не приезжал»,-обрадовалась Аня, но когда она встала и пошла умываться, она случайно опустила руку в карман и нащупала там какой-то металлический предмет. Она достала его и слезы хлынули из ее глаз. Она прижимала к сердцу ма-ленькое сердечко из серебра, которое Аня давным-давно дарила Грише на день рождения. Она слегка надавила на сердечко и верхняя часть открылась. Внутри была фотография Ани и Гриши, сидящими на скамейке в парке. Точно такая-же фотография стояла у Ани в комнате, там, в городе. Эта была по-следняя фотография где она и Гриша вместе. «Значит, это не галлюцинация. Гриша действительно приезжал, и он скоро умрет. Я должна поехать к нему, я больше не могу скрывать свои чувства. Он сказал, что не в силах ничего изменить, так пусть же знает о том, что я люблю его и там, на том све-те»,-твердо решила Аня и стала собирать вещи. Через несколько дней она вернется в город и пусть последние несколько дней они побудут с Гришей счастливы. Как жаль, что она не сделала этого раньше, как жаль. Гриша несколько лет назад тоже принял решение отдалится от нее и это его погу-било, а потом было уже поздно. А Аня, поняв что любит его, решила уехать от него, решив что так будет лучше для них обоих. Но, оказалось, ее любовь нельзя убить разлукой, и теперь что-то менять поздно, Гриша должен скоро умереть, так пусть же он умрет, зная, что кто-то в это мире будет пом-нить о нем, любить его. «Как же я раньше об этом не подумала, ему ведь будет так легче умирать, елси он будет знать, что прожил жизнь не зря, какая же я дура, мы могли бы быть вместе если бы я не уехала, а призналась ему в любви. Пусть недолго, но мы были бы вместе»,-Аня прижимала к груди медальон и плакала навзрыд. 

Глава 14.
 Машина Владимира Ивановича вырулила на основную трассу и постпенно набирала скорость.
-Ну а теперь почему ты решила вернуться? Неужели, твоя любовь прошла?
-Нет, я люблю его еще сильнее. Он вчера приезжал, сказал, что скоро умрет,-глаза Ани наполнились слезами,-я хочу увидеть его в последний раз.
-И сказать ему что любишь его?
-Да,-тяжело вздохнула Аня.
-Но почему?
-Я думаю, ему будет лучше если он узнает, что он не зря прожил эту жизнь, что он не совсем никче-мен, что его кто-то любит, что кто-то помнит о нем.
-Да, я так с самого начала думал.
-Но почему не сказал мне?-вырвалось у Ани.
-Я дал тебе право самой дойти до этого. Ты должна была сама понять это и я рад, что ты поняла, это очередной этап формировния твоей личности, да и к тому же хороший урок, теперь ты знаешь, что нельзя скрывать своих чувств, жаль что ты поняла это слишком поздно, надеюсь, ты застанешь его живым, вчера его госпитализировали, я говорил с его отцом. Последние месяцы Грише становилось все хуже и хуже, он очень сильно страдал.
-Папа, быстрее, едем прямо в больницу,-кричала Аня, не замечая этого.
 Машина влетела в больничный двор и резко затормозила. Раздался скрип тормозов и Аня побежала к входу в больницу.
 Она бежала, спотыкаясь о ступеньки, бежала наверх, на пятый этаж, где лежал Гриша. Аня ворва-лась в палату, где у постели Гриши, утыканого трубочками и подключенного к всевозможным при-борам, сидели его родители. Елена Федоровна плакала, обронив голову на грудь бледного сына.
-Елена Федоровна, можно мне поговорить с Гришей наедине. Это очень важно, я должна ему что-то отдать,-Аня понимала, что матери трудно отойти от кровати умирающего сына, но Сергей Родионо-вич, которому Владимир Иваноич все рассказал, все понял и осторожно взял жену под руку и вывел в больничный коридор.
 Гриша с трудом открыл глаза и, увидев Аню, он едва-едва улыбнулся бледными губами и прошеп-тал: «Хорошо что ты пришла, дай мне посмотреть на тебя в последний раз». Аня взяла его холодную ладонь и, наклонившись к нему, нежно поцеловала его в сухие губы, прошептав перед этим те слова, которые несколькими месяцами раньше изменили бы их жизнь, она прошетала те три словва, кото-рые мы так часто говорим слишком поздно, она прошептала: «Я тебя люблю». Бледное лицо Гриши не смогло выразить никаких эмоций, но глаза его заблестели и он с трудом прошептал: «Я тоже тебя люблю. И всегда любил, но боялся сказать об этом, думал, что так ты легче воспримешь мою смерть. Как жаль, что уже поздно». «Я тоже боялась тебе об этом сказать, думала, что тебе будет легче уми-рать, но твои вчершние слова меня переубедили»,-из глаз Ани текли слезы, но она этого не замечала, она сжимала холодную руку Гриши и шептала ему на ухо: «Я тебя не забуду, я всегда буду тебя лю-бить и помнить о тебе, я буду за тебя молиться». «Будь счастлива, я тоже тебя не забуду, я сверху бу-ду вспоминать о тебе. Как жаль что уже поздно»,-Гриша начал сильно кашлять, и с трудом прошеп-тал: «Боже, как я хочу жить!»
 В следующую секунду он сделал глубокий вдох, в последний раз вдохнув воздух, и из его безжиз-ненного тела выпорхнула душа, взмыв вверх и напоследок бросив взгляд на плачущую Аню, которая держала безжизненную Гришину руку. Его душа взлетела ввысь, под облака, «Оставив только боль в горьких слезах и вечную любовь в сердцах, в сердцах, в сердцах».
 Аня вложила в Гришину безжизненую холодную руку серебряное сердечко и сжала его мертвые пальцы. Но сердечко выпало и открылось. Внутри была маленькая фотография Гриши и Ани, под ко-торой была маленькая надпись, которую раньше никто не замечал «I love you».

22 декабря 2001 – 7 января 2002 года.