Край вечных зорь

Старейшина облокотился на камень и от этого казался еще более выпуклым и важным.
— Запомни, мальчик — начал он свою речь, обращаясь свысока — наша жизнь состоит из черных и белых полос... Когда над нами наше Светило, как сейчас — нам всем очень хорошо. Мы питаемся его теплом, купаемся в его лучах, радуемся и смеемся, в общем живем полной жизнью. Потом, ближе к сумеркам, когда оно опускается все ниже, становится темнее и прохладнее, мы забираемся поглубже в свои укрытия и сидим там всю долгую ночь, экономя накопленные днем силы. Ночь черна и холодна, очень холодна. Ты еще не знаешь что это такое, но поверь мне – выносить это очень тяжело. Продолжительность ночи равна дневной, но кажется, будто она гораздо длиннее. Стужа может убить кого угодно, если относиться к ней легкомысленно. Мы все сидим и ждем долгими ночами, терпим в надежде, что, наконец, придет дневное тепло. И, наконец, оно неизбежно приходит. Так жили все наши предки, так должен поступать и ты. Скоро наступят сумерки, а за ними придет ночь, твоя первая ночь. Мы все рождаемся под теплым Светилом и проходим испытания под холодными звездами. В этом заключается справедливость нашего мира, что наслаждение оплачивается страданиями. Как видишь, Светило уже начало склоняться к краю земли. Настало время готовиться, копить энергию. Присмотри подходящее укрытие, а когда все начнут укладываться на ночлег, заберись в него и постарайся уснуть, и не шевелись, и даже не думай ни о чем, чтобы не тратить силы. Понял ли ты меня?
— Да, понял — ответил Ардлан как можно серьезнее и хотел было задать Старейшине несколько вопросов, но тот уже не слушал, замкнул на себе свои токи и важно растопырив короткие плазменные щупальца, пополз прочь, видимо довольный мудростью своих наставлений. Он выглядел как самый высокий живой бугорок на грунте, а окружающие при виде его старательно вытягивались и почтительно пульсировали.
Существа этой планеты были сложноорганизованными сгустками плазмы, долгоживущими организмами куполообразной формы с несколькими набольшими выростами, вроде протуберанцев. Питаясь теплом от сильно нагреваемого днем грунта, они двигались низко над равнинами, не уходя далеко от места постоянной стоянки, чтобы успеть вернуться в свои укрытия до заката. Они чаще умирали ночью, когда не хватало внутренней энергии для выживания. Со стороны это выглядело как вспышка, короткая и неяркая. Днем иногда умирали от избытка, от пресыщения энергией, непомерно раздувались и лопались. В связи с этим, главными в их жизненных взглядах считались терпимость, умеренность во всем и осторожность.
Ардлан глубоко вдохнул в себя теплой энергии и стал оглядываться по сторонам, в поисках места для укрытия...
Наступившая ночь длилась очень долго и казалась вечностью. Скалы и камни, прежде добела раскаленные, остыли почти до абсолютного нуля. Ардлан то и дело просыпался, и стоило, зашевелившись в каменном мешке, едва задеть стенку, как она больно обжигала холодом. Ничего не оставалось делать, как посильнее сжаться и постараться снова уснуть…
На рассвете чуть потеплело, светящийся диск медленно поднимался над горизонтом. Все выжившие, измученные долгим ожиданием и изрядно ослабевшие, еле двигаясь, вылезали из укрытий. Ардлан с трудом выполз и подставил тело согревающим лучам, благодаря судьбу за то, что остался жив.
Ослепительное Светило поднималось все выше и выше. Нагреваемый грунт снова раскалялся. А тепло, как всегда признавали местные философы — это жизнь. Она понемногу брала свое. Вновь ожившие существа двигались все быстрее, общались, играли, веселились, некоторые углублялись в рассуждения на серьезные темы. Ардлан из любопытства задавался множеством вопросов “почему” и все чаще мечтал о более прекрасном мире, чем тот, в котором он сейчас жил. Рожденный только вчера, прошлым днем, он уже так устал от прошедшей ночи.
Ардлан еще не был обучен всем правилам поведения и, не зная этикета, он поступил слишком смело для своего возраста — приблизился к Старейшине и к тому же задал ему каверзный вопрос:
— Почему мир так плохо устроен, что в нем есть ночь, и можно ли жить так, чтобы избежать этих темных полос? Может где-то есть место, где не бывает ночей?
— Ты бы поостерегся от таких мыслей. Некоторые уже пытались бросить вызов существующему мироустройству. — со снисходительной усмешкой отвечал Старейшина, снова напустив на себя важность — Никто из них ничего хорошего не добился. Мы всего лишь ничтожные существа и не можем ничего изменить. То, что ты видишь сейчас на небе, не просто яркий белый шар, дающий нам тепло и свет — это наш Бог, мы им сотворены, по его же образу и подобию. Он всесилен и всемогущ, и не нам равняться на него. Мы никогда не уподобимся Ему, как бы сильно того не хотели. Мы можем жить только здесь, питаться только теплом, излучаемым от нагретого грунта. Мы не приспособлены для полетов, значит должны оставаться там, где мы появились на свет.
Оглянись вокруг – горизонт изогнут, значит наш мир – выпуклый. Нам дозволено жить на самой вершине этого мира. Купол неба раскинут над нами и грунтовый купол под нами, от него нам тепло – наша пища и в нем наши укрытия–жилища. Мы сами внешне тоже куполообразны, в нашем внутреннем мире тоже есть темные и светлые стороны, как ночь и день. Подумай об этом, как это прекрасно быть похожим на большой мир.
К тому же, куда ты ни начни двигаться, будешь скатываться вниз, с нашей насиженной вершины, подаренной нам добрейшим Богом.
В нашей истории были примеры безрассудных попыток обмануть природу. Некоторые безумцы, опьяненные энергией дня, демонстративно уходили прочь от светоносного Бога, на теневую сторону, и либо возвращались истощенные и слабые настолько, что не доживали до следующих суток, либо не возвращались оттуда вовсе. Другие пытались уйти в сторону заката. Они увлечены были прекрасной мечтой – добраться до того места, куда само наше Божество ложится спать. Но, говорят, что каким-то волшебным образом, край земли все время отодвигался. Постепенно им надоедало их однообразное движение и полные разочарований, они останавливались.
Выдержав многозначительную паузу, наставник продолжил:
— Этот мир дан нам свыше и не стоит пытаться что-то в нем изменить. Будь как все и избежишь ошибок тех безумцев, о которых я тебе рассказал... И не задавай мне больше вопросов, молодое глупое существо. Пойди лучше займись полезным делом.
Почтительно поблагодарив старейшину, Ардлан разочарованно побрел в сторону от кишащих вокруг соплеменников. Он долго сидел вдалеке ото всех на раскаленном камне и думал, то глядя на небо и Светило, то осматриваясь вокруг. Он ясно представлял свои будущие дни и ночи, но хотелось чего-то иного, правда, непонятно чего.
— Ну уж нет! — прервав долгое молчание, вспылил Ардлан и, поддавшись буйству эмоций, рванулся вверх, сильно напрягаясь, вытянулся свечой насколько мог, желая дотянуться до Светила и прикоснуться к нему — к бездне тепла и света! Но долго так устоять он не мог, силы таяли, а поток встречных излучений не только не усваивался неприспособленным телом, но и сильно толкал вниз. Вскоре уставший, выбившийся из сил, Ардлан наконец сдался, плюхнулся на горячий грунт, приникнул к нему всем телом, широко размазался, жадно вдыхая в себя приятное тепло и учащенно пульсируя.
Это была обычная детская выходка, которой мало кто избежал, после которой обычно успокаивались и продолжали размеренную жизнь до самой старости.
Так и не избавившись от тягостных дум, уже в густых сумерках Ардлан, как все снова вполз в свой каменный мешок, устроился поудобнее и постепенно впал в полудрему. Эта ночь была ничуть не теплее предыдущей, но он просыпался чаще и, проявляя непозволительное расточительство своей внутренней энергии, тратил ее на размышления. Днем мысли были другими, менее решительными. Но теперь ему было плохо и оттого хотелось бороться, чтобы отвоевать у природы собственное благополучие. “Ничего — повторял он — настанет день и я что-нибудь придумаю”. Потом многократно клялся сам себе, что и в наступившей жаре останется верен своим порывам, рожденным в страданиях холода.
Засыпая, он представлял себе страну Богов, страну вечного тепла и света…
На рассвете он первым вылез из укрытия. Еще не совсем очнувшись, толком не соображая, он жадно ловил каждую порцию энергии. Диск Светила только показался из-за горизонта, а Ардлан уже вяло волочил свое тело ему навстречу. Он первым увидел его, первым ощутил его долгожданное тепло. Постепенно он все больше оживал, все быстрее двигался. Пробужденное мышление заработало в полную силу. Мысли проносились с быстротой разряда.
— Не знаю — думал он — есть ли там, на ярком белом диске, великие Боги, но пока я здесь поищу лучшего места. Старейшина сказал, что идти из ночи в день и тем более наоборот — бесполезно... Тогда попробую пойти в сторону!
И он круто повернул и пополз боком к Светилу, прямо вдоль размытой границы света и тени.
Ардлан двигался подолгу, всегда на пределе сил, лишь с наступлением темноты останавливался, набирался энергии и, устроившись на ночевку, впадал в летаргию. Утром он снова отправлялся в путь, продолжая его в течение всего дня. Так продолжалось несколько долгих дней и ночей. Свет не давал ему больше радости и наслаждения, он стал лишь средством для движения, ставшего главным в его жизни. Иногда действительно сильно хотелось остановиться и отдохнуть, наслаждаясь потоками энергий, но холод ночи обжигал его через воспоминания и гнал вперед. Неведомая сила, отметая сомнения, влекла его дальше.
Он изменился, даже стал ярче. Бока его сделались покатыми, он выглядел более выпуклым – почти округлился. Двигался все быстрее и уже не полз, а почти парил над грунтом. Экономнее расходовал энергию и поглощал ее эффективнее. Кажется, часть ее он начал усваивать напрямую от Светила, а не только отраженную от раскаленного грунта. По пути попадались племена похожих на него существ, но он обходил их стороной. Для живущих стояночной жизнью он слишком чудаковат – явно чужак.
В движении он мог позволить себе думать и вспоминать, все больше сомневаясь, все чаще укоряя себя за то, что не послушался Старейшины, ведь тот был умудрен опытом. Ардлан уже чувствовал себя почти пропащим, уже с сожалением думал о своей несчастной судьбе: “Наверное, сказки все это про рай небесный. А здесь его тем более нечего искать. Вокруг, куда ни глянь — плоская однообразная равнина, почему-то бесконечная. Раньше все же была надежда дойти до отступающего горизонта, до края земли, и даже опасался сорваться в бездну. А оказывается, равнине этой нет конца. Ну хоть что-нибудь бы встретить! Хоть что-нибудь бы произошло, пусть даже плохое!”
Но однажды... однажды уже в сумерках он опять набрался необходимого количества энергии и залег в одной из расщелин. И все же ночь, настоящая ночь, холодная, суровая, как ни странно так и не наступала. Ардлан ждал долго-долго, но было по-прежнему светло и прохладно. А Светило медленно перемещалось низко над горизонтом, постепенно описывая круг.
— Чудеса!!!—повторял он, опьяненный радостью от неожиданно сбывшейся мечты.
Сначала Ардлан просто наслаждался. Еще бы — круглые сутки приятная прохлада! Долго он упивался энергиями, жил в свое удовольствие и много рассуждал. “Все-таки возможна жизнь без черных и белых полос, все-таки возможно вечное блаженство!” Здесь не приходилось мучиться и терять попусту время, чтобы пережить ночь. Можно было не бояться, что кончится день, можно было бесконечно наслаждаться и даже совершенствоваться. Вот только все сильнее одиночество и наступившее однообразие начинало надоедать...
Растерянность прошла, когда он встретил себе подобных. Более яркие, совершенные на вид и энергонасыщенные, они летали высоко над грунтом, похожие на светящиеся шары. Намного умнее и мудрее, они охотно делились своими знаниями, отвечали на все вопросы, разъясняли, учили. Поведали, что когда-то тоже покидали насиженные места и соплеменников, отправляясь в “безумное” путешествие, на поиски страны счастья и вечного тепла. Выходцы из разных племен, они похожи были тем, что не веселились праздно, хотя всегда от них веяло радостью. Все они когда-то давали самим себе обещание не забывать о холоде ночей и продолжали развиваться сейчас, готовясь к чему-то большему.
От них Ардлан узнал, что грунт это не насыпь, что он скомкан в большой шар, который поворачивается, подставляя Светилу разные бока. В общем, находятся они не на выпуклой равнине, а на круглой вращающейся планете. Ардлану объяснили почему здесь не заходит Светило: то место, до которого он дошел — одна из двух вершин этого шара, всегда освещенных боковым светом и называемых полюсами. Эти вечно сумеречные зоны расположены на краях шарообразной планеты, которая к тому же обращается по орбите вокруг большого круглого Светила.
Новые друзья еще многое рассказали, например то, что со смертью хоть и распадается сгусток телесной плазмы, но информационный итог жизни не уничтожается, а продолжает свое развитие после следующего рождения. Научили, что не только тепло и свет идет от Светила, а еще множество других живительных лучей и их можно научиться усваивать – тогда можно летать высоко и далеко от планеты. Некоторые из них иногда надолго пропадали, а когда возвращались, рассказывали о своих путешествиях в другие миры. Особенно они любили путешествовать на третью от светила планету. Там живые существа совсем иного рода, но их много и они довольно интересно устроены. Те из них, которые передвигаются в вертикальном положении, действуют осмысленно и сообщаются звуками, умеют строить и преобразовывать, кое-что знают и о других планетах. Там их собственную планету называют Меркурием, а свою они зовут Землей, а Светило Солнцем. Друзья заметили, что когда их там кто-то видел, то обычно называли “шаровыми молниями”.
Время от времени, самые подготовленные и тренированные спокойно прощались с друзьями и уходили насовсем, отправлялись к Солнцу. Они плавно возносились и исчезали на фоне ослепительного светила...
В очередной раз, теперь уже спокойно и сосредоточенно, Ардлан снова попробовал взлететь ввысь. Поднимался спокойно и сосредоточено, насколько хватало сил. Потом опускался не спеша. Пробовал двигаться по-разному, изучая свои ощущения. Когда опустился и отдышался, он снова пристально посмотрел на Солнце.
— Ничего, потренируюсь и научусь! И полечу к нему когда-нибудь! Я нашел рай на планете, найду его и на небесах. А потом, может быть, еще где-нибудь.
Конца моим приключениям, похоже, не будет! Даже смерть не станет помехой. Скорее наоборот, она заставит испытать тьму и холод похуже ночного и тогда, образовавшись вновь, я буду двигаться еще быстрее.
Надо только потренироваться! Ардлан снова вспыхнул, и снова оттенки сомнений в его излучениях сменились яркими вихрями решимости.