Читая Панкратова М

(посвящается ему же)

Изучая со вниманием дотошнейшего из школяров и терпением упорнейшего из средневековых алхимиков труды сии, придерживая намозоленными клавиатурой перстами густые брови, обычно в саркастическом полугневе всё видавшего и читавшего брюзгливого скептика топорщащиеся на переносице, а в момент настоящий готовые взлететь на кручу лба от детского изумления и восхищения открытым мною так вдруг невиданным, неслыханным и нечитанным космосом человеческой мысли, дивясь поистине инженерной конструкции сих литературных башен, переплетениям фразеологических балок и лексических арматур, невольно ощущаю странное, смутное в первые секунды желание, которое появляется внезапно и стремительно, бешено стуча колёсами, мелькая хищными огнями, и как курьерский поезд сбивает меня с ног, швыряя в далёкую морбидно-мрачную страну зомби, и, когда я, после серебряного взрыва, циркулярного скрежета и царьколокольного звона, после долгой тягучей неизвестности, свинцового тумана в воспалённых, дрожащих, как ванильное желе мозгах, с адским трудом отрываю голову от персидского ковра, на который так любит писать мой кот Вова, я произношу одно только слово - вечное слово, знакомое поколениям, ушедшим в звёздное небытие и шести миллиардам совеременников, которые научат ему своих детей и внуков, а те сохранят его в сердце и разуме и пронесут гордой хоругвью сквозь тысячелетия, пока не исчезнет род людской, сожранный мириадами бактерий-антропоцефалов, посланных инопланетными захватчиками; слово, лишь звук живительный которго, как арника, как рижский бальзам, как детский панадол, врачует моё потрясённое сознание:
"ВОДКИ!!!!!!"