Подвальчик...

В этом подвальчике у «Детского Мира» всегда многолюдно.
Как на пересечении караванных путей.
А так оно, пожалуй, и есть.
Пересечение путей, судеб в самом центре Москвы.
Шумно, и не совсем уютно.
Но мы, привыкли…Удобно. Рядом с ее работой и метро.
Сидим, смотрим друг на друга.
Она медленно делает несколько глотков вина, отстранив в сторону изящный мизинец, с маленьким, почти детским колечком.
Я встречаю ее после смены, иной раз жду внизу, у ее ювелирного отдела.
Магазин закрыт. Охрана: сотрудники милиции уже успели  привыкнуть ко мне.
Я несколько раз, перед поездками забегал  сюда с полной выкладкой, в камуфляже. Считают меня «своим».
Но чаще я встречаю ее возле служебного выхода.
Долгие секунды целую до одури, несмотря на ее  робкие возражения, размазывая помаду, на виду, выходящих из подъезда коллег.
Она не стесняется…
Все давно знают о нашем романе.
Она без ума от меня…
От моих стихов, которые имеют удивительное свойство появляться по ночам.
От моих ласк, в наши нечастые встречи у меня.
А я схожу с ума от нее, от ночных, украдкой сделанных ее телефонных звонков.
Схожу с ума от чувственного, тихого голоса, когда она говорит мне по телефону всякие глупости, которые я заставляю ее повторять за мной.
Потом, она отыгрывается на мне, проделывая со мной то же, что и я с ней.
И я повторяю всякую чушь, вслушиваясь в ее, такой  неповторимый и совершенно не похожий на реальный голос.
Зная, что  сейчас я не  вижу ее глаз, она смелеет все больше и больше, в своих фантазиях заходит так далеко, что мне становится сначала тепло, затем  жарко…затем, а затем я просто нажимаю кнопку off на трубке.
Она не обижается. Я начинаю подозревать, что она даже рада этому, включаясь в нашу игру все больше и больше, представляя мое состояние.
Порой мне кажется, что я встречаюсь с двумя разными женщинами…
Одну, я знаю только по ночным  звонкам, и могу лишь представлять.
Другая, вот как сейчас, изредка поглядывает на часики, украдкой.
Она специально ждет этого момента, когда я тянусь  сбить пепел в пепельницу.
Я это вижу, и думаю про себя: «Ну, разве она не прелесть?».
Она смотрит на меня, почти не мигая, по крайней мере, движения ее пушистых длинных  ресниц, я – не замечаю.
А руки, где-то там в сумочке. Копаются, перебирают на ощупь всякую нужную замужней женщине мелочь, выискивая цилиндрик помады.
Это пароль.
Негласный знак для меня, для нас.
Я вздыхаю.
Она замечает.  Грустинки  вспыхивают в уголках ее губ, она опускает на мою руку, свою ладошку с многочисленными колечками-перстеньками: я шучу по этому поводу:
«…кто любит все блестящее? Леночка, и…».
Она добавляет: «…и сорока!»
Пора!
Я допиваю свой коньяк, и мы выходим.
Я уже выучил за пол года, сколько ступенек нужно сделать наверх, сколько шагов мы отмеряем вместе до вестибюля метро, чтобы разбежаться.
Каждый к своему: она к своим, то есть нашим звонкам украдкой, а я к той – другой, с которой только что расстался, и для которой буду опять полночи писать стихи.
А на следующий день,  войдя в вечер, как в нирвану, встречусь опять с той, которая будет сидеть напротив меня, за столиком нашего подвальчика, притягивая меня своим взглядом, рассказывая что-то совсем знакомое.
Голосом, совсем не похожим на тот сегодняшний, ночной…





Сашэ ЛЮБИЧ ©  02/2002