Разведчик

Генеральное Управление               
Внешней разведки ВКР
От куратора отдела ДК

Агенту Z8TS [terra R]

(официально)

Полученные от вас сведения, переправлены в Совет и приняты к рассмотрению. Внутренняя обстановка страны нахождения заставила задуматься над проблемой R.
Во избежание разоблачения, и как следствие потеря ценного агента, на ближайшем заседании Совета будет рассмотрен вопрос о вашем выводе из задания и возвращении домой.
Приказ Совета: Не перемещаться за пределы территории R, соблюдать "глухую" конспирацию, уменьшить агентурную деятельность до минимума, вплоть до вывода из задания. Интервал между донесениями сократить до 360 часов.

P.S.               
(Неофициально)

Привет Ден!
Как ты там? Твои родители начинают беспокоиться. В следующем донесении черкни им пару строк, приятель. Да, чуть не забыл. Ло, ну та смазливая девчушка-сержант из 3-го отдела, передает тебе привет. На этом все.
До встречи.
Твой куратор (не забыл еще?)      
                Сэм!

* * *
Москва готовилась к встречи нового года, по улицам сновали прохожие, на их лицах читалось ожидание праздника и связанных с ним торжеств. Все стали внимательнее и добрее друг к другу. Весь город куда-то спешил, москвичи суетились, словно муравьи в огромном муравейнике. Нагруженные елками, подарками и естественно заботами, люди спешили домой, где скоро за праздничными столами они поднимут бокалы за Новый год.
В обыкновенной московской коммуналке  на Арбате тоже все готовились к празднованию. Но сильнее всех радовались празднику близнецы семьи Филимоновых. Им было всего по шесть лет и они очень верили в Деда Мороза и его внучку Cнегурочку, которые обязательно принесут подарки. Для них этот праздник представлялся чем-то волшебным и  сказочным. Дети бегали в возбуждении по всей квартире, их светлые кучерявые головы мелькали то на кухне, то в прихожей, то в комнате родителей, готовящихся к празднику. Ребята мешались буквально всем, вертелись под ногами и вносили сумятицу и неразбериху, добавляя к своим перемещениям по квартире еще и звонкий смех и громкие крики. Они зачастую забегали в чужие комнаты, вызывая тем самым либо недовольное ворчание, либо добрые улыбки, что было естественно гораздо чаще. Изредка братьев угощали конфетами и пряниками, чему те были несказанно рады.
Только одна дверь была закрыта, молодой научный сотрудник Игорь Андреевич  Петров еще до сих пор не вернулся. Он работал в очень серьезном институте и бывало совсем не приходил домой. Это была самая таинственная личность коммунальной квартиры. Игорь Андреевич заселился в комнату полгода назад, но о нем никто ничего не знал. Он жил один, без семьи, был нелюдим и молчалив. По утрам никогда не кричал и не "дрался" за ванну и туалет. Всегда убирался в кухне и коридоре, когда подходило его дежурство, и никогда не ругался ни с кем из своих соседей. Только иногда он беспокоил жильцов соседних комнат, но и то не по своей воле. Бывало, что среди ночи раздавался звонок в дверь ничем ни примечательной коммунальной квартиры и Игоря Андреевича увозили в неизвестном направлении на страшной черной машине. А затем он снова возвращался, чтобы снова исчезнуть, и так продолжалось все эти полгода. Сначала, подобные вещи пугали и расстраивали соседей Игоря Андреевича, но через некоторое время они привыкли к ночным звонкам в дверь, все понимали, не спроста так живет человек, а служба есть служба.
Вот и в этот вечер Игорь Андреевич отсутствовал в своей комнате, видно снова задержался на работе. Откровенно говоря, отсутствие соседа нисколько не заботило остальных обитателей коммуналки, они даже и не задумывались о загадочном соседе.
Екатерина Филимонова – мать непоседливых близнецов, вышла из комнаты, чтобы позвать малышей к столу. Почти все соседи собрались у них по причине самой просторной комнаты во всей квартире и естественно радушия хозяев. Вообще это уже давным-давно сложилось в традицию, все праздники отмечались в комнате Филимоновых. Екатерина прошла на кухню и, вытащив ребят из-под стола повела в ванную, чтобы умыть их перепачканные рожицы. На какое-то мгновение, когда она проходила по коридору к ванной комнате, ей показалось, что кто-то смотрит на нее, она инстинктивно вздрогнула и повернула голову. Из темноты прихожей в свет коридора вышел Игорь Андреевич, снег осел на его челке и ресницах, сделав его седым, губы слегка подрагивали от холода, он разминал замерзшие руки. Как всегда, глядя словно сквозь человека, с которым говорит, он поздоровался с Екатериной Филимоновой и хотел было пройти мимо к своей двери.
- Игорь Андреевич, с наступающим, Вас! – весело сказала Катя.
- Да, - рассеяно отозвался Игорь, - и Вас с праздником, – быстро проговорил он и вставил ключ в замочную скважину.
- Может вы присоединитесь к нам, мы празднуем в нашей комнате, там все соседи, приходите, прошу Вас, – молодая женщина улыбнулась и ее улыбка была настолько открытой и доброй, что Игорь не смог отказаться, пообещав прийти через несколько минут.
В комнате Филимоновых было шумное веселье, все уже поднялись из-за стола, и подняв бокалы ждали боя курантов. Хрустальный звон возвестил о наступлении нового 1937 года. После дружного "Ура", соседи принялись поздравлять друг друга, желая счастья, любви и здоровья. И тут, неожиданно для всех, в дверях появился  Игорь и все кто был в комнате, вдруг внезапно утихли, словно по команде, настолько их поразило само появление этого человека.
Одет он был очень просто, в темные брюки и серый шерстяной свитер ручной вязки. Лицо было красивое и приветливое, а когда он улыбнулся, то вмиг стал каким-то своим и домашним, совсем не похожим на того человека, который незаметно жил рядом с соседями в коммуналке.
- С Новым Годом, дорогие товарищи! – произнес он, и все услышали, что Игорь немного картавит. – Извините, я немного опоздал.
- Да что вы, Игорь Андреевич, – поспешила успокоить его Катерина. – Все хорошо, проходите, садитесь за стол.
- Прошу Вас, просто Игорь.
Молодой человек поставил бутылку водки на стол, он принес ее с собой и сел на свободное место рядом с незаметным и стареньким Козловским Вениамином Потаповичем. Старик искоса взглянул на неожиданного соседа, что-то пробурчал себе под нос, и снова занялся салатом в своей тарелке.
Гости за столом мало-помалу стали возвращаться в благостное праздничное настроение, а когда Степан Васильевич, тучный украинец, рассказал анекдот на весьма щекотливую тему, хлопнул по плечу засмеявшегося Игоря, всем стало ясно, что научный сотрудник не такой уж и сухарь, как думали раньше. Мужчины смеялись, выпивали и закусывали, разговаривали громко и обо всем сразу. Женщины что-то оживленно обсуждали. За столом было настоящее веселье, которое присуще большой и шумной компании.
Матильда Петровна, пожилая учительница тронула Катину руку, напомнив ей, что пора бы укладывать детей спать и они вместе отвели малышей в комнату учительницы. Близнецы, очень уставшие от своей беготни, суматохи и переживаний, связанных с приготовлением к встрече Нового Года, были рады, что их укладывают спать, они даже не сопротивлялись этому, как делали это обычно.
- Идите Катя, веселитесь, я посижу с ними, – сказала Матильда Петровна.
- Спасибо, – шепнула Катерина и выпорхнула из комнатки пожилой учительницы.
И тут прогремел звонок, разлетевшись трелью по всему коридору. Кирилл, муж Кати и отец близнецов, открыл дверь. Дверь рванули так, что чуть было не вырвали Филимонову руки.
- Петров Игорь Андреевич? – спросил человек в черном кожаном пальто.
Кирилл отрицательно закачал головой.
- Это я! – Игорь вышел из комнаты Филимоновых. – Чем могу служить?
- Откройте свою комнату! – быстро, резко, без интонаций, проговорил работник НКВД, а это были именно они, "славные" работники НКВД.
Петров повиновался, открывая дверь. Игорь бросил взгляд на своих соседей, высыпавших в коридор и с испугом следящих за происходящим. Но сам он оставался спокойным и сдержанным. Когда Игорь открыл дверь, главный и два его помощника ворвались в нее словно голодные шакалы, почувствовавшие запах крови. Один из "гостей" припечатал Игоря носом к стене и обыскал его с головы до ног. На лице молодого человека при этом вандализме не дрогнул ни один мускул. Он сохранял спокойствие достойное мраморного изваяния, не кричал, не задавал никаких вопросов, сам же отвечал на задаваемые вопросы сдержанно и по существу.
Екатерина и Кирилл Филимоновы, которых взяли понятыми, нервничали и переживали больше, чем тот, у кого причин для волнения было гораздо больше.
Обыск проводили грубо, без формальностей. Ящики стола безжалостно переворачивали, все их содержимое высыпали прямо на пол, сваливая в одну кучу. Книги одна за другой оказывались на полу.
- Товарищ капитан, иностранная литература! – один из подручных протянул небольшую стопку книг начальнику.
Тот взял книги, и принялся не спеша перелистывать их одну за другой.
- Что это? – спросил он, обращаясь к хозяину комнаты.
- Это, научная литература по генетике. Если Вам известно что это такое.
- Вильгельм Иогансен,  – прочитал капитан титульный лист первой попавшейся книги. – Не Думайте, что мы глупые и не знаем что к чему, Игорь Андреевич? А лучше покажите нам где вы храните передатчик.
Игорь улбынулся: "Вы шутите?"
- А по морде получить не хочешь? – взвился один из подручных капитана.
- Спокойно Дима, остынь, – ледяным тоном произнес капитан.
А третий вынул из шкафа черный футляр.
- Так, а это что тут? – он попытался открыть футляр, но ничего не получилось.
- Понятые – позвал капитан – Подойдите сюда, и ты тоже – капитан неопределенно махнул рукой в сторону Игоря, мгновенно перейдя на "Ты".
Игорь подошел к столу на котором лежал черный футляр.
- Открывай! – приказал главный и подтолкнул Игоря в спину – Да побыстрее давай, не задерживай людей. У них праздник.
Не успел капитан договорить, как Игорь уже откинул крышку с футляра и все присутствующие в комнате увидели портативную механическую пишущую машинку.
- А ларчик просто открывался, – проговорил ученый и тут же очутился на полу, поверженный мощным ударом в челюсть.
Дима не удержался и ударил наглеца, вопреки приказу капитана. Но на достигнутом он не остановился и бросился на упавшего с ненавистью дикого зверя, выплевывая в адрес Игоря оскорбления и угрозы. Его еле оттащили от жертвы, так велика была ненависть к врагу народа засевшая в голове бравого работника НКВД. Когда наконец удалось усмирить разъяренного Дмитрия, помятого и избитого Игоря сковали наручниками и увели в ночь.
Черный воронок несся по ночной Москве, мимо проносились дома, в окнах которых горел свет. Люди продолжали отмечать Новый Год, не зная еще, что скоро такие же воронки будут отвозить и многих из них.
Мотор в автомобиле чихнул и заглох, машина встала.
- Ну что там у тебя стряслось? – недовольно спросил капитан, когда шофер с растерянным видом безуспешно в который раз вернувшись от поднятого капота, пробовал завести мотор.
- Да не знаю я, Антон Григорьевич, вроде бы все в порядке, а не заводится.
- Все в порядке, – передразнил капитан и обратился к помощнику – Дима, иди звони в гараж, пусть пришлют другую машину, а то замерзнем тут.
- А можно, мне посмотреть? – неуверенно предложил задержанный. – Я разбираюсь, – уже более твердо закончил он.
Антону Григорьевичу очень не хотелось ждать на морозе когда прибудет новая машина, да и прибудет ли, а парень вроде бы смирный. Поразмыслив, он дал свое согласие кивком головы.
Дмитрий, сопя как паровоз, выволок задержанного из машины и подтащил его к капоту, только там расстегнул один браслет наручника, освободив руку пленника и проговорил:
- Лучше не дури, тебе же будет спокойнее.
В подтверждение своих слов, он похлопал Игоря по затылку.
- Начинай!
Молодой человек, гремя браслетом наручника, полез в мотор. Через минуту машина завелась, закудахтав словно большая курица-наседка и чуть помедлив, запуская своих пассажиров в салон, рванула дальше в свое мрачное путешествие.
Игоря втолкнули внутрь душной, имеющей стойкий затхлый запах камеры, до отказы забитой людьми. Он споткнулся о чью-то ногу и чуть не упал.
- Это что еще за фраер? – в неясной полутьме тусклого света, исходящего от фонаря, светящего в тюремном дворе, и только слегка освещавшего камеру, появилась тощая фигура и придвинулась вплотную к молодому человеку.
- Какими судьбами интеллигент недобитый затесался в наши стойкие ряды? – тощий, оборванный, с копной грязных спутанных волос, человек походил на приведение.
Он обернулся к остальным обитателям, прячущимся в густой темноте углов и произнес с явной издевкой:
- Смотри-ка братва, он разговаривать не желает.
Тощий улыбнулся осклабив щербатый рот, у него не хватало передних зубов.
- Не хочешь разговаривать, так поделись. Может ты добренький? Мне холодно, а тебе тепло, вот в каком ты свитере, не справедливо. А должно быть все по справедливости.
Щербатый выхватил что-то, блеснувшее в неясном полутуманном свете металлическим блеском.
- Ну что, сам свиторок снимешь или тебе помочь? Контра недо…
Договорить он не успел, так как приземистый и очень подвижный "интеллигент" вдруг мастерским ударом выбил заточку из рук щербатого и скрутил его, словно тот был всего-навсего тряпичной куклой. В камере вдруг воцарилась тишина. Все заключенные ждали, что же будет дальше. И в этой тишине взрывом прозвучал надломленный скрипучий голос, он был не громким, но настолько уверенным и надменным, что отчего-то становилось ясно, хозяин этого голоса обладал не дюжей властью в этой камере.
- Мальчик, отпусти Бублика и подойди, я на тебя посмотрю.
Игорь отпустил щербатого и подошел к говорившему.
- За что тебя? – почти шепотом проскрипел толстый и ужасно неприятный тип.
- Не знаю, – пожав плечами, с сухостью в голосе ответил Игорь, не отрывая взгляда от узких, заплывших жиром хитрых глаз собеседника. – Просто так.
- Просто так, мальчик, даже мухи не роятся, а сюда попадают только за дело. Ладно, живи себе. Можешь выбрать любое место, тебя трогать не будут.
В ответ на эти слова никто не возразил и вызова бросать не собирался. Толстяк обвел камеру взглядом, но, не дождавшись возражений, отвернулся к стене, показывая, что разговор окончен.
Игорь сел на пол, по-турецки скрестив ноги, и попытался медитировать, поскольку знал, что спать ему никак нельзя. Через неопределенное количество времени загремел замок и дверь распахнулась, впустив в себя тусклый свет идущий из коридора.
- Петров?!
Игорь встрепенулся.
- Я!
- На выход! – прокричал конвоир.
Игорь поднялся на ноги и вышел, после темноты камеры, даже не слишком яркого света было достаточно для того, что бы больно резануть по глазам. На секунду Игорь потерял зрение, но пришел в себя от грубого тычка в спину.
Молодого ученого ввели в кабинет, шторы на окнах были плотно задернуты, напротив двери стоял канцелярский стол, за которым сидел знакомый Игорю капитан. Больше в кабинете ничего не было, не считая, правда двух портретов на стене и стула посреди этой мрачной комнаты. Конвоир доложил о приводе задержанного и вышел. Капитан кажется забыл о стоящем перед ним человеке. Он что-то писал, время от времени отрываясь от письма и увлекаясь какими-то документами. Через некоторое время, как бы вспомнив о присутствии кого-то в кабинете, офицер поднял голову и кивком головы разрешил задержанному сесть.
- Присаживайся! В ногах правды нет.
Подождав пока задержанный сядет на стул, Антон Григорьевич заговорил.
- Ну что, подумал? Теперь рассказывай, на кого ты работаешь, кто твои соучастники, и что у тебя за передатчик, который изредка пищит в ночной тишине?
Игорь подождал, когда капитан выговорится, а затем произнес:
- Если бы знал то, о чем вы говорите, сразу бы сказал. Но это полная ахинея. Я обыкновенный советский ученый и абсолютно, решительно не понимаю, что за нелепые обвинения вы мне предъявляете.
- Значит, не хочешь сотрудничать? Не хочешь облегчить свою душу чистосердечными показаниями? Комедию значит ломаешь, да?
Глаза капитана сузились, уголки рта опустились, что не обещало ничего хорошего. Он нажал на кнопку под своим столом, и в кабинет немедленно вошли Дмитрий, печально известный Игорю и конвоир. Антон Григорьевич ничего не сказал, только качнул головой в сторону узника. Подчиненные капитана тут же, подлетели к задержанному, скинули его со стула, завели задержанному руки за спину и скрутили их наручниками. Подняли Игоря на ноги и усадили обратно на стул, сами же встали по бокам.
- Ну так что, Петров Игорь Андреевич, будешь отвечать как продал Родину? – с издевкой спросил капитан.
- Да нечего мне отвечать, – сказал Игорь. – Не продавал я Родину и не собираюсь ее продавать, – он хотел было еще что-то добавить, но не успел.
Неожиданно из-под него выбили стул, задержанный оказался на полу, подняться ему не дали. Били долго, сильно и упорно. Иногда палачи прерывались, что бы задать вопросы, но не удовлетворившись ответами били снова и так продолжалось несколько часов. Хотя для Игоря время остановилось, он то приходил в себя, то снова терял сознание, тело уже перестало вспыхивать болью после каждого удара, а только все время надсадно ныло, превратившись в один огромный болезненный синяк.
Неожиданно побои прекратились. Кто-то схватил Игоря за волосы и приподнял голову, оторвав ее от пола.
Капитан подождал, когда веки задержанного раскроются и глаза начнут смотреть. Увидев мутные от боли глаза допрашиваемого, капитан спросил, четко выговаривая каждое слово.
- А теперь ты согласен дать показания?
Игорь еле разлепил разбитые в кровь губы и с трудом выдавил из себя: "Да". Дмитрий, ударил задержанного ногой под дых и прошипел в самое ухо задержанному: "Да, гражданин начальник, я буду говорить. Повтори"
Еле отдышавшись от удара, Игорь с трудом выговаривая каждое слово, повторил слово в слово, что было приказано и сам не узнал свой голос, надломленный и покорный.
- Да гражданин начальник.
- Что да? – заорал капитан, – Ты мне что, тут ваньку валяешь. Говори, кто твои хозяева. Кому ты служишь?
- Я никому не служу. Я не продавал родину, гражданин начальник, – язык еле шевелился, губы полыхали огнем, а в глазах стоял мутный туман. – У меня нет хозяев. Я простой советский ученый.
Новый удар заставил его замолчать и Игорь потерял сознание. Все смешалось в какую-то круговерть, понеслось куда-то исчезая в урывочных провалах сознания. Для Игоря все слилось в единое целое, время остановилось окончательно. Побои перемежались с перерывами или это только так казалось. Затем были какие-то вопросы и снова побои. Иногда Игорь приходил в себя в камере, иногда снова в кабинете капитана и все время боль, боль, боль. Он уже потерял всякий смысл того, что происходило с ним, и воспринимал действительность словно в полусне, почти не приходя в себя и превращаясь в живого мертвеца.
В очередной раз Игорь очнулся от нестерпимой боли в руках, запястья казалось полыхали огнем. Эта новая боль, привела сознание в неожиданную ясность. Игорь дернул руки и понял, что он прикован к чему-то очень горячему наручниками. Еле разлепив глаза, которые из-за распухших век превратились в щелочки, молодой человек увидел, что он сидит у батареи, а сковали его таким образом, что бы руки обжигались о раскаленный металл. Игорь попытался хотя бы чуть-чуть отстранить руки и это удалось, но приходилось держать их под постоянным контролем, этого видно и добивались палачи. Заставить жертву сосредоточится на руках, а не на мыслях. Игорь огляделся, в небольшой комнате было абсолютно пусто, голые стены, потолок и батарея. Ни окон, ни столов, ни стульев, ничего и никого, кроме узника. Ученый попытался сосредоточиться на медитации, но сосредоточиться не удалось, поскольку мозг все время думал о горячей батарее и руках. Но даже такое состояние радовало, поскольку он был оставлен в покое, и его хотя бы больше не били. Игорь прекрасно понимал, что еще немного и его дух падет и он вопреки своей воле возьмет все эти нелепые обвинения на себя, оговорит, опорочит и канет навеки в каких-нибудь тюрьмах или лагерях. От усталости и безысходности, похоже Игорь задремал, поскольку кожу рук снова обожгло, но скорее всего не это заставило сердце подпрыгнуть к горлу, а потом ухнуть на пол и гулко забиться там. Скрежет замка камерной железной двери, вот что заставило встрепенуться и очнуться от полудремы. И не ожидая от себя такого, Игорь застонал, ему было жутко от мысли, что будет новый допрос и новые побои.
В камеру вошел молодой конвоир, не тот что прежде, но с не менее свирепым выражением лица. Не слишком заботясь об обоженных запястьях узника, солдат расстегнул наручники и приказал подняться на ноги и идти вперед. Игорь с трудом поднялся на онемевшие ноги, как не странно конвоир помог ему, и не грубо, а даже с некоторым участием. Сжалившись над несчастным, солдат даже позволил сначала размять ноги, а потом уж повел задержанного на новые пытки.
Игоря ввели в знакомый до боли кабинет, посредине все так же стоял стул, портреты все так же висели на стенах, зато за столом сидел совершенно другой человек. Грузный, слегка седеющий, с крупными чертами лица и с воспаленными уставшими глазами. Он оторвался от бумаг, которые просматривал на столе, и внимательно взглянул на стоящего перед ним избитого, изможденного человека.  Игорь Андреевич, действительно производил жалкое зрелище, в рваных брюках, в полу распущенном свитере, босиком, видно обувь сняли в камере, все остатки одежды залиты кровью. Проглядывающее сквозь обрывки одежды тело синее от побоев, а лицо просто один единый синяк. Даже глаз Игоря Андреевича видно не было, так маленькие щелочки заплывших сиреневых век, из-под которых выглядывали неопределенного цвета глаза.
- Проходите Петров, присаживайтесь, – проговорил новый хозяин кабинета, добродушно-приветливым голосом.
- Спасибо, гражданин начальник, - произнес Игорь, однако остался стоять.
- Ну что же вы так сразу, гражданин? Мы с Вами пока еще товарищи, – начальник указал рукой на стул и повторил. – Присаживайтесь Игорь Андреевич.
Уважительное отношение этого человека, его мягкость и некое сочувствие, почудившееся Игорю в голосе следователя, вызвало ответную реакцию и Игорь почти упав на стул, неожиданно для себя расплакался. Нервы, натянутые как струны все это время, дали слабинку. Человек за столом нисколько не удивился такой реакции, он только встал из-за стола, подошел к молодому человеку и похлопал его по плечу.
- Ничего, сынок, иногда это бывает нужно, ничего.
Через некоторое время Игорь успокоился и взял себя в руки, он несколько стыдился этой минутной слабости, но следователь даже вида не подал, что рад проявлению вызванных им эмоций.
- Меня зовут Константин Семенович Корнилов, я майор, руководитель следственной группы НКВД, и веду ваше дело Игорь Андреевич.
Корнилов изучающе посмотрел на сидящего перед ним человека, пытаясь угадать его мысли. Вспомнил фразу капитана, который вел дело Петрова.
- Да он пятки нам лизать будет, – сказал капитан, когда его упрекнули в горячности.
"Нет, не будет" – подумал про себя майор: "Не та порода, такие могут расплакаться, когда их приласкаешь, но никогда не унизятся до того что бы лизать пятки. Ведь держался парень и сколько, двадцать дней. Многие ломались за два три дня такой обработки. А этот держался. Да, погорячились ребятки, перестарались".
- Вы знаете, в чем вас обвиняют? – спросил Корнилов.
- Мне постоянно об этом говорили, товарищ майор, – Игорь сглотнул комок внезапно появившийся в горле. – Но дело все в том, что я ни в чем не виноват. Меня обвинили напрасно.
- Ну каждый в чем-нибудь да виноват, – проговорил Константин Семенович, -только вот вопрос насколько?
Корнилов заметил, как Петров преобразился, он уже не напоминал старую развалину, забитого и запуганного человека, он выпрямился, спокойствие в голосе и выражениях просто ошеломляло, а в щелочках глаз появилась уверенность и внутренняя сила, это еще больше укрепило Корнилова в его уверенности на счет человека сидящего перед ним.
Игорь действительно был спокоен, он восстановил свои силы и дал себе зарок, не опускаться больше на дно и не дать больше сломить свою волю, ни кому, ни доброму майору, ни злому капитану, ни кому-либо еще.
- Значит, Игорь Андреевич, вы читаете научную литературу в подлиннике? Это хорошо. Вы починили машину, и не отказывались от сотрудничества с нами. В нашей стране просто так не забирают и конечно же выясняют все детали дела. Но правосудие это не всегда карающая рука. Мы выяснили, что вы были ассистентом у Меллера , и тот был очень доволен вашими успехами. Ваши коллеги отзываются о Вас, Игорь Андреевич, как об очень талантливом ученом и хорошем человеке.
- Знаете, почему вы попали к нам?
Игорь отрицательно замотал головой. Константин Семенович открыл красную папку лежащую у него на столе, вынул оттуда листок и подал его Петрову. Игорь взял бумагу и принялся читать не очень разборчивый корявистый почерк.

"В следственный отдел НКВД

Заявление

Довожу до вашего сведения, что мне известно о факте продажи Родины, считаю своим долгом сообщить вам о человеке, связанном с иностранной разведкой. В его доме находится иностранная литература. Он общается с иностранными гражданами и в довершение сказанному, в его комнате находится секретный радиопередатчик, издающий писк по ночам. Считаю недопустимым, что такая гнида живет, дышит и паразитирует рядом с честными советскими гражданами."

Далее в записке следовал подробный адрес, имя, отчество и фамилия Игоря. Подписи под заявлением не было.
Игорь закончил чтение и поднял глаза на Корнилова.
- Но, это же анонимка! Это же, черт знает что! И из-за такой ерунды… - у него не было слов.
- Ну конечно, я Вас понимаю. Но поймите и Вы нас, – Корнилов поднялся из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. – Факт общения с иностранцем, я имею в виду американского генетика, налицо? Налицо. Иностранная литература тоже.
- Но ведь это же научные труды, а знать иностранные языки пока еще не преступление.
- Да, да, Вы правы. Поэтому я обязан принести вам свои извинения, – следователь на минуту замолчал, глядя в серые, почти стального цвета глаза Петрова, но ничего не увидел в них, ни радости, ни злорадства, ни даже интереса. – Проведя тщательное расследование, - продолжил он, – я и моя группа выяснили, что вы чисты перед Родиной и перед Советским народом. Поэтому прошу принять мои искренние извинения. И мне остается только подписать ваш пропуск и сказать вам последнее. Вы свободны.
Игорь поднялся, подождал, когда Корнилов подпишет пропуск, и вышел за дверь, предварительно поблагодарив следователя за справедливое решение.
Как только дверь захлопнулась, майор снял маску легкого добродушия с лица, ее место заняло настоящее выражение, жестокого и беспощадного борца с изменниками Родины.
- Вот ведь мерзавец, как будто был уверен, что его отпустят. И с какой это стати за него хлопочут "на верху"? Парился бы сейчас по первое число, так нет отпусти, да еще будь добр извиняться. А ведь парня уже почти сломали, еще бы чуть чуть… Но нет, нужно был вмешаться. Интересно было бы выяснить, кто же это хлопочет за этого генетика, кому он и на черта сдался. Нет абсолютно невиновных, каждый хоть в чем-нибудь виноват. – Так размышлял полковник, когда Петров вышел из кабинета.
Игорь вышел за ворота ненавистного узилища, и только тогда почувствовал себя совершенно свободным, он полной грудью вдохнул чистый морозный воздух и пошел вперед. Ему хотелось просто так идти не останавливаясь, и домой абсолютно не тянуло. Он шел и наслаждался свободой и был счастлив этим. Молодой человек даже не заметил черной машины следовавшей за ним. Через некоторое время машина ускорила свой ход и поравнялась с ученым. Стекло опустилось вниз, и на Игоря глянула пара стальных глаз, пригвоздивших его на месте, машина тоже остановилась.
- Время сейчас не спокойное, а будет еще хуже того. Так что советую тебе сделать соответствующие выводы Петров и убраться домой подобру-поздорову, конечно в том случае,  если тебе дорога твоя жизнь, – произнес человек, уставшим и каким-то надтреснутым голосом. – Я давно уже за тобой наблюдаю, знаю зачем ты здесь объявился. Я помог тебе, хотя не должен был бы этого делать, но предупреждаю в следующий раз я и пальцем не пошевелю ради тебя, а следующий раз не за горами, ты уж поверь мне старику на слово.
Не дав Игорю опомниться, машина взревела мотором и умчалась прочь, а молодой человек, потрясенный, стоял на тротуаре не в силах сдвинуться с места, ведь только что он видел человека, которого искал безуспешно до сегодняшнего дня.
Только под вечер Игорь вернулся в коммуналку, и не замечая удивленных взглядов соседей прошел в свою комнату и закрылся там. Поздно ночью, когда все жители коммунальной квартиры успокоились и заснули в своих комнатах, Игорь вынул черный футляр из потайного сектора шкафа, точно такой же, как тот, что нашли капитан и его люди, и набрал специальный код. Раздался щелчок и крышка футляра откинулась. Внутри лежал серый кейс. Игорь вынул его и открыл крышку, сел за стол и застучал по клавишам.

От Агента Z8TS [TR]
В центральное управление
Внешней разведки ВКР
Куратору ДК

(Официально)

Задание по поиску и обнаружению завершено. Объект "Беглец" обнаружен на TR. Прошу подтверждения пункта 1 решения Совета по ликвидации объекта "Беглец". Подробный отчет предоставлю через 48 часов реального времени.
Информация к размышлению:
Объект "Беглец" сам вышел на меня, при спасении моей жизни. Если бы не это событие, то не думаю, что смог бы определить "Беглеца", фактически он помог мне.
Мне не положено делать выводы, но я беру этот груз на себя, думаю, что объект "Беглец" не опасен для SA, его деятельность направлена только на условный объект TR.
Я беру на себя смелость просить Совет, рассмотреть изменения в п. 1 решения Совета.
Подробности всех происшедших событий приложу к отчету через 48 часов.
Подтверждаю, каким бы не было решение Совета, я подчинюсь безоговорочно и приведу приговор, вынесенный на решении Совета в исполнение не задумываясь. Поскольку это мой долг перед Родиной и Советом.

P.S.
(Неофициально)

Привет, Сэм!
Как там дела у вас. Знаешь, разведка тяжелая штука, приятель. Мне здорово досталось, знаешь, дико хочется домой, опостылело все до безумия. Мне кажется я на грани срыва. Что-то надоело балансировать на кончике иглы. Скажи, почему мне нужно ликвидировать объект, который спас меня, подставившись мне.
Прошу тебя за него, а ты знаешь, что я прошу редко. Скажу только, что он вытащил меня из ада. Постарайся донести это до Совета.

Личное послание
(только для Кулов)

Здравствуйте мои родные, извините за долгое молчание, как всегда забыл о времени за своими делами. Сейчас я на отдыхе в приличном пансионе в дальнем космосе, на маленькой, прелестной голубой планете. Местные жители называют ее очень просто "Земля".
Надеюсь в скором времени прибыть на Аяту и побывать у вас, мои дорогие. Не волнуйтесь за меня, ну что со мной может случиться.
Ваши письма прошу пересылать как и прежде, на имя моего друга Сэмьюнда, поскольку следующий свой адрес назвать пока не могу, по причине не знания оного.
Целую, обнимаю. Ваш любящий сын Денгудж.

Молодой человек подумал немного, затем снова вернулся к монитору мини-компьютера, перечитал послание еще раз и набил несколько строк в послании к Сему.

Да, слушай, передай привет Ло, скажи, что я никогда не забуду ее зеленые волосы и прекрасные стального цвета глаза.

Он вздохнул, вспоминая сержанта 3-го отдела Лодору, представил ее гладкую, мягкую кожу цвета спокойного лазурного моря и щемящее чувство тоски обволокло его сердце и душу. Денгудж грустно вздохнул и щелкнул по клавише Enter. Раздался тихий зуммерный писк. Экран замигал и в следующую секунду засветилось сообщение: "Информация передана", - а еще через секунду процессор выдал окончательное сообщение:
Аята, Внешняя Космическая Разведка. Куратор Дальнего Космоса. Сообщение получено. Код подтверждения DK-[terra A]