Не положено

   Отслужив "срочную", он возвращался домой поездом. Подмигнув черноглазой проводнице, легко взлетел на подножку вагона, нашел своё купе, бросил пакет на верхнюю полку и вышел в коридор.

   Над городом плыл голубой июньский вечер, но дневная жара и не думала отступать. В вагоне стояла мягкая обволакивающая тишина. Было душно. Резким движением рук он открыл окно и стал наблюдать за пассажирами. В лицо пахнуло пылью, запахом раскалённого асфальта и кухонным чадом из привокзального кафе.

   Радостное чувство свободы не оставляло его, как будто всё самое трудное было уже позади, а впереди - долгая и счастливая жизнь на "гражданке".

   "Завтра днём буду дома. И прости-прощай солдатская форма... Если получится, поступлю в институт... Не получится - пойду на завод..." - думал он.

   Девушка, которой он писал письма, не дождалась его, вышла замуж. От этого в душе осталась какая-то досадная горечь и обида, что мешало его радостному чувству свободы. И возвращаясь, скорее по привычке, опять и опять, к этому предательству, он пытался чем-нибудь заглушить мешавшую ему боль. "На мой век этого добра  хватит", - цинично думал он, глядя на проводницу.

   Заметив, что он смотрит на неё, проводница кокетливо улыбалась. Крепкая, ладная, с пышной грудью и пухлыми губами, она напоминала ему известную итальянскую актрису. Кто-то окликнул её: "Надя!", и она весело помахала рукой. "Какое хорошее имя", - подумал он и вышел на перрон.

   Откуда появилась эта девушка в толпе пассажиров?  Худенькая, с прямыми светлыми волосами, - в ней не было ничего особенного, но она почему-то сразу привлекла его внимание. До него долетели обрывки разговора: "Я вас очень прошу... Я выйду на первой остановке..." - "А если ревизор пойдёт?" - "До первой остановки... Очень прошу вас, меня ждёт один человек...Любимый...Понимаете..." - "Да хоть папа римский, не могу, не положено."

   Показывая билет, видимо, на другой поезд, который отправлялся ночью, девушка умоляющими глазами смотрела на проводницу и просила довезти её до первой остановки, но проводница казалась каменной: "Не положено..."
   - Вы, наверно, никогда никого не любили, - горько сказала девушка.

   Прислушиваясь к разговору, он возмутился: "Как это не положено?" и стал настойчиво просить за девушку, тем более, что  видел, как только что Надя посадила какого-то бойкого "челнока" без билета.

   - Не могу, не положено, пусть едет ночным, - сердито отрезала проводница.- Тоже мне защитник нашелся!

   Он подошел к девушке и, нерешительно коснувшись её плеча, спросил: "Чем я могу вам помочь?"

   Она подняла голову, и он увидел зеленоватые русалочьи глаза, полные слёз: "Никто мне не может помочь..."

   Разглядывая её бледное лицо, тоненькую, почти детскую руку с  голубыми прожилками на запястье, он неожиданно для себя сказал: "Я отдам вам свой билет, а сам в тамбуре постою."

   "Спасибо", - прошептала девушка, взяла билет, осторожно и бережно, как будто это был самый дорогой билет в её жизни, и поспешила на посадку.

   - Откуда у вас этот билет? - строго, как на допросе, спросила проводница у девушки и, пристально посмотрев на него, заявила. - Сейчас же верните билет молодому человеку. Я сказала, что не посажу вас, не положено... Неужели не понятно? Пассажиры, через минуту отправление, зайдите в вагон.

   Как от судороги, поезд резко дёрнулся и, раскачиваясь, стал медленно набирать скорость. Чувствуя в душе знакомую, привычную горечь, он долго смотрел в мутное окно на проплывающий мимо город - мысленно прощаясь с ним навсегда, - на серо-голубое небо с редкими жемчужно-розовыми облаками.

   В купе заглянула проводница. На подносе в серебристых подстаканниках стояли тонкие стаканы, в которых дымился горячий янтарный чай.

   Он слышал, как сосед по купе попросил у Нади два пустых стакана. Надя понимающе усмехнулась: "Пойдём, солдат". Передавая стаканы, она жарко дохнула ему на ухо: "Приходи ночью, буду ждать".

   Вернувшись в купе, он выпил залпом полстакана водки, которую налил ему сосед, закусил колбасой и уснул на верхней полке.

   Неожиданно проснувшись, уже ночью, вышел в коридор, закурил и, ослеплённый и оглушенный встречным поездом, без стука вошел в купе проводницы. Надя радостно улыбнулась ему навстречу и быстро захлопнула дверь...

   Когда он открыл глаза, было уже утро. Стараясь не смотреть в сторону Нади, он стал торопливо одеваться.

   - Выпей чайку на дорожку, - ласково сказала она и придвинула к нему стакан с горячим чаем. Он сделал глоток и, вдруг вспомнив о чём-то, спросил:

   - Надя, ты почему вчера девушку не посадила?

   - Без билета - не положено..., - с какой-то непонятной злостью ответила Надя и, уверенная в своей правоте, произнесла раздельно, по слогам. - Не по-ло-же-но!

   Одевшись, он достал из кармана деньги, бросил их на столик и, ничего не говоря, вышел из купе.

   Непонимающими, бессмысленными глазами, она смотрела на смятые бумажки, потом вдруг, догадавшись о чём-то, заплакала, горько и безутешно, уткнувшись лицом в подушку, чтобы  никто не слышал.