Игра в ассоциации

Пустынная ночная улица, одинокий фонарь, почти по Блоку, яркая вспышка фар, проезжающей на встречу машины. Несколько секунд ничего не видишь, потом глаза потихоньку начинают различать песок под ногами, а слух улавливает плеск волн, ногам жарко, «бархатный» сезон. Черное бархатное платье и волосы, ниспадающие на плечи, звон хрустальных бокалов игра света свечи в темно-красном и густом, как кровь виноградном вине. Алая кровь растворяется в теплой воде, голова запрокинута за край ванны, безжизненные остекленевшие глаза устремлены на белый потолок. Белые кафельные стены, белый накрахмаленный халат доктора, окно настежь раскрыто, и в него влетает весенний ветер, а лучи солнце лежат на недописанном рецепте. Весна в полном разгаре, ручейки талого снега, обновление природы. Звонкая апрельская капель, но вечерами морозный воздух. Стихает вдали шум машины и ничего не нарушает прежнего хода мыслей. «Обреченность будущим при всех попытках победить фатум». Однотонные разговоры, опостылевшая романтика стихов, букет белых лилий. Работа и отдых, веселье вина и грусть поцелуев. Первые крупные капли долгого осеннего дождя, через несколько мгновений асфальт станет мокрым, а по зонту начнется монотонная барабанная дробь, странная музыка. Музыка Баха – водоворот души, покаяние и бунт, поэзия нот. Японские танки и «Цветы зла» Бодлера, жалкие вирши в ученической тетради, спрятанные в столе, подальше от глаз, чтобы не разрывали спокойствие скрежетом металла. Ключ поворачивается в замке впереди знакомый объем помещения, за спиной время ночи.