Легкий ужин

ПАВЕЛ ВАР

II УКРАИНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
украинские неформальные хроники
времен распада Советской Империи



КАДР ВТОРОЙ
(конец июня 1990 года, Киев).


ЛЕГКИЙ УЖИН
конфиденциальный монолог в трех неравноценных частях

Правда все же не так опасна,
как это принято думать.
Даже выставленная напоказ,
она все же не становится общим достоянием:
таков изначальный замысел Судьбы.
Кому  не следует – тот правды не увидит,
хотя бы она являлась к нему
во всей своей наготе на каждом перекрестке.
Адин Штейнзальц, Амос Функенштейн.
Социология невежества

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

01. Аркашка-Какашка, 30 лет, Киевский инородец из новых и не стесняется, экс-оператор на академическом ВЦ, теперь Глава Информцентра Украинской Народно-Деспотической Лиги, он же - Глава Объединенного Информационно-Аналитического Центра Профсоюза Литераторов и УНДЛ, еще в собственном не-зависимом от денег Информцентре, какой-то еще был центр, -  сам черт ногу сломит, где он только не светился!

02. Господин Эли, около 50 лет, национальность стерта вос-питанием и разносторонней подготовкой; в целом тип Итонско-го спортивного интеллектуала; в повествовании почти никакой роли не играет: Эли – жующая и глотающая часть действитель-ности... нет-нет, не вполне и объективной, отчасти даже субъективной действительности... нет, даже, пожалуй,  - личной реальности, в которую Какашка, озираясь украдкой, захаживает пожить по-другому...

03. Официантка Киевского ресторана "Байраки", просвечиваю-щие сквозь разговорчики сотрапезников контуры сегодняшней (зависимой) и будущей (еще более зависимой) Украины; много еще такого, дружище читатель, чего за здорово живешь не уз-наешь - не поймешь иначе, как на своей родимой шкуре; а так все это и всех этих можно изучить и даже отчасти понять на шкуре персонажей...



ЧАСТЬ I

Уф, наконец-то присядем... ногу натер... я было засомневал-ся, найдут ли вообще эти гыцели свободного куренька. За-меть, это все при том, что я место заранее заказывал, как и договаривались... Да, конечно, задаток внес. Вообще-то, не приняты здесь задатки, запрещены даже, но - берут, кто ж не возьмет! Вся их суетня и тупые забеги вокруг куренька это так, то да се, это они так проверяли меня на вшивость, а тебя на скорость реагирования: ну как начнешь с порога бро-саться купюрами?... Ой, не говори, глупость этих русских... Что? Не русских, а украинцев? Да хоть малороссов, пустое, один черт, что те, что эти... Но глупость их все же не зна-ет предела, правда?

Ну, гость дорогой, - «Сидаймо!», как здесь говорят... Да, так Вы хотели... Ох, извини, я все забываю, что обращение на-Вы принято э-э-э... не везде, правда, смешно? Я тут при-вык все больше на-Вы, так что уж не обессудь, иногда про-скользнет...

Да, так что в итоге, в чудесный этот Киевский вечер вместо того, чтобы отдавать должное прекрасному вокруг нас и внут-ри нас, тебе не терпится общего обзора... Что? Нет? Не об-щего? Во всех мыслимых подробностях, исторических связях и художественных ассоциациях? О-о-о, не ожидал столь акцен-туированного внимания... Впрочем, чего бы ты иначе прие-хал... Ну, если даже и в художественных, то это до-о-олго... да и зачем? С чего бы это вдруг?..

... Э-ге-ге, вот так фруктус!.. Вы что там, и вправду заин-тересовались этой потехой вокруг Южной башни?... Что ты го-воришь, в жизни бы не подумал!.. И что, это на полном серь-езе там думают, что все такие пируэты, все это то да се, что все это хоть что-то значит?... Да-да, конечно... но пойми и меня. Хоть пару раз в год могу я поговорить не как, с позволения сказать, социальный аналитик с социальным опе-ратором, а просто как неглупый человек с неглупым челове-ком, нет?... Так вот я и хочу очертить дело просто как не-глупый и наблюдательный человек. Мало тебе моих бесконечных электронных писем, что ли?.. Тогда слушай про твою любезную башню. Только пейзаж битвы, так сказать... Кратко?.. Так с наибольшим моим удовольствием... Ту дурню и кратко не особо стоит проговаривать... Ладно-ладно, приступаю... Салфетки здесь никому не положены, нет, не только нам, никому они не положены...

Так вот, про забаву с башней... В конце июня подошла у на-шей правой оппозиции очередь программной, вполне рядовой акции оккупационной голодовки. Назначили на Южной въездной башне Софии. Резкий ход, умный, с этаким намеком на защиту вечных ценностей.

Дело делали известные все фигуры: Профсоюз Литераторов, Одинокие Профсоюзы Украины и Украинская Народно-Деспотическая Лига, УНДЛ, то есть. Поддерживала акцию тьма-тьмущая любителей порезвиться на счет комунячков. Там и Словолюбы отирались, и Братство, и плохие Эксгибиционисты издали подписались, и вообще куча всякой человеческой вся-чины... Да, Шмаличина тоже отметилась, а как же!..  Нет, отдельно Думецка не было, только в составе казачества или в рядах литпрофсоюзников. Неплохо даже операция спланирована была... Но, как говаривал почти местный классик, - «но Бог судил иначе...»

... Кто, - я? Да нет, нет, конечно, чего я буду в оператив-ные вопросы нос совать, как пальцы в дверь, русский я, что ли? Мое дело присутствовать hoc и анализировать post hoc. Что, как известно, вовсе не значит propter hoc... ха-ха-ха... да... Я поприсутствовал, помог чем мог, поучаствовал советом, не без пользы для нас, конечно, да и все. А там они уже сами... Ну, заняли ночью башенку, ну расклеили лис-товки, ну кинули в эфир мульку-приманку на "Кин-Дза-Дзу", на "Голос Истерики", ясно красно, на "Голос Могикана" и на всякое такое то да се. Ну перешли ко второму этапу, к мас-совой дезинформации и нагнетанию обстановки. Вот тут и сло-малось в игре тайное колесико, карма мутная их окатила вме-сто осенения светлой литературно-героической музой.

В первые же часы голодовки каким-то дивом голодающие с баш-ни исчезли... Да не шучу я... Сбежали сами, испугались по-следствий, или выманили их... При этом как-то рядом случи-лась небезызвестная тебе сладкая парочка, Адя с Бронисла-вом... Нет, конечно, нет, это простая случайность. Они там керували ходом дополнительного дестабилизирующего варианта «Говно»... Да, я писал... Ну вот, так увидели они, что Дес-потисты с башни слиняли и с большого азарту и малой расте-рянности сами туда влезли. Вышло, что пара лидеров акции оказалась отрезанной от основных дел...

Ну что ты, что ты, - какой к свиньям собачьим «оперативный штаб»?! Евгенчик Белышев, лидер Деспотистов, во-первых, сам на башне отирался... Ох, уволь, все описывать, так не толь-ко вечера, но и ночи не хватит, мозг у меня взорвется от их славянского идиотизма... В общем, Белышев там уже как-то оказался. Юрко, его зам и резервный руководитель, по прав-де-то говоря, слабоват еще... Пока он сидел как бы за спи-ной Бронислава и Евгенчика, так и был достаточно полезен. Зато как выяснилось, что и Бронислав, и Адя, и Евгенчик на башне сидят от дела отрезанные, так Юрко и занервничал, на-чал ошибаться в тактическом плане. Весь первый день, самое критическое время, то есть, практически он один рулем ру-лил. Небезызвестный мистер Мэттью только к ночи снабдил осадных сидельцев аппаратурой, а до самой ночи, почти су-тки, Юрко рулил один и нарулил...

Бронислав их там школит по-своему... отдельная это тема... Схему акции заготовили, по схеме Исикавы работать пыта-лись... Юрко то ли ветви на схеме попутал, то ли перестал верить схеме, начал импровизировать... Что?.. Ну да, пра-вильно, ведь работать по схеме - это как в плотных облаках пилотировать: те еще нервы нужно иметь, навык управления, веру в социальные технологии, вообще культуру, то да се. А какие у Юрка навыки, если он без году неделя, как из пас-мурной Водчины вынырнул?.. И еще менты их основной офис ак-ции погромили без каких особых причин, нервы у всех заигра-ли, то да се... Вот и сбился он, попутал ветви, начал в ли-нию дезинформации подмешивать силовые выступления не как дезинформативные, а как самостоятельные силовые акции.

Связь окраинных спальных районов с центром они там попыта-лись осложнить, трамвайные пути попортили. Потом ни с того ни с сего вошли в предварительную фазу блокады гарнизона... У тинэйджеров и Словолюбов параллельно шла превентивная блокада ментовских-гебешных гаражей, так ту блокаду совдепы бы еще переморгали. А вот когда пара десятков городских во-инских частей как бы выпали из схемы выезда по тревоге, так совдепы и насторожились. Понятное дело, всякий бы на их месте насторожился, как уже такие дела заворачиваются...

Тут еще, как на грех, Сверхнациональная Студенческая Спевка выползла на Майдан Независтливости голодувать против Моск-вы, а по части лозунгов вышло, что голодуют они якобы в поддержку фиктивного слогана акции - "Софию - Церкви! Софию - народу!"...  Нет-нет, просто совпало так. Ни с кем не со-ветовались, активисты сопливые, вот просто так выползли, шалили, знаешь ли, от ощущения полноты жизни. Менты на них кидаться стали, все ментовские силы переполошились, партий-цы и официально и неофициально молчат, гебисты - и не знаю даже, что они там себе на ус мотали... Полный раздрай и бесконтрольность, а не акция. Так весь первый день и пошел наперекосяк.

А ночью Братство, как потом выяснилось, стакнулось со Шма-личанами и начали они свое крутить. Вроде бы в рамках ак-ции, но уже явно свое.

На второй день, в воскресенье, вопреки схеме акции к Софии приперлись разом две приличных колонны: Братчики и Словолю-бы со Шмаличанами и ихними здешними подголосками из Само-обороны. Эта Самооборона тоже поцня известная. Одной рукой участвовала в акции, реально помогала профсоюзникам, по схеме, четко помогала, то да се, а второй рукой ту акцию по-глупому так дестабилизировала... Ой, не говори, бытовая неразбериха - это вообще их общая национальная примета. Не-разбериха и самовольство. Впрочем, что с этих русских взять, кроме сала, кваса и завиральных философов?!.. Да... так вот, сошлись перед Софией тысячи две с половиной наро-ду. Приготовились как на войну, со всеми причиндалами под-валили: с цепями велосипедными, с ракетками-ведрами-удочками... Пока колонны занимали площадь, Спевка и Само-оборона засели во дворе только что обкаканных Профкомов, коктейля Молотова самопального нанесли в бутылках... В об-щем, явно готовились к драке. Драку и получили.

Менты с ночи еще нервничали. Ночью у них несколько машин сожгли казаки, утром ОМОН круто побили на Майдане, цен-тральную городскую Пожарку и комуняцкие Профкомы на рассве-те дерьмом залили, так водой банду не разогнать, заблокиро-ваны пожарники, то да се. Терпение у ментов кончилось быст-ро, начали они колонны вытеснять с площади. Тут-то и прояс-нилось у ментов в головах, что в колоннах тетки-девки толь-ко для виду, а так - сплошные разбойники, причем по шао-линьским меркам неплохо даже снаряженные. Из двора Профко-мов полетели зажигательные бутылки, потом в спину ОМОНУ на-поддали остатки каких-то казачьих банд... Это другие менты других казачков разогнали было у Золотых Ворот, так они разбежались, снова собрались и ментам на Софийской Площади в спину ударили... Брудская, кажется, Паланка была, не важ-но... В общем, начали ментов уже сталкивать к угловому Гас-троному, так бы и вытеснили с Площади во Владимирскую, в сторону ГБ. Вытеснили бы, - да и сами разошлись, у них раз-вивать успех не принято, хе-хе-хе... Да тут неожиданно мен-тов вполне серьезно уже обстреляли, из настоящих боевых ар-балетов...

Не знаю, не знаю, кто бы это мог быть... Я лично полагаю, что со двора Софии прилетело... больше неоткуда стрелам этим прилететь. Площадь маленькая, народом была забита, все у всех на виду. Мы потом опрашивали - никто ничего не ви-дел, никто ничего не заметил, не помнят. С другой стороны - драка шла, только тут головами и вертеть!.. Бронислав с Адей отказывались, Евгенчик тоже. Говорят, - не мы, что мы, дикие, что ли?! Но так или этак, а ментов обстреляли. Кому-то куда-то там попало, пусть и несерьезно.

Менты не сдержались и начали палить поверх голов, а потом и по ногам, да... Толпа со всей своей дури - нет, чтобы побе-жать врассыпную, так под огнем пошли валом в атаку на мен-тов. Это еще пусть спасибо скажут Стрибогу своему, что мен-ты с перепугу не подняли прицела выше, потому что навалили бы трупов как сена! А так две банды просто смешались, пере-дрались, да постепенно сами собой и рассыпались в драке, рассосались по переулкам, друг за другом гоняючись. Когда тысячи три дерутся, непременно свалка сама собой утихнет...

Что?.. Да потому, что перейден необходимый минимум и не достигнут критический максимум противоборствующих. При сум-марном объеме сражающихся от восьмисот человек до трех с половиной - четырех тысяч свалка никогда не перерастает в битву до последнего, что это, мне еще тебя учить?.. Там и СОБР было подоспел, но его загодя отрезали, Первая Сотня Киевского полка подскочила с Майдана, перехватила у Деся-тинной... В итоге мирная по замыслу демонстрация перешла в тяжелое побоище на ровном, в общем-то, месте.

Кончилось тем, что обе стороны как-то сами собою разъедини-лись и разошлись. Разошлись равно побитыми, равно растерян-ными и равно дезориентированными. Самое то что надо вышло: никто не победил, но никто и не проиграл. Народу до трех сотен напортили, в основном - ментов, сотни полторы демон-странтов задержали, больницы на уши встали, горожане серь-езно призадумались. Тем более, что две странности еще были с пострадавшими, а народная брехаловка как всегда работает бесперебойно...

Во-первых, ходят слухи, что менты с какой-то дури серьезно побили директрису Софии, у нас ее еще ПаниСофийской зовут, отличная тетка, помогала организовывать засаду на башне. Так побили, скоты, что бедро тетке сломали и ноги у нее еще потом отнялись напрочь, лежит дома. В Софию пока назначили исполняющего обязанности, но ясно, что ПаниСофийска уже не работница, инвалид она. Интеллигенция рычит по кухням - по курилкам, пресловутые трудовые коллективы кучу бабок попа-лили на телеграммы протеста и в Москву, и в ЦК КПУ, и, - что совсем уже глупо, - в ГБ. А тут еще ночью на Майдане нашли одного нашего юношу странного, гея, Юлика Рыльско-го... убитого...

Когда-то он в Культурологическом Клубе историко-культурные протестансы вышивал пока клуб тот совдепы не разогнали... Потом эстетствовал, пээловцам много помогал, девки модельки у него были - загляденье!...Нашли, представь себе, бедолагу у фонтана на Майдане,  убитого. Пуля в лоб. Легко умер, не пискнул, поди. Как он под пули подставился, когда, где в него стреляли - тайна. Студенты как только нашли его, сго-няли в Братство, привели попов и глухой полночью забабахали парнишечке панихиду - закачаешься. Ночной люд (а время теп-лое, народу ночью гуляет изрядно) подтянулся на Майдан, та-кой цирк устроили!.. С плачем, с ладаном, с гитарами, Цоя с Бутусовым помянули, как то у студентов водится, а так - ни с того ни с сего. Утром по городу ксеро фотографии покойни-ка расклеили с текстом соответствующим... В общем, станови-лось как-то грустно... Под шумок драки трое из пээловцев ушли на политическое убежище, но это ты и сам знаешь, это по твоей линии проходило. Тем более грустно, что народ бе-женцам завидовал - стыдное выходило дело...

Ну, стороны разошлись по своим окопам. Голодающие на башне и дальше себе голодали, студенты на Майдане тоже. И к тем и к другим таскались депутаты, оппозиция, всякая околокуль-турная шваль, уговаривали... Рада Верховная трусливо обсу-дила положение, этак по верхам обсудила, а про побитых и убитого - ясное дело! - ни гу-гу. Так ничего и не решили конкретно. Зато в решении Верховной Рады ясно написано, что принципиально София должна быть передана Церкви... когда-то там, в необозримом будущем... Соответственно тому голодаю-щие с башни слезли, студенты с Майдана ушли. Сподобились еще в тот же день сойтись в скверике возле Университета, провели последний общий сэйшн, погрозили властям, покрасо-вались, убитого помянули, раненую ПаниСофийску, то да се. Только такое вот дело вылезло наружу: голодавшие студенты налицо, а голодавших Деспотистов на митинге как-то не при-метил никто. Ну ясное дело, там же сидели на башне лидеры вместо исчезнувших голодающих, кто признается! Но в целом на том и поутихло. А плоды собрало Братство...

Что? Ну да, Братство. Ведь все голодавшие голодали как бы в пользу Софии и Церкви, вот Братство и перехватило инициати-ву. Теперь развивает частный успех. Уже успели провести жи-вую цепь через всю Украину как бы в знак воссоединение всех украинских земель и церквей в обезбольшевиченном простран-ства. Этаким экуменизмом запахло в воздухе, просвещенным шмаличанством... А вместе с тем запахло еще и церковным от-делением от Москвы, то есть - схизмой запахло...

Что?.. Но ведь это мелочи, Эли, в смысле - с Руфом мелочи, это сущие пустяки... Ну, как хочешь, хотя - что там прого-варивать?.. Вся эта история с наездами на Руфа, с казацко-еврейской дружбой, то да се, это все выдумка, это Бронисла-вовы шалости, это так связали начало акции с возможными ли-ниями ее развития... Да, именно, никакого антисемита не бы-ло, и никакого наезда на Руфа не было, вообще ничего не бы-ло. У нас тут... у них тут, то есть, вообще нет никакого социально выраженного антисемитизма, кроме скотской их бы-товой убежденности в том, что мифический «жид», - так не-пременно богатый, скареда и вообще гад. Нет у нас здесь вы-раженного антисемитизма, полвека как уже нет... Да, именно, пустышка, ее разыграли и бросили, все, забыли... А в итоге, говоришь?

А в итоге мои подопечные больше проиграли, чем выиграли. В плюс им пошли и общая удача протестансов, и выгодно наме-ченные линии развития будущих протестов. В стратегическом планировании они теперь признанные авторитеты. Скажут, на-пример, переставать лаять на совдепов, а идти, допустим, всем табором ловить раков и раскрашивать наловленных в си-ний цвет - так и все бросят, краски-кисти похватают и пой-дут без слова: так, мол, нужно.

В стратегический ущерб же им пошло то, что у них перехвати-ли успех акции и использовали в свою, а не в их пользу. Это явный стратегический минус... Да просто потому, что они ув-леченно играют и свой выигрыш видят как бы строго в преде-лах правил игры, все такое то да се. Поставили, к примеру, мат королю противника и рады: по правилам шахматной игры они выиграли. А что за мат королю пожертвовали качество и остались с ферзем и двумя пешками их не волнует. Но в ре-альной-то жизни следующая партия в политические шахматы на-чинается не с нуля, а со всем предыдущим фигурным материа-лом. Так что в начале следующей партии они остаются со сво-им грустным ферзем и двумя драными пешками, а только что проигравший противник - с полной доской фигур, так вот! Иг-роки они, а никакие не политики, во что, - и это кое-кто начинает понимать.

В общем, Братство в сто рук выгребает к отделению Украин-ской Церкви от Москвы. Шмаличина и, в частности, Украинская Наивная Партия - поддакивают, обещает каналы в Европу, под-держку черт знает кого, всех подряд обещает в поддержанты, до Папы Римского включительно. Словолюбы заколебались. Что-то им не так уж и уютно стало в стане замшелых националюг, захотелось европейского пирога отведать. Самооборона в от-вет обозлилась, побила горшки со Словолюбами, побежала к пээловцам виниться и проситься назад под национально без-укоризненное теоретическое крыло. А Самооборона - это тебе, Эли, не фунт старушек. Это вырастает такие хохлонордические Шутцштаффельн, что как только начнут марширт, так сразу и держись, бабка, за сраку!

В целом, вышло у них так, как всегда после сыгранной вничью битвы бывает. Стороны перегруппировываются, привлекают но-вых партнеров, лечат побитых и латают идеологические знаме-на.

Для совдепов ситуация странная. Все по-прежнему решается в Москве. А совдепия тем временем очевидно клонится к закату и закат тот не здесь разыграется. Здешних комуняк Москва бросила на произвол судьбы. Требует с них по привычке вся-кого, а помочь - так фиг. Мурчук в ответ вот-вот перестанет переводить в Москву свою долю общегосударственных налогов и тогда все... тогда с СССР - все, и то да се и полный аут. В такой ситуации все здешние протестанты как здрасьте могут оказаться Мурчуковыми поддержантами, соратниками его против Москвы. Только Мурчуку захотеть, как вся почти оппозиция на его сторону перебежит. Это, впрочем, дело известное, в по-литическое истории имперских окраин такое бывает по паре раз в каждом столетии.

Поэтому все вопросы здешнего расклада сил и все намерения на будущее приобретают все более абстрактный характер. Чем чище стороны сыграют по давно в истории известным сценари-ям, чем четче подставят свои переменные в извечно знакомые уравнения политического противостояния окраины Центру, тем скорее и стройнее все здесь переделается в картинку Ди Нойе Хохлянд, как Бронислав говаривает под "Старокиевскую"...

В такой селяве жизни понимание фигур нам с тобой куда доро-же понимания ситуации. Ибо ситуация, как я только что ска-зал, стандартная, а фигуры нет, не стандартные у нас фигу-ры. Описание даже минимального комплекта фигур гору времени утянет у нас.... Да-да, конечно, время у нас есть. Хорошо, но тогда начну совсем издали.

Итак, сегодня нас с тобой будет интересовать первая пара гнедых, запряженных зарею, Адя и Бронислав, а также, строго по Васисуалию Лоханкину,  - их роль во Второй Украинской Революции. А также и то, что с ними делать во время оной и после оной. Объективно ты про них знаешь не меньше, чем я. Так что объективку пропускаем. Начинаю сразу с Ассамблеи. Точнее, с начального замысла... Нет? Все же немного объек-тивочку освежить по верхам? Ладно, тогда так.

Адя, она же Аделина Григорьевна Тищенко, родилась в начале пятидесятых, записана украинкой, но у нее мать - половинка, а половина крови украинской, у матери, то есть. Отец уже чистый украинец, аж до Потопа включительно украинец, щирый, но не националист... Нет, антисемитизма за ними не замече-но... Нет, на них тоже не давили, смешно даже предпола-гать... Да, приглашения им наверняка присылали, но они их, по-видимому, стремительно спустили в унитаз и даже ни с кем не обсуждали. Сочли не то, чтобы провокацией, а обыкновен-ным нонсенсом... Что? Это я от самой Ади знаю.

По обеим линиям в родах или пахари, или ремесленники, или торговцы, так что они интеллигенция в первом и втором поко-лениях. Предки даже странно как умные для украинцев, папид-зе Членкор, мамидзе просто профессорша и оба по заслугам. Сидят в научном мире весьма высоко, но с совдепами общаются только по службе. Конечно, члены партии, как и все тут, профессионально печатаются везде по миру, но фактически оба невыездные. Квартира, дача далековато от Киева, то да се, машины нет. Деньги гребут лопатой, но все утекает сквозь пальцы, ума нет, считай калека. Адя - единственная дочь.

Два замужества имеет, оба, я тебе скажу, те еще браки были, чтоб у всех наших врагов дочери так выходили замуж! От ка-кого-то из мужей есть сын, вполне ничего мальчишка, школу заканчивает. Погуливает резво, но в целом при мамике, до-машний. Клюет по зернышку, обучается полезному, на посылках у нее, в общем. Его сделали фактическим владельцем типогра-фии, их собственной, но якобы профсоюзной. Еще он по ночам листовки клеит, если что, связной с паролями, масками и прочей атрибутикой, интересно ему по молодости. В общем, революционная такая неполная семья.

Заканчивала Киевский филфак, украинистику, но еще пока учи-лась, предки подсуетили на три года выезд по обмену в Поль-шу. Со второго курса по четвертый торчала в Ягеллонском Университете на полонистике. Циркулировала между Краковом и Варшавой, малость дамской контрабанды, тряпки там, доллары, камешков немножко, несерьезно. Но в другом шуму-шороху да-вала по крупному, пыль столбом по всякому поводу, то да се. Этакой салонной львицей была, с гордыми шляхтянками сорев-новалась, не за штандарты национальные, конечно, за очеред-ное кобелино шляхетское. Пару раз даже думали отзывать, но папидзе оборонил. Это все еще перед замужеством.

Потом показала предкам гордость, отказалась от протекции, сама нашла себе первый журнал и принялась там трудиться. В «Украинской Старине», есть такой журнал, источниковедение, то да се. Глупо себя повела, можно подумать, ее в такой ма-монтятник, в отстойник для своих, зарплаты, премии, то да се, - без мамидзе, что ли взяли? Ой, не смешите мне ска-зать! Потом немного поскиталась по другим изданиям, так, со скуки. Наконец приземлилась в «Советской Девственнице». Ну, «Советская Девственница» издание знаменитое, среди анало-гичных второе в Союзе и по тиражам, и по значению, и по го-норарам. Вела там Отдел культуры. Собачилась со всеми страшно, профессиональную гордость являла. Она таки да, - классный журналист, то да се, так что даже свою Главную строила в три шеренги и ничего, терпели все. За ум и за бо-лезненную честность терпели.

Ну-с, а потом случайно пересеклась с Брониславом, по лите-ратурному терроризму, была такая мулька, ты знаешь, я рань-ше очень подробно освещал. Ну, литтерроризм там, заря сво-боды, гормон играет, барабаны бьют, то да се, ой вы ночи, Днепровские ночи... Работу вскоре насовсем бросила и подтя-нулась к оппозиции. Впрочем, у нее сильные оппозиционные корни так или иначе уже были. Правда, в основном по линии двоюродных. Почти все двоюродные были кто в ОУЭ(х), кто в ОУЭ(п), и удачно им шло, Советы никого даже не арестовыва-ли, а сидели они там в националюгах вовсе не на низу иерар-хии, чтоб ты не сомневался...

Да, спасибо, оставьте меню, мы Вас потом позовем, спасибо. Впрочем, точнее этого про двоюродных никто тут не знает, это уже, скорее, по твоей линии. Но о чем мы это... ах, да, об Аделине Григорьевне в оппозиции... Да, так погрузилась она по самое здрасьте в новую оппозицию, строить дикую их Нью-Славянщину желто-голубую. Тут, правда, с самого с нача-ла была одна загвоздка.

С виду, именно она как бы пошла за Брониславом. Так ска-зать, решила связать руки и сердца общим и почти семейным социальным бизнесом. В действительности же, тут все намного сложнее и перспективнее для нас. Поэтому я пока оставлю Адю и перейду к Брониславу... Что? Нет, зачем же, я в аналитике кое-что волоку, так что никак не разбрасываюсь. Так ловчее будет подойти к вопросу об оппозиционности Аделины Григорь-евны, о том да сем, да о наших с того профитах.

Итак, Бронислав, он же Бронислав Ефремович Вишневецкий. Ук-раинец, тоже родился в начале пятидесятых, слобожанин из Хрюкова. По отцу не чистый украинец, с примесью польской крови... Что? Нет, тоже про антисемитизм не знаю, не в кур-се, но вряд ли, европеец он по культуре. По матери также не чистый, украинцы вперемешку с белорусами и молдаванами. Сильная партийно-военно-академическая семейка прапредков, уровень армейских полковников на партполитработе... Что? Дед на войне у Бреднева служил? Не знал, вот так слива! Ты, гляжу, куда больше меня знаешь... Но так я дальше... 

Еще профессоры философии, истории партии и так далее, Киев-ская Высшая Партшкола, тоже не семечки, это со стороны ма-тери. Со стороны отца уровень Вторых-Третьих Секретарей Об-комов, тоже не кот начихал. Отец мелкий флотский в отстав-ке, мать тоже так, пристроили, в каком-то Ученом Совете пробавлялась, секретутствовала, ничего особенного. Сред-ненькие почти бонзы, в общем, советские. Дитя росло себе привольно и в младой ус не дуло. Университет дитя рожало лет десять, то выгоняли, то назад принимали... Да, конечно, пьянство, красотки, преферанс да легкий протестанс, все как на физмате положено. ГБ как-то не трогало, банальщина. Пока выгоняли да назад принимали, побывал и в армии, и на заво-де, перековывался, так сказать, ан нет, - не перековался.

После Университета учительствовал сколько положено по рас-пределению. Потом преподавательствовал в каком-то Хрюков-ском Институте, потом луреман, - фотонабор то есть, полу-подпольный бизнес скромного масштаба, это в Хрюкове всегда было модно. Параллельно с тем писучий был, стишки кропал да рассылал куда ни попадя. Поначалу его отовсюду заворачива-ли, разозлили, конечно. Каким-то случаем добрался до Мос-ковской Литконсультации СП. Там провинциального кролика в два счета вербанули в литтеррористы, в то самое узкомосков-ское протестующее молодежное течение литераторов... Что, знаешь сам? Ладно тогда... Чего-то он там с боссом всех литтеррористов Нуреддиновым не поделил, обиделся и начал сам сколачивать новую, вторую волну литтеррора, уже на все-союзный масштаб.

Крови попортил совдепам изрядно, но кровь портилась все та-кая себе, мало- да среднечиновная, окололитературная. Про Чехословакию или про Афганистан не дудел, так и пусть. Пре-дупреждали его все серьезнее, всех их понемногу предупреж-дали и прижимали, но не очень. Гебисты тогда все более под-рабинеками да щаранскими интересовались, а эти так шли, вприкуску да вприглядку. Государственному строю, по большо-му счету, не угрожали...

Да, спасибо, вот этот господин заказывать будет... А мне то же, что и ему, минус вареники, если он рискнет...

Да... так взялся он за это глупое дело резво и в полгода литтеррор прогремел от Москвы до самых до окраин. А раньше ведь это дело было московское, как бы частное, все вокруг кучки бывших литинститутовцев крутилось. Вот и вышел, гово-рю, на широкую дорогу в будущий острог, хе-хе-хе... Между прочими румбами-траверзами длинный язык и до Киева довел. Здесь особенно громкое дело произошло. Небезызвестный тебе наш... э-э-э... теперь уже ваш, хе-хе-хе...  ваш Руф тогда как раз зол был как-то особенно на щирых редакторов-рецензентов. Да и сам Бронислав не прочь бы в украинских русскоязычных изданиях попечататься, все таки вторые в эсэ-сэрии по тиражам и гонорарам. Вот и нашумели, громко гавк-нули, комиссии из Москвы, из ЦК, ездили, своих поприжали, литтеррористов всех напечатали, вообще всех, кто хоть гра-мотный был.

Околокультурный народ дивился, радовался посрамлению чинов-ников от СП, но от широкого участия сторонился... Почему? Да слишком много занудили литтеррористы об эстетике. Она у них и объективная наука, и методология литературоведения, и основа каких-то критериев художественности, еще что-то там умное, не в курсе, - а чего в том хорошего для масс? А ну, как это не очередные бредни, всегда сопровождающие предре-волюционный процесс под ручку, а вдруг это чистая правда? Тогда ведь и сами литтеррористы и сочувствующие вскоре уже мало что осмелятся печатать, оно же у них в целом вообще никаких критериев не выдерживает! На абстрактном непечата-нии они стояли. Сияющая, понимаешь, когорта высокогуманной культуры под свинцовым небом советского хамства, то а се... Дальше? Идем дальше, о чем это я.... О когорте.

Когорта подобралась так себе. Бывало, кто и поумнее встре-тится, а в целом второй сорт в натяжку. Бронислав страдал от того, скучал, а литтеррор тем временем угасал сам собою, от неясных перспектив засыхал. Не везде ведь Бронислава хватало встрять, а сами гении как социалы без Брониславово-го пинка в зад только на штопку презервативов и годились. Тут и надумали они Профсоюз Литераторов с Адей делать - и сделали. Адя ведь классный литературовед и знакомства - ой!... Только редко в таком качестве выступала, не по про-филю ее журналистскому это было.

Пока делали первые шаги, пока катались по Союзу, по Конфе-ренциям вольнолюбным да Конгрессам дурацким, перезнакоми-лись со всякими там. Начали на них внимание обращать, пошли чредой ходоки с имперских окраин в Хрюков да в Киев опыт перенимать. А параллельно Адя Бронислава знакомила с Украи-ной как с редкой фекальной воды феноменом. Из самой середи-ны своего украинского естества знакомила... прости за скаб-резность, конечно... А еще, кстати, подшито было ее естест-во и немалыми папидзевыми да мамидзевыми академического объема знаниями - все про ту же Украину...

Раньше ведь Бронислав был простым советским слобожанином. Там в Хрюкове Украины если и наскребется по сусекам, то на двадцать копеек, как Польши на Силезии или Германии на Страсбурзчине, там свои земли, своя культура, там окраины-с! Так вот, приступила Адя к выделыванию из Бронислава ра-сового украинца и немало в том преуспела. Ночная кукушка всякую дневную сожрет - не всхлипнет. Бронислав и так был давно на взводе: немало понаузнавал такого, чему в его прежней жизни места не было, чего не знал он как иностранец какой-то. Я и то больше него знал и знаю. И ничего хорошего при том, естественно, Бронислав не узнал, сам понимаешь, как в этих диких краях с хорошим в родимой истории...

Ты себе представить не можешь, - он ведь даже о голоде 30-х на Украине до самых своих 30-х не знал. Предки стыдливо за-малчивали. А в его школьном да университетском окружении все больше про никому не нужную Чехословакию языками моло-ли. Свое национальное в Хрюковском Университете извечно бы-ло как бы неприличной семейной тайной, как бы не предмет для обсуждения среди высоколобых и низколобковых. Ректоры у них соответственно подбирались, из обрусевших до неприличия или из полных компрадоров. Вносили, так сказать, интерна-циональный стиль интеллектуального сосуществования жабы с зайцем в пасти у медведя...

 Вот и подшился Бронислав в краткое время в украинцы. Но даже в неофитах святее Папы Киевского не стал. Здоровый Слобожанский критицизм плюс достаточно широкие фактические знания, школа для белых, знаешь ли, то се, плюс культурные навыки европейца - все это свое черное дело сделало. В этом смысле Адя просчитала точно: без нее Бронислав в националь-ные протестантские круги допущен бы не был ни за какие под-виги, а без нее он со своим критицизмом  и европеизмом в этих кругах не продержится и месяца. Целиком в ее властной милости оказывается новый националистический подпанок... Что? Да как же - почему, разве не очевидно? Ладно, давай подробнее...

Ой, какое же Вам спасибо, очень вовремя, и вкусно как пах-нет... что, прервемся на пару минут?...

... Да, так вот, возвращаемся к тому, почему Бронислав без Ади в кругах не устоит, да? Это просто как дважды два. С Адей он в кругах этих есть не что иное, как тебе, по-видимому, небезызвестный Wissenschaftlich Wichtige Jude, научно полезный еврей, то есть. Чужой - да, гадкий - да, но крайне полезный. И под контролем своего, родного пана Обер-фюреренко. Работает чужой - и ладно, а минет нужда в нем, так и потащится люфтменш к ближайшей печке под веселый вен-ский вальс из ближайшего репродуктора. Отработал свое, спа-сибо, молодец, сейчас, мол, морда жидовская, станет тебе напоследок тепло... Прости, Эли, не выдерживаю иногда с этими соотечественникам своими распрекрасными...

То есть, как это, почему? То есть, что, вправду все еще не-понятно? Что же непонятного? Тут прямая аналогия, непосред-ственная.

Ведь если люди на Украине сплошь неверующие а так оно и есть), то из этого следует, что украинец - это специфиче-ская система ценностей и ничего более... Что? Конечно, ба-нально, но и что с того? Ведь то, что два физических тела притягиваются друг к другу с силой, обратно пропорциональ-ной квадрату расстояния между ними, тоже банально, не так ли? А вот ты сам, вот ты, Эли... Разве тебя на твоей, с по-зволения сказать, - работе, разве тебя на ней лишний час могло бы удержать что бы то ни было кроме твоей системы ценностей, кроме ощущения того, что она всякий день под уг-розой уничтожения?.. Нет, неправда! Не ври мне в глаза... извини, конечно, то да се... Никакое ты не «другое дело»,  мы все, мы все люди одно дело! Если наша с тобой система ценностей в опасности, мы становимся неуничтожимы, неудер-жимо воинственны, свирепо-решительны. Ну, кроме русских, наверное. Тем все по хрену, у них и так все катцендрек да поценмантель.

Так вот, в рассматриваемом вопросе между твоей Фирмой и, например, Организацией Украинских Эксгибиционистов-хороших нет никакого принципиального различия. Ты сражаешься за со-хранение своей системы ценностей, ибо знаешь, что даже со-хранив свой народ биологически живым, но утеряв систему ценностей, ты потеряешь свой народ и тем самым свою аутен-тичность, свою самоценность, себя потеряешь. Они себя чув-ствуют и ведут себя точно так же. Что? Да причем тут рели-гия наша или ваша? Это я про дело, про быт, это я прагмати-чески... А если тебе что привиделось, то уж извини, то да се, не я придумал, я только показываю...

Другое дело, что Бронислав твоей системе ценностей не друг, но и не враг. Он так, сторонний. Вот так же и хорошие Экс-гибиционисты рассуждают, если уж дерзко предположить, что они способны рассуждать, а не только стрелять из-за угла или клеветать на всех кто ни попадись.... Трудами таких лю-дей, как Бронислав, их народ, возможно, в перспективе смо-жет и спастись от актуального культурно-цивилизационного ничтожества, а то и вознестись в какие-нибудь дикие их сла-вянские выси. Но зато это будет уже не их народ, а какой-то другой народ. Это будет народ Бронислава и иже с ним евро-пеоидов, а совсем не украинский народ, как они его себе по-нимают. А понималка у них напрочь приглушена чуть не веками хитричанья, подличанья, изворачиванья, лизоблюдства да эмиграций по всякому поводу и без какого даже повода.

Как бы ты, вот ты сам, интересно, полтораста лет назад как бы ты посмотрел на, условно сказать, - винницкого Цви-Брониславуса, вопиющего к пустому небу в пользу нашей асси-миляции меж русских? Вот так и Эксгибиционисты смотрят на него, и хорошие и плохие. Смотрят, как на потенциального врага. Потому, что он им и есть враг. Особый тип врага. Он враг потому, что воплощает в себе все то, о чем они только разговоры разговаривают. Он сейчас пока еще представитель гуманизма. Сам говорит, что украинского гуманизма, даже экуменизма, но все это песни высоколобого. Он деятельный агент влияния классического Европейского Гуманизма, разве что без привкуса кондотьерства... Ну, да, конечно, это я понимаю... без сопутствующего кондотьерства - такой Гума-низм? Так, утренний щебет хорошо оттраханной Джульетты!...

Так вот, он все же гуманист, во всяком случае, до тех пор, пока его Иезуиты не охмурили, что вполне, кстати, вероятно. И ладно, пусть, лишь бы не православные... Что? Нет-нет, Бронислав и Православие это решительно несовместимо, это уже навсегда нет! Так вот, сманят его Иезуиты или не сма-нят, а пока что он рассевает вокруг себя типичный среднеев-ропейский гуманизм, то есть, в сегодняшнем состоянии украи-низма - антиукраинизм. У него обостренное чувство эстетиче-ского равновесия и поэтому ему многое не нравится, даже ес-ли оно уже кровавым национальным топором врублено в ихний национальный синодик.

И реверансы в сторону Вены ему, видите ли, смешны, и на Второй Мировой параллельное противостояние Москве и Берлину ему не нравится, и не признает он, что Украину русифициро-вали русские. Говорит, мол, свои же мелкие жополизы и руси-фицировали, все эти бесконечные петровские-дустышевы-якиры-хрущевы, а никакая не Москва... Много еще чего он говорит. Полста лет назад за слова такие его ночью братья-националисты вывели бы из хаты, да в колодце и утопили как паршивого пса. А теперь как утопишь? Теперь с ним сотрудни-чать нужно. Вот пока и сотрудничают, сцепив зубы. Пока. До времени. Теперь ясно? Еще нет? Ладно, тогда попробую в по-следний раз.

Он ведь знаешь, он их все время ставит на место. А самое смешное, - ой, я вообще умру с этими славянами! - он их ставит точно на место, отведенное для этих хамов самой при-родой и цивилизацией. Он зачастую ведет себя как автомат какой-то, предназначенный исключительно для постановки чер-ни на место, - представляешь, потеха какая? Не всех, конеч-но, третирует, кое-кого он уважает. Пана Егора, например, пана Дмитрия из Самообороны, еще пару кого... Но большинст-ва угрюмых дураков-однополчан в упор не видит. Дурак такой, разве не ясно, что в упор не видеть дурака, значит самому быть дураком?

Это ведь политика, а не академическая кафедра... Впрочем, и там дураков не третируют. Это всегда ведь чьи-то дураки, правильно? Тот - любимый дурак профессора Икс, а этот - лю-бимый дурак жены профессора Игрек... Но ведь и в политике так, разве нет? Тот вот дурак - ставленник пана Зет, а этот вот кретин - любимый партнер в преферанс  любовницы мистера Дубльве... Нельзя не считаться с дураками, нельзя их ото-двигать с барским выражением на морде. Да вот тебе только два наиболее ярких примера его любезного взаимодействия с товарищами по борьбе. 

Выступает Бронислав в Думецке. В Думецке всех украиногово-рящих в одном биде утопить можно, там все насквозь обруси-фицировано. Соответственно тому, Бронислав поздоровался с народом по-украински, а доклад произносит по-русски.

И нашелся, представь себе, местный языковый пурист какой-то, не сдержалась Думецкая его натура, вылез с места и ядо-вито так, - отчего, мол, пан-товарищ разговаривает на языке оккупантов? Бронислав, ясный винт, рассвирепел, то да се, и подозрительно сладенько так интересуется в ответ: Est c`est que vous naturallemente pouvon de moi parler Francaise? ... пауза и тишина... и мертвые с косами стоят... Doch Deutsch, wahrscheinlich, auch nicht...- пауза, пурист уже задергал-ся, но молчит... Ale juz po posku to pan chyba potrafi, no nie? - пан просто к стулу прикипел и за оборочки какой-то воблы в юбке (потом узнали - жены) прячется... Тут Брони-слав и дозрел. Знаете ли, - говорит, нежненько, опять таки, шелестяще, как девичьим соском по шелку ....

... А? Да, спасибо, а как же иначе, все таки русский у меня первый родной. Теперь, понятное дело, у меня уже есть и на-стоящий родной, но русский, все таки, первый, так как же мне на нем объясняться, как не хорошо, не пойму?... Так я продолжаю...

- ... знаете ли, дорогой коллега, - гнет свое Бронислав, - вот Вождь наш, пан Бандера, светлая ему память! - пан Сте-пан знал, включая родной, украинский, шесть языков. Я с те-ми же начальными условиями знаю четыре с половиной. А Вы что же безмолвствуете, коллега, в ответ на простейшего грамматического складу вопросы?  Может, я на суахили не спросил, а Вы как раз свободно говорите именно на суахили? ... пауза... что-то не слышу ответа!... - и вдруг как за-орет на весь зал как придурочный деникинец в конницей ихней обосранных степях – «Пошел вон! Хам! Быдло! В хлеву плетьми тебя учить, а не на Конференции пускать!.. А вы что молчи-те, думецчане вы мои, национально ангажированные? Никак нормально вам с хамами в одном зале конферировать? Почему молчите? Извольте отвечать, когда я спрашиваю!» - молчание в зале, естественно, гробовое.

Плюнул и ушел с трибуны вон. Еле выловили уже у дверей да скопом и вернули на трибуну, пока беднягу того в другие двери под руки выводили. А подруга та еще у выхода какое-то время телепалась, ручками грозила, плакала, обещала страш-ное и много... Думецчане порадовались бесплатному цирку. Но кое-кто и призадумался: а как, интересно, на будущей Виль-ной Украине будут с хамами разговаривать, если, конечно, такие как Бронислав к власти придут? Призадумались, крепко призадумались, сам наблюдал в тот же момент. А Брониславу хоть бы хны, нисколько не огорчился такому конфузу, даже рад был. Самая пора, - говорит, - совдепами недобитую чернь добивать, а то потом некогда будет, да и поздно.

Или вот случай, еще похлеще, хотя внешне и не такой скан-дальный. Идет расширенное заседание чего-то там правокон-сервативного на Ровнорожчине. Очень важное такое заседание, очень секретное, дрек мит фефер, одним словом. Бронислава позвали, он отказаться не мог, приехал, сидит в Президиуме, то да се, явно спит с открытыми глазами. Как сейчас помню, разговор, как это водится у высокоумных спасателей Ридной Неньки Украины, давно сполз с основной темы и растекается по какой-то корявой крымской сосне. Каким-то дивом доумст-вовались и до вопроса о реальности или нереальности притя-заний Орлеанского Дома на украинскую Корону, буде таковая Корона будет выставлена на ярмарке национал-предательства как главный куш.

Были на том сборище и Казаки, а как же. В частности, Хрю-ковский Полковник, весьма, кстати сказать, старый и близкий Брониславов приятель, даже где-то друг и протеже. Полковни-ку, натурально, скучно все это правоконсервативное слушать. Он всю ночь в общем вагоне трясся под горилочку да под анекдоты с салом, не выспался, устал, теперь никак не въе-дет в тему и вообще -  зачем сюда притащился? Во всем этом многословии он ни бум-бум, тоже задремал было. Но как воз-ник такой смачный вопрос, да крик, да гам, так не утерпела казацкая душа и уже было начал Полковник что-то умное горя-чо так, по-казацки прямодушно и нелепо излагать на феноме-нальном своем суржике. Тут, откуда ни возьмись, проснулся Бронислав и всех разом огорошил.

Ваше дело, - оскалился злобно, - пан Полковник, пригранич-ный район контролировать да молодежь воспитывать в нацио-нальном духе, а вовсе не иметь какое бы то ни было мнение по вопросу, который ни к боевой подготовке, ни к воспитанию личного состава, ни, наконец, к независимости Украины в це-лом никакого отношения не имеет. И уж тем более никто из начальствующих на собрании лиц Вам не приказывал, Полков-ник, по этому вопросу ни мнение иметь, ни оного высказы-вать. Будь на Украине нормальное правление, Вы бы отсюда отъехали немедленно и в чине не выше Сотника. Так что будь-те любезны в дальнейшем думать, прежде чем высовываться! Вы, все же, хоть и казачий, но офицер ведь, а не вольный интеллигентик без Бога в животе и Царя в голове!...

 Такой шторц! Еще и интеллигентов всех покрыл заодно,. Но он их, интеллигентов, вообще недолюбливает, с чем я, впро-чем, вполне солидарен. Ибо славянский интеллигент это, я тебе скажу, что-то с чем-то!

Нет, пожалуй, нет, Аделина Григорьевна на все это влиять возможности уже не имеет. Уже не имеет... Втянуть-то она его в свою Украину втянула, глубоко затянула, крепко сидит, не сорвется. Но ведь и он не плюшевый мишка, тоже на нее как-никак влияет. Да объективно в этом вопросе и влиять на нее особенно не требуется. И сама она в Ягеллонском да в Киевском не рушники вышивала, все же европейское образова-ние, и дома предки не быкам хвосты крутили... Так что, те-перь между ними установилось хрупкое такое идейное равнове-сие: ни он дальше не охохляется и не омужичивается, ни она уже глубже в себя от чуждой цивилизации не отступает, ей за Сулой тоже земли нет...

В сумме это равновесие не позволяет ни Профсоюзу, ни Брони-славовой Референтуре в Ассамблее становиться сверх меры правыми, европейски правоконсервативными, чтобы уже быть до конца точным. И равновесие это мне выглядит весьма шатким. Это равновесие до первого, так сказать, домашнего скандала. А может быть, до первой крупной деловой неудачи Профсоюза Литераторов, там посмотрим... Впрочем, про Референтуру пока преждевременно, это чуть погодя...

Кстати говоря, мы как, мы переходим к первому, да? Мадам, девушка.... пани, прошу Вас, мы, пожалуй, уже созрели, мож-но и первое нести... Нет, принесут тут же, буквально через три минуты, все же "Байраки" не последнее место в Киеве, чтобы клиентов морить! Так что успею еще разве буквально пару фраз.

Вот таким, значит, макароническим макароном... Получалось, что или Адя ждет, пока грянет антиплебейский скандал в профсоюзных верхах, то есть, пока клюнет жареный петух, случая ждет, то да се, или случай этот сама слепит как уп-реждающий удар. Я, конечно, точно знать не могу, но думаю, что она таки да, - решила действовать на упреждение. Как всегда с нами, мужиками, бывает, подсказал ей идею Брони-слав, подсказал и сам того не заметил.

Среди их дальнобойных планов было и вот какое дело. Брони-слава немало раздражало, что Украина под рукой, а украин-ские национальные авторитеты сидят то ли в Мамхене, то ли в Дронксе, а то ли и вообще где-то чуть не в Андах.

Положение и впрямь смешное, как все у них через жопу тормо-за, у украинских этих русских. У них ведь и впрямь так: ма-рионеточная столица в Киеве, настоящая столица в Москве, идеологическая столица в Германии, а религиозная столица у всех инсургентствующих и вовсе в Штате Бурси, под крылом у Митрополита Святослава, маразм какой-то!..

Так вот, Бронислав размечтался положение это поломать. Сде-лать что-то такое...

Будь здоров! - ух, забирает...

- ... да, сделать что-то такое, после чего общее число сто-лиц и авторитетов резко поуменьшится. Наглый, в общем-то, замысел, и не таким как он не удавалось, но почему не по-пробовать, с другой стороны?! Времени у них не было, что ли, но до поры идею эту не крутили. Однако, как-то Адя при-шла ко мне на обмен электронной почтой и обронила нечто та-кое, что, мол, жить вскоре станет веселее... Что? Да, имен-но, мол, жить станет лучше, жить станет веселее, точно по известной советской истории. Тут, правду говоря, я впервые и призадумался...

О-о-о, какая роскошь, спасибо-спасибо, ставьте, добрая Вы наша, кормилица энд поилица... вот только соли бы... ладно? Спасибо, все хорошо, мы приступаем... ну... - вздрогнули, нехай-им!

... Да... так вот. Бронислав как-то говорил у меня в Отделе на маленьком пивном сэйшене, что по-настоящему болеющий за свое дело политолог должен по началу, для разгону, так ска-зать, для пробы написать полдюжины компилятивных сочинений по актуализации мифа на живых социальных примерах... Что? Нет, это никак не вздор, это в тебе заговорил узкий профес-сионал. А что есть сама Земля Наша, как не эффективно ак-туализированный миф, в конце-то концов? Так что тут Брони-слав мыслил вровень с планетой всей. Тогда помню похихикали вежливо, то да се, ну, ты же представляешь общий уровень моих коллег да сотрудничков, то да се, да? Вот-вот, так что обошлось хихиканьем и вежливыми "О-о-о!" в чисто английском духе: мэтр, мол, изящно шутит, хазерим этакие. Да я и сам тогда не сразу въехал в вопрос.

Потом, по-видимому, Бронислав таки да, внутренне раскрутил-ся, стал уже настойчивее подъезжать к Аде, донимал ее по поводу истинной, не показной, не литературной структуры ук-раинского национального мифа. Про структуру украинского со-ветского государственного мифа ведь только глухой не знает, так что искал, видимо, стыки двух мифов... Нет, это не до-мыслы, это я от сына ее знаю, он с дочерью моей знакомой пошаливал, ну вот, оттуда и утечка. И дорасспрашивался та-ки. Адя как проснулась, вмиг сама въехала в тему, а там только шаг уже и до общей идеи. Общая же идея банальна, ко-нечно, как тупой рев пьяного русского.

Смотри, вот тебе пример из школьной физики. Для сдвигания внутреннего равновесия в насыщенном растворе в раствор этот суют, скажем, нитку с шариком или даже просто с узелком на нитке. На узелке этом или на шарике как бы сама собой начи-нается кристаллизация и в итоге из обыкновенного перенасы-щенного раствора, скажем, соли в воде получается красивый такой соляной кристаллик. А как ты его иначе, кристаллик, из раствора извлечешь, не выманивать же его оттуда конфета-ми или обещаниями? Точно так же для решительного сдвигания динамического равновесия в оппозиционной среде в желанную парочке гнедых сторону нужно было начать делать что-то во-все пустое, но при том имеющее два важных качества.

Во-первых, это что-то должно быть ну такое, совершенно без-надежное и нелепое, такое, в общем, чего выйти никак не могло. Это чтобы тут же гебисты не погромили, чтобы всем ясно было, что дело вздорное, провальное и государственной безопасности реально никак не угрожающее. Так сказать, на явный показ тем, кто мыслит точь-в-точь как ты только что сподобился. Второе же качество дела следовало предусмотреть таким, чтобы именно то самое, что никак выйти не может, оказывалось одновременно сильно давящим на национальную психику, задевающим своей безнадегой некую историческую больную точку в этнонациональном самосознании народа. Или, хотя бы, пусть только наиболее неспокойной его части... И чем долее это что-то не выходит, тем больнее должно давить.

Ну, кроме того, нужно еще и найти должную форму самого про-цесса, то да се. Форму выбрать такую, которая даже самого процесса не переживет, развалится. Да чтобы даже сопливому младшему лейтенанту чекистскому было ясно, что форма дейст-вия еще более нестабильна, чем само действие. И все это они таки да, таки нашли и применили...

Пани, пани, позвольте еще минералочки, да, той же самой, прошу Вас, спасибо!..

Форму они определили самую банальную, вполне описывающуюся названием: «Украинская Независимая Ассамблея по восстанов-лению национальной самобытности». Просто до гениальности. Ясно ведь, что никакую самобытность восстановить невозмож-но. Зато можно долго и сладостно блокироваться-переблокироваться друг с другом на бесконечных прениях-посиделках. Этакий альтернативный Парламент для слабоумных, Верховная Рада для неудачников и закордонных маргиналов. Что же до основного предназначения этой, с позволения ска-зать, Ассамблеи, то ее предназначение эти разбойники опре-делили еще хитрее, еще проще и с виду еще нелепее. Впрочем, об этом через пару минут.

Так, значит, решили строить Ассамблею и Адя за то, как все-гда, и взялась. Буквально за пару месяцев рассеяла по двою-родным своим кузенам соответствующие предложения, оттуда хмуро благословили, а там уже ПЛ выступил узко-публично с неформальной инициативой: создать, мол, ежели шановное пан-ство не против... Панство куда как не против оказалось, панство аж запищало, как унюхало альтернативный Парламент. Так и решили - делать, аминь!

Ясно, что иметь в родителях Ассамблеи литературный Профсоюз не вполне серьезно, да и в жестко националистических кругах ПЛ воспринимали, скорее, как кузницу идей и источник ини-циатив и неприятностей, чем как равного. Так что порешили инициатором выдвинуть Одинокие Профсоюзы Украины, где в Правлении или там в Исполкоме, уже не помню, Бронислав тоже сидел...

А? Да он всюду сидел и до сих пор еще всюду сидит, как во всякую дырку затычка. В Одиноких он тоже уже был, считался формальным замом Бейкина, а Бейкин как раз инициативы с Адиной подачи не оценил и даже вообще не заметил, что, встревая, на перспективу подписывает себе приговор. Так со-ставилась инициативная группа из явной Ади, виртуального Бронислава и целой кучи самых дурных и крикливых национа-люг... Что? Да нет, в том-то и как минимум половина цимеса, что Бронислав в инициативную и вошел и не вошел: его тогда вообще в Киеве не было больше месяца уже как. Ввели заочно, а Адя как-то перед ним отмазалась, ясно, впрочем, как отма-залась и в какое время суток...

Ну, долго ли, коротко, а сколотили план Учредительного соб-рания Ассамблеи, денег наклянчили по торговцам... Адя, кстати, в первый раз за все время ничего от ПЛ не дала, ни копейки. И представляешь, никого это даже не насторожило! Но деньги что, в Киеве деньги всегда есть. Денег подсобра-ли, зал сняли в двух шагах от Республиканского Стадиона, на Руставели, а тут и Бронислав вернулся откуда-то. Адя ему на стол известие: так, мол, и так, дорогой, в духе твоих бес-ценных предыдущих указаний вступаем мы в Ассамблею. Но только не пээлом вступаем, а Одинокими. Как там и что я уже не знаю, но Бронислав, естественно, приперся ко мне за пол-ным списком фигурантов по этому делу... Да, Адя и сама всех не знала, она вообще с виду держалась умеренно активно, но несколько так особняком, дабы чубатые не заподозрили, что их снова поймали в липучие сети пээловцев.

Так пришел, говорю, Бронислав ко мне, полистал папочки нуж-ные, файлы просмотрел и вдруг как начнет материться! Мамоч-ка моя, я такого от него никогда и не слышал! Потом, конеч-но, остыл. Ну, что, - говорит, - инородческая твоя морда, как тебе это все?... ... А? Нет, это он не от антисемитиз-ма, это у него обычное интеллигентское амикошонство, это не обидно. Я, естественно, сделал козью морду, не знаю, мол. Впрочем, почти честно козью морду сделал, все же Адины это шалости, я там так, чтобы только в курсе быть. Нет, говорю, ничего я по этому поводу не думаю, кроме того, что вы все русские, а из этого все вообще и следует.

Бронислав поржал довольно, он вообще любит, когда при нем русских лают, хотя сам ни-ни... Да нет, не потому вовсе, что сам русский. Он, как раз, нисколько не русский, ни кап-ли даже крови нет русской, не знаю... Думал уже, но ничего реального не придумал, так вот просто любит, когда лают русских, - и все. При этом, как ни смешно, явно чувствует-ся, что русские его нисколько не достают, что к русским он как раз настроен как минимум без злости, нейтрально настро-ен. Он вообще не националист, он, скорее... как бы это вы-разиться половчее... Вот! - Он «сословист», вот! Он если кого и ненавидит так же тупо, как это бывает только у чер-носотенцев, то ненавидит он не какую там нацию, народ или племя, а пресловутое «третье сословие» вообще и интеллиген-цию в частности... Конечно, ты прав: ненавидит интеллиген-цию не как интеллигенцию, а как исторически оформленную квинтэссенцию третьего сословия. В общем, деникинец он, - во! Это самое точное на сегодня определение - деникинец. Но ладно, это так, вскользь. Вернемся к делу.

Подумал Бронислав подумал, потом чему-то вдруг как-то и об-радовался. Ладно, - говорит, - Какадрилло, это мы разыграем иначе, тебе понравится. С тем и уплыл в просторы. Я еще призадумался: что, мол, он имеет в виду, - да так и не при-думал, бросил, все равно скоро узнаю. И узнал, узнал как раз то, о чем выше предупреждал...

Да-да, уже подхожу к вопросу, нечего нервничать, сам же го-ворил, что время есть, ведь так?

Итак, Эли, теперь подаю тебе самое смачное. В этом году, как ты знаешь, ровно первого июля сползлось все вольнолюби-вое барахло на Учредительное собрание Ассамблеи. Все сполз-лись, сколько их вообще на Украине было, все живое-противное. Любо-дорого было посмотреть со стороны... Эх, Гашек не дожил, он бы уж живописал, он бы уже новые приклю-чения свободолюбивого украинца Швейко на его Украине изо-бразил! Все национально отжившее, все тупо слезливое, все восторженно безвкусное, все отшумевшее, и сгинувшее, и вос-ставшее из смрадных гробов – все представлено было всей своей невероятной мордой.

Естественно, охрана из молодых кабанчиков, будущая охрана Ассамблеи, зародыш теперешней Самообороны. Рожи торжествен-ные, повязочки нарукавные желто-голубые, кепочки demi-militaire, - драмтеатр города Жмеринка. Был и выход Сруля в белом фраке, а как же, был, как не быть! Привезли откуда-то с предгорий несчастного полуслепого Марка Лихевича, ну, ты знаешь, сына убитого красными Генерала Лихевича-Чубчика. Тоже вот ведь мышигине какие гнусные - человек только не-давно из лагерей, всю жизнь красные его по лагерям гноили за отца. Не видит почти ничего, еле ходит, - все таки при-волокли, под руки притащили, сам доплестись не в силах был. В Президиум впихнули. Это Эксгибиционисты плохие скомандо-вали, дабы славой имени придавливал когда след не пущать в излишнее европейство. Регистраторы в холле чуть не плачут, столько народу напхалось - никаких бэджей не хватило. Охра-ну смяли почти, журналы саморегистрации закончились за пол-часа до начала, подклеивали ученические тетрадки, то да се, колоссальный агыцен буд у них выходил.

Натурально, прискакала половина с позволения сказать, - партий. А особо, так таки да, - все диванные утиным шагом продефилировали. Все оппозиционные профсоюзы, одних только литпрофсоюзников чуть не полсотни притащилось консумировать новый национально пахнущий фрукт. Пять, кажется, студенче-ских организаций, включая те, в которых по пять калек и все бравые. Стачкомы всякие в ассортименте. БРЮХо явилось, ясно красно, с чекистско-поэтическими рожами своими и с натужно бунтовщическими выражениями на анфасах. Словолюбы, куча культурологов да экологистов. Никак не понять по составу присутствующих, что за представление? То ли любительская постановка на темы трагического стадиона в Сантьяго де Чи-ли, то ли кинопроба центральной сцены в Бедламе из мыльной оперы, то да се.

А главное знаешь, что? Главное было там то, что не явное, такое скрытое, что ли, выражение лиц у всех почти одинако-вое. Выражение полной покорности судьбе. Так и выписано у всех было на фейсятинах, что больше всего им хотелось бы оказаться как можно дальше отсюда...

Как же тебе понять, почему?! Да потому! Потому, что впервые за век почти в этом королевстве кривых зеркал засквозило что-то вроде бы реальное, а как украинцы относятся к реали-ям, что, не знаешь? Да вспомни хоть историю с Арсеналом, да, именно, с этим январским, с позволения сказать, восста-нием в Киеве... Не помнишь? Так слушай, это недолго.

Ну, война гражданская, большевизаны, десять дней, которые потрясли сортир, то да се, а в Киеве покой, музыка, снежок театральный сыплет, французы, немцы, румынские скрипки и море еды. Конечно, кому понравится, что в Киеве пьют-едят и радуются жизни, когда по всей России плохо! Пролетарии под-суетились, соблазнили кучку местных разбойных уродцев. За два дня до праздника кучка краснопузых гнид ночью вломилась в Арсенал, забаррикадировалась и полегла спать с перепою. Рада их, опять же, уродская, Центральная, неделю козу рожа-ла, все никак в толк не могли взять национальные светочи, что делать? То ли стрелять по бунтующим пулями, а то ли воззваниями в бунтовщиков пулять.

Ты представь себе только: наискосок от Арсенала в кафе за-седают, с позволения сказать, храбрые атакующие. Актрисуль-ки к ним наведываются, Вертинский заходит печаль декадент-скую пропеть, подбодрить, шампанское, ясный винт, то да се. Сосредотачиваются перед атакой, так сказать. Напротив же этого героического борделя родичи осажденных уродцев пре-спокойно в осажденную твердыню продукты таскают, патроны, водочку - и всем хоть бы хны, и осажденным и осаждающим. Конечно, кое-где по окраинам гоняются красные и белые шаеч-ки друг за другом, в прятки играют, но в центре города - покой, лепота...

И так неделю, представляешь? Неделю в центре столицы нема-лой все же европейской страны длится унизительный бандит-ский фарс и всем параллельно. Конечно, профессор этнонацио-нальной истории в Президентах, это я вам скажу что-то с чем-то. Понятно, по городу по кафешкам драй хазерим тринкен квас, профессор пишет, Арсенал стоит. Аж пока кто-то там у них не проснулся от вечного сна и, не приходя в сознание полностью, открыл все же огонь...

Точно так и теперь. Гордые и национально сознательные укра-инцы почитай последние десяток лет геройские сопли жевали, товарищу Барбичеву зад непримиримо лизали, БРЮХо в защиту Перестрелки байронически организовывали да симоненков своих всемирных из-под кленовой полы воровато публиковали. И с таким надменным видом, заметь, будто это не стусы ихние местечковые, а новые Шекспиры из приднепровских дольменов-менгиров выплывают с сигарой в зубах, розой за ухом и парой эпохальных художественных мыслей наперевес. Тьфу, даже смешно об этом вспоминать... Ладно, проехали, продолжаю.

Итак, выражение морд у всех в зале трусливо-торжественное. Как же! Эпохальное событие, - а ну, как нас тоже чего де-лать заставят?! Попа какого-то неопределенного привели. По-молились курам на смех, - никто не вторит, слов ни одной молитвы не знают. Все же как-то там отмолились и к делу.

Естественно, сразу валом пошли похвальба, самопревозноше-ние, клятвы бурные. Зарубежники напоминают, что только они Украину и спасали, Москве дули крутили. Конституционная Ас-самблея, дескать, назрела, какие-то очередные кукольные ко-митеты национальные на пороге, - в общем, все как всегда. Зал было даже приуспокоился. Мол, ничего, все и на этот раз обойдется, ничего не решат, а в какой-никакой Президиум по-пасть можно. Адя скромничает, в задних рядах сидит. Брони-слав тоже в засаде. Их наглая клика ничего не понимает и начинает было скучать... Естественно, Национальная Рада по возрождению украинской национальной самобытности вот-вот создана будет, великие принципы создания Непримиримых Коми-тетов уже перечисляют...

Как вдруг при ясном небе выпадает из гущи народной непере-даваемо скромный, чуть ли не приниженный какой-то Бронислав и просит слова экстраординарно. Слово, конечно, дали, как не дать. Зал зашуршал и оживился: оратор достаточно скан-дальный и непредсказуемый, да и скука стоит высокая, как рога на челе героического мужа, челюсти сводит от зевков...

Такое дело, - скромничает Бронислав, - не мне, конечно, су-дить, но сколько я понимаю, речь тут у нас идет о мелочи, да? Речь идет всего только о формировании альтернативных органов гражданского самоуправления и, что за тем неизбежно вскоре уже последует, - о формировании теневых альтернатив-ных органов государственной власти. Это называется кратко и энергично: умысел на попытку государственного переворота.

Мне-то что, я так и на переворот с бутылкой «Оболонского» прогуляюсь, мне как поэту даже забавно, мне терять нечего. Но не забывайте, шановные, о международной общественности. До сих пор международная общественность на каждом шагу или прямо поддерживала угнетенные народы, или, как минимум, не поддерживала силовых акций оккупантов ни делом, ни словом. А теперь международные круги будут вынуждены резко дистан-цироваться от нас как от бунтовщиков против признанного всем миром Украинского Советского Правительства. Так что создание этих самых Непримиримых Комитетов разом ставит нас в положение международной изоляции.

Впрочем, выход, кажется, есть. Если бы вдруг оказалось, что комитеты эти создают не граждане УССР, а граждане какого-нибудь другого государства, лучше всего - государства, не существующего в действительности, реально не существующего, но при этом как бы до сих пор существующего юридически, - вот тогда совсем другое дело. Такие граждане виртуального государства могут создавать себе все, что ни захотят и управы на них нет. Так как карательные органы в том самом их государстве также виртуальные...

До героев степных горизонтов не вдруг дошло. Одни только тебе известные газетные хулиганы и пройдохи, тайные Эксги-биционисты плохие, политический сиделец Лупихвост с журна-листом Стрыбком, это который выпускал "Золотые Эшафоты", оживились, нечто почуяли нутром. Зато и зал и Президиум со-лидарно изобразили на лицах некое умственное усилие и веж-ливо попросили растолковать еще раз.

Растолковал. Сказал, что если, к примеру, объявить себя гражданами Украинской Природной Республики, юридически ни-когда и никем по сей день не отмененной, то и проблем не будет. Граждане УПР в своей мифической УПР могут образовы-вать хоть Космические Войска, хоть вторую ООН, - никому до того дела нет. Ну, и, соответственно, неплохо бы провести парадно показательную акцию возврата граждан УССР к граж-данству УПР. Акцию в республиканском масштабе... а ежели учесть внутрисоюзное рассеяние украинцев, то и в масштабе всесоюзном. Опять таки чувствительный пинок в бок Москвы...

Тут до них и дошло... Наверное, сначала дошел до них первый смысл сказанного. Можно как бы повернуть время вспять и ко-зырять своей лихой памяти Природной Республикой под любую масть. Это по жуликоватому сердцу оппозиции как маслом, это просто находка.

Тут же оказалось, что доходит до них и второй смысл. То есть, что можно забабахать всесоюзную акцию неубойного и неподсудного протеста и стричь купоны с этой акции до мор-ковкиного заговенья. Такое еще больше понравилось.

Третьего же и четвертого, основных, то есть, смыслов, то-гда, как позднее выяснилось, не понял никто, даже премудрый Тигровский пан Егор. Да и я сам, правду говоря, третий смысл, то есть позитивное размежевание оппозиции по ходу акции, понял почти сразу, а четвертого нет... Ну как же не говорил? Говорил я, ты то ли невнимательно слушал, то ли мимо уха пропустил, хотя и того и другого от тебя не ожи-даю... Четвертый и основной смысл замысла вот какой был.

Во-первых, любая длительная иммитация порождает привыкание. Чи-и-и-з, - так сказать, все хорошо... глядишь, а все и впрямь хорошо. Потеревшись в недрах механизма виртуальной акции, поработав по реальным техническим и менеджерским ев-ростандартам, участники акции к этим самым евро вскоре при-выкнут. Тем самым они на шаг отойдут от излюбленных в этой стране навозно-героических навыков социального реагирова-ния. На шаг ближе к Европе станут, то есть. Следовательно, подспудно, незаметно возрастет влияние источника новых на-выков, то есть, и ПЛ и самого Бронислава.

Во-вторых, вести всесоюзную акцию в аранжировке привычного идеологического убожества нельзя никак. На небольшое время придется разбавить жиденький провинциальный медок кондового украинофильства чуть более актуальными лозунговыми пряно-стями, опять же, - европейского пошиба, этакими пряными не-оконсервативными фразочками. Разбавить, повторяю, вроде бы на время, но как время это окончится, что тогда будет? От-зывать почти все лозунги? Политическое самоубийство это... А мировая общественность считай уже попривыкла из мужест-венных уст новых украинцев слышать нечто вполне цивилизо-ванное, не тупо левацкое. Мировая общественность вдруг что, так и вопросит: что, мол, за поворот от обещанной вами в лозунгах генеральной линии? Так что придется закрепить эти самые евролозунги очень и очень надолго... А там и основная масса народцу к лозунгам пообвыкнет и закрепятся они почти что навсегда.

Наконец, самое убойное, самая отравленная конфетка. Вот как ты сам думаешь, ну, - пусть: акцию провели, лавры пожали и тут же выкинули в мусорное ведро, так как результаты акции изначально никому нужны не были. Крикуны Эксгибиционисты хорошие отшаманствовали из-за бугра, в бубны свои порокота-ли, газеты иностранные поуспокоились, совдепы передернули плечами и расслабились... Что же осталось от акции, спраши-ваю я тебя?

А остались от нее ме-не-дже-ры. Остался довольно широкий кружок конкретных исполнителей среднего звена, которых до того только цитатами из Шевченка да Бандеры кормили и пус-тыми обещаниями. Раньше они были вроде как волонтерами без права голоса, а теперь они полноценные менеджеры и сбросить их под стол очень уже даже и небезопасно, мутить начнут. А под кем эти менеджеры менеджерствовали, под чьим, так ска-зать, штандартом на всю совдепию гордо лаяли? Правильно, формально говоря, - под паном Марком полуслепым, а фактиче-ски под кем? Опят же, правильно: под пээлом вообще, под Брониславом и его кликой в частности. Вот и начнется тогда переоценка ценностей в среднем звене, а прочее уже дело умения маневрировать...

Ну да, именно! Именно таким путем и вырос некогда малоза-метный поначалу скромняга Иосиф Виссарионович. Пока высоко-лобые бредили, дядька Оська выращивал кадры партийных ме-неджеров... ну, и так далее... Да, согласен, аналогия не-сколько натянута, Бронислав, все же, далеко не Оська, даже совсем наоборот. Но технически мысль в четвертом члене скрытого смысла предложения дословно та же....

Но все это было еще делом будущего, конечно. А тут пока что всю братию в зале как бесы обсели, по два бесенятка на каж-дую революционную особь. Рев, визг, пение нестройное, слезы мутные, то ли патриотические, то ли похмельные, дамочки об-нимаются со всеми подряд... перерыв объявили. Кратко пере-шушукались столпы национального сопротивления (долго шушу-каться не дали, народ волновался!), да и  объявили о пере-ходе всех желающих в другое подданство, в виртуальное под-данство Украинской Природной Республики.

Ринулась околополитическая голытьба к подписным листам, как голый в баню. Первым вклинился подписывать шустрый Лупи-хвост. Так и оказался Лупихвост первым, так сказать, при-родным украинцем. И я, как почти уже профессиональный ук-раинец, третьим подписался... Весь зал давно позабыл, зачем поначалу собирались. Наступило у революционных масс типич-ное вечернее воодушевление пожилой кобылы в виду родного села: ножками перебирают, головами машут, ржут, теснятся у столиков, в общем, - полная победа пээловского заговора. Конечно, тут же заговорили о  перевыборах Президиума, гря-нули выборы Оргкомитета Акции и всякого такого безумно ор-ганизационного и ужасно руководящего. Переворот состоялся.

Бронислав, которого час назад и в национальные дерьмовозы бы не выдвинули... да-да, именно, и как слобожанина, и как местного анфан тэррибля, и как излишне надменного гуся, - куда только Бронислав не вошел! И вообще, специально по его просьбе прекратили заседание. Дескать, теперь ему лично нужно переосмыслить горизонты и переначертать великие пла-ны. Все прочие мульки перенесли на завтра. Время аренды за-ла вскоре все вышло, так что свежайшего посолу вожди и све-точи поехали кучковаться домой к Стрыбку, регалии Ассамблеи там освящать, или прятать, или еще что, не знаю точно. Ох-рану с собою забрали, знамя Ассамблеи прихватили, то да се, такая помпа, чтоб меня так хоронили, как они поехали!

Бараны расходились с заседания.... Да нет, почему же «недо-оцениваю»? Брехта, что ли, у вас... пардон, - у нас, там в школах не проходят? -
«Шагают бараны в ряд, бьют барабаны.// Кожу для них дают// Сами бараны», -
это просто я употребил скрытую цитату из Брехта. Так вот, бараны и баранессы расходились с огнем в зеницах и выи под-черкнуто прямо несли: этакое, видишь ли, колесо родной ис-тории повернулось, а им попустили на обод вскочить. Все они уже были и на все решительно готовы. Даже робость свою при-вычную украинные совдепики призабыли, подобрались внутрен-не, оскалились, - беги, москаль, беги! Такое дело...

Ну, а теперь уже всего ничего осталось по основам излагать, так что и ко второму блюду можно переходить... Что? Это по европам так называемое «второе» - принадлежность именно обеда, а у нас «второе» - это когда уже было первое, а бу-дет еще хотя бы третье... 

Пани... пани, ау!... Швайнехунд ты моя ридна.... пани!! Да, это мы... мы алчем и жаждем... вот именно, что второе - и еще к тому бутылочку минералки, в горле что-то пересыха-ет... Вот, Эли, сей же момент вкусишь ты того, ради чего многие тут и живут вообще, - Котлеты-По-Киевски будет этому тому имя. Двойную порцию заказал. Наш Бог ведь разумному человеку велел пользоваться жизнью и нахваливать, не так ли?... зай гезунд!...


ЧАСТЬ II

О-о-о, мамэлэ моя, все-таки жизнь на Украине имеет свои светлые стороны, ты не находишь, Эли? Особенно жизнь, хоть изредка окропляемая Старокиевской, да под котлетки... Нет, это вздор, вообще не обращай больше внимания на эти страни-цы меню. Селедка под шубой у них тут, во-первых, вообще не селедка, а так. А во-вторых, вот познакомишься как-нибудь с моей мамой, так вот тогда и узнаешь, что такое селедка под шубой, и что такое шуба тоже узнаешь заодно... Ты что, Бог с тобой, какие пунши! Это никакие не пунши, а писи сиротки Хаси... Нет, фонарики еще рано зажигать... Эли, ты что, лишний тост выпил? Успокойся же, сядь... не вставай... ну слушай...  Ну, так что, переходим к малым итогам временно великих побед?

Ну, вот, ну, значит, назавтра с утра покатила у них всякая мелкая ерундистика. До- и перевыборы, уточнения, констата-ции, марши, контрмарши и демарши, занудничание, опять по-хвальба, то да се. Эксгибиционисты хорошие были очень от-четливо недовольны. Старались скрывать, да не очень-то и получалось у них скрывать недовольство. Я думаю! Впервые с начала массового отступления украинских партизан вообще и Дивизии СС «Галичина» в частности, с начала 1945, стратеги-ческая моральная инициатива как бы заскользила у них из рук, тут занервничаешь... Ведь до тех пор как было? Их экс-гибиционистское слово для штатских оппозиционеров - послед-няя инстанция: столько, мол, жертв принесли, кому же, как не им видеть далеко и правильно. Сущие ленинцы какие-то...

Ничего себе, не видишь реального подобия?!.. Те ведь тоже оправдывали свою правоту прежде и раньше всего прочего эта-кими коммунистическими мартирологами. Дескать, нас столько проклятый Царь навешал, а в Гражданскую столько проклятые беляки настреляли-нарубали, что мы отныне и навсегда всякое право имеем. Впрочем, это и те и другие собезьянничали у христиан. У христиан тоже есть такое смешное. Если, допус-тим, сто тысяч дураков порубают или зверью скормят за ши-зоидальную убежденность в том, что земля, допустим, - куб, то это будет а-р-г-у-м-е-н-т. И аргумент тот, оказывается, доказывает, точно и конкретно, что земля непременно окажет-ся кубом и нечего тут бары растабаривать! Вот и эти тоже так. Поскольку мы известные герои стрельбы из-за кустов и непримиримого сидения в эмиграции, в самом центре уютной старушки-Европы, то и моральная правда геть вся наша...

Что-что?.. А зря, очень зря вы там у себя – извини, конеч-но, у нас, у нас... – да... зря не обращаете внимания на очевидные параллели. Быть современным сильным государством - это еще не освобождает от необходимости шевелить по праздникам не только ушами, но и мозгами... шучу-шучу, не обижайся... дарю мысль, пользуйтесь! Вот...

... Так что это я? Да, это я про обустройство Ассамблеи. Попытались они четко структурировать Ассамблею в роде тако-го себе теневого Правительства. Со всякими Министерствами или, по-ихнему, Референтурами, - да не вышло ничего. Даже в зале смеялись предложениям навроде образовать Референтуру Войны... Нет-нет, это вовсе не импульс агрессивности, это особенность современного украинского языка. У них, у укра-инцев, практически невозможно без полонизмов аутентично пе-ревести словосочетание «Министерство Обороны», а сочетание «Военное Министерство» тоже невозможно по другим причинам, неважно. Поэтому и употребили фактический неологизм – «Ре-ферентура Войны». Это, в сущности, полный аналог понятия Министерство Обороны. Но это же просто смешно, - Министер-ство Обороны в дремучем каком-то Сельсовете, среди кошколю-бов, словоблудов, культурологов и других мышигене!

В общем, образовали три Референтуры общего плана, для по-рядку, так сказать, а под Бронислава сформировали особенную такую Референтуру. Тоже помучились с названием. Называть «Референтура сманивания хохлов в виртуальное подданство», конечно, нельзя. Как еще? «Референтура всесоюзного протес-та» - тоже глупо как-то. В общем, проблема сущностная, тут название немало определит на будущее. Назвали почти кор-ректно: «Референтура Иностранных Дел».

В самом деле, поскольку УПР никаких отношений, скажем, с Киргизией или Латвией в те поры не имела и, естественно, по сии поры не имеет, то подавляющая часть Союза с точки зре-ния Акции есть чистое зарубежье. Так что название пусть и странноватое, но вполне логичное. Тем паче, и задел на бу-дущее просматривается. Все же и Эксгибиционисты за рубежом сидят, и диаспоры по всем континентам набирается изрядно. На потом и помощь принимать будет легче и ковы строить вся-кие ловчее. Так на том и постановили, Референтуры образова-ли, все устроили. Вот только средства выделить на все это забыли... хе-хе-хе... Ну, это как всегда, это вообще харак-терно для украинского образа государственного мышления. На этом и Центральная Рада когда-то развалилась, на мифичности ресурсно-денежного обеспечения работы новой государственной машины, то есть...

Что? Да ты шутишь никак? Эксгибиционисты на выкуп Креста Господня гроша не дадут! Они ведь по официально признанной версии голые и босые, сухие корки глодают в ожидании побе-ды. Конечно же, никаких денег Эксгибиционисты не дали и да-же не обещали. Ладно еще, что не прокляли с пивных своих амвонов!  Итак, допраздновали, допели, дообнимались и разо-шлись. И тут-то самое настоящее и начало шевелиться в глу-бине мозжечков их славянских.

Люди ведь начали суетиться, шевелиться. Референтура Брони-славова запыхтела всем паром, полетели письма, воззвания, все компьютеры-принтеры перенапрягли, бумага летит каждый день пачками, то да се. Пошло бурление даже там, где, каза-лось бы, и нет никого в здравом уме и твердой памяти. Из Воровска начали запрашивать бланки требования гражданства УПР, из Царапова, из Сперьми, из Кишинева, - Бог знает, от-кудова только не повалили требования, просьбы, пачки запол-ненных бланков, жалобы на медленное реагирование и такое всякое чиновное. Счет заявлений бодро перевалил за сотню тысяч еще в первые две недели...

Как всегда нашумел и насмешил Хрюков. Там казаки как-то стояли со столиками в городском саду, подписи собирали. Так подползает к ним еле живой какой-то обломок старого мира и достает из-за пазухи, из десяти грязных тряпочек-бумажечек, думаешь, что?... настоящий паспорт гражданина УПР!... Ист-лел, конечно, наполовину, но настоящий паспорт гражданина УПР! Это когда-то в Стамбуле успели открыть дипломатическое Представительство Центральной Рады, вот оно какому-то моло-кососу-врангелевцу паспорт и выдало, временно, мол, до об-мена на Родине. Ну, потом будущий дед сидел как врангелевец в эмиграции, потом англичане выдали совдепам после войны, потом отсидел свое по лагерям как английский шпион и все-хный наймит или пособник, а теперь вот живет в Хрюкове и требует выдать новый паспорт УПР и чтобы красивый...

В общем, Акция и вправду за неполных две недели стала все-союзной. И уже через две недели, когда заседали узким кру-гом, определяли дату следующего заседания Ассамблеи, дела Ассамблеи выглядели как-то так себе... странные оказались дела.

Ассамблея получилась четко разделенной на две неравные, ни-каким боком друг на друга не похожие части, на части явно друг другу чужие.

Одна часть деятелей Ассамблеи по телефонам да факсам из христарадьевых офисов обменивается друг с другом и с забу-горьем громкими воззваниями, якобы смиренными взаимными укоризнами за недостаточную национальную сознательность, истерическими клятвами в верности Матери-Украине, книжными проклятьями безбожникам-коммунистам, бесконечными уточне-ниями истинного текста какого-нибудь неведомого «четвертого абзаца второго раздела» никому полвека уже не нужного эпо-хального обращения Руководства Эксгибиционистов хороших ко всему украинскому народу вообще и к пану Кошкодавенко лич-но, лирическими ссылками на великие деяния эмигрантов, ин-тригами, взаимным подсиживанием и прочей полумертвой муди-стикой.

В общем, первая часть Ассамблеи делала то самое, что от глухой эмигрантской тоски уже давно привилось, в норму во-шло по всяким Мамхенам-Нью-Поркам-Рио-де-Свинейрам. Только там за этот вздор да под залог антикомоскализма денежки да-вали, а тут им за это выдавали на-гора разве кривую ухмыл-ку. А то и вовсе не замечали какого эпохального старого трехзубого пердуна, пусть и при долларках. Кому же такое пренебрежение понравится? Вот и работала первая часть Ас-самблеи, - если, конечно, эти шевеления под клиентом можно назвать «работой», - сцепив зубы и со все большим запасом яду под раздвоенными языками.

Вторая часть Ассамблеи оказалась вообще в непонятном поло-жении. В принципе, Брониславовы кадры делали и посейчас де-лают решительно все, что только душенька их активная поже-лает. Все их бумаги утверждались, заверялись и подписыва-лись Радой Ассамблеи автоматически, все письма-факсограммы шли в свет широкий без проволочек, вроде все хорошо было. Вот только две вещи торчали них в глазу, как коровьи лепеш-ки на лесной дорожке, - и убрать их никакой возможности не виделось.

Первая заноза торчала именно из бесконечной готовности зуб-ров сопротивления поддакнуть Референтуре. С ними никто ни о чем не спорил. Не возникало обычных рабочих несуразиц. Все делалось летом, - ну, точь-в-точь, как у либеральных пред-ков со вздорным дитятей: на, мол, и отцепись, наконец!... Ребятки у Бронислава подобрались этим разом вовсе неглупые. Они хоть и не показывают этого, но сильно нервничают. Здесь коренится какой-то несимпатичный скандал и в ближайшее уже время он разразится.

Второе несоответствие между словом одних и делом других можно углядеть в том, что Референтура Иностранных дел по-стоянно нажимает на всех и вся. Дескать, никакой Конститу-ционной Ассамблеи или Учредительного Собрания быть не может до тех пор, пока конкретные игроки национального процесса не выложат свои карты на стол. Причем, речь должна идти о реальном участии в акциях, а вовсе не об официозных газет-ных шумихах, вроде как вокруг БРЮХа. Попросту говоря, Рефе-рентура скрыто, но неумолимо постановила провести этакую внутреннюю люстрацию и сбросить с подготовки Конституцион-ной Ассамблеи всех придурков и жуликов. Аргументы у них простые, ты их знаешь, так что повторяться не буду. Но я лично полагаю, что это-то вот второе расхождение, вторая запинка такая на пути, вот они-то Референтуру и погубят в итоге... нехай-им!... и ломтик киви... да...

Да... я сообщал уже о том ранее и ничего нового в этом деле пока не произошло. Проще говоря, задача первой части Ас-самблеи нагнетать пустой шум аж до тех пор, пока кто-то за них случайно не победит, Украину у Москвы не оттягает. А там втереться за стол к победителю, потрясая сединами, го-дами эмиграций или лагерей, а больше всего - голосами обма-нутых дурачков. Их, кстати, дурачков обманутых, теперь за БРЮХом числится уже куда более полутора миллионов голосов.

Если же никто в ближайшие полста лет не победит москалей, то и это им параллельно. Где сидели, там и дальше сидеть будут. А всякие международные фонды да прочие таинственные добродии их кадры тут до поры до времени подкормят, чтобы до поваления коммунии не вымерли с голоду.

Ну, а часть Ассамблеи при Референтуре выруливает в другую совсем сторону. Им речь идет о нескольких броских акциях, захвате и удержанию внимания малой, но наиболее голосистой части будущего электората. Может и у БРЮХовцев да Словолю-бов по нескольку сот тысяч голосов отщипнут. Напитаться имиджем, да неожиданно для всех и забабахать взаправду на-стоящую Конституционную Ассамблею. Причем, им изначально не важно, что совдепы никакой Ассамблеи у себя не допустят. Бронислав хитер до изумления, он что-нибудь придумает не-ожиданное, вроде виртуального гражданства.

Так что однажды в некий прелестный каштанового духа поне-дельник Киевские комуняки проснутся в резко дестабилизиро-ванном обществе и на одной подушке с неизбежностью считать-ся с результатами работы этой самой Конституционной Ассамб-леи. Не говорю, конечно, - с необходимостью принять эти ре-зультаты, это была бы уже смена власти, дураки, что ли, ко-муняки? Нет, конечно, нет, но зато ЦК КПУ, несомненно, мо-жет при нужде пойти на дублирование полностью уже скомпро-метированного БРЮХа. Могут вполне разрешить или молчаливо допустить образование какого ни какого «Гуманитарного Обще-ственного Правительства переходного периода», или «Конгрес-са Украинской народной интеллигенции» или «Национального Комитета по углублению Перестрелки на Украине», или чего еще там. Все это вполне реально. К тому же, снова таки, бу-дет полезная оппозиция многим поднадоевшему, закормленному, но все еще ненасытному БРЮХу.

А вот этого-то второго не очень тобою жалуемые Могикане не допустят. Скорее отдадут Украину опять Москве, Вашингтону отдадут, самому Сатане вручат с поклоном, лишь бы не упус-тить землю из лапок когтистых. Ведь БРЮХо, при всей его продажности и бессовестности, все же из украинцев состоит. В разе чего все захваченное отыграет в штрафную площадку Последних Из Могикан. В этом смысле так называемые наиболее национально осознанные спокойно и четко ведут курс на раз-вал и Ассамблеи, и любого другого дела после пары-тройки громких, но, опять же, - фиктивных акций.

Они явно идут на выжидание: к кому же, опять таки, за стол втираться после вполне вероятного падения коммунии? Так на что им будет рисковать легальностью, кадрами, реноме своим рисковать? Так-то, брат Эли: учись, жид, пока хохол жив! А еще говорят кое-где и кое-кто, что мы с тобой подлые, про-дажные и коварные... Это они про героев украинского нацио-нального возрождения ничего не знают, а то бы или приумолк-ли, или совсем другое заговорили...

Ну, вот... Вот теперь, наконец, о том самом, о чем нам с самого начала речь и шла. То есть, прежде всего о том, как все эти бесконечные чудасии пары гнедых, Бронислава и Ади, как их взбрыки понимать. Впрочем, об этом я как раз все рассказал. Во-вторых, что нашим с того может привалить хо-рошего или плохого. В-третьих, как нам это использовать. И, наконец, в случае чего, как нам с этим справиться... и во-обще: что у нас тут в ближайшее время сотворится, - пра-вильно понимаю, да?... Ну, конечно, помню, не маразматик, это я так, для освежения восприятия после полутора уже ча-сов болтовни... в горле опять пересохло... Уф, хорошо!...

Что? Нуууу, да, да, это для меня и вправду составляет некую моральную проблему... Бронислав мне ничего плохого не де-лал, Адя тоже... Но ведь и я им ничего плохого не хочу... и не делаю... так я понимаю?

Ведь в случае чего, она явно не пропадет, в своем-то родном городе, так? Он... он как был поэтом, так поэтом и останет-ся. Еще лучше ему будет, в семью, глядишь, вернется, то да се. Где-то, смотри, и обломится ему от бывших соратников хлебное местечко, в издательстве каком, или в газете, или в ВУЗе... 

Ну, это ты уже зря, нисколько нет! Вот уж нет, так нет! Я теперь не предполагаю ничего не известного мне лично. Я все это, как раз, не только точно знаю, а просто шкурой чувст-вую. Но ты погоди, погоди, вот я закончу со своими вывода-ми, а там и посмотрим, что в этом есть такого или этакого. И кстати... если обещаешь не пытаться снова зажигать фона-рики на гирляндах, то рекомендую еще графинчик  «Старокиев-ской», - как, сделаем?


ЧАСТЬ III

Ну – нет, нет, ну, пожалуйста, ну только не на брюки... Мы в Киеве все же, не в Бердичеве... Дай-ка я лучше сам тебе и себе налью... Да ничего, высохнет...

Ну-с, так что я там вещал?... Чего ждать и что предпринять, то да се, так? Изволь-изволь, дело это как раз совсем про-стое. Даже слишком простое, если рассмотреть не политические детали, всякое то да се, как то завсегда умные делают, а ежели применить общие принципы психологии.

Чего можно ожидать от игроков, как думаешь, Эли?... Ну да, правильно, от игроков можно ожидать только игры. На что мож-но направить, к чему можно приставить игроков? Только к игре их можно приставить, только на игру их следует направлять... Ну вот еще!... Никакие это не общие слова, это очень даже конкретные слова. Все так же просто и ясно, как малороссий-ский этот вечерок.

Если уж мы решили, что основное в сладкой парочке - игра, втянутость в околополитическую игру, то дабы подстраховаться от неожиданностей с их стороны, следует прежде всего им под-сунуть Большую Политическую Игру. Ну... ну, не так и боль-шую... но все же и не маленькую. Дабы втягивала и искушала, но и не пугала чрезмерным масштабом. Игра должна быть такой, чтобы отнимала она у игроков все силы без остатка, всех ре-сурсов чтобы от них требовала.

А для нас с тобой, дружище Холтофф... Что? Нет, это так... это реминисценция из общеизвестного здесь военного сериа-ла... не обращай внимания... А для нас, дружище Холтофф главное, чтобы игра эта в основном происходила не там, где паны и пани игроки могут быть нам неудобны, то есть, не на Украине вообще, а в другом каком месте. За кордоном. Пора начинать делать так, чтобы скудные их заграничные связи как бы внезапно пополнились новыми линиями, новыми возможностя-ми. Тем самым основное внимание паночков и панночек игрочков окажется отвлеченным от этого места, где такое внимание мо-жет оказаться для нас невыгодным.

Пора тебе, дружище Эли, включать свои каналы и поддавать нашим игрокам зарубежной значимости. Свои связи у них, я говорил, и так уже есть, сам знаешь, поди. Только связи эти, - уверен, - малоперспективные из-за малости наших иг-рочков. Никто из заграничных контрагентов не питает на них никаких особенных надежд. Не тот пока у сладкой парочки уровень, чтобы на них из-за бугра надежды питать, то да се... Так вот ты, Эли, и озаботься подшептать то там, то сям - дескать, люди это очччень перспективные, весьма и весьма стоит уделить им внимания и всякое такое то да се.

Вот и выйдет, что как бы они не кувыркались, но результаты кувырканий все будут там, за рубежом. Какими они там будут, эти результаты, еще посмотрим. Те результаты еще нужно пе-реносить сюда, на Украину. А ведь и не всегда перенесешь. А если и перенесешь, то это самое перенесенное с другой почвы не обязательно на нашей почве привьется, так? Тогда это – выгода номер раз. Пошли дальше...

Пока они там будут кувыркаться, здесь за них дело станут делать - кто? Правильно, заместители будут за них тут дело делать. Так ведь на том всякое дело и кончается, когда ос-новную его часть начинают делать заместители, то да се, - так? Тогда это – выгода номер два...

Что?... Ну-у-ууу, если они разделятся и один станет дело делать там, а второй тут, то и всем проблемам край. Тогда очень быстро каждый из них составят вокруг себя как бы свою планетную систему новых связей, новых дружб, новых интере-сов, да так, что каждый из них в систему второго вхож уже не очень-то и будет, - тут тоже ведь все ясно, правда?

Вот и выйдет, что в самом даже сложном случае расстановки сил и происшествий, даже если мы и не сможем корректировать их действия там, за рубежом, то почти никакого вреда нам и нашему делу они уже не принесут. Не до того им будет, и не до сего... хе-хе-хе... Ну, так все тогда, так?

Нет, я не согласен, я с тобой, дружище Эли, дважды не со-гласен.

Во-первых, меня никогда после четвертого класса средней школы не учили мыслить «точно». Почти все мои учителя меня учили мыслить «системно», - все же не одно и то же, не так ли? А во-вторых, мы обсуждаем с тобой ни что иное, как об-щие принципы поддержания безопасности некой системы, в ко-торой мы все тут, сколько уж наших ни есть, всего только малое звенышко, так? Общие принципы мы обсуждаем, а вовсе никакие не «конкретные меры». Я тебе что, майор какой сек-ретный, что ли, чтобы «меры» обсуждать, уж тем более – «планировать»?!

Я тебе ясно говорю, что как аналитик вижу простой в понима-нии и применении единый принцип безопасности нашего, так сказать, - надднепрянского, звена общей системы. Этот прин-цип такой: сладкой парочке здесь не мешать и не помогать, а где-то «там» - чуть ли не руки под них подкладывать, всеми силами способствовать. Вот... Если соблюсти этот принцип, то безопасность системы от непрограммируемых шалунов оста-нется потенциально высокой. Вот и все дела, чего ж тут еще обсуждать?

И снова – нет. Все эти Хрящи-Вздорики-Норыни-Беломулы-Мурчуки – это так, это мелочи момента. И так всем ясно, что Мурчук всех забодает, что будем тут иметь младоходольский Каганат, дурной и подлый, как все славянское... И так ясно, что ближайшие десять лет – если, конечно, не случится како-го-то чуда – мы тут будем иметь колхоз «Заря Идиотизма» с шахтами ядерных ракет вместо силосных башен. И так далее, и все такое то да се. Так что по вопросам текучки ты лучше подзапряги дурачка Витьку Пипишека, не даром же америкашки его в будущие политологи женят! Он все тебе очччень концеп-туально очертит за неполную сотню зеленых. А что по делу этому, то ты спросил – я ответил, что еще говорить?

И последний раз – нет, друг Эли. Я в эту игру играю совсем не затем, чтобы своим вредить, да. Но и не за тем, чтобы я с этой игры ничего не получил под туманный залог какого-то там «патриотизма». Я в эти игры играл, играю и играть буду. Так я привык, так мне лучше. Если видишь общие интересы – будем играть вместе. Если общих интересов не видишь – то уж извини, у меня мама все же здесь живет, а не там, у вас... И мне все же тут жить...

Нет, конечно, нет, никак я не обиделся, это я акценты рас-ставил, чтобы нам с тобой жилось легче и обоюдовыгоднее. Чтобы знакомство наше плоды приносило в обе стороны, а не в одну. Ну... ну, и поскольку я все сказал, то теперь и ты мне скажи, на что там наши надеются, на что нацеливаются в связи с неизбежным отделением Хохландии от Кацапии, то да се, ладненько? Итак – я весь внимание...

(конец текста)

Организация Украинских Эксгибиционистов (хороших) и Органи-зация Украинских Эксгибиционистов (плохих), см. также Книгу I, - "Колокольный Борщ"