Неделя в токсикологии

 Очень страшно прийти в себя в больничной палате. Тем более в нашей, «совковой». Отделение «Токсикология». Я теперь вспоминаю, и мне смешно. А тогда не было. Страх и боль. Невероятный «сушняк» как результат заглоченной горсти таблеток и последующего промывания желудка.
 Обшарпанные стены, пол, выложенный потресканым кафелем и жуткое соседство безумной спившейся бомжички и малолетних наркоманов. И холод, пронизывающий до самых костей. Потому что отбирают всю одежду и дают лишь простынку. Мне повезло. Сердобольные санитары выделили мне тоненькое одеяльце. Но это потом. А сперва…
 Врачи скорой помощи смотрели на меня как на очередную наркоманку, которая хватила лишку. Осмотрели руки, придираясь даже к шрамам моего «боевого» детства.
-А это что у нас такое?
-Ш – ш – шрам.
-Точно? А то, знаем мы вас, наркоманов…
 Выводили меня за шкирку, как непослушного, провинившегося щенка. А ноги совсем не хотели идти. Жутко хотелось спать. Упасть и спать долго-долго. Пока не пройдет усталость, накопившаяся за несколько месяцев.
 Всю дорогу они задорно смеялись и шутили свои «веселые» шутки.
 Вот и приехали. Оказалось Городская Клиническая Больница. Больше всего я боялась, что меня отвезут в дурку, как они мне и обещали всю дорогу. 
 Сперва меня оттащили в небольшую комнатушку, наверное, это называется приемный покой. Там меня опять осматривали несколько врачей – зрачки, руки – по той же схеме.
-Что пила?
-Та – таб - летки…
-Какие? И сколько?
-Н – н – не п – п – омню…
 Спрашивали домашний адрес и телефон родителей. Что-то промычала в ответ. Сказала что мне уже гораздо лучше, и, наверное, я пойду домой.
-Конечно пойдешь. Только мы тебя сначала немножко полечим…
 Погрузили меня на кресло-каталку, прям как в американских фильмах и повезли по каким-то бесконечным коридорам. Вот оно, отделение токсикологии. Поместили в реанимацию.    
 Веселые мед братья ловко раздели меня и уложили на какую-то кушетку.
-Ого! Да ты у нас татуированная! А что значат то татуировки? Это какой иероглиф?
-Китайский…
-А что значит?
-Не скажу…
-Ну, быть тебе тут паханом. (гы-гы-гы)
 Последовала жуткая процедура промывания желудка. Кто знает, тот поймет, а кто нет, то не дай вам Бог.
 Поставили капельницу. Прогнали сразу литра три. Тоже не очень приятно. Потом сделали укол и дали таблеток – антидепрессантов. Сказали спать. Ан нет. Какой может быть сон? В голове кавардак полный. Теперь, когда разум немного просветлел, начинаю думать о происшедшем. Да и еще это глупая надпись над койкой: диагноз – суицид…
 Бьет озноб. Никак не могу согреться. Интересно, сколько сейчас времени? Со всех сторон раздаются вопли перепившихся и переколовшихся «пациентов». Блин, и так тошно, а тут еще и они…
 В палату зашел санитар. Проверить, все ли нормально. Я лежу как раз напротив входа.
-Что не спишь?
-Да вот, не спится…
-Как чувствуешь себя?
-Да вроде нормально. Только холодно. Пить хочется… и курить.
 Его зовут Саша. Он очень здоровый и из-под расстегнутой на груди рубахи виднеется крест с распятием. Мне кажется, что он добрый. По крайней мере, он все время со мной разговаривает, пытается развеселить.
 Саша аккуратно помогает мне подняться и сажает меня в каталку. Везет в конец коридора и дает сигарету. Я жадно затягиваюсь. Мы немного разговариваем. Он расспрашивает меня о причине моего нахождения здесь. Упорно отмалчиваюсь. Это не ИХ дело! Саша отвез меня в палату. Напоил сладким кофе. Мы еще немного поговорили и он ушел. Снова в потолок.
Как медленно тянутся минуты. Я жду утра. Я надеюсь, что Она уже знает, где я, и непременно приедет ко мне.
 Вот и утро. Гадкое, мерзкое как и все, что меня окружает. Завтрак. Я, естественно, не иду. У меня с детства брезгливость к подобным мероприятиям. Да и чувство голода отсутствует. Я жду…  Секунды, минуты, часы… процедуры. Ее все нет. Может, ей никто не позвонил? Или ей все равно? Без конца хожу в коридор, завернутая в простынку. Нет. Проходит день. Бесконечные капельницы, уколы, таблетки. Реву украдкой.
 Опять бессонная ночь. Утро. Снова жду. Где-то в обед решаюсь зайти в сестринскую. У них есть телефон. Позвоню?
-Простите, а от вас можно позвонить?
-Нет. Телефон только для персонала.
-Мне быстро… И… Очень надо. Пожалуйста.
-Нет. Внизу есть картофон. Звони оттуда.
 Сказали. Я в одной простыне, да и откуда карточка. Подхожу к окну и глотаю слезы. Вдруг, слышу, вдалеке родной голос. Пришла. Пришла! Приииишлааа! Несусь в конец коридора. Пришла!!!!!
 Слезы. Слезы радости, горечи. Наши слезы перемешиваются.
-Я думала, что ты не придешь…
-Я не знала. Мне позвонили пол часа назад и сказали где ты… Дурочка, зачем ты это все? И еще эта твоя записка…
-Прости, родная, мне было очень плохо. Я люблю тебя.
-Я люблю тебя.
 Так прошла неделя. Неделя в «токсикологии». Она приходила каждый день. А порой и несколько раз на день. С ней разговаривал доктор, который видел мои пропаханные запястья. Сказал – ждите повтора.
 Пока рецидивов не было.