Сходим с ума вместе

Казанское небо кашляло мокрым снегом. Простуженный ветер беспощадно бил по лицу, заставляя прятаться в обмороженные ладони. Я возвращалась домой, где давно стала чужой, греясь эгоистичной мыслью, что сейчас кому-то еще хуже. Этот кто-то не откроет красную дверь с черными клёпками своим ключом, не кинет в коридоре грязные ботинки, не включит свет на кухне и не плюхнет чайник на плиту… А у меня в холодильнике два лимона и  грибной паштет…
Забрызганные стихами белые листы кажутся ничтожными. “Только не рви, пожалуйста, лучше отдай их мне”… “Нет, это не лучше”…
Знаешь, эти сморщенные в мертвой гримасе бумажные комочки до сих пор валяются у меня под столом. Их так много, что, забывая, я все время наступаю на жалкое существование, подаренное им совершенно случайно, по причине жуткой лени.

Он.

“Весь такой голубоглазый!” Смешной, даже нелепый. Каждый раз, когда он прижимает меня к сердцу, хочется больше его не обманывать, не чувствовать себя гадкой. Но я понимаю, что от правды будет только хуже. И продолжаю приходить, врываться в пространство больничных стен неврологического отделения, где меня ждут даже подоконные тараканы, как праздник. И твоя мама думает, что я та самая, что если не на всю жизнь, то на долго и серьезно. Кому какая теперь разница, что происходит за дверью, когда я ухожу и клятвенно обещаю себе больше не возвращаться. И возвращаюсь. Целую тебя нежно, а в глазах слёзы и бесконечная грусть. Не называй меня малышкой и не задавай вопросов. Мне и так плохо. Распутай эту ниточку… “Это тебе”… “Я не люблю зеленые яблоки, приходи с пустыми руками. И, пожалуйста, пиши чаще письма”.
Какого чёрта ты каждую ночь засыпаешь с мой фотографией?
Кто тебе давал право мешать мне быть одной?

Ты.

В этой борьбе за лакомый кусочек тебе везет больше, потому что твоя свобода безгранична. Приходишь часто, за чашкой горячего чая каждый раз пытаешься убедить, что я хорошая и никому ничего не должна. Ладно, мне так удобнее. “А кто такие гопники, дорогой мой ребенок цветов и Солнца?”… Смеешься… И всё равно любишь, даже такую. А я засыпаю с твоим голосом в моей телефонной трубке и просыпаюсь разбитая и измученная. Тащишь в этот бар, где музыка “чудовищная и однообразная, как будто играет одна и та же пластинка” и жутко орущие существа в джинсовых лосинах, в  ботинках-“гробах”, бритоголовые и наглые. Не говори о будущем, если еще не знаешь, что я придумала…

Я.

Жутко запуталась. Мне давно ничего ни от кого не надо.
Каждый раз, пытаясь сбежать, я спотыкаюсь об тупой угол нашего треугольника. Не уйти, не отрезать ниточку с прочно затянувшимся узлом. А как смешно было в самом начале! Только сейчас я начинаю до конца осознавать всю сложность.
Хочется сбежать, спрятаться, удалить, как не нужный файл, из памяти, чтобы не причинять больше боль. Мои фри лавные взгляды на отношения, незаметная раздача поводов по случаю и без него, постоянные рамки псевдо Дружбы, заходящие в тупики; сладкое одиночество, воспевание Свободы… окончательно запутали не только меня.
Дочь Солнца и Цветов… милая хиппушка, верящая в Ангелов…
Устная самоубийца.

Мы.

Глупый сюжет нашей истории противней мексиканского телесериала, где каждый знает о наличии чего-то параллельного. Но мы боремся сами с собой и слепо верим в свою победу. “В любовном треугольнике один угол всегда оказывается тупым”. И каждый играет свою роль настолько правдиво, что хочется нажать на кнопку “Stop” и отмотать на самое начало.


… В темноте с трудом нахожу ключи. Открываю красную дверь с черными клёпками, падаю в коридоре, сворачиваюсь в комочек и отключаюсь. В реальность меня возвращает долгий  телефонный звонок. Я ползу по холодному линолеуму, путаясь в пальто, снимаю трубку и слышу крик. Крик не обозначает ничего, кроме того, что я снова случайно кого-то разбила в дребезги.
“Кто научил тебя убивать?”