МУХА совместно с Дмитрием Авдеенко

      1
     Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова: «Я видел сон, и черные на белом появлялись в моем сне слова:
     2

    Я поставил цифру два, страдая от невозможности закрыть кавычки. Где-то там, внутри белой бездны, одни и те же слова все еще проступают друг за другом. Один, запятая, бесконечная цепь девяток. Формула джинна, выпущенного из бутылки. Пьяницы часто заикаются.  Наверное, от испуга: бутылка – лучшее кривое зеркало в мире. Впрочем, тот носатый (небритый, глаза красные? – или это штамп?), вылезающий из-под края этикетки, тоже имеет право на испуг: кто это сидит за стойкой и лапает мое лицо трясущимися руками, стирая с меня прекрасную паутину?

 
                3
     Клавиши липнут к пальцам, по буквам диктуя мне все, что осталось. Курсор тянет за собой нить, часто-часто ныряет в экран, к голодным гостям, и обратно, на кухню - посмотреть, готово ли угощение, и не пора ли рисовать кремом на румяной корке сладкое слово «КОНЕЦ»?