Сережка
Был уже вечер, во всех домах зажигались огоньки, люди прихо-дили с работы, садились ужинать. Во многих окнах были уже видны украшенные гирляндами елочки, и это лишь усиливало ощущение всеобщего праздника. Да и бабушка пришла сегодня пораньше и Се-режку з а б р а л и раньше, чем Димку Глазьева. Правда, иногда Димку забирал из садика папа, и он уезжал домой на великолепной, сдержано рычащей "Волге", но тогда уж и вся группа, и воспитательница Нина Ивановна, смотрела в окно на Димку. Впрочем, Димка жил далеко, а Сережка близко, ему на машине ездить и ни к чему…
Оказалось, что все уже дома: и мама пришла с работы, и дедуш-ка пришел, и дядя Вова из своего института вернулся. Сережка поужи-нал, и они с мамой стали вместе учить стихи с "выражением", а бабуш-ка, тем временем тихонько стрекотала в своей комнате старенькой швейной машинкой – шила Сережке белые заячьи уши – завтра все мальчишки должны быть зайцами, а девчонки – снежинками, это Нина Ивановна так придумала. Бабушка даже обещала Сережке пришить сзади на шорты маленький кусочек старого воротника от пальто – по-лучится настоящий заячий хвост.
Уже лежа в постели, Сережка еще раз повторил про себя стихо-творение и, послушав немного стрекотание бабушкиной машинки, по-кашливание деда, смех дяди Вовы в кухне, шум воды в ванной и прочие привычные домашние звуки, уснул…
Зимнее утро всегда казалось Сережке чем-то неестественным – за окном темно, тихо, а все уже встали: дядя Вова уже умылся, уже по-завтракал, оделся даже и в шапке бегает по квартире и спрашивает, у кого есть "двушки" для телефона-автомата. А бабушка – на кухне, Се-режка не знал даже, когда она встает. Дед в своей комнате свет почему-то не включает и делает там зарядку, кряхтя, разбрасывая в стороны ру-ки с гантелями. А рядом с кроватью, на спинке стула, висит накрахма-ленная и поглаженная белая Сережкина рубашка, лежат белые колготки и серые шорты. Сережка встал и перевернул их – сзади на шортах дей-ствительно был пришит небольшой кусочек меха – заячий хвост.
В садик надо было сегодня прийти пораньше. Когда двери лифта раскрылись, Сережка увидел Алинку с одиннадцатого этажа - ее отводил в садик дедушка. Алинка была на год старше и ходила в дру-гую группу. Сережке она показала язык.
На улице было еще темно, медленно сыпал снег, похожий в свете фонарей на густую золотую пыль. Сережка держался за мамину руку в мохнатой варежке и время от времени поддавал ногой твердые комья грязного снега, выброшенные на тротуар снегоуборочными ма-шинами…
Впереди, за невысоким заборчиком, показался детский сад. Все окна были ярко освещены, видны были мигающие гирлянды, а со всех сторон к нему шли дети со своими родителями…
…Сережка еще раз повторил про себя стихотворение, остался доволен, открыл глаза, бессмысленно уставился на медленно плывущие над головой облака, повернул голову в сторону уже затихающего для него грохота перестрелки, увидел покосившийся набок горящий БТР, убитого лейтенанта Макарова на броне, россыпи стреляных гильз на выжженной, горячей земле, синеющие силуэты гор на горизонте и снова закрыл глаза…
…В пластмассовой подарочной коробке, которую Сережка гордо нес вечером домой, были и ириски "Золотой ключик", и шоко-ладная "Ласточка", и огромный оранжевый апельсин и даже редкая, удивительно вкусная, завернутая в золоченую фольгу конфета "Осенний вальс" с лесным орехом внутри…
Свидетельство о публикации №202022800001