Астрид

Всё в ней напоминало кошку. Её походка,- мягкая и безшумная. Безукоризненные очертания тела, не смотря на её возраст и двух детей, придавали ей гибкость присущую только кошачьим породам. Говорила она всегда не громко, но очень убедительно.
А в тёмных глазах, как в глубоких колодцах пылал, ещё непонятный мне тогда в силу моего возраста, огонь. Огонь страстный и испепеляющий всё стоящее на её пути.
История эта случилась со мной деcять лет назад и, наверное, каким то образом повлияла на мою жизнь. Тогда мне было двадцать три года. Я жил в Германии с девяносто первого года и вся послеперестроечная жизнь в бывшем Союзе, к счастью обошла меня стороной.
Или скорее, я обошёл её.
После года, проведённого рядом с соотечественниками в общежитие для беженцев, слышать и видеть русских я не мог. Постоянное пьянство сильно выбивало из колеи. Хорошо бы только пьянство, но тюремные отношения между русскими обременяли больше всего. Почему-то мерзость появляется в людях только в экстримальных и тяжёлых условиях. И вот, наконец, с помощью добрых людей, я переехал в чистый и опрятный дом, который находился на хуторе в лесу. До меня там снимал квартиру один русский парень, тоже нежелавший находиться в полу-криминальной обстановке в общежитиях. Он и порекомендовал меня хозяевам дома. Так я попал жить в немецкую семью. Моя половина дома была пристроена к основному зданию и выглядела очень мило. В спальне стояла огромная кровать с красивым мягким бельём и розовыми подушкам. Гостиная комната, со старинными гардинами на дверных проёмах, новая кухня. Плата была не большая и к тому же фирма, на которой я работал, находилась в десяти минутах ходьбы. В то время, я уже начал не много говорить и понимать на немецком языке. В первый день, когда меня представили, хозяйка дома Трауди, во время беседы, задымила сигаретой, и предложила мене пиво. Её мужа звали Ахим. Они долго расспрашивали меня и было видно, что я им понравился. Они мне тоже пришлись по душе. Их лёгкость и непринуждённость развеяла мою неловкость, и сидя с ними в гостиной моего будущего дома, я по настоящему смог впервые расслабиться, немного опьянев от пива.
-Энди,- тебе понравится у нас. Мы люди гостеприимные. У нас часто бывает много друзей и знакомых,- пыхтя сигаретой, сказал Ахим Валеш.
- У нас большая семья, четверо детей,- продолжила Трауди Валеш.- С Ахимом у нас детей совместных нет, все мои от предыдущих замужества, но Ахим им как родной отец. Трауди осушила третий бокал с розовым Мозельским вином. Когда я только заехал в их дом, Трауди говорила со мной на английском языке, но затем, благодаря ней, я начал очень успешно прогрессировать и в немецком языке. Я обращался с ней, как - Фрау Валеш. Она вначале сопротивлялась и хотела, чтобы я называл её просто Трауди, но почему-то для меня она всегда была и останется в памяти как Фрау Валеш. Наверное, я её называл так из глубокого уважения, хотя её мужа я называл Ахим и был с ним на ты, а уважал его не менее её.
У меня началась весёлая и безпечная жизнь. Наконец то я перестал видеть злодеев русских и кавказцев. Ни кто, кроме трёх близких друзей, не знал, где я живу и чем занимаюсь. Я с удовольствием ходил на работу, строил прекрасные оранжереи, и фасады зданий из стекла и разноцветного алюминия,- творение немецкой архитектуры, радующее глаз, и зарабатывал деньги. По выходным в дом съезжалось много народа. Ахим с Трауди обычно просили присоединиться к застолью в летней беседке у искусственного мини озера с белыми кувшинками и золотыми рыбками. Алкоголь тёк рекой, а стол был всегда заставлен отменной едой. Меня приглашали попеть песни под гитару. В начале, я обычно пел какие нибудь американские хиты, а затем, по мере опьянения, плавно переходил на русские песни. До чего же они их любили. Всегда меня просили сыграть какую нибудь грустную русскую песню. Когда я начинал петь и играть, все замолкали, хотя не понимали ни слова. Моим самым хитом была казацкая песня, Любо братцы любо. Почти всегда, Трауди и Ахим просили, её спеть. Мне эта песня была так же дорога, так как была любимой моего Отца.
Впервые я встретил Астрид следующим образом. В мою половину дома было два входа;- с улицы и из хозяйской гостиной комнаты. Однажды ко мне на кухню забежал белобрысый ребёнок, лет четырёх и сразу бросился к моей гитаре, которая стояла на подставке в углу. В долю секунды, он успел,- бренькнуть ручонкой по струнам, перевернуть пару стульев и запрыгнуть ко мне на колени, мяукая, как котёнок. При этом он глядел в глаза,- открыто и по-детский. Я начал безудержно хохотать от его энергии и безцеремонности.
- Дэвид, Дэвид, маленький засранец, куда ты подевался? - послышался голос за дверью в коридоре. В дверь постучали и спросили разрешения войти. Она неловко прошла вовнутрь и увидела Дэвида, сидящим у меня на руках и корчующим ей рожи.
- Ты новый квартирант у моих родителей? Меня зовут Астрид. Она грациозно протянула изящную, тонкую кисть для рукопожатия. – А меня зовут Энди. Дэвид это твой сын? –Да младший, у меня ещё дочь есть Джени, она старшая. Дэвид в это время схватил меня за нос и сделал сливу, опять мяукая, как котёнок.
– Дэвид стоп, закричала Астрид и схватила его за ухо. Ребёнок сразу зарыдал, заплакал, но уже через пару секунд перестал, и ласкался на руках у своей матери. Лето в том году было очень жарким. На ней была надета лёгкая чёрная майка с тонкими тесёмками, а на бёдрах были очень короткие спортивные трусы голубого цвета. Я впервые мог толком её разглядеть с близкого расстояния, так как раньше видел её, только когда она проходила к родителям мимо моего окна. Поразила красота её тела и коричневая от загара смуглая кожа. На голове у неё была огромная копна чёрных, кудрявых волос, которая гармонировала с её телом и одеждой.
В её глазах, я увидел колючие искорки, зацепившие что-то у меня в груди с левой стороны. Мы смотрели некоторое мгновение друг на друга.
- Мама, я есть хочу,- запищал тоненьким голосом маленький Дэвид. – Надо кормить его, рада познакомиться с тобой Энди. Я попрощался с Астрид и пошёл гулять по Лахвальдскому лесу. В старые времена, здесь находился домик егерей, предков Фрау Валеш. Ахим и Трауди отстроили его и поселились в нём не так давно. Рядом находился тир для упражнений в стрельбе и гаштет, то есть постоялый двор, хозяйкой которого была австрийка Мэги. Вскоре, я перезнакомился со всеми детьми Фрау Валеш. Она очень любила расказывать о каждом. Я внимательно её слушал. Говорила она медленно и с выражением, и если я чего не понимал, то она сразу переводила слово на английски. Трауди было уже около шестидесяти, но выглядела она гораздо моложе. И только красноватое лицо, порой выдавало страсть к спиртному.
В её доме было много книг, среди них - Толстой, Достоевский, Пастернак, Солженицын. Всё на немецком языке. Однажды, когда я уже прожил у них пару месяцев, она пришла ко мне с бутылкой вина. Мы как всегда о чём-то беседовали.
– Энди, а знаешь, мой отец в плену в России сидел. Он был офицером. Не думай, не СС, а простой офицер Вермахта. Эти книги он читал.
Мне стало интересно, и я попросил её рассказать подробнее.
- Вы, наверное, знаете Хайнца из Заарвелинга, старый дедушка такой?- спросил я. В Саарвелинге находилось одно из общежитий для беженцев, где жило пару русских, включая беглого солдата Акишина. Дезертира из Г.Д.Р. Хайнц, когда узнал, что в деревне появились русские, пришёл к ним с водкой, едой и подарками. Он очень полюбил солдата, и на его День Рождение, всегда дарил Акишину дорогие подарки. Так же он любил катать русских на своём спортивном Мерседесе.
-Да, конечно же, знаю. Он был приятелем моего отца.
- Я слышал, что он русских очень любит, и тоже в плену в России был. Трауди налила в бокалы вина и закурила очередную сигарету.- Хайнцу было хорошо в плену. Он профессиональный часовщик. К нему всегда люди приходили чинить часы. Приносили ему за это еду, деньги, одежду. Мой отец был банковским служащим и руками ни чего не умел делать. Так ему по этому и было плохо в плену. Вообще, он ненавидел русских, но тебя, я уверенна, сразу бы полюбил.
Уже смеркалось. На небе показался тоненький, молодой месяц. Во дворе застрекотали кузнечики и где-то в лесу, за забором заухала сова.- Пойдём во двор,- предложила она. К нам присоединился Ахим. Он только, что закончил работать на крыше дома. Ахим постоянно, что-то делал по хозяйству. У калитки остановилась машина. Приехала Астрид с детьми. Дэвид, как всегда бежал впереди и с разбегу запрыгнул мне на шею.- Привет Мама, привет Ахим, привет Энди,- поздоровалась со всеми Астрид.
За ней шла её дочка Джени. Ей тогда было лет десять, одиннадцать. У неё были светлые, как и у брата, волосы и голубые, голубые глаза. Отцы у них были разные и, по-видимому, - оба блондины.
-Мама, помнишь, ты мне обещала золотых рыбок из озера? – Да помню.- Я приехала взять парочку. В руках у неё был сачок и банка. – Можно я тебе помогу, уже темно,- вызвался я помочь ей выловить рыбок. Астрид взяла фонарь, и светила мне на воду. Я без труда выловил двух рыбок, и запустили их в банку. На руки Астрид упало пара капель воды, от чего её кожа покрылась мелкими мурашками. В тот момент она походила на русалку, и казалось, что только что вышла из воды.
Погубит она тебя,- ответил мне, какой то внутренний голос. – Давайте к столу,- позвала нас Трауди. – Ахим тем временем снимал с огня мясо. В беседке стоял холодильник, в котором всегда находилось холодное пиво. Все принялись работать ножами и вилками. Дэвид крутился на стуле и не хотел есть. Затем он закинул ноги на стол. Фрау Валеш дала ему лёгкий подзатыльник и сказала,- Чего расселся как американец с ногами на стол.
Он поныл немного, и как всегда быстро отошёл, принявшийсь дёргать, чёрную немецкую овчарку за хвост. Сэнди была старая и добрая собака. Она всегда была рядом со своими хозяевами.
– Дэвид! Стоп!- закричала на него уже Астрид. Он скорчил ей рожу и продолжал дёргать Сэнди за хвост. За что получил очередной подзатыльник от матери. В этот раз он заплакал по настоящему. По щекам полились крупные слезы, и оттого, что ни кто не обращал на него внимания, он орал ещё сильнее. Ахим сделал кислое лицо. Затем Дэвид начал подходить к каждому сидящему за столом, чтобы его пожалели. Все делали вид, что его не замечают. Это было ему как наказание. Тогда я ещё не знал, как Астрид его воспитывает и наказывает. Он обошёл всех и приблизился ко мне. Я взял его на руки. Вытер его солёные слезы и посадил к себе на шею. Как ни в чём не бывало, Дэвид принялся прыгать у меня на шее и петь песню. Какую то детскую белиберду. Типа,- Сэнди, Энди, Мама Астрид, ту ту ту. Всем взрослым стало смешно. Когда они уезжали, Астрид несла Дэвида на руках. Он уже заснул. Трауди вышла за калитку проводить их.
- Жалко её, - сказала она возвратившись в беседку. Не везёт ей с мужьями.
С первым, отцом Джени, она развелась много лет назад. Хороший был парень. Сейчас он живёт в Берлине и раз в год приезжает навестить Джени. Да и с нынешним мужем у неё всё не ладно. Он военный. Родила Дэвида от него. Не знаю, что дальше будет. Астрид мой самый трудный ребёнок. Ей уже тридцать шесть.
- Она сама виновата во всём,- добавил ко всему сказанному Ахим. Хайко - её мужа, я видел пару раз и то через окно. Он не ладил с Валешами и приезжал очень редко. Мне так и не удалось столкнуться с ним лицом к лицу. Хотя через окно он выглядел большим и страшным. Выше двух метров ростом, с бритой головой и щетинистым лицом.
Здоровый как богатырь. Стёр бы он меня в порошок в раз. Дальше события развивались стремительно.
Как-то, я случайно услышал разговор Астрид и Трауди.
Они находились внутри дома в гостиной.- Не смей его соблазнять,- расслышал я голос Трауди.- Зачем тебе это надо? Я прислушался, о чём идёт речь. Они стали говорить тише, и я пару раз услышал в их разговоре моё имя. Вообще подслушивать чужие разговоры не хорошо, но когда этот разговор касается именно вас, то согласитесь, вольно или не вольно становится любопытно.
- Зачем тебе это нужно, мало тебе твоего мужа?- Мне он нравится. И не надо меня учить, что мне делать.- Всё равно у тебя ни чего не получиться.- Давай поспорим, что получится. Закрыв уши, я бросился в свою спальню на кровать и в сладкой неге начал мечтать про Астрид.
Дни бежали незаметно и уже вскоре, благодаря ежедневному общению с немцами, на работе и дома, я вполне прилично мог общаться на их языке. В середине Июля, меня направили от работы в командировку в Бельгию. В пригороде города Генк, мы устанавливали большие окна в алюминиевых рамах, для строящегося там склада завода Форд. Фирма оплачивала гостиницу, питание и развлечения. Изделия нашей фирмы были доставленные в контейнере, который шёл на фуре вслед за нами. Работа была трудная и ответственная. Начальство обещало нам большой бонус, если всё сделаем хорошо.
В Бельгию мы прибыли в Понедельник вечером. Позавтракали в гостинице и легли спать. Наш бригадир Андреас, спал в отдельной комнате. Я расположился с Вольдемаром Кехтером, немцем из Казахстана. Вольдемару было уже за пятьдесят. В нашу компанию он устроился совсем не давно. Для меня он был просто Володя.
Когда мы оставались одни, то говорили на русском языке. На выходные мы ехали домой в Германию. За проделанную работу, я получил большое денежное вознаграждение. Было много чему радоваться. Раз в году, семья Валешей устраивала большой вечер.
Они закупали всякой вкусной еды и приглашали всех родственников и друзей. Я с нетерпением ожидал этой вечеринки. За день, я помогал Ахиму развесить цветные лампочки во дворе. В гости так же должен был приехать мой друг Юра, которого они к тому времени хорошо знали. Он тоже был приглашён. Народа было очень много. Почти что все были мне хорошо знакомы.
Элке с мужем,- младшая дочь. Гвидо, со своей женой,- средний сын Фрау Валеш. Бодо с французской красавицей Эстер. Эстер родом с Мартиники и полностью чернокожая. Хотя по всем манерам и поведению - она стопроцентная Парижанка. Друг семьи Хаинц, который женился на русской Светлане. Про эту Светлану ходили различные слухи среди русского населения. Слухи весьма не лестные. Она уже была в возрасте. Хайнц по работе часто бывал в России на заводе полимеров. Там он со Светланой и познакомился. Мне было искренне жаль доброго Хайнца, так как он постоянно приезжал к Валешам излить душу и принять алкоголя. При этом часто присутствовал и я. Было неприятно слышать о грязных поступках соотечественников. Однажды, солдат Акишин, открыл мне тайну, что Светлана, по пьянке просила солдата замочить Хайнца... Солдата, все пытались впутать в какие нибудь грязные дела. Жил в тех краях некий Рудольф из Одессы, который пытался создать банду. Однако ни чего у него не вышло. И единственным членом этой банды, являлся простодушный солдат Акишин. Был он невысокого роста, с белыми, лохматыми волосами. На худом лице, лукаво блестела пара голубых глаз. Из части он бежал на первом году службы. Солдат промышлял воровством. Когда все люди ложились спать, Солдат выходил на работу. У него имелись специальные инструменты для взлома машин. Трофеи Солдат продавал за гроши в лагерях для беженцев. Своим - русским, или югославам и румынам. Деньги естественно сразу же пропивались. Однажды, когда я ещё жил в общаге, солдат принёс целую коробку с аудио кассетами. Акишин провёл свою цензуру над музыкой. На кассетах, которые подлежали уничтожению, он выцарапал ножом, «СТЕРЕТЬ». Однако он посчитал нужным, в начале предложить это мне и Женьке, русскому немцу, который, как и я любил рок музыку. В категории стереть были помещены:- сборники Джими Хендрикса, Дженис Джоплин, Слэйд, Пинк Флоид и тому подобная музыка. Сам солдат был из Воронежа и слушал исключительно родную группу - Сектор Газа. Не смотря на это, пожалуй, он был самым порядочным и добрым малым из всего сброда. В последний раз я его видел, когда переезжал на новое место. У солдата появилась собака. Смесь овчарки с дворнягой.
– Солдат, как зовут твоего кобеля?
- Жиган,- потрепывая за шею собаку, отвтил Акишин. Солдат собирался записаться во Французский легион.
На вечере были и другие люди, которых я не очень хорошо знал. Мать Ахима, его сестра. Друзья Ахима с работы. Астрид с детьми приехала последней. Дэвид, как всегда забежал через калитку первым. На нём были одеты, жёлтые шорты и майка. Выглядел он, как маленький цыплёнок. За ним, во двор зашла Джени, а за ней сама Астрид.
Во дворе из динамиков раздавалась американская музыка пятидесятых годов. Началось застолье.
Было очень хорошо и весело. Я начал с пива и швинкбраттенов. Мясо,- которое готовят на костре.
Гости беседовали. Молодёжь пошла, играть в дартс. Дэвид постоянно путался под ногами и не давал, ни кому прохода. Уже начинало темнеть, хотя всё только начиналось. Мой праздник настал позже.
Кто-то попросил попеть песни. Я с удовольствием пошёл в дом за гитарой. Все занимались кто чем. В беседке оказались Трауди, мать Ахима, Джени, Дэвид, Астрид, какие-то незнакомые мужчины и я. Ахим любил притворяться, что он пьяный, и краем глаза наблюдать, как гости заигрывают с Трауди. Однако всё было под его хозяйским контролем. Рядом с Астрид оказалась бутылка с виски Бэлентайн, и я заметил, что она потихоньку потягивает их из стакана. Она сидела за столом напротив меня и часто курила.
- Давай, я с тобой за компанию. Астрид проворно налила виски. Я продолжал петь и играть. Уже шумело в голове и в ход пошли русские песни. Я видел, как она смотрит на меня. Под столом, наши ноги пересеклись. Ни кто этого не заметил кроме нас двоих. У меня захватило дух. Она тёрлась как кошка своей ногой о мою ногу. Потом не помню, как мы оказались сидеть рядом. Дэвида с Джени, к тому времени Астрид уложила спать в дом. За столом осталось несколько человек;- Трауди, Ахим, Астрид и я. От алкоголя у меня прибавилось смелости и я, уже осмелился взять в руки её ладонь, но так, чтобы Трауди и Ахим этого не видели. Казалось, мы оба забавлялись этой игрой. В бутылке Бэлентайна оставалась где-то четверть. Почти что всё было выпито. Нельзя сказать, что бы Астрид часто выпивала. Напротив,- пила она очень редко, хотя пить она умела. Просто для неё в тот вечер предоставился случай спустить пар. И не то чтобы она прямо бросалась мне на шею. Нет. Это были глубоко продуманные и осознанные действия взрослой и опытной женщины. От того-то у меня загорелся азарт и любопытно.
- Астрид, ты ведёшь себя как шлюха,- сказала пьяным голосом её мать. Неуспела мужа на войну проводить, как гулять собралась. Энди, а ты об этом ещё пожалеешь. Дело в том, что Хайко направили в Сомалию. Тогда вместе с Американцами, впервые после Второй мировой войны, солдаты Бундесвера, в составе НАТО были направленны на задание за пределы Германии. Об этом я пока не знал. Астрид что-то ответила Трауди, так, чтобы я не понял. Было уже за полночь. Все гости разъехались по домам. На столе осталось гореть пара свечей. – Мы спать пошли,- сказал изрядно пьяный Ахим. Трауди, схватив мужа под руки, поволокла его в дом. Вечер был очень тёплым. По деревьям пролетел горячий Июльский ветер. От её обнажённых плеч, исходил нежный запах. Небо, утыканное звёздами, было тёмным и чистым. К груди, подкатилась какая то непонятная тоска. Тоска оттого, что знаешь, - это неизбежно и должно произойти. Что сейчас ты отдашь, самое дорогое и светлое. Частичку себя и своей души. На огонь от свечки прилетел мотылёк и с радостью бросался в пламя. Так и я бросился в ту ночь на пламя, под названием любовь. Я уже не замечал, как целовал её красивые плечи, как запустил свои руки в её густые, кудрявые волосы, как мы впервые раз по настоящему поцеловались. Она растягивала удовольствие, и умело останавливала мой юношеский пыл, как бы легко отталкивая меня.- Не надо Энди, не надо, - твердила она. Но делала он это так, что я понимал, как,- Надо Энди, надо. Она, как лесная нимфа уже обвивалась вокруг меня, так и не дав, мне опомнится. В окне её родителей мелькнула тень. Наступила пауза. Как и музыка,- акт любви состоит из нот и пауз. Без пауз не было бы музыки. Без пауз не было бы и любви.
- Пойдём в лес, за забор, - предложила Астрид. - У тебя ещё остались сигареты? - спросила она.
- Нет. Кончились.
- Тогда будем курить мои. Мы пошли на поляну, которая находилась в пятидесяти метрах от дома. В пруду заквакали лягушки, а на небе прибавилось больше звёзд. Я выбрал место, примял траву и бросил на неё свою рубашку. Мы легли на землю. Она,- как молодая девчонка прижалась ко мне и кротко глядела в глаза.
Пауза закончилась, и начались действия. Мной опять овладела страсть, пробудив моё мужское начало. Уже, не без моей помощи сползла её чёрная майка, и обнажились её маленькие, как у теннисистки груди. Она начала целовать моё тело. Начиная от шеи. Всё ниже и ниже. Мои шорты, в виде американского флага, давно висели на ветках куста.
- Астрид, дорогая моя Астрид, что ты делаешь!- изнемогая, бормотал я.
- Молчи, молчи, не говори ни слова. Земля закружилась подо мной. С неба, одна за другой, начали падать звёзды. Мне казалось, что я хаотично летаю по безкрайней вселенной.Через некоторое время, снова наступила пауза. Мы молча лежали на спине и смотрели на ночное небо. По её голому бедру ползла божья коровка. Где-то по кустам пробежал заяц. Мы закурили. Слова были не нужны. Поляну освещали луна и звёзды, так, что мы хорошо видели друг друга. У меня на душе появилось спокойствие и мироутварённость.
-Всё проходит,- почему-то сказал я непонятно кому. Толи себе, толи ей. Эти два слова улетели в ночное небо и в вечность. Но вот закончилась пауза, и начались ноты, только с изменённым темпом. –Не торопись, не торопись,- мягким голосом шептала она мне на ухо. Как искусно она это делала! Конечно, всем руководила она, но как аккуратно, без малейшего ущемления моей мужской гордости. На мой взгляд, это высшее, женское качество. И так продолжалось за ту ночь, шесть, семь раз. Уже начинало рассветать, и на траве появились крупные капли росы. Мы молча пошли в дом. Она крепко держала мою руку и ни за что не хотела её отпускать. Когда мы вошли в гардероб, моей половины дома, я нежно обнял её шею, и притянул голову к своей груди. Она плакала.
- Не покидай меня Энди, ни когда не покидай! Вдруг она упала на колени и, всхлипывая, обняла мои ноги.- Не покидай меня дорогой, не покидай, прошу тебя. То, что я чувствовал в тот момент, не поддаётся описанию. По правде, говоря, я не знал, что делать и, что сказать. В такой ситуации я был впервые.
-Эта сильная, красивая, взрослая женщина, смотрит на меня умоляющими глазами. К сердцу второй раз за эти сутки, подкатилось чувство какой-то тоски.
- Астрид не плачь, моя девочка, не плачь. Я всегда буду рядом с тобой. Это моя судьба. Я целовал её горячие слезы и тихонько гладил волосы.
- Всё будет хорошо, всё будет хорошо.
– Не отпущу тебя, ни за что не отпущу тебя. Астрид, как маленькая птица прижалась к моей груди, и было слышно, как часто бьётся её сердце.
Она ушла в хозяйскую половину дома, а я принял душ, и завалился спать.
Проснулся я после полудня от телефонного звонка. Звонила Джени.
- Энди это Джени звонит. Как дела? Понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кто звонит.
- Энди, это правда, что ты полюбил маму? Я восхитился её простому и детскому вопросу.
– Да Джени, это правда.
- Ура,- раздался радостный голос на другом конце провода. – Сейчас я маму позову. Астрид сказала, что подьедит вечером, и что уже скучает.
У меня началась абсолютно новая жизнь. Во-первых я полностью перестал пить алкоголь. Во-вторых, появилась огромная энергия. На работе всё только дивились. Появилась уверенность в себе и своих силах. И что интересно,- женщины стали относиться ко мне совсем по-другому, не так как раньше. Мне казалось, что теперь так легко соблазнить любую немецкую красавицу. Но меня они не интересовали. Я любил Астрид. Любил до бесконечности и очень дорожил этой любовью. На следующие выходные она в первый раз забрала меня к себе домой, под видом того, что я должен помочь настелить новый ковёр на пол в комнате Джени. Мне было неловко находиться в чужом доме, зная, что у неё есть муж, который находится в данный момент где-то далеко в Африке. Я сказал ей об этом. Астрид успокоила меня и попросила не волноваться. Про своего мужа она постоянно рассказывала всякие нехорошие истории. Конечно, я всему верил и жалел её. Она рассказывала, как он плохо относится к Джени и что, Ахим, однажды имел с ним серьёзный разговор на эту тему. Я слушал её и негодовал на Хайко. Постепенно моя совесть перестала меня мучить. Судя по словам Астрид, она давно собиралась с ним разойтись.
Дом был двухэтажным, и построенный для малоимущих семей. В низу была кухня и большая гостиная комната. Посреди, на стене висел огромный плакат с изображением чёрной пумы с оскаленной пастью и горящими глазами. Не много пахло котами. У Астрид их было десять. Десять различных по своей окраске и поведению существ. Кто-то принял меня сразу, кто-то нет. В доме всегда происходило движение. Наверное, это то, что называют кошачьей вознёй. Одни существа приходили с улицы через балкон, другие уходили в неизвестном направлении бродить по городу.
К стати городок, в котором она жила, был как раз тем, где находился большой лагерь для беженцев. Где я когда-то проживал вместе со злодеями соотечественниками.
- Какая странная судьба, ни когда не думал, что снова вернусь в этот город. Где-то неподалёку, сейчас пьют водку и курят гашиш, дерутся, воруют друг у друга вещи и деньги. Туда приезжают чеченцы, в надежде обобрать кого нибудь из русских. И так из дня в день. А я в чистом доме, с любимой женщиной и дорогими детьми. Больше всех был, конечно, рад Дэвид. Здесь он был у себя дома. В моём присутствии, по началу Дэвид пытался делать что хотел. Однако Астрид очень быстро усмиряла его пыл, шлепком или подзатыльником, когда он перегибал палку в своих шалостях.
Он как обычно ныл пару минут, затем шёл ко мне или Астрид, чтобы его пожалели. Вечером она приготовила ужин, и все вместе сели за стол. За столом вопросы в основном задавала Джени, я отвечал, а Астрид кормила Дэвида. Затем дети ушли по своим комнатам на второй этаж. Там находилась спальня и две детских комнаты. Астрид убрала со стола, помыла посуду и как кошка прыгнула мне на колени. Я сидел в то время на диване и переключал каналы телевидения.
- Всё хорошо?- глядя в глаза, шёпотом спросила она.
– Ich Lieber Dich!
– Ich auch!
Sie Libe Dich yeh, yeh, yeh. – Прямо как в песне Битлз,- ликовал я. Она потушила свет. По телевизору шёл фильм Кошачий глаз, по рассказу Стивена Кинга.
На спинке дивана разместился рыжий кот Боби. Он, жмурился и равнодушно наблюдал за нашей, человеческой вознёй. В последствии, Боби стал моим самым любимым котом Астрид, за его дружеское отношение ко мне. Хотя другие коты и кошки относились ко мне тоже не плохо. На ночь в спальню, Астрид взяла бутылку белого Мозельского вина и минеральной воды.
– Астрид, всё же меня мучает совесть. Я чувствую себя как вор, который залез в чужой дом. В нашем случае, я залез в чужую постель. Ни как не могу, избавится от этой мысли. Твой муж, какой бы он не был плохой, сейчас где-то далеко, и возможно думает о тебе. Астрид прищурила глаза, она делала так всегда когда злилась.
- Можешь, не беспокоится, с ним всё покончено. Когда он вернётся, я подам на развод.
- Скажи мне, а он любит тебя?
- Если бы любил, то не поступал бы так со мной и детьми.
- А как же Дэвид? Ведь он его родной отец.
- Дэвид боится его. Он его так шлёпает своей здоровой рукой. Как взрослого. У него даже синяки были. В голове я прокручивал, то, что Астрид рассказывала о муже. И каждый раз я всё больше и больше убеждался в своёй невинности. Хотя скорее это был способ оправдаться перед самим собой. Возможно, кто-то осудит меня за это. Но любил я её, Дэвида и Джени всей душой и сердцем. Отдавал всё что мог и был готов пойти на очень большую для меня жертву. Я расскажу об этой жертве не много позже. С моей стороны было всё честно до самого конца. Я не верил в своё счастье и трепетно старался беречь наши отношения.
Огромная кровать была застелена покрывалом с изображением тигра. Окна выходили на балкон.
- На случай если придётся бежать,- подумал я, поглядывая на шторы.
- Бежать от кого?
- От Хайко естественно. Вернётся из Сомалии и всадит в меня обойму из шмайсера. Астрид пошла в душ, а я курил в постели и серьёзно обдумывал свою ситуацию.
– Успокойся, она разведётся с ним, и ты будешь жить с ней.
- А что ты можешь, без документов и хорошего заработка? Прокормить трёх человек? Врятли тебе это по силам.
-Но я люблю её. Мы распишемся. Получу документы. Буду работать. Я разговаривал с господином Юнгманом, о желание иметь больше ответственности по работе. Стану бригадиром, и буду получать гораздо больше. Главное,- что меня будут любить Астрид и дети. Тогда я чувствовал, что моя жизнь, была полностью наполнена всеми благами. Интересное чувство. Меня в первые, по настоящему любили. Любила немка, как ни какая русская женщина до этого. Все мои амурные дела до неё, казались детской забавой. Плевать на Америку. Буду жить в Германии. Родители рядом если, что всегда можно навестить и съездить к ним. Пока я раздумывал, Астрид вернулась из душа, закутанная в полотенце. Она распахнула его, и предстала передо мной полностью обнажённой. И только на шее, между грудей, висел серебряный китайский медальон. Я встал с кровати и обнял её за талию. Она улыбнулась и, молча показала рукой на кровать. В комнате горела настольная лампа и на стене, судорожно плыли наши тени.
- Астрид, что это у тебя на груди такое?
-Талисман. Она находилась надо мной и этот медальон постоянно бил меня по подбородку, то, прикасаясь, то, отталкиваясь от меня. На медальоне был изображён дракон, а вокруг него находились китайские иероглифы. Во время паузы я спросил её,- Ты знаешь, что здесь написано?
- Про жизнь и вечность. Очень сильный талисман. Он меня однажды спас. Так же он помогает завораживать, тех людей, которые мне делают плохо.
- А что, много таких людей? Мне становиться страшно,- шутливо ответил я.
- Не смейся дурачок о том, чего не знаешь. Однако ты такой, - прямо съела бы тебя! Она принялась целовать моё тело уже как-то по-новому, от чего у меня вновь появилось чувство полёта.
Восточная мудрость говорит, что у каждой женщины между ног, написаны имена всех мужчин, которые должны войти в эту женщину. Равно как и у мужчин, имеется подобная запись, касательно женщин. У Астрид таких надписей имелось явно больше, чем у меня. Казалось, что она делилась со мной воспоминаниями из своей жизни, о соблазнённых ей мужчинах, и о того, она была мне более желанна. Так я провёл первую ночь в её доме. На утро мы пили кофе и болтали о кино. После завтрака я смотрел мультфильмы с Дэвидом. Домой я приехал в Воскресенье.
Мы звонили друг другу каждый вечер по телефону, и долго разговаривали, перед тем как заснуть. Благодаря Астрид, мой немецкий язык становился всё лучше и лучше. Наши беседы всегда заканчивались неизменной фразой.
-Ich lieber Disch.
- Ich auch.
Зря некоторые люди клевещут на немецкий язык. Он прекрасен, как и любой другой язык, и в своём роде очень оригинален. Порой приходилось слышать от соотечественников, - Немецкий язык, звучит как собачий лай. Абсолютно глупое утверждение. В немецком языке есть неповторимая гармония и железная логика. Недаром он является языком философов и учёных. Мне же довелось на нём изучать язык любви. Трауди подозревала о нашей связи, и её отношение ко мне несколько изменилось. Однажды вечером, она зашла ко мне как всегда поболтать. Незаметно, разговор зашёл о её старшей дочери.
- Энди, зачем ты это сделал? Ты себе не представляешь, за что ты взялся. Ты молодой, у тебя вся жизнь впереди.
- Я люблю её и детей.
- Знаю, знаю, думаешь, я слепая? Я всё вижу, как Дэвид и Джени тянутся к тебе. Но ты должен остерегаться Астрид. Её первый муж, отец Джени был похож на тебя. Она полностью извела его, и единственное решение было развод. У неё всегда были мужчины на много лет моложе её.
- Ни чего странного. Астрид красивая, сильная женщина. Я готов на всё ради неё.
- Знаешь ли ты, что она больше не может иметь детей? Ты захочешь иметь своих собственных детей. Что ты будешь делать тогда? Вопрос, вернее факт о котором я ещё не знал, обрушился на меня с неумолимой жестокостью. Это было чувство не то ужаса, не то замешательства. Она попала в самую десятку. Над этим вопросом до этого, я не задумывался, а с Астрид говорить на эту тему я был не готов.
Трауди глядела на меня мутными глазами. От её слов стало неприятно, и в голову начали заползать сомнения по поводу нашего романа. Старшие люди всегда правы, когда дело касается деликатного вопроса о семейных отношениях. Таким образом, она попыталась остановить меня от неразумных действий. Всё-таки она знала свою дочь гораздо лучше, чем знал её я. После разговора, Трауди ушла в свою половину дома, оставив меня озадаченным. В моём холодильнике была бутылка водки, которая стояла не тронутой больше месяца. Как я упоминал выше, с тех пор как завязались отношения с Астрид, я, практический, я не употреблял алкоголь, кроме белого Мозельского, ночного постельного вина. После нескольких рюмок не стало лучше, и я ходил по комнате из угла в угол. – Позвоню-ка я домой, Отцу. Он что ни нибудь посоветует. Я набрал телефон. Соединило с десятого раза. В те времена связь с Запада в СНГ была не так хорошо налажена, и порой приходилось дозваниваться часами, чтобы поговорить с родными. Телефон поднял Отец.
- Привет Пап. Как дела у вас?
- Андрюшка, звонит, вырубай телевизор скорее,- крикнул Отец Маме.
- Ну, как ты там, на новом месте? В письме ты писал, что очень доволен. Как работа?
- Да всё нормально Пап, не волнуйтесь за меня.
- Ну, как же нам не волноваться, ты же наш сын.
- Папа у меня вопрос к тебе есть. Знаешь, я тут с хозяйской дочкой роман завёл. Нужен твой совет.
- А кто такая, и как зовут?
- Зовут её Астрид, она старшая дочка у моих хозяев дома. Правда, старше меня на пятнадцать лет.
- Это ни чего.
- У неё двое детей.
- И это тоже ни чего. Ты давно с ней встречаешься?-
- Вот уже второй месяц. По-моему я её очень полюбил Папа. Давай приезжай в Германию, я вас познакомлю. Думаю, она тебе понравится.
- А как она в постели?
- Туши свет! Ураган. Короче, давай делай визу и приезжай. Я тут тебе машину, какую нибудь куплю. Заработаешь денег не много.
- Наверное, получится только в Августе. Ладно, я Маму позову. Маме я рассказывать про Астрид не стал, так как знал, что Отец всё ей расскажет лучше меня. После разговора с родителями стало легче.
Астрид приезжала по моему звонку. Когда мне становилось скучно и невтерпёж, она приезжала на машине поздно ночью. Дети спали, и если просыпался Дэвид, то Джени должна была приглядывать за ним. Конечно, мы не могли встречаться в доме. Хотя её родители знали о нашей связи, но в доме она не-могла находится вместе со мной. Мы облюбовали местечко в лесу на стоянке и практиковались по несколько часов в кабине её Опеля. Однажды во время одной из таких встреч, я спросил Астрид про детей.
- Астрид, это, правда, что у тебя больше ни когда не может быть детей?
- Кто тебе это сказал, Трауди?
- Да мне это сказала твоя Мать.
- Она всегда пытается мне помешать. Астрид прищурила глаза и я уже знал, что она сильно злится.
У меня с Трауди всегда тяжёлые отношения. Она ни когда мне не верила. Когда мне было восемнадцать лет, меня изнасиловали парни. Ты не представляешь, что было со мной. Я хотела умереть. Мать тогда мне не поверила и после этого ни когда не верила. Она старается для других детей, но не для меня.
- Астрид, перебил её я, - она любит тебя, Джени и Дэвида, как и других.
- Нет, у неё есть любимчики, а я белая ворона.
- Белая ворона?- с удивлением ответил я, стараясь деликатно увести её от этой темы. - Ты знаешь, смешно в русском языке, мы тоже говорим, белая ворона и это означает то же самое. Всё-таки русский и немецкий языки в чём-то схожи. Например, слово шлагбаум. Астрид перестала плакать и я, поцелуями убирал с её лица чёрные от туши слёзы.
- Так вот, глагол schlage, значить бить, а существительное baum, значит дерево. Получается дерево, которое бьёт на перекрёстках дорог. По русский это звучит смешно, но имеет смысл. Астрид уже улыбалась и находилась надо мною. В её влажных глазах я увидел своё отображение, мечущееся в карих зрачках возлюбленной. Нам обоим было хорошо и я был рад, что сумел разрядить обстановку по поводу Трауди.
-Тебе уже надо ехать. Вдруг Дэвид проснётся и испугается, что тебя нет дома.
-Да, пора. Мы закончили встречу затяжным поцелуем и распрощались привычными словами.
-Ich lieber Disch.
-Ich auch.


На следующие выходные, когда я вновь приехал к ней домой, меня ждал маленький сюрприз.
На кухонной стене висел календарь.
-Посмотри, какой календарь у меня! Каждый день можно изучать новое русское слово. С сегодняшнего дня я и начну.
- Астрид, дорогая, неужели ты русский язык собралась учить?
- Да,- ответила она по русский. Я рассмеялся, чего вовсе не следовало делать, но быстро одумался и извинился.
- Астрид, прости, я не хотел. Просто это как-то неожиданно для меня.
-А что тут такого? Ты ведь говоришь на моём языке. Я тоже хочу говорить на твоём.
- Спасибо тебе дорогая, спасибо. Для меня это очень многое значит. Постараюсь всем тебе помочь.
Однако русским языком нам так и не довелось позаниматься. Язык любви, тогда был мне гораздо интереснее и необходимее.

Мои счастливые дни проходили незаметно. Закончилось лето и, уже была глубокая осень. Лахвальдский лес превратился в живописную картину из жёлтого и красного цвета. Природа пышно увядала, как говорил поэт, а вместе с ней, и наша любовь. Всё проходит. Я был прав, когда сказал ей вслух свою мысль. Не знаю, что может держать мужчину и женщину вместе долгое время? В конечном результате начинаются взаимные обвинения, и вот тут то, всё зависит от того, кто кому уступит.

« Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать несчастье глупости, невежества и безумия,-
и нашёл, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце её силки, руки её – оковы; - добрый перед Богом, спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею».
«Чего ещё искала душа моя, и я не нашёл?- Мужчину одного из тысячи я нашёл, а женщину между всеми ими не нашёл». ( Еклизиаст 7, 26, 27)

Впервые мы поругались в машине по дороге ко мне домой. О чём был спор, я теперь не помню. Знаю только, что она сказала мне что-то гадкое, от чего я очень обиделся. Два дня мы не звонили друг другу. Я ждал. На третий день она позвонила первой.
- Энди, как ты? Прости меня, я была не права. Давай забудем это. Я был рад, что она позвонила первой.
- Конечно дорогая, давай забудем. Ты не представляешь, как я переживал. Мне грустно без тебя.
- Давай я к тебе приеду на наше место. Хочешь?
- Очень.
- Буду у тебя через пол часа.
Я оделся и по лесной тропинке вышел её встречать на дорогу.
Всё было как обычно. Обычные ласки и секс. Я задумался над этой монотонностью и моим будущим. Она, естественно заметила моё волнение.
- В чём дело? Над чем ты задумался?
- Так, ни чего особенного, вспомнил кое-что,- соврал я. Астрид, а ты пошла бы за меня замуж? Она отодвинулась от меня в-сторону и закурила сигарету.
-Энди. Я тебе говорила уже много раз, замуж я больше ни когда, ни за кого не пойду. С меня хватит.
- А как ты представляешь себе наше дальнейшее отношение? По поводу документов я с ней ни когда не говорил. Для меня было стыдно, даже намёком упоминать об этом. Не хотелось, чтобы она думала, что я имею с ней отношения только ради документов. На мой вопрос, она ни чего не ответила.
- Астрид, я не могу находиться в Германии всё время. Настанет момент, и меня вытурят из страны. Неожиданно для себя, я начал разговор на эту тему.
- Почему тебя должны выгнать из страны? Ты же ведь работаешь, платишь налоги. Вот тут, то и столкнулся немецкий менталитет с реальностью. Для немцев самое главное работа. Если человек работает, и не сидит на шее у государства, то в немецкой голове, он сразу является хорошим гражданином общества. И как мне было ей объяснить, что я находился в стране с волчьими документами просителя убежища. Что мне ни когда в жизни это убежище не предоставят. И что меня ждёт такой же конец, как и всех,- депортация. Как хозяева фирмы, господин Юнгман и Дорис Цимер, сражаются за меня с арбайтсамтом,- бюро по трудоустройству. Когда каждый месяц они присылали на моё место очередного алкоголика или тормозного малолетку, а они должны доказывать, что я работаю лучше их. Для властей было вопиющим, что не немец, занимает рабочее место на рынке труда. Она не могла этого всего знать. А говорить ей об этом не имело смысла. Астрид знала только одно. Что я не зануда и умею зарабатывать деньги. Разговор не получился.
Она оделась джинсы, поправила волосы и укатила домой.


В конце Октября приехал Отец. Он сразу сошёлся с Трауди и Ахимом, особенно с Трауди. Они радушно принимали гостя в своём доме. По вечерам, Трауди заходила к нам на рюмочку водки и всегда приносила с собой, то салат, то ветчину, то штрудель или Стратсбургский пирог. Я рассказал отцу весь расклад о моих отношениях с Астрид и ждал от него совета. Отец как всегда ответил мудро,- Поступай Андрей, как сердце твоё велит. Что должно быть, тому не миновать. Подожди немного и всё станет ясно. Отец не много говорил на немецком языке и вполне нормально мог общаться с Трауди и Ахимом. Они даже говорили о чём-то в тайне от меня. С Астрид он познакомился следующим образом. Повторилось всё то же самое. В комнату забежал Дэвид и с разбега запрыгнул на колени к Отцу.
– Это её сын Дэвид.
- Я понял. Отец посадил Дэвида на ногу и начал качать его. Он точно так же качал меня, когда я был ребёнком. Почему-то Дэвид стал как шёлковый и молча глядел на моего отца.
- Своих внуков не дождусь, наверное, так хоть с ним дай потешусь. Слова были предназначенные для меня, и они глубоко засели в моей голове. Через несколько минут безшумно, по кошачий зашла Астрид. Никто этого даже не заметил. Она стояла в дверном проёме и улыбалась.
- Астрид знакомься, это мой фатер. Отец приподнялся с кресла и протянул ей руку.
- Виктор, делая ударение на о, представился он. Иногда отец любил, шутя, представлялся на французский манер. Он улыбался, но я знал, что отец пристально рассматривает Астрид, как снаружи, так и внутри. Был у него такой дар видеть людей с одного раза. Астрид не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. Отец сразу разрядил обстановку какой то шуткой и приказал мне достать из холодильника бутылку водки и три рюмки.
- Ну, давайте за знакомство! Андрюша как по немецкий сказать за знакомство?
- Zum Bekanntschaft.
-Zum Bekanntschaft, повторил за мной отец и опрокинул рюмку. Я выпил по русский вместе с ним до дна, а Астрид оставила половину рюмки не допитой. Отец покосился на неё.
- Да нехорошо зло на дне оставлять, переведи ей сынок. Я перевёл и объяснил русский обычай. Она выпила, отец сразу положил ей на тарелку закусить и, улыбаясь, говорил, essen, essen, мол закусывай.
- Вот, небось, думает о нас, русские свиньи. Водку хлещут вёдрами. У отца, как и всего поколения, которое пережило войну, остались стереотипы о немцах. Послевоенные кинофильмы так же внесли не мало в насаждение этих стереотипов в советских граждан. – Соколёв, собака, лает, но не кусает.
Астрид и Дэвид пробыли некоторое время вместе с нами. Когда они ушли, я спросил у отца, что он думает о ней.
- Ничего, современная женщина,- ответил он,- худая правда сильно, случайно не наркоманка? Он опять всё перевёл на шутку. Пока отец гостил у меня, с Астрид я не встречался несколько недель, кроме нескольких раз, когда она заезжала к родителям и к нам. Я немного волновался, хотя отца я не мог оставить одного. В конце концов, я купил ему маленький Форд, для продажи в Риге. Трауди набила полную машину отличных вещей. Вообще немцы очень легко расстаются с хорошими вещами из одежды. И это касается не только Трауди и Ахима, но и мои начальники на работе, Дорис Цимер и Геош Юнгман, отдавали мне дорогие и эксклюзивные вещи просто так. Ни у американцев, ни у русских, я не встречал такой щедрости. Распрощались мы на том самом месте, где я обычно встречался с Астрид. Мы выкурили по последней сигарете на перекрёстке лесной дороги, ведущей от моего дома и шоссе. Шины автомобиля зашуршали по гравию, насыпанному у обочины и вскоре, вдали осталась видна только белая, удаляющая точка. Стало грустно.

Весь день, я решил заниматься музыкой. Играл на гитаре что придёт на ум. Ни кого не хотелось видеть. Только поздно вечером, я позвонил Астрид. Её голос звучал как-то по иному, так, что я сразу заподозрил что-то неладное. На небе была полная луна и омерзительно изливала прямо на меня свой зловещий свет.
- Астрид, как ты? Давно не встречались. Как дети?
- Хорошо. У меня всё хорошо.
- Вот фатера проводил утром. Тоскливо как-то стало и одиноко. Она ни чего не ответила, хотя я ожидал от неё каких нибудь слов. Всего лишь нескольких слов. Вместо этого я слышал только ледяную тишину, и видел холодный лунный свет, как будто все сговорились против меня.
Для меня это было довольно неожиданно. Обычно, во время наших телефонных бесед, мы говорили обо всём на-свете.
- Когда мне к тебе приехать? Мне хочется быть с тобою как можно скорее дорогая. Я очень скучал без тебя.
- Приезжай когда хочешь,- безразличным тоном ответила она. Разговор явно не клеился и ни куда не вёл. Всю ночь, я страдал от бессонницы и мне несколько раз снились какие то кошмары.
Астрид, официально приехала на следующий день с детьми к родителям. Дэвид уже по привычке первым делом забежал ко мне и сразу бросился на шею. Ребёнок быстро развеял мою грусть, и мы уже во всю резвились на ковре в гостиной. Я посадил его на спину и катал его как на лошадке. Он смеялся и кричал,- ещё раз, ещё раз. Астрид как всегда зашла в комнату незаметно.
Я встал с пола, обнял её за плечи и крепко прижал к себе.
- Собирайся, поехали к нам. Я побежал передеваться в спальню. Время у неё дома пробежало быстро. Она уложила детей спать рано. Мы остались одни в гостиной на диване. На журнальном столе оказалось незаменимое белое Мозельское вино, а под столом наша одежда. Во время всего процесса, я уже знал всё привычные ласки и её приёмы. Знал, что и как будет дальше и неожиданно задумался над этим фактом.- Ведь, это ужасно! Мы выпили друг друга и, по-моему, ни чего больше не осталось. Своим умом и интеллектом она меня не заводит, а что ещё останется, когда половая страсть будет полностью исчерпана? Как это глупо и наивно. Мы делаем это как роботы, по привычке и без любви. На верху в спальне, я ещё раз попробовал проверить свои выводы. Увы, они оказались до боли точными. Наши отношения пошли на убыль. Это стало чувствоваться всё больше и больше. Ко мне чаще стали приезжать друзья, Юра и Владимир, а на столе появилась водка.
Уже был Ноябрь. На улице почти каждый день лил дождь. Из иммиграционного суда начали приходить странные письма с предложениями добровольно покинуть Бундес Республику.
Как-то раз, в субботу я набрал её телефон. Ни кто не поднимал трубку, хотя я точно знал, что она должна быть в это время дома. В сердце стали закрадываться самые страшные мысли. В холодильнике была бутылка Московской, и я через каждые десять минут наливал себе по рюмке.
Попробовал позвонить ещё раз. Ни какого ответа. Я решил пойти пешком. Дождь лил как из ведра и с собой я прихватил зонтик. Это была глупая затея. Идти надо было километров двадцать. На пол пути, я решил зайти обогреться в придорожный ресторан. Там выпив стакан пива, я решил заказать такси, так как дождь усиливался, и идти по шоссе было бы неразумно. Расплатившись с таксистом, я начал пробираться дворами к её дому. Сказать по правде, тогда я был уже довольно пьяным, но всё-же осознавал, где я и что происходит. Тайком, я прокрался к её дому и окнам в гостиную на первом этаже. Там горел свет.- Ага, значит дома голубушка сизокрылая! Вся одежда и обувь на мне были полностью мокрыми, но мне не было особого дела до моего физического состояния. Окна были закрыты, но в жалюзи имелись щели, куда можно было заглянуть. На диване, в обнимку с Астрид сидел какой то незнакомый рыжий, усатый немец. Огонь запылал в моей груди. Обида, измена,- не знаю, как назвать то страшное чувство овладевшее мною в ту минуту. Я начал бешено стучать во входную дверь. Через пару минут она открыла дверь. Увидев меня, на её лице появилось изумление и страх.
- Энди, что ты здесь делаешь?
- На тебя посмотреть маленькая ****ь! Перед глазами появилась та ночь, когда она плакала, обнимая мои ноги. В голове всё смешалось, по щекам текли слёзы, на этот раз у меня.
- Энди, ты ещё очень пожалеешь об этом,- всплывали в памяти слова Трауди. В дверях показался рыжий немец. Он был маленького роста. Хотя я и сам невысокий, он был гораздо ниже меня. Я с размаха кинул свой зонтик в Астрид и побежал по газонам, которые были на половину с водой и грязью.
На следующий день я не пошёл на работу. С утра, я позвонил Юнгману, хозяину фирмы.
- Господин Юнгман, не могу прийти на работу. Болею. Что, то с сердцем плохо,- соврал я, придумав что-то сразу на ходу. Хотя частично это являлось чистой правдой.
- Энди, тебя может Фольрад чем-то обидел? Я работал помощником Андреаса Фольрада. Ни кто на фирме не мог с ним сработаться. Характер у него был очень не простой. Однажды, я был готов стукнуть ему по голове молотком, и только после этого он стал меня уважать и относится по-товарищеский.
- Нет, господин Юнгман,- это кое-что другое. Я не хотел лгать, хорошему и доброму человеку, но по причине обстоятельств, пришлось это сделать. К тому же я спал всего три часа.
К полудню ко мне зашла Трауди.
-Энди, почему ты не на работе?- с удивлением спросила она. Тут я бросился к ней на шею и разрыдался как Дэвид. Я ей всё рассказал.
- А что, ты не помнишь, что я тебе тогда говорила?
- Мне тяжело в это поверить, ведь я так её люблю! Любил?
- Ruhe, Ruhe,- приговаривала Трауди и ласково гладила меня по волосам.

2002-02-28