Строка состояния

Строка состояния… Чушь какая-то. Можно ли мое состояние уместить в одной строке? Можно – в строке 256 символов, можно – писать маленькими буквами, можно – писать лаконично, писать по делу.

Состояние – надпитый стакан, с откушенным краем. Что? Не лги, ты первая заговорила о нем. Неполный стакан, уже надпитый стакан. И причем здесь надкушенный край? Что в стакане?  Жидкость. Бесцветная жидкость. Нет, я не пью водку. И зачем тебе жидкость, глянь лучше на стакан. Не граненый. Обыкновенный прозрачный, только край немного надкушен. Кем? Не мной. Несимпатичной девушкой, с грубыми как у работяги руками, с толстыми костяшками на пальцах.  Уродливые, грубые, мозолистые руки. Они снились мне две ночи подряд. Эта девушка откусила краешек стакана, не моего стакана. У нее раскосые глаза, она улыбаясь, нечаянно отломила краешек дешевого стекла. Она улыбалась. Улыбка не делала ее красивой, у нее некрасивые руки. Не знаю любил бы я тебя, будь это твои руки. Наверное -  нет.

В строку не вместилось – плевать! Я пытаюсь вести себя естественно, следствие – я несу околесицу,  банальщину. Мои фразы избиты, мои взгляды не выдерживают твоих? Плевать!  Я говорю то что думаю, иногда даже то – что чувствую. Временами, когда я видел тебя я  не знал что мне думать, что чувствовать, следствие – я не знал, что говорил. Я нес чушь – ты искала в моих словах глубокий смысл, я говорил правду – ты смотрела на меня с усмешкой и презрением. Ты молчала! Молчание…Я ненавижу твое молчание. Ты снова молчишь – я снова ненавижу тебя. Ты умна, твое молчание говорило мне больше чем твои глаза, теперь мне кажется – тебе нечего было сказать. Зачем говорить с надпитым стаканом?

Странное состояние. Жуткое состояние. Я понял это вчерашним вечером когда возвращался домой. Шел дождь, теплый февральский дождь. Я шел, я напевал себе под нос. Мне хотелось снять шапку и намочить волосы. Я не сделал этого. Я несмел, я не смел. Я проклинаю свою несмелость, свою не смелость, я проклинаю свой мозг, говорящий: «Потом, в следующий раз». Именно из-за него я до сих пор нецелован,  именно из-за него у меня еще есть друзья.

Мои друзья… Хочется написать о них пьесу. В пьесе - один актер. Новый акт – новый характер, но один и тот же актер, одни и те же слова, одна и та же манера игры, плохой игры. Актер будет играть с пафосом, как в дошекспировском театре, будет прилюдно лгать, и это будет всеми ожидаемая ложь. Актером не буду я. Я плохой актер – я егоист, меня заботят только собственные страхи, я умею лгать, я не умею делать вид, что со переживаю, я умею перевоплощаться, но только раз и навсегда. Я плохой актер, я слишком часто говорю то, что думаю. Я слишком часто говорю то, что думаю я, поэтому мои фразы односложны, моя речь отрывиста, я часто запинаюсь на полуслове, часто глотаю слова…       

Я так и не снял шапку. Было тихо. Мне стало жутко. Я боюсь темноты – она ассоциируется у меня с будущим. Ты права – я боюсь перемен. Пытаясь отогнать от себя чувство страха, я то и дело оборачивался, то и дело глядел по сторонам. И тут…
Представь тишину, обвитую падающими каплями дождя. Только не дневную светло-спокойную умиротворенную, представь тишину ночную, абсолютно беззвучную,  но тяжелую. Представь тишину, при которой тебе кажется что ты слышишь как лопаются пузырьки пены, только что налитого, мертвого растворимого кофе, ароматного, но кисло-горького на вкус – слишком много сахару, тебе кажется что ты слышишь хруст стекла – это некрасивая девушка зубами отломила край стакана, наполненного жидкостью. Вот о такой тишине я говорю.

Теперь представь фонарный столб. Высокий, толстый серый, обычный с большим желтым фонарем. Видна только верхушка фонаря. Все остальное, скрыто за кривыми ветвями дерево. Было темно,  я не могу  полнее описать дерево. Оно было высокое и темное.

Представь трехмерное пространство, заполненное потоком летящих капель.   Приближаясь к телу большой массы они постепенно растут, но имеют еще сферическую форму. Тело – центр пространства. Не знаю есть ли ну пространства центр. Но мы, словно союз математиков, можем договориться об абстрактном центре пространства. Капли напевают песню Джима Моррисона. Капли растут и сливаются. За свои годы ты сотни раз видела дождь, но знала ли ты, что они растут, знала ли ты, что они сливаются! Черт возьми да могла ли ты думать, что они поют песню Джима Моррисона! Капли летят они объединены единой целью – упасть на тело. На поток капель падает свет. Яркий желтый свет, его источник находится немного под углом к направлению потока. Представила? Знаешь как назвать это картинку у тебя в мозгу? Капли света. Ты говорила мне что капель света не бывает, что нельзя так писать, ты спорила со мной, когда же я привел доводы ты снова замолчала. «Надкушенный стакан», - сказали мне твои глаза.

Видна была только верхушка столба, на нем большой желтый фонарь. Фонарь – источник света, падающего на поток капель. Все очень просто. Просто как любовь, как поэтизированное чувство привязанности, чувство похоти, страсти и благодарности. Поверь мне, рот тоже может быть зацелован до боли. Целовать можно с нежностью, целовать можно, с намерением. Я до сих пор нецелован, откуда мне знать. Ты знаешь…               

В каплях  желтого света что-то мигало. Ослепительно-белые вспышки света. Я остановился и смотрел. Вспышки то приближались к источнику, то отдалялись от него. Это было по-настоящему красиво. Я так и сказал себе: «Блин, а красиво ведь!». Раньше я делал так только на людях, так чтобы все видели, что я любуюсь закатом. Набивал себе цену перед ними. Наверное пришло время набивать цену перед самим собой.

Я не смел стоять долго и смотреть. В это время некрасивая девушка откусила краешек стакана и выплюнула осколки на пол, другая же уронила на пол стакан с водой. Я никогда не называл тебя упавшим на пол стаканом, лежащим в луже мутной воды.