Безенгийское лето. Сны об осетрине

От традиции посетить рынок в Нальчике по пути в горы отказываться явно не следует, даже если вы слишком торопитесь. Ну, какой это Кавказ без говорливого и многоцветного базара, мягкого овечьего сыра, душистой зелени, горячего хычина или шашлыка?
В самых воротах рынка нас гостеприимно застигает ливень. На земле сразу образуются пузырящиеся лужи, затем они разрастаются в бурные потоки. Кажется, где-то вдалеке грохочет гром, заглушаемый полувосточной-полуэстрадной мелодией, что разносится над рядами из динамиков ларька.
Некоторое время мы беспомощно толпимся под козырьком этого строения, попутно покупая бутылку минералки – вдруг пригодится? Вскоре мы понимаем, что ждать бесполезно – дождь не желает прекращаться. Мы, по щиколотку в воде, перебегаем от одного прилавка к другому, пробуем желтую черешню и медовые полупрозрачные абрикосы, косимся на первые в этом сезоне дорогие дыни и персики.
Нам нужны фрукты, помидоры и огурцы, свежий картофель с тонкой сиреневой кожицей, фиолетовый базилик, который здесь, само собой, именуют не иначе как «реган». Дождь мешает нам торговаться - овощи, фрукты и зелень влажно и заманчиво блестят, и становится не жалко отдать за них лишнюю пятерку.
Потом мы ныряем под крышу. Здесь – мясные и молочные ряды. Выбирая сыр, мы теряемся. Он такой вкусный и свежий; этот – слегка острый, этот - более нежный, а вот этот – чуть подкопченный. Полная балкарка посоветовать ничего не может – только предлагает попробовать другие сорта, еще и еще, отчего проблема выбора становится практически неразрешимой.
 - Дайте нам вот эту голову – и все, - вздыхаем мы.
Нас уже манит к себе пряными запахами лоток с разносолами – огурцами, острой капустой, перцем и черемшой.
Проходя мимо рыбного лотка я останавливаюсь. Огромные куски копченой осетрины, у которой только хребет с пятирублевку в диаметре, поражают мое воображение. Я стою и смотрю на белое жирное мясо с вожделением, не замечая, как с мокрых волос течет мне за ворот. И все же я не решаюсь даже подойти и спросить о цене.
Потом, сидя на каком-нибудь камне, что в горах заменяет стол и стул, прихлебывая суп из концентратов, я вспоминаю эту осетрину.
- Какая все же в Нальчике была рыба, - говорю я товарищам. – У нее только хребет вот такой… - я складываю из пальцев кружок с пятирублевую монету. – Эх, все же что за осетрина!
- Да ладно тебе! На обратном пути заедем в Нальчик, купишь себе эту осетрину, - утешают меня в ответ.
… Мокрые, обремененные мешками с овощами, сырами и фруктами, мы ждем, пока две кавказские женщины в цветных платках нажарят на всю компанию двенадцать хычинов. Одна быстро-быстро раскатывает тесто и кладет начинку, другая вылавливает уже румяные хычины из кипящего масла и складывает их в пакет. Дождь тем временем тихо, совсем не по-кавказски, а скорее по-английски отступает за горизонт…
Потом в автобусе, что катит по изумрудным горным ущельям, мы едим эти хычины, отчего рты и руки у нас начинают масляно блестеть. Закусываем красной острой капустой. Наедаемся до отвала немытой черешни и абрикосов. На поручнях покачиваются наши мокрые вещи, наполняя воздух воспоминанием о прошедшем ливне…
…Большинство людей любит покушать. Едва ли найдется аскет абсолютно к еде равнодушный. Однако, на самом деле еда занимает в нашей жизни гораздо более важное место, нежели мы думаем.
Попробуйте сесть на жесткую диету. Уже через неделю вам приснится, как вы жадно поглощаете, скажем, котлетку по-киевски. Вы начнете мечтать о банальном глазированном сырке как об изысканном лакомстве. В вагоне метро вы будете кидать злобные взгляды на подростка, бездумно жующего шоколадный батончик… И в один прекрасный день вы откроете холодильник, достанете оттуда колбасу – такую розовую, блестящую, нежную, - отрежете солидный кусок, положите ее на ломоть черного хлеба и… прощай диета.
Составляя продуктовую раскладку на весь период пребывания в альплагере мы – я, Динка и Саня Батулов - пили терпкий белый вермут и смаковали сливочный пломбир. Задумывались ли мы, как осточертеет нам борщ из пакетиков, повторяющийся каждые три дня? Как возненавидим мы овсянку и пересушенные хлебные сухари?
Впрочем, даже после вермута мы отдаем себе отчет в том, какие последствия может вызвать недостаток или избыток пищи. Поэтому мы все просчитали – до грамма.
- Нам, пожалуйста, 5 килограмм грецких орехов, - глаза у продавщицы округлились при этих словах.
- Не знаю, будет ли у меня столько, - бормочет она.
Услышав невольно нашу беседу (а еще фиников, изюма, кураги – всего 15 кг) другой покупатель покорно отходит, поняв, что легче найти другой ларек, чем дождаться своей очереди.
- А тушенка у вас хорошая? – допытывается Саня в следующем месте. – А вы откройте банку, проверим. Если хорошая – 25 банок у вас возьмем.
- Вы можете взвесить нам 6 килограмм 600 грамм гречи? – тем временем интересуемся мы.
- Не могу, - резко отвечает женщина за прилавком. – У меня все по 900 грамм расфасовано!
Несколько дней после этого моя квартира напоминает продуктовый склад. Мы развешиваем и раскладываем крупы, сахар и макароны по кулечкам и пакетикам. Чай – по 40 грамм… 198 индивидуальных перекусов… Можно сойти с ума. Компания, что торчит у меня круглые сутки, съела весь сыр с колбасой и выпила весь кофе…
… - А на обед опять каркадэ? Вы что, очумели? – к середине сборов на корабле зреет бунт против кисленького цветочного чая, который, казалось бы, так хорошо утоляет жажду.
- У вас в колбасе личинки завелись, - в другой раз бубнит Пашка Гуляев, который в принципе колбасу не ест.
- Какие личинки? Спятил что ли? Это жир обыкновенный!
Народ придирчиво осматривает колбасу и приходит к выводу, что есть ее можно…
Мы возвращемся в лагерь после нескольких дней, проведенных в походных условиях, и второе место, пользующееся повышенной популярностью после душевой – это продуктовый склад. Обычная картошка, тушенная с салом и специями, свежие помидоры и огурцы уже кажутся изысканной пищей. В горном источнике плавают полосатые арбузы…
- А давайте утром яичницу пожарим с зеленым горошком? – предлагает Динка.
- М-м-м, - одобряют окружающие.
Но поджарить яичницу на десять человек в крышке от котла на двух неустойчивых примусах оказалось делом нелегким. Одно неосторожное движение – и крышка опрокидывается. Все смотрят на Динку с плохо скрываемым раздражением, а на желто-белые ошметки яичницы на ярко-зеленой альпийской траве – с жалостью.
- Завтрак на траве, - цинично замечает наш инструктор Зинаида Дмитриевна.
Инструктора питаются в столовой. Говорят, там вкусно кормят.
- Так, - говорю я. – Деньги есть. Сейчас еще десяток яиц купим.
В августе, уже под Питером, загорая на скалах с одной девчонкой из нашего же клуба по имени Аня, я сетую на нелегкую судьбу завхоза.
- А вот мы поленились раскладкой заняться и на свою голову поручили это дело Никитину. Так он купил три ящика китайской лапши – и все! – произнесла в ответ Аннушка.
Я представила себе лапшу на завтрак, обед и ужин, а потом опять вспомнила осетрину на Нальчикском рынке, такую свежую, белую и сочную…
«Ну ничего, - размышляю я, - в следующий раз – обязательно».