Мишины сборы

Вот уже второй раз за последние две минуты Миша подходил к зеркалу. Не то, чтобы его побуждал к этому Нарцисс, с давних пор квартирующий в его поджаром теле бультерьера, нет, здесь было другое. А именно желание не выглядеть жалким великосветским "митьком", что привык появляться в обществе под руку с тощей девицей – своей славой оригинала, шокирующей всех обилием косметики на лице и нарочито выставленными напоказ подвязками времен первой графини Солсбери. Как и небезызвестный м-р Брумел, Миша не допускал моветона. Тем паче, что сегодня предстояло провести вечер не за партией в преферанс, подкрепленной двойным "Роуз Мистом", на даче у приятеля, а в разношерстной богемной среде, в большинстве своем понимающей толк в хорошем вкусе.
Вдоволь навертевшись, Миша все подмечающим взглядом опытного оценщика прошелся по своему отражению. Лобные залысины, венчающие голову словно два дерзких волнореза, вонзались в местами порядком обмелевший волосяной залив, заштиленный небольшим количеством бриллиона. Луга щек, только что аккуратно выкошенные , благоухали чем-то иностранным. Щегольские усы, будто воротник из чернобурки, контрастно оттеняли чуть вздернутую верхнюю губу и ласкали глаз неподдельной ухоженностью. Великолепный костюм, сшитый из лучшего твида, безукоризненный галстук… удовлетворенный он отошел, наконец, от трюмо. Дело оставалось за малым – ввести в ансамбль некоторые аксессуары, дабы придать тому нужный оттенок звучания. Легким шагом стареющего эстета Миша направился к шкафу, внутри которого, развешенные на тремпелях у него хранились улыбки. После недолгого раздумья он остановил свой выбор на двух – загадочно-ироничной и теплой дружеской. Неуловимым движением Миша смахнул с них нафталин, и, осторожно придерживая за уголки во избежание смятия, примерил поочередно одну и другую. Улыбки "сидели" отлично и к тому же идеально гармонировали с формой его зубов. Затем, достав из верхнего ящика стола и рассовав по карманам горсть ставших совершенно гладкими из-за частого употребления комплиментов, Миша взул ноги в лоснящиеся не то от крема, не то от самодовольства туфли, и облачился в плащ, делающий его похожим на  персонажа из второсортного шпионского боевика, и вышел за порог. Покинув на удивление хорошо работающий лифт, он остановил такси (его машина все еще пребывала в ремонте). На улице зажигались первые фонари. Вечерело.