Ожидание

     Сумерки за окном сгущались неестественно быстро.
Они проникали через стекло в комнату так, словно кто-то невидимый смешал черноту будущей ночи и свет уходящего дня и продавливал эту смесь сквозь стекло, как через сито.
            
     Мужчина сидел на стуле спиной к открытой в прихожую двери, лицом к окну.  Шел третий час ожидания. Сигарета в его руке погасла, но он не клал ее в пепельницу и не прикуривал снова. Эта табачная трубочка в руке словно играла роль нити, связующей мужчину с действительностью...
            
     Почти осязаемая, густая и вязкая масса сумерек меняла всё, находящееся в комнате.
Острые углы гардероба округлились, потеряли прежнюю форму. И гардероб стал похож на большой цилиндр - поставленную на торец нефтяную цистерну. Да...сколько сотен (а может, уже и тысяч) таких цистерн курсировали из края в край России от посыла его желания...
            
    Посудная "горка", с помутневшими от сумерек боками, лишь слабо поблескивала стеклянной верхней частью. Если слегка напрячь воображение, она смахивала на куб мрамора - редкого, дорогого, но так же подвластного его воле в своем передвижении от карьера к покупателям...
            
     Светло-коричневый кожаный диван потемнел от налипших на него сумерек и стал похож на большую тушу недавно забитой коровы.
Мясным бизнесом мужчина занимался давно, в самом начале своей карьеры. Но до сих пор из его памяти не выветрились ни запах свежей крови, ни страшный в своей безысходности крик животных на бойне...
            
     Высокий торшер в стиле "модерн", стоящий рядом с диваном, окутался сумраком, как куском тонкой муаровой ткани.
Примерно так же смотрелась последняя страсть его мужского естества и самолюбия: высокая, чуть широковатая в плечах, надменная, изысканная, эмоционально холодная и баснословно дорогостоящая женщина...
            
     Когда взгляд мужчины остановился на столе, в его душу (впервые за часы ожидания) прокрался страх.
Сумеречное пространство между ножками жило своей, отдельной от остального, жизнью. Это пространство не было статичным. Сумрак перекатывался под столом, клубился и смешивался, как два реактива в одной колбе.
Из недр этой шевелящейся серой массы взгляд мужчины периодически выхватывал то контуры некогда знакомых лиц, то слабые высверки драгоценных камней, то вороненую округлость пистолетного глушителя, то кривое колесо детского велосипеда, то летящий силуэт умершей год назад любимой собаки...
            
     Мужчина сидел неподвижно, держа в руке потухшую сигарету, и почти ни о чем не думал - все мысли и воспоминания истощились около часа назад. В голове, в такт звуку часов, возникали попеременно два слова: "начало" и "конец". Глаза резало от редкого мигания, подсохшие губы были приоткрыты, и на выдохе он чувствовал запах собственного перегара...
            
     Сумерки в комнате сгустились настолько, что едва ли не охватывали кандалами щиколотки. Во дворе зажегся фонарь. Свет его проник в комнату через окно наискосок, снизу вверх - мужчина жил на 10 этаже. Но и этого неяркого смазанного света хватало, чтобы обрисовать контуры сидящего на стуле человека. Мужчина не шевелился. Он ждал...
            
     Сегодня вечером его должны убить. И он предпочел встретить смерть у себя дома. Почему-то было противно представлять собственное тело, валяющееся на грязном и сыром асфальте двора. Весь его жизненный путь вел к такому финалу. Рано или поздно, от болезни или старости, в автокатастрофе или от руки убийцы умирают все...
            
     В напряженной тишине раздался тихий металлический звук открываемого замка входной двери.
Мужчина с облегчением вздохнул, прикурил потухшую сигарету и глубоко с удовольствием затянулся...