Седьмая и восьмая главы недописанного детектива

Утро началось с песни. Марго громко пела в ванной. Лёльке спросонок показалось, что она вернулась в студенческие годы. Тогда она тоже просыпалась под бодрые Маргошины рулады. Репертуар у неё был необъятен, начиная от арий из классических итальянских опер на языке оригинала и заканчивая пролетарскими гимнами типа «Интернационала» и «Варшавянки». В промежутке были русские народные песни, эстрадные хиты и тюремно-блатной фольклор. Причем, повторы случались крайне редко.
Сейчас подруга заунывно выводила: «Ходють ко-они над рекою, ищуть ко-они водопою…» Как здорово, что Марго вернулась и у неё всё хорошо в жизни сложилось.
Тут Лёлька глянула на часы и пулей вылетела из-под одеяла - было уже почти одиннадцать часов! Странно, что телефон до сих пор молчит.
Марго появилась в махровом халате и с полотенцем на мокрой голове когда Лёлька уже сварила кофе и поджарила хлеб. Намазав тосты плавленым сыром, она пододвинула тарелку Марго и налила кофе в её любимую чашку с изображением пастуха и пастушки на фоне слащавого деревенского пейзажа. Подруга умилилась и быстренько слопала четыре тоста.
После завтрака Лёлька села около телефона и занялась макияжем. Но аппарат молчал и после того, как она «нарисовала лицо», сделала прическу (если прической можно назвать попытку укрощения своенравных кудрей с помощью пенки, геля и густой щётки), а также покрасила ногти на руках Маргошиным греческим лаком цвета сливок, взбитых с химическими чернилами. Размышляя, не покрасить ли заодно и ногти на ногах, она с досадой показала кулак телефону и он тут же зазвонил.
Фомин извиняющимся тоном сообщил, что свидания для Лёльки ему добиться не удалось, но он не теряет надежды завтра освободить Агнию под залог. Сегодня он с ней увидится и готов передать ей любое сообщение.
- Хорошо, - вздохнула Лёлька. – Тогда узнайте у неё, почему они с Вотей после ночного клуба вернулись в эту её квартиру. Только лучше запишите мой вопрос дословно. Она поймёт.
- Странный какой-то вопрос, - удивленно пробормотал адвокат. – По-моему, всё и так понятно. Они повеселились, выпили и поехали к даме продолжить отдых…
«Значит, Агния и адвокату ничего про вторую квартиру, совмещённую через шкаф с первой, не сказала, – подумала Лёлька. - Интересно, почему она это держит в таком секрете?»
- Но вы все-таки задайте этот вопрос и, если можно, дословно запишите её ответ. И ещё – узнайте, чем кормить Сигизмунда.
- Это ещё кто такой? – изумился Фомин.
- Это питон. Он третий день сидит голодный, потому что я не знаю, что он ест. Может быть, вы знаете?
- Понятия не имею. Собачьи консервы давать не пробовали?
- Не пробовала – вдруг ему нельзя консервы. Что если у него начнется от них расстройство желудка?
Видимо адвокат живо представил себе расстройство желудка у питона и клятвенно пообещал разузнать у Агнии меню Сигизмунда и тут же перезвонить Лёльке.
«Ну вот, - разочарованно думала Лёлька. – Не такой уж этот адвокат всесильный. Мог бы расстараться насчёт свидания. А теперь придётся сидеть дома и ждать его звонка. И это может протянуться до вечера».
Тут она сообразила, что в квартире пахнет чем-то страшно вкусным и отправилась на кухню. Марго что-то самозабвенно тушила на плите, то посыпая блюдо приправами, то подливая масло.
- Это мясо по-гречески, - сообщила она сунувшей в сотейник нос Лёльке. – Знаешь, сто лет у плиты не стояла!
- А дома ты разве не готовишь? – удивилась Лёлька.
- Ты что? У нас кухарка просто зверь – на кухню нужно входить чуть ли не в марлевой повязке на морде. А уж о том, чтобы самой что-то приготовить и речи быть не может, - пожаловалась подруга. – Готовит, правда, потрясающе. Даже борщ я её научила варить – просто продиктовала рецепт. Федя очень доволен. Говорит, что ничего вкуснее не ел.
- Слушай, Марго, я что-то вчера не поняла насчёт любимой жены мумии вождя, - вдруг вспомнила Лёлька. – Ну, ты вчера этому Биллу что-то такое говорила.
Марго тут же смолкла, выключила плиту, села к столу и закурила. Потом пожала плечами и хихикнула. Лёлька настороженно следила за ней.
- Да ничего особенного, - наконец пробормотала смущенная подруга. – Ты же мне сама говорила, что в «Ущербной луне» нужна идиотская игра в извращения.
Оказывается, вчера, приехав в чумовое заведение, Маргарита для начала принялась осторожненько общаться с публикой, пытаясь наладить контакты. Группки с физическими недостатками она сразу отмела и нацелилась на тех, кто взахлеб что-то излагал с диковато горящими глазами. И тут же нарвалась на парочку субъектов, зацикленных на инопланетянах. Ей с ходу предложили принять участие в контакте с внеземными цивилизациями. Контакт должен был состояться через час где-то в районе гаражного массива на самой окраине города. Ехать туда Марго совершенно не хотелось и она моментально сменила ориентацию. Нет, не в том смысле, что подумала Лёлька. Просто она переквалифицировалась. А так как времени на раздумья у неё было в обрез, то пришлось представиться экзальтированной дамой, влюбленной в мумию вождя. То есть Ленина.
Кучка вялых некрофилов, коротающих вечерок в мерзких беседах, немедленно обратила внимание на родственную душу. Бедной Маргарите пришлось путано импровизировать на тему своей патологической страсти к усопшему революционному деятелю. Некрофилы заинтересованно внимали и пили пиво. На несуразицы и противоречия, сплошь и рядом присутствовавшие в Маргаритиных фантазиях, они не обращали внимания, поскольку движения мыслей настоящего извращенца не подвержены формальной логике. А так как в «Луне» собирались в основном извращенцы-теоретики, далекие от практики, то бред, который несла Марго прошел на «ура». После того, как разговор у них оживился, к их теплой компании постепенно присоединились пара-тройка посторонних типов. В ходе общения Марго выяснила, что один из них принадлежит к ордену Вельзевула. Вот она и притащила его, чтобы в спокойной обстановке порасспрашивать о местных сатанистах.
Маргарита перевела дух. Лёлька пялилась на неё, не зная возмущаться ли идиотским поведением подруги или похвалить её за находчивость.
Её размышления прервал требовательный звонок в дверь. Пришлось идти открывать.
На пороге стоял следователь Арсений Петрович. Так, начинается… Опять будет выспрашивать и пытаться подтасовать компромат на Агнию А выглядит, тем не менее, замечательно, весь из себя красавец с седыми висками.
Красавец явно неуютно почувствовал себя под взглядами двух пар женских глаз и заискивающе спросил:
- Можно войти?
Лёлька молча посторонилась, а Марго и так ему дорогу не загораживала. Следователь прошел в комнату и тут уж растерялся совершенно. Потрясающая способность бывшего адмиральского жилища сражать мужчин наповал сработала на сто процентов. Арсений Петрович озирался с таким выражением, словно прошел сквозь время и пространство и оказался в пещере Али-бабы. Лёлька злорадно подмигнула Агнии, та удовлетворенно кивнула в ответ – она прожила тут полтора года и понимала, что творится с неизвестным ей красавцем.
- Арсений Петрович, следователь прокуратуры, - представила его Маргарите Лёлька.
- Рыцарев, - церемонно поклонился гость, сохраняя на лице странное выражение.
- Маргарита Никифоровна Каранопулос, - ответствовала Маргарита, улыбаясь, но глаза её встревоженно полыхнули. Она, наконец, сообразила, кто их посетил.
- Я собственно, Елена Викторовна, зашел к вам кое-что уточнить, - пробормотал Арсений Петрович уже не зная, что ему в первую очередь рассматривать, то ли оригинальное жилище Лёльки, то ли потрясающую даму с экзотической фамилией Каранопулос.
Лёлька вздохнула и предложила следователю сесть в кресло. Перед тем, как задать первый вопрос, Рыцарев нервно оглянулся на Марго, устроившуюся на подоконнике почти у него за спиной.
- Маргарита - наша с Агнией общая подруга. Она в курсе событий, - поспешила заверить его Лёлька и попросила: – Если можно, давайте общаться при ней, а то потом всё равно придётся нашу беседу ей пересказывать.
Следователю ничего не оставалось, как согласиться – с этими дамами всегда так, говоришь с одной, а через полчаса об этом узнают все её приятельницы, а ещё через час – полгорода.
- Скажите, Елена Викторовна, у Агнии Львовны Сташевской были враги? – покорно вздохнув, спросил Арсений Петрович.
- Враги? У Агнии? – изумилась Лёлька. – Откуда?
- Ну я не знаю, откуда. У других же они бывают, берутся откуда-то. Пусть не враги, а просто недоброжелатели. Уж они-то у всех есть.
Лёлька задумалась. Агния всю жизнь была на редкость неконфликтным человеком. Даже с обоими бывшими мужьями она умудрилась сохранить нормальные отношения при разводах. Причем, оба уехали из города и в других местах неплохо устроились – Игорь женился на эстрадной певичке, а Вася работает в нефтяном бизнесе и отлично зарабатывает. Врагами или недоброжелателями их никак считать нельзя. Мужиков Анька ни у кого не отбивала, разве что Вотю у Валентины Соболь. Но про Валентину Лёлька решила не упоминать, потому что если бы та и мечтала отомстить, то уж никак не путем убийства Воти, которого ни смотря ни на что упорно продолжала числить в своих ухажерах.
К недругам Агнии с большой натяжкой можно было отнести тех дамочек, которым предсказательница Модеста нагадала всякие напасти. И если одна из них оказалась слишком уж впечатлительной… Нет, это просто бред, так не бывает.
Но впрочем, была у Аньки одна врагиня! Точно! Как Лёльке сразу в голову не пришло?
- Знаете, Арсений Петрович, кроме одного человека, никого припомнить не могу.
- Только одного? – поднял брови гость.
- Вернее одну. Когда у Агнии дела в гору пошли, явилась к ней одна дама из той же сферы. Агния её бизнесу не вредила – у неё другой профиль был, - принялась подбирать формулировки Лёлька.
- Знаю я про её профиль, так что можете не осторожничать, - усмехнулся следователь. – Если уж Стариков с космической скоростью своего адвоката ей прислал…
- Ну так вот приходила к Агнии пару раз некая дама, пугала, грозила, всякими словами обзывалась. Обещала порчу напустить, если она свой салон не прикроет.
- И кто же эта предприимчивая и агрессивная дама?
- Цыганка. Зовут её Ляля Рыжая. Она тоже гадает. Вот и старалась конкурентку деморализовать. 
- Рыжая - это кличка? – заинтересовался Арсений Петрович.
- Откуда мне знать? Может быть и фамилия, потому что волосы у неё не рыжие, - тут Лёлька для ясности ткнула в свою шевелюру, - а почти черные. Ну, такая типичная цыганка, классическая.
- Классическая, говорите… А где живет?
- Ну, это вы, Арсений Петрович, совсем уж много от меня хотите! – возмутилась Лёлька. – Да вы пойдите на центральный рынок в субботу, я её там почти каждый раз вижу, когда за картошкой езжу. Она около входа крутится, худая, в пестрой юбке. Только мне кажется, что она на такое не способна. Такие только и могут, что  порчу напустить…
- А если не напускается? – внезапно подала с подоконника голос Маргарита и сама испугалась. – Ну, это… не портится. Или как правильно сказать? Не могла она от досады прийти и попытаться Аньку убить? А вместо этого попала в Вотю, ведь темно было.
- Версию о том, что хотели убить не Бармина, а Сташевскую мы тоже рассматриваем, - охотно откликнулся следователь и повернулся, чтобы ещё раз полюбоваться очаровательной подругой свидетельницы.
- Тогда почему Агнию арестовали? – возмутилась Лёлька. – Держите за решёткой невинного человека. Ну скажите, зачем ей собственного жениха в собственной квартире убивать? Смысл какой?
Следователь мрачно пожал плечами:
- Очень похоже на чистую бытовуху – выпили, поругались, и за ножик. В таких ситуациях смысла не бывает. Потом очухиваются, рыдают, пытаются свалить вину на кого угодно. Уверяю вас, что восемьдесят процентов убийств именно так и происходит.
- А остальные двадцать? – немедленно заинтересовалась Марго.
- Остальные – заказные. И уж совсем немного хладнокровно продуманных и тщательно спланированных избавлений от кого-то сильно мешающего убийце. Бармин мешал вашей подруге?
- Нет, конечно, - возмутилась Лёлька. – А если бы мешал, она бы его просто прогнала, проблем-то! И уж точно, резать в прихожей не стала бы.
Тут Лёлька разнервничалась и принялась бегать по комнате. Арсений Петрович с интересом следил за её перемещениями, успевая кинуть мимолетный взгляд и на Марго. Очень его смущало её периферийное расположение. Но всякие-разные мысли следователя прервала трель, раздавшаяся из кармана. Он выхватил мобильный телефон и долго слушал его, хмурясь все сильнее. Потом буркнул:
- Хорошо, Изя, сейчас буду. Не суетись, жди меня на месте. Телевизионщиков не гони, пусть снимают, что смогут, может другие дурочки посмотрят и меньше станут по темным подворотням шастать.
С этими словами он вскочил и моментально распрощался с подругами, оставшимися с разинутыми ртами и недоговоренными словами на языке.
От досады, что не успела выложить упрямому представителю прокуратуры все, что думает о типах, подобных ему, Лёлька сорвалась с места и крикнув Марго:
- Сиди дома, я за ним! – умчалась следом за Рыцаревым.
Зачем она это делала, было неизвестно и самой Лёльке, но она, чтобы не терять время, села в белый лимузин, покорно торчавший у подъезда, и велела водителю не отставать от покорябанного «фордика», который увозил от неё работника прокуратуры.
Они лихо промчались по центру города и вслед за «фордом» въехали в арку старого жилого дома, расположенного у автовокзала. После этого начались преграды – под аркой стояло несколько машин и собралась небольшая, но очень деятельная толпа. Что-то с грохотом тащили и ворочали, сверкали фотовспышки, кто-то то и дело нырял за растащенные мусорные баки и застывал за ними, оттопырив зад и куда-то заглядывая. Пахло мочой и отбросами, среди которых в сопровождении без умолку говорящей голенастой девицы бродил тощий телеоператор с огромной камерой на хилом плече. Оператор норовил пролезть за баки или хотя бы просунуть туда камеру, но его все время отгоняли, словно назойливую муху.
Наконец девице это надоело, она смачно сплюнула, ухватила оператора за локоть и уволокла в машину с надписью «Городское телевидение» Машина сдала задом, чуть не разбив фару милицейскому «рафику», и укатила.
Лёлька, подумав, осторожно выползла наружу и между стеной и машиной подобралась к месту событий. Близко её не подпустили. Здоровенный верзила преградил ей дорогу и оттер от мусорных баков. Все, что ей удалось рассмотреть – это что-то ярко-желтое и пушистое в просвете между грязными ржавыми контейнерами. Над этим желтым предметом маячила знакомая спина Арсения Петровича, то и дело наклонявшегося под разными углами и изгибавшегося между емкостями с мусором.  Толстенький черноволосый коротышка что-то втолковывал ему и заставлял снова и снова нагибаться и что-то там рассматривать.
«Так, - подумала Лёлька, - это всего лишь ещё один труп. Наверное, Рыцарев специализируется на убийствах и работы у него навалом. Где уж ему разбираться с каждым! Хватает того, кто первым под рукой окажется, и в каталажку».
Тут следователь, очевидно насладившись видом убитого, принялся осторожно выбираться из-за грязных баков, а на его место тут же полез старикашка с саквояжем. Лёлька воспользовалась тем, что следователь выбирался почти задом, быстренько ретировалась и шмыгнула в машину. Верзила продолжал сердито коситься на неё, считая праздной зевакой. Пришлось уезжать. Но вместо того, чтобы возвращаться домой, она попросила водителя отвезти её к клубу «Мартиника».
«Мартиника» была шикарным и престижным заведением. Здесь не практиковали обычный стриптиз, пьянки, драки и прочие незамысловатые утехи для глаз и тела. Владельцем клуба был красавец Марк Соломатин по прозвищу Сладкий Марик. Марик сам придумывал и ставил свои шоу-программы, подбирал для них исполнительниц, придумывал костюмы и изобретал декорации, хобби у него было такое.
Глядя на Соломатина, порхающего среди полуобнаженных красавиц и заставляющего их до изнеможения повторять то стремительные, то плавные движения, трудно было оторвать взгляд. Он мог часами добиваться от девушек полной синхронности в исполнении  сложных па или особой пластики в сольных номерах. В общем, Марик был настоящим фанатиком. Обстановкой зала, кухней и сервировкой он не занимался принципиально, передоверив эту сферу своему помощнику Пете Зайцеву. Петя был чистейшей воды прагматиком и отличался от вдохновенного шефа, словно грязный граненый стакан от сверкающего богемского фужера. Но результатом их странного симбиоза была «Мартиника», в которой потрясающе вкусно кормили, отменно поили и услаждали взор экзотическими зрелищами.
Лёлька вошла в клуб, который в этот час только начинал оживать, через служебный вход. До появления первых посетителей было ещё часов пять-шесть, но помещения уже радовали чистотой и приятными запахами, доносившимся из кухни. Возможно, повара просто разминались пред вечерним марафоном, ведь публика будет развлекаться в «Мартинике» до утра. Встреченный Лёлькой приветливый охранник на вопрос, где найти Марика, указал ей на дверь в центральный зал.
Конечно же, Соломатин уже гонял по небольшой сцене стайку девчонок в черных трико и коротеньких футболках. Девчонки самозабвенно крутились на одной ноге, потом замирали, выгнувшись назад, а Марик показывал им, как следует выгнуться посильнее и при этом ещё и умудриться выпятить зад. Во время пояснений он громко шлепал танцовщиц по спинам, животам и попам.
Лёлька понаблюдала за репетицией и выбрав момент, когда девчонки выдохлись и запросили перерыва, окликнула хозяина.
Марик спрыгнул к ней с подиума.
- Привет, киска! – обрадовался он ей. – Какими судьбами?
Лёльку познакомил с Мариком Олег и иногда она рисовала для его программ эскизы задников. Марик, размахивая руками и захлебываясь словами, описывал ей, какие образы он видит и что хочет выразить, а она пыталась это воссоздать. Наблюдая за подобными экзерсисами, Олег приходил в умиление и говорил потом Лёльке, что они с Мариком составляют на редкость гармоничную парочку. Во всяком случае, им почти всегда удавалось найти нужный образ и колорит. Счастливый Марик хватал эскиз и мчался воплощать его в струящихся потоках цветной пленки, полупрозрачных пластиковых изгибах и прочей стильной бутафории. А вымотанная Лёлька оставалась с чувством глубокого удовлетворения и конвертиком, в котором приятно похрустывали зелененькие купюры.
- Здравствуй, мой сладкий, - проворковала в ответ Лёлька - такой стиль общения был принят между ними давным-давно. – Что за номер готовишь - одалиски в гареме шахиншаха?
- Что ты! – испугался Марик. – Это прекрасные инопланетянки среди сверкающих снегов Гималаев. Они возникают из языков пламени и взмывают к звездам в своем огненном танце…
- Марик, - укоризненно перебила его Лёлька, - какое может быть пламя среди снегов? Это сочетание породит только потки грязной воды. Ты же не хочешь, чтобы инопланетянок смыло с Гималаев к чертовой матери?
- Опять тебя, заинька, заносит в конкретику. Это же просто образ – лёд и пламя. Девочки уже прониклись.
- А, ну раз девочки прониклись… - вздохнула Лёлька, поняв, что с воплощением пламенных страстей в Гималаях ей придется всё-таки мучиться. – Я, собственно к тебе по другому поводу. Кофе угостишь?
- Обязательно, принцесса! – вскричал Марик и повлек гостью за сцену, где у него был оборудован кабинет, скорее напоминающий будуар стареющей светской львицы.
Устроившись на пологом кресле, обитом французским гобеленом и получив тончайшую фарфоровую чашечку с превосходно сваренным «мокко», Лёлька задумчиво спросила распластавшегося на соседнем диване Марика:
- Послушай, радость моя, мне нужна твоя помощь.
- Для тебя - все, что угодно, солнышко. Только скажи, - проворковал Марик. 
- Вспомни, в ночь на первое мая не заметил ничего особенного в клубе? Может быть что-то попалось на глаза?
Марик старательно задумался, потом покачал головой.
- Ты же знаешь, крошка, я больше на сцену смотрю. В ту ночь была премьера, так что я волновался. Девочки пару раз чуть-чуть сбились, но гостям всё равно понравилось.
- Я не о том, золотце. Ты видел в зале Агнию?
- Агнию? Конечно видел, её невозможно было не заметить. Она была прекрасна – мерцающее платье, белый мех, просто Леди Туман. Эти обнаженные руки, словно стебли лотоса… Бездонные глаза – опалы в старинном серебре…
Тут плывущего по безбрежной реке сильно отдающих декадансом ассоциаций Марика безжалостно подхватили под жабры и грубо вышвырнули на жесткий берег реальности – в кабинет ввалился Петя Зайцев с криком:
- Эта кикимора опять потеряла ключи от сейфа! Как хочешь, Марк, но эту безмозглую корову нужно увольнять! 
Марик подавился очередным поэтическим сравнением и возмутился:
- Какого черта, Петруччо?
- Привет, Лена. Прости, шеф, я не знал, что ты не один, - сбавил тон Петя. – Но Машку нужно гнать взашей, это просто какая-то постоянно действующая катастрофа. Все теряет, ломает, забывает…
- Ладно, гони, - томно согласился Марик. – Только сам ей это скажи, не хочу слушать плач и стоны. И, кстати, Петруша, ведь ты все время проводишь в зале среди гостей… В ночь на первое не видел чего-нибудь необычного?
Петя укоризненно посмотрел на шефа и вздохнул. В отличие от колоритного и вальяжного Марика, он выглядел так невзрачно, что если кому-нибудь пришло бы в голову устроить конкурс на звание «Мистер Заурядность», Зайцев был бы вне конкуренции. Петя отличался блеклостью во всем, начиная от лица и волос и заканчивая недоглаженным костюмчиком и тусклыми штиблетами. Как можно умудряться так выглядеть, будучи человеком, мягко говоря, небедным, для Лёльки было давней неразрешимой загадкой.
- Марк, я уже все, что мог, сказал милиции. Меня часа три разве что наизнанку не выворачивали.
- Да? – удивился Марик. – А от меня почти сразу отстали…
- Это потому, что ты им с места в карьер начал излагать свои концептуальные взгляды на современную сценическую пластику. Пришлось отдуваться мне, горемычному. Но только им из меня не много удалось вытянуть. Ничего особенного я не видел. Агния пришла с Виталием, сидели недалеко от сцены. Вотя набрался, но не так, чтобы очень. Просто расслабился мужик.
 Тут Петя перевел дух и налил минералки из стоящей на столике бутылки в хрустальный стакан. Выпив её одним махом, он продолжил:
- В финале главного танца девчонки в зал спустились. Ну эти… лесные феи.
- Ага, - глубокомысленно подхватил Марик. – Танец фей вокруг завороженных их красотой смертных.
- Так эти самые смертные уже под изрядным газом были и кое-кто пытался фей по попкам погладить. И Вотя тоже. Агния рассердилась – она таких поползновений не любит. Цыкнула на женишка. А через полчасика тихонько уволокла его, беднягу. Вот и все.
Лёлька вздохнула. Эту историю она уже слышала как минимум дважды.
- А к ним никто не подсаживался? – на всякий случай спросила она.
- У них был столик на двоих, так что подсесть никто не мог. Но вроде бы они общались с парочкой за соседним столиком. Там сидел твой, Лена, братец  с такой очкастой мымрой, - охотно доложил Петя.
Глаза у Лёльки от удивления полезли на лоб. Игорь говорил, что он был в «Мартинике», но чтобы не один… Конечно, Гошка не монах и адюльтеры у него время от времени случаются, но появляться с девицей на людях не в его правилах.
- Кстати, твой Олежек Сагайдаченко явился… - многозначительно продолжил Петя и заинтригованная Лёлька насторожилась, – в компании трех мужиков, одного я знаю – волосатый армянин из их газеты. У него еще такое странное прозвище. А двое других – были у нас впервые, - после паузы закончил он.
- Убить тебя, Петя, мало! Зачем бедную девочку пугаешь? – вскричал Марик. – Даже у меня сердце замерло.
- Ну ладно, Петенька, последний вопрос – не заметил ли ты, чтобы за Агнией и Вотей кто-нибудь тихонько наблюдал? Может пошел за ними? Или позвонил сразу после их ухода? – настырно продолжила Лёлька.
- Вот-вот, милиция тоже этим здорово интересовалась. Я прям голову сломал, вспоминая. Только ничего такого не было. Один козел, правда, звонил, но я его знаю – он всегда от нас своей дамочке звонит, чтобы, значит, готова была к его визиту. Он с нашего аппарата звонил, так что я номер в памяти посмотрел и ментам его сообщил. Наверняка проверили.
Разочарованная Лёлька попросила на всякий случай дать и ей этот номер телефона – хотя надежды найти таким образом зацепку не было никакой. Петя охотно принес ей бумажку с нацарапанными цифрами и повлек вяло сопротивляющегося Марика выгонять вон нерадивую Машку. Лёлька поплелась к выходу, около которого обнаружила переминающегося с ноги на ногу водителя с мобильным телефоном.
- Это вас, - обрадовался он ей и протянул трубку, из которой доносился гневный голос Маргариты.
- Ты где шляешься?! – первым делом осведомилась подруга.
- Я тут заехала навести кое-какие справки, - надеясь на то, что её голос выражает раскаяние, сообщила Лёлька.
- Умчалась вихрем, ничего не сказала, инструкций не оставила, мясо не съела! – возмущалась Марго. – Я тут сижу, как идиотка, переживаю. А могла бы пользу приносить, между прочим.
Лёлька задумалась, какую пользу может принести Маргарита и ляпнула:
- Ну тогда полей цветы на подоконнике и выгуляй Лукаша, я про него совсем забыла.
- Холера! – выругалась подруга. – То-то я смотрю, собака у тебя грустная какая-то. Думаю – уж не заболела ли. Тогда я побежала её выводить! Минут через сорок, если не вернешься,  перезвоню.
Покачиваясь на мягких подушках лимузина и бездумно пялясь а проплывающие за окном городские пейзажи, Лёлька пыталась сообразить, какую полезную информацию ей удалось добыть. Но по всему выходило, что почти никакой. И это притом, что она ноги сбила, мотаясь туда-сюда. И как это, интересно, другим удается раскрывать преступления? Может они меньше бегают, а больше думают? В голове появился смутный образ сурового мужчины, рисующего на бумаге сложные таблицы и выписывающего в столбик вопросы и ответы на них. Вот только что это за вопросы?
Зажмурившись, она мысленно сформулировала целых три:
1. Кто убил Вотю?
2. Зачем кому-то понадобилось убить Вотю?
3. Как найти убийцу?
Печально, но факт – ответов на эти вопросы не было. Открыв глаза, Лёлька вдруг обнаружила, что машина едет по улице, на которой живет её братец. Ох уж этот братец!
- Стой! – заорала она так, что водитель от неожиданности резко нажал на тормоза, и лимузин совершенно несолидно взвизгнул и едва не вспахал породистым носом асфальт.
Провожаемая возмущенным взглядом шофера, Лёлька выкарабкалась из машины и припустила к мрачной дореволюционной пятиэтажке, где обретался Игорь.
Брата она застала в странном состоянии. Он сидел в мастерской, но не работал, как обычно, а употреблял пиво с подозрительной копченой рыбой. В квартире царила непривычная тишина.
- Ты с кем был первого числа в «Мартинике»? – с места в карьер напустилась на него Лёлька.
Игорь тяжко вздохнул, допил пиво из огромной латунной кружки, сувенира, привезенного Костей Мочалиным из  Баварии, и раздраженно посетовал:
- Уже донесли. Вот ведь городок – каждая собака про тебя всё знает!
- Городок – не городок, а в этом клубе тебя точно все знают. Ну, колись побыстрее, мне некогда!
- Вот так всегда, - философски заметил братец. – У близкого человека жизнь, можно сказать, рушится, а ей некогда.
Присмотревшись к Игорю, Лёлька заметила покрасневшие веки и скорбные складки у губ.
- С Вандой полаялись, - догадалась она.
- Ванда ушла, - мрачно уточнил брат. – И детей забрала. И домработницу. Остался я один-одинешенек.
В голосе его прозвучал такой надрыв, что Лёльке стало жаль идиота. Но, подавив жалость в зародыше, она констатировала:
- Докобелировался.
- Да при чем тут я? – удивился Игорь. – Ванда ушла к другому. Любовь у них, видишь ли, неземная. Меня только в известность поставили. А самое интересное, знаешь, что?
- Что?
- Я ведь этому уроду дом проектировал. Сам его привел сюда, с Вандой познакомил. Ну он на новоселье свое мне и преподнес подарочек – жену с детьми умыкнул, гнида!
- Так ты его знаешь? И знаешь, где живет?
- Естес-с-ственно!  Я даже знаю, сколько у него, гада, сортиров в доме. Четыре! Представляешь – четыре! Ну скажи, зачем нормальному человеку четыре сортира? – злобно спросил Игорь, словно количество санузлов в доме соперника мучило его больше всего.
- Откуда мне знать, зачем? Я другого не понимаю – почему ты тут наливаешься пивом, словно страдающий водянкой бюргер, вместо того, чтобы отправиться туда и вернуть семью на законное место?
- Вернуть? – удивился Игорь. – После того, что Ванда мне рассказала об их высоких чувствах? Ни-ко-гда!
С этими словами он поднялся, выудил из шкафа бутылку «Смирновской» и ловко свернул на ней пробку. Лёлька, первым поползновением которой было бутылку изъять, а братцу накостылять по шее, сообразила, что остановить его таким образом не удастся. Всё равно нарежется, так уж мужики устроены – стремятся любые жизненные невзгоды поскорее заспиртовать. Да ещё друзей-приятелей созывают, чтобы страдать веселее было.
Пришлось звонить родителям и просить маму немедленно приехать и разобраться с сыночком. Это была единственная возможность предупредить назревающую тотальную пьянку. Мама, услышав про уход Ванды, переполошилась и пообещала не экономить на такси. Перепоручив Игоря заботливым материнским рукам и её же железному характеру, Лёлька с чистой совестью удалилась. Маетная семейная жизнь братца давно наводила её на мысль, что без Ванды ему было бы гораздо лучше. Вот только мальчишек жалко…
Водитель опять дожидался её с трубкой. Маргарита доложила, что Лукаш успешно выгулян, цветы политы и она готова к дальнейшим подвигам. Понимая, на что намекает подруга, Лёлька сообщила ей свой план. Маргарита засомневалась. Потом согласилась. Потом снова засомневалась. Короче говоря, всю дорогу до дома Лёлька уговаривала её и уже поднимаясь по лестнице окончательно уговорила. За это она пообещала съесть мясо по-гречески и взять Маргариту к сатанистам, если соберется к ним наведаться.
- Ну и как мне себя с ним вести? – смирившись с участью, спросила Маргарита, как только Лёлька положила вилку на опустевшую тарелку. – Прикинуться влюбленной идиоткой?
- Ни в коем случае! Сообщи, что сплачиваешь ряды партии….мммм… Валерии Новодворской. Она как раз подходит,  - проинструктировала Лёлька. – Скажи, что раньше читала его стихи и они запали в твою мятежную душу. При этом смотри на него сухими горячими глазами.
- О-ёй! – растерялась Маргарита. – Сухими и горячими? А если выйдет влажными и холодными?
- Тогда сорвешь задание! Ты должна выглядеть настоящим борцом с метастазами тоталитарного прошлого, иначе Соболь на тебя не клюнет, - отрезала Лёлька.
- Хорошо, - покорно согласилась Маргарита и попросила: - Можно я всё это запишу и заранее выучу?  И ещё – кто такая Валерия Новодворская?
Лёлька тяжко вздохнула и прочитала отставшей от российской жизни подруге получасовую лекцию о различных партиях, объединениях, фракциях в Госдуме и политических лидерах. Учитывая, что знания в этой области у неё были отрывочными и лишенными какой-либо системы, лекция получилась весьма своеобразная и к концу её Маргарита выглядела ещё более озадаченной, чем в начале.
- Ну вот, видишь, все просто, – неуверенно завершила обзор Лёлька. – Можешь обзывать кого хочешь без разбора коммунистами и фашистами, только не демократами. Новодворская – за демократию.
- А демократы – разве ругательство? – удивилась Маргарита.
- Ещё какое ругательство. У нас, сама знаешь, даже самое распрекрасное слово может стать ругательством.
- Странно как-то. Вроде все борются за эти самые «демократические преобразования»…
- Вот-вот, только преобразования эти у нас немедленно трансформируются в разнообразные гадости и воровство. Но ты этой темы не касайся. Особых знаний и последовательности от тебя не требуется. Просто смотри на него так, чтобы ему захотелось тебе душу открыть.
Нервно допив компот, Марго смыла с себя косметику, облачилась в Лёлькины дачное платье из индийской марлевки и трехлетней давности жакетик и вызвала такси, чтобы не светиться с лимузином.
Перед самым её уходом позвонил взволнованный Фомин и первым делом сообщил, что был у Агнии, и она сказала, что Сигизмунда нужно кормить всего раз в месяц, пятнадцатого числа отвезти по адресу: Пароходный переулок, дом 8. Там живет Витя, он накормит Сигизмунда на следующие тридцать дней.
- А чем накормит? – подозрительно спросила Лёлька.
- Агния Львовна  не знает и знать не хочет. Думаю, змея глотает что-нибудь живое, я тут кое-какую литературу посмотрел. Очень меня этот вопрос, насчет питона, взволновал, - поделился адвокат.
- Ладно, хоть эта проблема с плеч долой. До пятнадцатого ещё масса времени. А мой первый вопрос? – спохватилась Лёлька, жестом показывая застывшей в дверях Марго, что она может отправляться на задание.
- Слушайте, я, как вы и просили, записал: «В тот вечер куда-то задевались ключи от второй квартиры и мы вернулись в эту, чтобы пройти через шкаф». Вы что-нибудь поняли? – возмущенно забубнил Фомин. - Я – нет.
В голове Лёльки мгновенно возник большой знак вопроса. Проигнорировав попытки адвоката вызнать у неё что-либо про загадочный шкаф, она быстренько попрощалась с ним и выскочила из квартиры вслед за Маргаритой.
Та уже отъезжала от дома в древней «Волге» с шашечками на помятой дверце. Шофер лимузина с недоумением и даже ревностью проводил взглядом вначале такси, а затем Лёлькину утомленную жизнью «шестёрку» и, пожав плечами, продолжил чтение дежурного детектива. Если эти странные бабы роскошному авто с кондиционером и баром предпочитают дребезжащие рыдваны – это их проблемы. Его проблема была в том, что он никак не мог догадаться, кто же убил французского антиквара, и мучился желанием заглянуть-таки на последнюю страницу романа.
Лёлька долго звонила в Баськину квартиру прежде чем ей открыл дверь заспанный Баськин супруг с заспанным же Миляем под мышкой.
- Где Баська? – вместо приветствия выпалила Лёлька.
- Кота моет, - зевнул Васька и, заметив изумленный Лёлькин взгляд, устремленный на совершенно сухого Миляя, пояснил: - Не этого. Того, - он ткнул пальцем в дверь квартиры Агнии.
- Ты в курсе, что твоя жена – маньячка? – пробормотала Лёлька, раз за разом нажимая на звонок в соседнюю квартиру – замок опять был заперт изнутри.
Васька только вздохнул и удалился. Кот неподвижно свисал у него через локоть, словно банное полотенце.
На десятом звонке дверь, наконец, открылась. На пороге стояла Лулу. На этот раз на ней был блестящий серебряный комбинезон, откровенно демонстрирующий большую часть тощей груди, покрытой бледными веснушками. Волосы имели уже розоватый оттенок, местами переходящий в оранжевый.
Перебирая босыми ногами, девушка уставилась на Лёльку, потом узнала её и посторонилась, пропуская. Войдя, Лёлька услышала тоскливый утробный вой, доносящийся из ванной. Лулу пожала плечами и сообщила:
- Кажется, опять кота моют. Достала нас эта дама своими помывками. Перед этим Гийома заставила ванну принять. После кота – моя очередь. Мишель моется по вечерам после спектакля. Мы теперь все чистые, как стерильные пробирки.
Лёлька промолчала. Итак, в квартире, кроме Лёвы, теперь поселились и Лулу с Мишелем. Но обстановка спокойная, похоже, Баська её вполне контролирует, избрав в качестве психотропного оружия гигиенические процедуры. А замок этот нужно все-таки сменить, поставить такой, чтобы никаких собачек не было…
Заглянув на сверкающую чистотой кухню, она обнаружила огромную кастрюлю рисовой каши с изюмом и курагой, которой, очевидно, Баська кормила поднадзорных, и мирно спящего на шкафчике питона. Лулу исчезла в Лёвиной комнате. Вой в ванной продолжался и Лёлька не решилась туда соваться, а заглянула в туалет. Рисунки не изменились, хотя было заметно, что их безуспешно пытались чем-то отмыть.
После этого Лёлька тихонько пролезла через шкаф во вторую квартиру. Там царила гробовая тишина и воздух был каким-то затхлым, словно тут не жили по крайней мере уже месяц. Входная дверь была заперта на задвижку и два сложных замка. Захлопнуть дверь снаружи, да и изнутри, было невозможно – конструкции запоров этого не допускали. Значит, Агния и Вотя в последний перед убийством вечер уходили не через эту дверь.
Усевшись в глубокое мягкое кресло, Лёлька принялась старательно размышлять. Итак, сладкая парочка собирается в ночной клуб. Агния наверняка наряжается и красит морду у себя в спальне. Вотя, скорее всего, ждет её в гостиной, не станет же подруга демонстрировать мужику священные тайны макияжа. Одевшись, Агния обнаруживает пропажу ключей. Времени на тщательные поиски не остается, и она решает выйти через другую квартиру. Заодно проверяет самочувствие дефективного братца.
Почувствовав страшный зуд в руках, Лёлька залезла в секретер и достала оттуда лист бумаги и ручку. Через минуту бумага украсилась двумя вопросами: «Куда исчезли ключи от второй квартиры?» и «Кто знал о том, что Агния и Вотя вернуться из «Мартиники» в первую квартиру?»
Полюбовавшись написанным, Лёлька оставила лист на столе и  приступила к обыску. Через два часа она была уверена, что в этой квартире ключей нет. Разве что их спустили в унитаз.
Утомленная поисками, Лёлька расположилась на кухне, сделала себе чашечку кофе и закурила. Агния была прекрасной хозяйкой, все вещи у неё лежали на местах, в шкафах царил порядок, нигде не валялись, как у безалаберной Лёльки, неожиданные предметы. Вот и на кухне все тарелки в сушке были выстроены по размеру, а в банке с надписью «сахар» был именно сахар, а не гречка или мука. На красивой деревянной стоечке по ранжиру развешены половник, шумовка, лопаточка и три ножа. Один верхний штыречек на стойке остался свободным. Чего-то не хватает… Блин!
Расплескав кофе, Лёлька подскочила к стойке и тщательно осмотрела ножи. Так и есть! Их ручки украшали точно такие же латунные колечки, как и у того ножа, которым убили Вотю. Ошеломлённая, она уставилась на ножи. Потом выдвинула ящик кухонного стола и попыталась сунуть их туда. Ни один, даже самый короткий нож в узкий ящик нормально не входил – только по диагонали. Если их так положить – трудно доставать вилки и ложки. Поэтому их и повесили на стойку.
Лёлька ощутила себя как минимум комиссаром Мегрэ. Вернувшись в комнату, она украсила список вопросов третьим пунктом: «Где лежал нож???» и держа его в руках помчалась обратно в первую квартиру. Когда она неожиданно вывалилась из шкафа, от неё испуганно шарахнулась Баська, тащившая уже высушенного Воланда. Кот выглядел мрачным, несмотря на кокетливый бантик на шее и две яркие ленточки с бубенчиками, украшавшие  его передние лапы.
- Фу, ну и напугала ты меня! – воскликнула Баська. – Как ты сюда попала?
- Через шкаф. Да успокойся, сначала я вошла сюда, мне Лулу открыла, - объяснила Лёлька рассматривая многочисленные царапины на руках Баськи. Очевидно, Воланд боролся за грязь на своей шкуре до последнего.
- Да? А я ничего не слышала. Этот зверь ни за что не хочет мыться и так воет, что уши закладывает. Третий день с ним мучаюсь, - пожаловалась Баська.
- А остальные?
- Что остальные? Ах, эти. Нет, они не воют и даже уже не возражают против мытья. И вообще ведут себя на редкость тихо.
Лёлька внезапно насторожилась. Ей послышалось, что кто-то ходит в салоне. Но заглянув туда, она никого не обнаружила и скомандовала Баське, испуганно следующей за ней по пятам:
- Отпусти кота и пошли на кухню!
Обретший наконец свободу Воланд немедленно умчался, задрав хвост и брезгливо встряхивая лапами с бубенчиками, а Лёлька поволокла Баську к кухонному столу. В отличие от того, который она осматривала ранее, он имел вполне вместительные, широкие ящики. В одном из них лежал единственный нож – с широким лезвием и тупым закругленным концом.
- Что делают этим ножом? – требовательно спросила она.
- Режут, - захлопала глазами Баська.
- Что режут?
- Ну, не знаю, - пролепетала Баська, опасливо косясь на Лёльку. – Хлеб режут, сыр, колбасу. Все режут. А что?
- А то, что Вотю убили совершенно другим ножом! Из той квартиры, - ткнула Лёлька пальцем в стенку, за которой была вторая кухня Агнии. – Там раньше было четыре ножа, совершенно не похожих на этот. Осталось три, четвертый забрала милиция вместе с телом. Значит, убийца был там и принес оттуда нож, потому что у этого слишком тупое лезвие, чтобы воткнуть в кого-то! Теперь поняла?
У Баськи округлились глаза и открылся рот. Она повертела в руках  нож, потом осторожно положила его на стол и прошептала:
- Точно! Агния ведь готовила не здесь, а там. Сюда только кастрюльки для Лёвы носила. Не хотела, чтобы тут щами и котлетами пахло, посетителей с настроения сбивало. Даже когда что-то разогревала, дверь на кухню держала плотно закрытой. А в холодильнике были только масло и сыр с колбасой для бутербродов. И других ножей я здесь ни разу не видела. Во дела…
- Баська, быстренько вспомни, кто, кроме тебя мог знать про шкаф и вторую квартиру? – потребовала Лёлька, доставая сигареты.
Баська тоже закурила и уселась на стол, свесив ноги в пушистых розовых тапках. На лице у неё отразился интенсивный мыслительный процесс. Подумав, она категорически заявила:
- Пожалуй, никто не знал. Васька точно не в курсе. И из соседей больше никто, разве что видели Агнию выходящей из той квартиры, но про шкаф я никому не говорила, а вторую квартиру иметь никому не запрещено.
- А мастера, которые ремонт делали, растрепать не могли?
- Молдаване? Да кого они тут знали? Приехали на сезон, заработали и обратно на солнечную родину свалили. Им одна Анька знаешь сколько заплатила! Она у них последней заказчицей была, после неё сразу и уехали. Нет, они точно не могли никому сказать, – покачала головой Баська и уронила один тапок.
Лёлька достала из кармана бумажку и рядом с третьим вопросом добросовестно нацарапала: «Почти наверняка – во второй квартире». Баська посмотрела на неё с уважением. Потом осторожненько спросила:
- Долго мне ещё тут вахту нести? А то приходится ночевать в салоне на диване, чтобы всю ночь туда-сюда не бегать. Эти-то хоть и тихо себя вести стали, но по полночи не спят, компьютер мучают. А мне тут сны нехорошие сняться. Опять-таки рисунки дурацкие, в туалет спокойно не сходить.
- Ничего, потерпи. Адвокат обещал Агнию скоро освободить под залог, - сообщила ей Лёлька и сладко потянувшись добавила: - Пойду, попробую из Лёвы хоть что-нибудь вытянуть.
- Ну-ну, попробуй, - с сомнением пробормотала Баська и, вытряхнув в мусорное ведро окурки, принялась тщательно драить пепельницу.
Лёва сидел в комнате, мирно уткнувшись в экран дисплея, где длинноволосый детектив Гарри Бивнев носился в поисках средства от собственной импотенции. Лулу, усевшись на кровати, красила ногти на ногах серебряным лаком. На столе валялись шкурки от бананов и пустые пивные банки. В бутылке из-под водки «Любимая» красовался привядший одинокий тюльпан. Пахло ацетоном и дешевой туалетной водой «Симилар».
Лелька сцапала Лёву и, притащив на кухню, учинила допрос по всей форме. Итог допроса её удовлетворил – придурочный братец Агнии поклялся мамой, что никакого ножа, кроме лежащего на столе, он в этом доме никогда не видел. На осторожные наводящие вопросы о том, знает ли он, как Агния попадала во вторую квартиру, Лёва вначале изумленно вытаращил глаза, потом с трудом припомнил, что сестрица действительно где-то, кажется, жила, но где именно и как туда попасть никакого понятия он не имеет. Лёлька слишком хорошо знала недотепу, чтобы заподозрить в его словах какую-либо хитрость.
- Ты, случайно, не помнишь, тот вечер, когда Агния собиралась с Вотей в клуб? Ну, после которого его убили? – почти без надежды спросила она Лёву.
К её удивлению, он кое-что, оказывается, всё-таки помнил. Связано это было с тем, что Агния несколько раз отвлекла его в разгар пылкого виртуального объяснения в любви некой Элайзе.
- Это ещё что за кадр? – изумилась Лёлька.
Оказалось, что мучимый сексуальным дуализмом Лёва в последнее время завел в «Интернете» изрядное количество друзей и подружек. Виртуальное общение с разнообразными Клелиями, Крошками Пинки и Дэмианами продолжалось часами и носило самые разнообразные формы. Лёлька на всякий случай решила не уточнять, какие. Лёва, в зависимости от настроения, выступал в двух ипостасях – либо пылкого рыцаря в лунных доспехах по имени Гийом либо забитой злыми родственниками, несчастной, но красивой девицы Армины. Оба персонажа пользовались у интернетовской братии значительным успехом.
Так вот, как раз когда любвеобильный Гийом выстукивал на клавиатуре страстные признания виртуальной блондинке Элайзе, Агния влетела к нему сначала с вопросом, поужинал ли он манной кашкой, потом с претензией насчет невымытой посуды, а под конец с совершенно идиотской задачей – поискать какие-то ключи. Лёва оторвался от компьютерного романа и добросовестно пошарил в комнате. Ничего не нашел. Пока он искал, Элайза из чата куда-то исчезла. Но появилась Лулу, не менее повернутая на Толкиене, чем Элайза. Общение разгорелось с новой силой и он даже не заметил, как назначил Лулу свидание и дал свой адрес. Дальше Лёлька сама всё знала.
Круг замкнулся. И в этом круге, кроме странного перемещения  ножа из одной квартиры в другую, ничего интересного, похоже, не было. У Лёльки внезапно разболелась голова. На улице уже смеркалось и воздух был каким-то прозрачно-тревожным, словно перед грозой. Скорее всего ночью она и разразиться, хотя сейчас на небе наблюдались только реденькие облачка. Гроза в начале мая…