Осенний блюз. Глава 9

       Глава девятая

Ксения оказалась права. Впрочем, как всегда. Что это было, - пресловутая женская интуиция, дар предвидения или простое знание жизни, я не знаю, но этой своей правотой она рушила все мои идеалы, доказывая, что все те принципы, которые привили мне в детстве, давно устарели и совсем не годятся в нынешней, более жесткой, жизни.

Мы нечаянно столкнулись в коридоре редакции за несколько минут до начала собрания, на котором мне должны были объявить приговор. Ссылка в Штаты. Незамедлительно. Нельзя, чтобы что-то (или кто-то) мешало господину Бахримову строить заново семейную жизнь.
-Анна, - он остановил меня в коридоре, взял за локоть. Его горячие пальцы коснулись моей обнажённой руки и моё тело предательски затрепетало, - слишком много таких прикосновений оно всё ещё помнило.
-Здравствуйте, Вадим Аркадьевич. – Как хорошо, что мой голос при этом не дрогнул, как не дрогнул ни один мускул на моём лице. – А вы неплохо выглядите. Вид у вас отдохнувший. Правда, ваш загар немного побледнел. А жаль.
-Анна, - повторил он. – Не надо этого светского тона. Я хочу с тобой поговорить.
-О чём?
-О нас.
-А разве есть понятие «мы»? По-моему, нет. Есть вы и я. Вадим Аркадьевич Бахримов и Анна Сне-гина, такие простые имена, совершенно между собой не связанные.
-Анна, нам надо поговорить, - настойчиво произнёс он.
-Нам? Надо? – я насмешливо улыбнулась. – Возможно, это надо вам, но не мне. И вообще, Вадим Аркадьевич, и вы, и я опаздываем на собрание, так что извините, но вашему «надо» придется подождать до более удобного случая.
С этими словами я высвободила руку из кольца его пальцев и, не оглядываясь, поспешила в зал, где должно было проводиться собрание.
-Что, встретила Бахримова? – шёпотом спросила Ксения, едва взглянув на моё лицо.
Я молча кивнула.
-И?
-Он сказал, что нам надо поговорить, - тихо ответила я.
Ксения усмехнулась.
-И ты согласилась?
-Нет.
-Всё ещё держишься за свои нелепые принципы?
-Нет, набиваю себе цену.
Услышав мой ответ, Ксения удовлетворённо хмыкнула.
Собрание шло на накатанной дорожке, - сначала произнесла вступительную речь всеми горячо «любимая» Валерия Александровна, потом выступил главный редактор, за ним – другие редакторы, поднялся кое-кто из журналистов. Получили свой очередной нагоняй Ксения и Артём Кузнецов из отдела политики, затем наступила очередь ещё нескольких репортёров. И только после всего этого  под-нялся сам директор еженедельника. Размеренным тоном подвёл итоги собрания и наконец начал говорить то, что интересовало всех здесь собравшихся, - кто же всё-таки поедет в Америку?
-После долгих раздумий и обсуждений весь руководящий состав нашего еженедельника пришёл к единому заключению, – в Сан-Франциско поедет Анна Снегина, - сказал он и, повернувшись в мою сторону, попросил:
-Анна, поднимитесь, пожалуйста.
Я поднялась, обвела глазами лица присутствующих. Я знала, что сейчас думают те, кто знал о моём неудавшемся романе с Вадимом.
-Анна, - послышался голос Вадима, - вы время сделали очень много для нашего издания. За последнее время в каждом выпуске еженедельника за последних несколько недель размещено не менее трёх ваших работ. Это говорит о вашем стремлении достичь гораздо большего, чем вы имеете на сего-дняшний день…
(Господи, какая нелепость. За всё это время у меня была только одна цель, - забыться в работе, чтобы не думать о том, что ты бросил меня).
…поэтому мы…
(Интересно, кто это «мы»? Ты и Наталья Николаевна?)
…решили, что обязаны поспособствовать вашему профессиональному росту. Кроме того, владелица американского издания, в котором вы будете работать на протяжении двух лет, Таня Олдридж, хотела видеть у себя именно вас. Вы произвели на неё впечатление, когда она была у нас в гостях. И, наверное, на этом всё…
(Нет, дорогой, не всё, и ты сам прекрасно знаешь, но, конечно же, не произнесёшь этого вслух. Наш с тобой роман закончился, но моё присутствие мешает тебе спокойно вернуться к семейной жизни.)
На меня смотрели все, поэтому мне пришлось мило улыбнуться, вежливо поблагодарить начальство за оказанную им милость (да здравствует лицемерие! долой то, что когда-то называли искренностью!) и только тогда сесть на место, ощущая на себе  завистливые взгляды тех, кто рассчитывал оказаться на моём месте.
«Вот и всё, приговор огласили, я еду в Сан-Франциско. Forgive, my sad past! Hi, my promising future! Прощай, Бахримов! Привет, американские представители мужского пола!» Если бы Ксения прочла эти мои мысли, она была бы очень довольна, - её постоянные наставления начали давать плоды. А может, оно и к лучшему.

Вадим всё-таки добился своего. После полудня в тот же день мы уже сидели в загородном кафе: я - подставив лицо уже нежаркому сентябрьскому солнцу, он – сжимая в своих ладонях мою руку и изучая мой профиль. Перед нами на столе клубился паром горячий кофе в крохотных белых чашечках, за со-седними столиками сидели люди, сновал ленивый официант в помятом тёмно-сером пиджаке, но всё казалось таким нереальным. В этот миг реальными мне казались только я и Вадим. Два актёра, ведущих свой неторопливый диалог, а всё остальное – всего лишь декорации. Только для нас светило это ленивое солнце, зеленел ещё не пожухлой листвой лес вдалеке, играла лёгкая ненавязчивая музыка, баюкавшая меня вместе с солнечным теплом и присутствием мужчины, которого я, по-моему, всё ещё любила и от которого пыталась отказаться несколько недель назад.
-Ты знаешь, за время нашего романа я успела измениться, - сказала я, не поворачивая головы к собеседнику.
-Я это заметил, - откликнулся он, по-прежнему не сводя глаз с моего лица, - и, надо заметить, в лучшую сторону.
-В лучшую? Да. Наверное. А может быть, нет. Впрочем, как бы то ни было, я стала больше любить себя.
-А вот это уже хорошо. Как я тебе не единожды говорил, пока не полюбишь себя сама, никто тебя любить не будет.
Я повернула к нему лицо, выражение которого было надежно скрыто солнечными очками от его внимательного взгляда. С первой секунды нашей встречи не было произнесено ни слова по поводу нашей размолвки, словно её и не было, словно не было тех тяжелых безрадостных дней, когда я думала, что потеряла его навсегда. А ведь ему, наверное, также как и мне, хотелось узнать многое, услышать, что всё это время я думала о нём, скучала и, наконец, он ждал моего традиционного «я тебя люблю». Ждал, ещё не зная, что больше его не услышит.
-Анна, - тихо произнёс он, стараясь разглядеть выражение моих глаз, скрытых тёмными стёклами очков.
-Да, Ваденька? – не я была виновата в том, что в моём голосе больше не было искренности.
-Ты, наверное, хочешь узнать, зачем я так с тобой поступил?
-Нет, уже не хочу. Я и так всё знаю, как знаю, что бы ты ответил на мои вопросы.
Я сняла очки и смело посмотрела ему в глаза. Он растерялся, отвёл взгляд, а я тем временем продолжила:
-А ещё я знаю то, что если бы ты любил меня, то никогда не согласился бы на мой отъезд. Но ты согласился и все вопросы, которые мне хотелось задать тебе ещё несколько дней назад, просто неуместны. Вот так то, дорогой мой Вадим Аркадьевич.
-Анна, прости, - произнёс он, глядя куда-то в сторону.
-Я простила, но тебе ни к чему моё прощение, как была ни к чему моя любовь.
-Не надо упрекать меня, пожалуйста.
-А я не упрекаю. Я забыла. Я всё забыла.
Он встрепенулся, услышав слово «всё». Спросил:
-Что значит «всё»? Ты уже забыла наши отношения?
Обыкновенный мужской эгоизм, - твоя любовь мне ненужна, но как ты могла о ней забыть?
-Нет пока, но близка к этому.
-Ты хочешь забыть? – он взял меня за плечи, повернул к себе, не обращая внимания на то, что это его движение привлекло к себе внимание других посетителей кафе.
-А ты не хочешь, чтобы я забывала? – я мягко улыбнулась, аккуратно сняла его руки со своих плеч. – Как обидно, ты такой же, как и все мужчины, - эгоист.
-Анна, я к тебе привязался, привязался очень сильно, понимаешь?
-Понимаю, но тебе ничего не стоит отодвинуть эту привязанность на второй план, когда тебе надо.
-Я уже слишком стар для того, чтобы позволить чувствам руководить моей жизнью.
-Жаль, - сказала я тоном, лишённым всякого сожаления. – И вообще, Вадим, зачем мы здесь? Давай уедем, потом разойдёмся в разные стороны и…
Я оборвала себя на полуслове, пытаясь понять, на самом ли деле я готова обо всём забыть.
-Анна, - он воспользовался моим молчанием, моей нерешительностью, - до твоего отъезда ещё очень много времени.
-И что?
-Я хотел… Я думал… - он замялся.
-Чтобы было бы неплохо продолжить наши отношения до того момента, пока я не уеду, да?
Он молча кивнул.
-Зачем тебе это? У тебя налаживаются отношения с женой, меня ты не любишь. К чему нам продолжать нашу связь?
-Я… Мне очень хорошо с тобой.
-Слава Богу, что ты не сказал, что любишь меня, не солгал. Спасибо. Ну что ж, я подумаю над этим, а пока… Давай уедем.
Он подчинился, подозвал официанта, который всё время поглядывал на нас с любопытством, расплатился по счёту. Я поднялась из-за стола и первой двинулась к выходу. Он догнал меня, обнял за плечи. Я, помимо своей воли, прижалась к нему.
-Анюта, - тихо окликнул он.
Я подняла на него глаза.
-Может быть, поедем ко мне?
-Ну что ж, поедем, - с нерешительностью в голосе ответила я.
И снова та маленькая квартира на втором этаже. Как только я оказалась в ней, сразу поняла, - он знал, что я соглашусь сюда приехать. Об этом говорили свежие цветы, большие бордовые гладиолусы в керамической вазе, свежая постель, на которую Вадим тут же уложил меня, покрывая поцелуями моё лицо. «Анна, Анечка, ребёнок», - шептал он между поцелуями, - «как я по тебе соскучился, как я тебя хочу». Я хотела быть сдержанной, холодной, но не получилось, - как только его руки, его губы коснулись моего обнажённого тела, меня подхватил шквал страсти, подхватил и понёс в сладкую пучину полузабытья, в которой не существовало ничего, кроме наших тел и наслаждения.
Всё закончилось. Я лежала рядом с Вадимом, расслабленная, обессиленная, с закрытыми глазами, и прислушивалась к его всё ещё прерывистому дыханию.
-Тебе было хорошо? – его большая тёплая ладонь заскользила по моему телу.
-Мне с тобой всегда хорошо, - ответила я, не открывая глаз.
-А мне с тобой, - Вадим сжал меня в обьятиях. – Ты знаешь, мне до сих пор не верится, что ты со мной рядом.
Я открыла глаза, встретилась с ним взглядом. Как странно, то тепло, которое я видела в его глазах, уже не грело, оставляло меня равнодушной…
-О чём ты думаешь, Анюта? – тихо спросил Вадим.
-О том, что надо бы тебе вернуть ключи от этой квартиры, они мне всё равно уже не понадобятся.
И почувствовала, как напряглось его тело. Мои слова его неприятно поразили, - ку как я могла думать в такие минуты думать о каких-то ключах?
-Забудь о них, - он старался всё сгладить, кольцо его рук сжалось плотнее вокруг моего тела, но я не успокоилась.
-Погоди, я сейчас тебе их отдам, они валяются где-то у меня в сумке.
Извернувшись всем телом, я освободилась от его рук, выскользнула из постели и, подняв с пола свою сумку, принялась искать в ней ключи. Я намеренно поступала ему наперекор.
-А ты потихоньку превращаешься в маленькую своевольную стервочку, - сказал Вадим, когда я наконец нашла ключи и подняла на него глаза.
-А не твоя ли в этом заслуга? – парировала я.
-Анна, ну зачем ты так? Зачем ты всё портишь? – он поднялся с постели, подошёл ко мне.
-Порчу что? Священную интимность нашего свидания?
Я видела, как он переменился в лице, но остановиться уже не могла, - это была моя маленькая месть ему за причинённую мне боль, за мои страдания. Моя ПЕРВАЯ месть.
-Анна, - в его голосе слышался упрёк.
-Прости, - сказала я легкомысленным тоном, - я совсем не знала, что ты такой чувствительный и сентиментальный.
-Анна, - повторил он.
-Ладно-ладно, я поняла.
Его удивило то, что я так неожиданно сдалась. Удивило, но не успокоило.
-А ты и в самом деле изменилась, - сказал он, вновь обнимая меня.
-Мы все меняемся, Вадик, - я прижалась к нему, уткнулась лицом в его плечо, - и, как правило, не в лучшую сторону. Мы теряем невинность, теряем наивность и это делает нас жёсткими, побуждает причинять боль и варварски торжествовать победу над теми, кто слабее нас.
-Неправда, ребёнок.
-Правда, Ваденька, правда. Ты причинил мне боль, потому что я была слабее, все, кто любит, более уязвимы. А я делаю тебе неприятно, потому что не могу простить тебе моих страданий.
Он взял меня за подбородок, повернул моё лицо к себе.
-Ты всё ещё любишь меня? – спросил тихо.
О, с каким удовольствием я сказала бы «нет»! Но не смогла. Меня хватило лишь на более мягкий ответ:
-Не знаю.
Наши взгляды встретились. И неожиданно я подумала о том, что было бы, - испытал бы он боль или, может, вздохнул бы с облегчением, услышав в ответ  холодное, жестокое: «Я больше тебя не люблю»?