Прощать по-русски

Прощать по-русски
Некогда они, крестясь и целуясь, прямо на ярмарке меж скоморохов и смельчаков, которые лезли за красными сапогами на вымазанный маслом столб, прямо там, среди танцующих медведей и столов с яствами, там прощали друг друга, провожая лихую масленицу. Нараспашку тулупы и души, раскрытые донага, обнажали они друг перед другом, по-христиански, по-человечески, по-братски каясь, и также принимая покаяние другого, прощали всем сердцем. Так чиста становилась душа, как снег, как слеза.

Нет ничего милее русской масленицы! Не было у нас пышных европейских карнавалов и шествий, не было разноцветных пернатых масок, и не надо. Петрушка да Иван-дурак – вот наши герои! Как это по-русски, прикинуться простаком и из-под маски запечного дуралея посмеиваться себе потихоньку, обхитрив мудрствующих!

Русские гулянья длились неделю, рекой лились водка и сбитень, пышно на блюдах выкладывались блины с разнообразной начинкой – капустной, грибной, картофельной, медовой, и, конечно, с икоркой черной и красной, балаганы взрывались играми и конкурсами – и силой мерялись и смекалкой. Как это по-русски, после безумной недели попоек и гуляний брататься с каждым встречным, выворачивая наизнанку душу, ища очищения накануне Великого поста! В последний день, когда гремит музыка, горит чучело масленицы и грядет весна, посреди балаганных рядов и лавок с мишурой, за которыми стоят румяные красавицы в пестрых платках, обнять человека, не спрашивая, как его зовут, и покаяться во всем! Нет такой вопиющей искренности там, откуда пришло к нам празднование масленицы, не хватало там этой изюминки. Не могут там так плакать и креститься, не падают там в таком исступлении на колени, замаливая огрехи накануне самого сурового поста. И снегом  русской зимы будет заносить гулкое моление толп и бормотание старух. Они каются, и молятся, и падают ниц, не жалея колен и лбов, не боясь прогнуть спины,  падают на улице, на ярмарочной площади, на пороге церквей, у самых икон, не смея взглянуть в святые глаза. Такое сомнение одолевает душу, так яростно рвется рассудок ввысь от перебесившейся плоти, туда, в те пустыни, где каялся 40 дней Иисус Христос! Сердцем принимали в России бога, не нуждаясь в дорогих церквях, в скамеечках и подушечках – нет удобного моления, не может его быть – как Иисус мог омыть ноги другому, согнувшись в три погибели, рабски, так и здесь сгибаются в покаянии.

Красота масленицы растаяла в веках. Россия сильно изменилась. У нас, на юге, вообще гуляний особо не было. Но русская душа есть русская душа, и пост мы принимаем по-своему, по-русски. Можно, конечно, изворачиваться, хитрить, искать лазейки – есть суррогаты молока и мяса. Но по-русски – это значить не в обход горы, а честно все принять – первая неделя на хлебе и воде после затяжных праздников. Такая строгость – желанное очищение после бесчинства, обжорства и пьянства. И когда прощены все, когда выговорился русский, простив себя, когда прощено бренное тело, погрязшее в земных благах, тогда слышна тоска одинокого сердца, стремящегося ввысь, вместе с разумом, к Воскресению. Только такой пост, и не какой иной, стоит того, чтобы его выдержать – себя не обмануть.

Просить прощения, не унижаясь, и, встав с колен, распрямиться, чтобы идти дальше – так было, и так помнят наши души. Так по-русски.