Нора

- Жизнь – дерьмо, - зажмурив глаза, подумал заяц. - Жизнь – дерьмо, и я в самой середине.

Потом он приоткрыл один глаз и сквозь щелочку посмотрел на лису. Лиса сидела не шевелясь, закрывая всем телом выход из старой норы, в которую зайца угораздило заскочить. Отверстие оказалось достаточно большим, чтобы она могла протиснуться вслед за зайцем, и теперь, при желании, лиса могла бы спокойно зайцем закусить. Это желание у нее было.

- Неплохо, - подумала лиса, облизывая лапу. – Все мы так или иначе ловим удачу за ... - Она посмотрела на зайца, контуры тела которого угадывались в темноте. – Впрочем, дело даже не в размере пойманного, а в том, что иным чертовски тяжело найти, за что бы ухватиться.

Она скосила глаза на сухую хвою, устилавшую нору. Прямо под лапами что-то белело. Присмотревшись, лиса разглядела утиную косточку.

- В сущности, все уже решено за нас, - подумала лиса. Мы – всего лишь носители чужих идей, всего лишь приспособления. Скажем, эта утка. По сути, бедная птица никогда не принадлежала самой себе, изначально являясь чьим-то ментальным выплеском, внезапным порывом, овеществленным стремлением, покрытым перьями. Однако, легкая изначально, любая идея со временем отлеживается, обрастает подробностями, фактами и контрдоводами, наращивает вес. Со временем ее собственный позвоночник не выдерживает всей тяжести и ломается. Вот он, истинный и предсказуемый финал, вот оно, истинное торжество логики. И сама по себе воплощенная идея, такая как эта утка или этот заяц, не в силах ничего изменить.

Лиса снова посмотрела на зайца. Заяц молчал.

- Действительно, спорить с фактами и отвергать логичные аргументы решились бы немногие, - продолжала размышлять лиса. – Хотя, если строго придерживаться хотя бы минимальной логики, путь к спасению нужно искать именно здесь. Утрируя, можно говорить, что суть сутей – это сохранение начального веса идеи, ее слабо поддающейся измерению изначальной легкости, если угодно - волшебства.

Глаза лисы тем временем адаптировались к полутьме, и она наблюдала за мерцающими зрачками прижавшегося к стенке норы зайца.

- На самом деле, - думала лиса, - требуется немногое. Плыть против течения. Вполне вероятно, там, за спиной, ничто не будет готово к столь внезапному возвращению и останется только наблюдать за тем, как встречный поток смывает ужасающие наросты, полученные в результате житья-поживания по чужим правилам, то есть, так – тут она бросила взгляд на зайца, - как от тебя хотят. Очевидно, что в этом случае последует возвращение к истоку, что в результате равносильно ...

Лиса задрожала. Неведомое доселе, тайное знание переставало быть таковым.

- Собственно, почему бы и нет? – подумала она, вывесив от волнения язык.

Потом облизнула нос, на всякий случай зажмурилась и приняла решение, раз и навсегда оставляя свой желудок без зайчатины и, еще не осознавая этого, без курятины, утятины и  многих других полюбившихся продуктов повседневного рациона ...

Открыв глаза, она боком успела ощутить жесткий корень, выступающий из стенки норы,  спиной - мягкую тяжесть длинных ушей, и тотчас снова зажмурилась, потому что встречный лисий взгляд весьма красноречиво говорил о ее теперь уже заячьем положении.

- Жизнь – дерьмо, - подумал заяц. - Жизнь – дерьмо, и я в самой середине.

Потом он приоткрыл один глаз и сквозь щелочку посмотрел на лису. Лиса сидела не шевелясь, закрывая всем телом выход из старой норы, устланной сухой хвоей. Отверстие оказалось достаточно большим, чтобы она могла протиснуться вслед за зайцем, и теперь, при желании, лиса могла бы спокойно зайцем закусить. Это желание у нее было.

- Неплохо, - подумала лиса, только что бывшая зайцем. От пребывания в новом теле чувствовалась легкая скованность, но со временем это должно пройти. Лиса понюхала правую лапу и облизнула ее. – Все мы так или иначе ловим удачу за ...

03.2001