Чучело

Чучело.




                Любимая, мы лишь люди,
                Как быть, когда наш магнит
                Друг с другом сжимать нас будет,
                А мы – только мы одни?

                У нас лишь глаза и руки,
                И губы, еще сердца...
                Но нас сберегут разлуки,
                Им, кажется, нет конца.

                Но есть еще наши встречи,
                Когда нас стеснит гроза,
                Когда мы одни и – вечность...
                И губы, еще глаза.


     Ясень держал Зазнобу на руках, яркий закат делал их русые головы похожими на шапки одуванчиков. Ясень осторожно ступал по мшистым камням и слушал любушку.
     Та говорила без умолку и глядела ему в глаза. Лес остался позади, и Ясень опустил Зазнобу на холм под густой травой, возле речки.
-  Ты не слушаешь меня, любимый.
-  Я слушаю твой голос.
-  Мне же нужно тебе сказать...
-  Это речь или речка?
     Они узнали друг о друге совсем недавно. Они узнали друг о друге. И скоро узнали, что Зазноба должна уйти. Никто не ведал  - отчего, даже старухи не ведали. Юная колдунья была сильная, но все видели, что она скоро уйдет.
     Ясень не знал, о чем сказать. Он думал, что будет жить для нее. Он сразу полюбил, открыто, всем сердцем. Он не мог пожалеть ее: Зазноба выглядела здоровой и не беспокоилась ранним уходом. Ясень теперь не мог говорить и о любви: через несколько дней Зазноба уйдет. Он, как ребенок, ничего не понимал – зачем все так происходит? Зазноба была старше и как женщина все знала.
-  Как мне быть, любимая? Ты уйдешь, тебе станет светло. И ты сможешь часто приходить ко мне, но я не буду тебя слышать.
-  Ты будешь меня слышать.
-  Тогда я не смогу жить, я пойду за тобой.
-  Нет, ты должен жить... но тебе будет нелегко...
     Ясень вцепился в Зазнобу прижал к себе:
-  Я хочу быть тобой! Мне душно быть Ясенем, я хочу дышать!



     Ясень не отходил от Зазнобы ни на час. Он учился слышать ее.
     Однажды из леса выбежала девчушка и испуганно закричала, что бревном задавило маленького мальчика. Ясень бросился за ней.
     Возле ручья мужчины весной сложили бревна, когда перебирали старый мост. Дети иногда приходили сюда поиграть. А сегодня случилась беда – мальчик лет семи неосторожно уцепился за бревно. Оно покатилось, подмяло ребенка, повредив ему шейные позвонки.
     Мальчик лежал лицом к Ясеню, а тот смотрел на неестественный поворот головы, на закрытые глаза ребенка, и вдруг решил, что мальчик уже мертв.
     Бабка-знахарка, серьезная и молчаливая, склонилась над посеревшим личиком ребенка, потом попросила мужчин сделать носилки и нести мальчика за ней.
     Ясень оцепенел, он все глядел и глядел на восковое детское лицо. Кто-то сзади коснулся его плеча, Ясень не сумел скрыть нервное движение, резко обернулся. Подбегали люди.
     Ясень разглядел между деревьев спешащих девушек, а среди них – Зазнобу. Ноги понесли его – он ничего не соображал, словно хмельной. Выскочил возле Зазнобы, больно схватил ее за руки выше локтей и с ходу ввалился в нее обезумевшим взглядом.
     Зазноба часто дышала и только сказала негромко:
-  Мальчик жив.
     Ясень заорал:
-  Ты скоро уйдешь, как он!


     Через день мальчик, действительно, ушел. Ясеню позже сказали, что это был сын ягодника, который жил севернее, ближе к болотам.

                Сюда хожу в костюме строгом,
                Здесь очень тихо, здесь покой
                Укрывшихся сырым пологом –
                Тяжелой северной землей.

                Здесь все могилки – мои дети:
                И дед, и прадед – все птенцы.
                Отсюда под землею плети
                Моих корней – во все концы.

                Им подарить совсем немного
                Могу – вот, разве, свой покой –
                Укрывшимся сырым пологом –
                Тяжелой северной землей.

     Перед тем, как отправиться в путь, Ясень зашел попрощаться к молодому знахарю. Еще весной древнего старика, обучавшего девушек, не стало. И в поселении остался один мужчина, посвященный в магические таинства. Юноша был окрещен Шмелем, хотя имя совсем не подходило его характеру. Молодой знахарь был нетороплив и тих.
     Ясень взял из рук Шмеля плошку с ароматным настоем и задумался. Вот уже семь дней , как ушла Зазноба. В тот день она была необычайно деловита, сосредоточена и щедра на советы и наставления. Ясень понял, что она готовится покинуть мир. После полудня она повела Ясеня за ручей на холмы, густо поросшие папоротником. По дороге они не говорили. Зазноба сначала улыбалась, а потом стала серьезной, присела на нагретый солнцем мох, притянула к себе Ясеня. А потом вдруг стала ронять слезы, – Ясень впервые видел ее слезы, – но Зазноба не могла остановиться, улыбнулась виновато, закрыла глаза и ушла.
-  Я тебе бальзам сварил, - Шмель, наконец, решился прервать тишину. – от всех недугов, даже от сглаза.
     Ясень смотрел куда-то сквозь верстак, загроможденный коробами. Потом отхлебнул горячей настойки, посмотрел на Шмеля и молча кивнул.
-  За Болота не ходи, там нет ничего. Северные люди угрюмы и через одного – колдуны.
     Ясень поставил пустую плошку на стол, взял из рук знахаря туесок с бальзамом, хотел обнять Шмеля, сказать ему что-нибудь. Вместо этого молча пожал его руку и вышел.


                ******

Август выдался знойным. Ясень пересекал скошенное поле и изранил ноги о торчавшие жестким ежиком былинки. Пришлось сделать остановку. Поле заканчивалось лесом ближе к горизонту, достаточно далеко, чтобы продолжать путь босиком. Ясень обмотал ступни кусками льняной ткани, которой обычно оборачивал хлеб, чтобы тот не черствел в пути, и пошел дальше.
Через некоторое время возле кромки леса стал виден небольшой дом, описанный дугой соломенного плетня. Ясень обрадовался, что сегодня не придется ночевать под открытым небом. Когда стали различимы детали двора, у Ясеня возникло чувство, что он задержится здесь дольше, чем на ночь. Он остался здесь до весны.
Хозяйкой дома оказалась смуглая молодая женщина, которую Ясень назвал бы даже красивой, если бы не отпугивающая диковатость в больших черных глазах. Она жила в доме одна, вела небольшое хозяйство, изредка ходила через лес в поселение. Ясеня сразу насторожило, что наречена она была Бедой.
Только- только началась осень, по утрам стало свежо, и Ясень любил вставать чуть раньше рассвета и бродить по лесу, собирая грибы. Одним утром он заметил далеко в поле несколько человеческих фигур. Уже давно никто не приходил с северной стороны. Ясеня захватили воспоминания о родных местах.
Путников было четверо – рослые бородатые мужчины. Они назвались рыбаками, сказали, что отправлялись на все лето на озера, чтобы заготовить для зимовки редкое рыбье сало. Ясень не поверил их рассказу, но позволил сделать привал в доме, а Беде наказал хорошо покормить гостей.
Путники принесли с собой черного котенка, который, похоже, умирал. Беда налила ему козьего молока, но котенок решительно отказался от угощения. Чтобы не мешать мужчинам, Беда удалилась с орущим котенком в сени, где насильно сцеживала молоко в крохотную пасть с уголка полотенца, который макала в толстостенную плошку.
Наутро мужчины отправились дальше на юг, оставив после себя въедливый рыбный запах, да Чучело. Беда сказала, что у котенка сросшиеся когти на передних лапках, поэтому его будут звать Чучело, и она оставляет его себе.
Вскоре Чучело поправился и удрал в лес.


     Однажды поздней осенью, когда далекие пестрые лесные пожары сменились, наконец, голоствольным пепелищем, Ясень наблюдал нечто чудесное. Хмурым пасмурным утром поднялся сильнейший ураган. Ясень присел возле окошка и смотрел на черные поля вокруг, да на мутное небо. За скорое время от лесов принесло тучу – да какую! Желтые, красные, бурые птицы метались, бились в окно, садились на землю, снова срывались в небо. Ясеню сразу вспомнилась легенда о том, как сотни прекрасных бабочек очутились вдруг далеко в северных снегах.
     Ясень даже не заметил, как Беда оказалась рядом с ним. Когда она, не стерпев, восхищенно воскликнула, Ясень оторвался от окошка и побежал во двор.
На улице было тепло, моросил мелкий дождик, похожий, скорее, на туман. Ветер стихал, разноцветные листья прилипали к лицу и одежде. Ясень жадно глядел на пестрый цветник, в мгновение украсивший вокруг черную землю.

                Открыт я магии вещей,
                Их тайна для меня прозрачна,
                Я пляской символов захвачен
                Молитв, обрядов, снов, свечей…

                Я слышу предков голоса,
                Их тени – безутешны – бродят,
                Когда, мечтая о свободе,
                Они бросают небеса.

                И, черт возьми, на миг короткий
                Им так не терпится порой
                Моею завладеть душой,
                Чтобы любить тебя, красотка!

     Беда в этот день согласилась проводить Ясеня к Учителю. Вечером они отправились в лес, где нашли лысого старика. Тот, казалось, доживал последние дни, настолько выглядел немощным.
     Ясень поздоровался со стариком, он сказал:
-  Здравствуй, Учитель!
     Старик засмеялся, при этом стало видно, что у него почти не осталось зубов. Он попросил не называть его учителем:
-  Я не учитель. Я не слышал о людях, у которых можно было бы научиться чему-то толковому. И, думаю, тебе не стоит искать учителя среди людей. Я могу показать тебе Стаю.
     Ясень оглянулся и увидел, что Беда куда-то исчезла. Вероятно, она отправилась домой и сделала это нарочно незаметно.
     Ясень сказал, что желает увидеть Стаю, чем бы она ни была, если это поможет его поискам. Тогда старик повел его к Долине Стаи.
     Они пробирались по лесу всю ночь, а когда останавливались отдохнуть, Ясень проваливался в сон. Тогда старик будил его, и они шли дальше. Представлялось невероятным, что они до сих пор не покалечились в темноте; еще больше удивляла выносливость старика, который разрешил Ясеню заснуть лишь на рассвете.
     После полудня старик вывел Ясеня к густым зарослям барбариса и сказал, что за ними начинается Долина.
-  Но перед тем, как выйти к Стае, ты должен спокойно посидеть у воды и обдумать все то, что тебя беспокоит, – самое важное.
     Старик развел огонь и сообщил, что займется обедом, пока Ясень сходит к Стае.
     Ясень отправился сквозь высокий кустарник к Долине. Время от времени он срывал кислые ягоды барбариса и долго-долго жевал их. Потом он нашел родничок, дно которого было украшено мозаикой опавших листьев. Ясень опустился рядом на землю, чтобы все обдумать.

     Уже сквозь тонкие стволы кустарника было заметно, что Долина до горизонта покрыта чем-то белым. У Ясеня появилось смутное беспокойство, а когда он вышел к Долине, беспокойство выросло в необъяснимый животный страх.
     На земле от горизонта до горизонта сидела Стая – небольшие белые птицы. Они были недвижимы. Легкий ветер взъерошивал их перья – и больше никакого движения. И никакого звука – только шелест ветра.
     Ясень был словно оглушен, он забыл обо всем, что хотел узнать у Стаи и лишь глядел на тысячи тысяч черных глаз-ягодок, видевших, казалось, только его одного.
     Земля пошла рябью у него под ногами, а колючие прутья пытались обвить его, больно обжигая лицо и руки. Ясень бежал в ужасе, не думая куда, до тех пор, пока не заметил над высоким кустарником легкий дымок.
     Ясень выбежал к костру, возле которого старик трудился над какой-то похлебкой.
     Ясень не мог выговорить ни слова и только тяжело дышал. Тогда старик напоил его своим зельем, объяснив, что оно расслабляет. Подождав, когда Ясень успокоится, он спросил:
-  Ты видел Стаю?
-  Они... не летают? – Ясень не мог прийти в себя.
-  Они летают, – старик улыбнулся. – Они летают в своих мыслях, им не нужно для этого отрываться от земли. Но какой же вопрос ты задал Стае?
     Ясеня ошеломило то спокойствие, с которым старик говорил о Стае, тогда он взорвался:
-  Какая дикость! Это страшно и нелепо! Птицы, которые созданы, чтобы летать, чтобы чувствовать парение каждым перышком, эти самые птицы сидят на земле и внушают себе чувство полета! Бред.
     Ясень почему-то выкрикивал слова шепотом:
-  А представь себе: вся земля была бы усыпана маленькими зернышками, они лежали бы и видели себя красивыми благоухающими цветами. И так от зимы до зимы – на земле рассыпаны лишь семена.
-  Да, точно, а вместо бабочек кругом – мерзкие гусеницы! – старик сделал комически-испуганное выражение лица и стал шепотом кричать, подражая Ясеню.
     Ясень посмотрел на старика так, чтобы тот посмел сказать только самое сокровенное, только правду. Он даже закричал на старика в голос, требуя рассказать, что он обо всем этом думает.
     Лысый старик засмеялся, а потом вдруг громко закричал в ответ:
-  Ты хочешь знать, что я об этом думаю? – он указывал в сторону Долины, а Ясень не мог оторвать взгляда от черной дыры его беззубого рта. – Если бы я был хромым котом, я бы здорово там полакомился!


Декабрь 2001 г.