4

Прошлое лето, Питер.  Меня пригласила одна моя старая знакомая на майские праздники. Жить было негде – она сама обитала в общежитии на птичьих правах – и меня поселили к её знакомым в сквот. Если ты не знаешь, что это, то объясняю: это незаконное поселение в домах, предназначенных на снос. Никого в доме нет, но воду, газ и электричество ещё не отключили. Дом – во дворе, типичном питерском колодце с квадратом неба сверху (Ван Гог, «Прогулка заключенных») – что забавно, точно такой же, но только с поправкой на европейскую вылизанность, дворик я нашел этим летом в Мюнхене; когда показывал всем фотографию, не верили. Мебель – то, что оставили переселённые в лучшие места жильцы, с квартиры по нитке. Сталкер, как он есть. На кухне – ванная – моясь, созерцаешь следы вчерашнего ужина; на стене  плакат – «СМЕРТЬ ТАРАКАНАМ! ИЛИ МЫ – ИЛИ ОНИ!». Судя по всему, поле боя осталось за более многочисленными тараканами. Сон в спальнике, на полу. Ночью можно сходить – я жил на Васильевском острове, там, куда так и не пришел умирать Бродский, - посмотреть, как разводят мосты и по маслянисто блестящей Неве проплывают город насквозь большие корабли; днём их можно найти стоящими на приколе в порту, буднично. Можно сесть на парапет сверху и смотреть на Неву, приручая свой страх, глядя на ту сторону реки, на Иссакий, потом вернуться домой, в темноте, подняться по лестнице, отпереть дверь. Утром, сидя в туалете, слушаешь, как один из приютивших тебя хозяев выражает своё нетерпение, стоя под дверью и играя на гитаре что-то по-испански страстное.
Ночью Иссакий пугает, и хочется бежать, сломя голову, а он летит сзади, настигая.