ЛОКИ

Лучшее, что есть у человека, - это собака.
Т.Н. Шарле

Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак.
Мадам де Савинье

Купи собаку. Это единственный способ  купить любовь за деньги.
Я. Ипохорская




Подходя к полу прикрытой двери, за которой слышался негромкий гул голосов, я почув-ствовала странную нервозность. Стыдно сказать, но я, кажется, просто стеснялась зайти в комнату, где не было ни одного знакомого человека.
- Черт подери! – выругала я сама себя сквозь сжатые зубы. – Ты, блин, рыжая наглая дуреха! Хоть к два-дцати двум годам могла чему-нибудь научиться! Например, не бояться людей. Честное слово, как из зоопар-ка сбежала! Так, глубокий вдох, глубокий выдох и на выход!
Выговор вроде подействовал – колени престали позорно дрожать, дыхание выровнялось.
- Ну же, красотка! Грудь вперед, осанка, улыбка и так далее… Ты же можешь!
И я смогла. Вернее смогло мое тело, так как разум явно был не в состоянии провернуть столь осмыслен-ную операцию: рука сама нажала на ручку, ноги сделали шаг вперед, мускулы лица выдали “на гора” осле-пительную улыбку, я поздоровалась и, практически ничего не видя от смущения, прошла к свободному креслу.
Только с удобством разместив заднюю часть своего тела в выемке сиденья, я позволила себе оглядеться, не привлекая ненужного внимания.
Черт, мне здесь нравилось! Комната была просторной и очень светлой: я всегда обожала полу пустой интерьер. Стен было практически не видно под невероятным количеством цветных плакатов, постеров и фотографий, с которых на меня смотрели десятки предста-вителей собачьего племени. У меня глаза разбежались, пытаясь охватить все это велико-лепие. Немыслимым усилием собрав их обратно, я перевела взгляд на сидящего перед нашей аудиторией мужчину. Не прошло и секунды, как я ощутила теплую волну симпа-тии, дружелюбно окатившую меня с ног до головы. Похожее чувство испытываешь в жар-кий полдень на раскаленном пляже, когда первые ласковые прикосновения прохладной морской воды дарят тебе несравненное блаженство и делают едва ли не самым счастли-вым человеком на свете.
Только спустя несколько минут я поняла причину столь внезапно возникшей симпатии: он смотрел открыто и спокойно каждому прямо в глаза, а еще он выдвинул из-за стола свое кресло и уселся лицом к нам в каких-то четырех метрах от первого ряда. Это теплое дружелюбие подкупало со всеми потрохами, а я всегда была не дура попасться на подоб-ный крючок: ласковая улыбка, прямой взгляд, пара ободряющих слов… и меня можно брать голыми руками.
Приветственная речь мужчины была полна иронии и длилась всего минут пятнадцать, которые я просидела практически не дыша, ожидая, когда вся эта толпа схлынет, но, словно на зло мне, у нее нашлось такое количество “маленьких” вопросов, что я прождала еще полчаса, прежде чем на меня наконец обратили внимание.
- Чем могу быть полезен? – с неподдельным участием обратился ко мне мужчина, на-звавшийся Константином Юрьевичем.
- Помогите мне купить и вырастить хорошую собаку, - сказав это, я ощутила потрясаю-щую легкость, словно еще одна моя давняя мечта начала претворяться в жизнь.
- А какую породу вы выбрали? – улыбаясь спросил он.
- Немецкую овчарку, - жмурясь от удовольствия, твердо ответила я.


_______________________

Ну вот оно и свершилось. Я долго с ужасом ждала этого часа, и, кажется, ожидание мое подошло к концу.
Я неподвижно лежала на диване, уставившись в потолок, и каждой клеточкой своего те-ла понимала одно: ничего не изменилось, бегство от себя было самой идиотской затеей в моей жизни, потому что от судьбы не убежишь, и остается только молча ждать и тонуть в душном тумане одиночества, сумасшествия и отчаянья. И нет выхода. Тупик. В темноте под закрытыми веками я ясно различала эту стену, я даже могла бы дотронуться до нее, если б только хватило смелости протянуть руку. Я знала, что стена окажется холодной и влажной – от слез моих предшественников, что ли… Как я могла надеяться на то, что впишусь в новую мозаику, что нанесенные мне раны заживут, а память заснет навсегда?…
Если бы забыть обо всем, ни на минуту не оставаться в одиночестве и тишине, завалить себя работой, встречами, хозяйством… Но мне нечего было делать: квартира вылизана дочиста, по работе план перевыполнен на месяц вперед, все книги прочитаны, фильмы просмотрены, от компьютера тошнит…
Кажется, ничто теперь не спасет меня от мыслей, медленно, словно стервятники, выпол-зающих из своих нор, куда я загнала их месяц назад. Боль, ослепительная и всеобъемлю-щая, сдавливающая горло, не дающая вздохнуть, вновь навалилась на меня, выжимая су-хие рыдания и тихие слезы… Я корчилась на влажных простынях, забыв о времени – се-кунды растягивались до бесконечности, и я уже почти смирилась с подобной судьбой, ко-гда мои мучения прервал настойчивый, как голос матери – мол “Детка, вставай!” - теле-фонный звонок.
С усилием втянув в себя свежий воздух, я с благодарностью покосилась на любопытное солнце, заглядывающее сквозь шторы, и сняла трубку.
- Алло?
- Здравствуй, дорогая.
Теплая улыбка, добрые глаза, мягкая ирония в голосе… Я готова была разрыдаться от облегчения, но в последний момент справилась со своим не в меру разбушевавшимся ор-ганизмом и радостно откликнулась:
- Рада вас слышать, Константин Юрьевич! Надеюсь, вы по делу?
- Что, не терпится стать мамой? – со смехом отозвался мужчина.
“Надо же, как в яблочко попал!” – хмыкнула я про себя, машинальным движением неж-но прижимая ладонь к низу живота, где, наверное, уже билось маленькое сердечко.
- Угадали. Так что? – нетерпеливо спросила я.
- Это зависит от того, насколько ты сегодня занята. Я позвонил пораньше, чтобы тебя наверняка застать – надеюсь, не разбудил?
- Какое там! Я уже… - кинула взгляд на часы и обмерла, - Ни хрена себе! Ой, извиня-юсь… Три часа как не сплю.
Смех на том конце провода подбодрил меня.
- В общем я свободна, как ветер, сегодня… и всегда, когда будет надо.
- Тебе повезло! – с откровенной завистью вздохнул Константин Юрьевич. – Но я сегодня тоже могу вырваться на пару-тройку часиков где-нибудь около полудня. У меня на приме-те неплохой помет. Только щенок из него будет стоить порядочных денег… Так что ре-шай.
- Тут и говорить не о чем, - отрезала я. – Я хочу умную красивую собаку со здоровой психикой и денег мне не жалко, - и тут же виновато заметила,  - Я все равно с ними обра-щаться не умею. Мне их в руки-то давать нельзя – все равно что на ветер бросать.
- Ну, собака – это все-таки не на ветер…
- Мои родители бы так не сказали, - с внезапной, удивившей меня саму, злобой вырва-лось у меня.
- А где твои родители? – спокойно спросил он.
- Далеко.
- Тогда в чем дело? Ты уже не зависишь от них, тебе не слишком нужно их одобрение, ты принимаешь решения  и отвечаешь за них сама.
- Ваша правда, - я успокоилась также внезапно, как и разозлилась. – Вы на машине?
- Ну… - замялся Константин Юрьевич, - у меня машина в техремонте…
- Так давайте я за вами заеду, - с готовностью предложила я. – У меня черная девяточка.
- Тебе точно не трудно? – заботливо осведомился он.
- Вообще-то это мне у вас надо было спрашивать на счет “трудно”! – засмеялась я.
- Ну тогда я жду тебя в полдень у въезда на нашу территорию. Успеешь?
- За кого вы меня принимаете?! – в шутку возмутилась я. – За черепаху что ли? Успею, конечно! Еще и раньше приеду!
- Ну я бы на твоем месте наперед не загадывал. Женщинам свойственно опаздывать, - подытожил он и вежливо попрощался.

Как и следовало ожидать, он оказался прав: хоть я и не опоздала, но приехала секунда в секунду – хоть рекорд устанавливай по пунктуальности! Впрочем Константин Юрьевич меня уже ждал, попутно болтая с охранником. Рядом с ним стояла женщина в спортивном костюме, показавшаяся мне немного старше его. Ее лицо, несмотря на морщинки, было довольно красиво.
Доведенным до автоматизма движением я повернула ключ, выключая зажигание, и вылезла из машины. Теплый ветер мигом принялся за свои парикмахерские опыты по начесу моей медово-золотой гривы, попут-но присматриваясь к фигуре, но этому красавчику я могла позволить и не такие вольности!
Уловив искорку восхищения в мужских глазах я расцвела пуще прежнего – конечно, влюбленный ветер это отлично, но я привыкла к несколько более осязаемым знакам внимания…
Но через мгновение я встретилась взглядом с женщиной и  словно наткнулась на что-то… Это что-то было банальной пошлой ревностью и мое легкое настроение стремитель-но потяжелело – все-таки смешной я человек, носить в себе столько не выплеснутой радо-сти и быть такой ранимой… Просто я уже давно не видела по отношению к себе столь от-рицательных эмоций, а уж слонов из мух лепить – это мы как не фиг делать. И даже не-смотря на проснувшееся понимание, где-то в глубоких потемках моей смешной души за-таилась мрачная обида.
Стараясь не показать этого, я вежливо поздоровалась и услужливым тоном истосковавшегося по чаевым таксиста спросила Константина Юрьевича:
- Куда прикажете ехать?
- Да нам недалеко, - улыбнулся тот, уловив иронию в моем голосе, и повернулся к жен-щине: - Котеночек, я к обеду  постараюсь уже быть дома. Не скучай, ладно? – он нежно обнял ее, поцеловал в щеку и только потом вслед за мной направился к машине.
“Вот тебе и любовь, - вздохнула я, - а ты о чем думаешь?”. Но мне было некогда накру-чивать себя, так как Константин Юрьевич уже объяснял дорогу, да и оживленное движе-ние не позволяло отвлекаться на внутренние переживания, за что, если честно, я была им обоим очень благодарна. Более того, на ближайшие десять минут я вообще забыла про свою затянувшуюся депрессию от которой нашлось единственное лекарство – забвение в суете новой жизни. Оставалось надеяться, что со временем у меня не выработается имму-нитет.
Впрочем, нельзя сказать, что дорога отвлекала все мое внимание без остатка, в конце концов я уже давно дошла до той степени автоматизма, когда машина становится еще одной частью тела, а посему могла безо всякого напряжения поддерживать беседу.
Разговор зашел естественно о собаках, все-таки у Константина Юрьевича был десяти-летний опыт профессиональной дрессировки, так что он нашел по-настоящему благодар-ного слушателя и собеседника. Мы мимоходом прошлись по породным качествам, темпе-раменту и прочая и серьезно увязли в проблеме наказания. Вот здесь-то я и развернулась, делясь своими наблюдениями и теориями. Рассказала о строгой иерархии в стае волков, об их языке телодвижений, отношению к собакам и в том числе об основных принципах выяснения отношений, чем подтвердила опытным путем установленную методику Кон-стантина Юрьевича: ведь у волков нет рук и ног, которыми они могли бы наносить удары или держать ремень, все чем они располагают – это невероятная сила и крепкие острые зубы, поэтому “резкое замечание” выражается в довольно ощутимом укусе за морду, а сильное наказание в удушающей хватке за шею плюс прижимание к земле, если же более слабый волк – не противник, а соперник за звание вожака – начинает сопротивляться, не желая принимать позу подчинения, следует резкое встряхивание, так чтоб оторвать от земли. Посему и для собаки удушение является самым действенным методом наказания, а показать своему четвероногому сожителю, что он “не прав” можно легким укусом за ухо или за нос – визг в этом случае означает “не надо, я все понял”.
Из дальнейшего обсуждения этой темы я узнала, что для того чтобы умертвить собаку, надо ее душить до обморока, а потом еще 5-10 минут – да у большинства народу просто сил не хватит держать на весу этакую тушу в сорок с лишним килограмм больше пары минут! Разве что шарпеи и стафы отличаются часто встречающимися болезнями сердца, и с ними поэтому надо быть аккуратней. Но бить собаку, это значит привить у нее на всю жизнь боязнь замаха, и ни о какой защите хозяина в этом случае речи быть не может.
Выслушав мои измышления по этому поводу, Константин Юрьевич одобрительно заме-тил:
- Знаешь, я уже сейчас уверен, что ты сможешь воспитать здорового и психически урав-новешенного друга и защитника. Ты одна живешь?
- Пока да, - кивнула я  и во внезапном приступе откровенности положила правую руку на живот: - Но я жду пополнение.
- Вот это да! – восхищенно покачал головой  Константин Юрьевич. – И ты заводишь со-баку?!
- Ну а как же? Будет у меня и друг, и защитник, и компаньон. Да и стимул лишний раз погулять, побегать и поплавать. Так что можно считать, что у меня двойня…
- Тебе не трудно будет? – со спокойным участием и, как мне показалась, тщательно скрываемой завистью спросил он.
- Нормально, - немного печально улыбнулась я. – Я справлюсь. Не хочу чтобы мне при-чиняли боль. Не будет больше этого. Не позволю.
Видимо вид у меня при этих словах был не столько грозный, сколько несчастный, пото-му что Константин Юрьевич тихо сказал:
- Знаешь, иногда я презираю сам себя за то, что принадлежу к так называемой сильной половине человечества.
Я вздохнула:
- Во всем виноваты матери и… первые девушки. Одни не привили вовремя должного уважения и восхищения к женщине, а вторые не смогли поддержать этот образ, - я замол-чала на мгновение и, чуть вздрогнув, шепотом закончила фразу: - Не дай мне Бог совер-шить ту же ошибку.
Голос Константина Юрьевича отвлек меня от мыслей о предстоящем материнстве – мы приехали на место назначения.
Это был довольно богатый респектабельный район с зелеными газонами, карликовыми пихтами и каменными горками, утопающими в цветах, возле парадных.
- Небось на собаках заработали квартирку-то… - пробормотала я себе под нос, извлекая свои немногочисленные килограммы из машины.
Жестоко придавив желание пропустить Константина Юрьевича вперед, я решительным шагом направилась к двери и, подойдя, не раздумывая ткнула пальцем в кнопку с номе-ром квартиры. Из сеточки над нашими головами практически сразу же раздался приятный мужской голос – у меня мигом создалось впечатление, что нас с нетерпением ждали, по-сменно дежуря у микрофона.
- Слушаю?
- Мы по поводу щенка. Приехали посмотреть помет.
- Да, конечно, мы вас ждали. Проходите.
Услышав тихий щелчок, я потянула дверную ручку на себя: на этот раз мне повезло, дверь медленно распахнулась – обычно я ужасно мучаюсь с незнакомыми, да и с очень хорошо знакомыми дверьми.
Все это время Константин Юрьевич стоял рядом и с немного ехидным восхищением на-блюдал за моими действиями. Кажется, я доказала ему, что вполне могу быть одна, оста-валось самой поверить в это. Хотя, если учесть, что мое драгоценное мнение никем и ни-когда в расчет не принималось, это было не так уж и важно. Но, несмотря на меланхолич-ные мысли, я внезапно почувствовала, как пустота, воцарившаяся с некоторых пор в моем сердце, медленно и верно начинает заполняться. Я потихоньку вписывалась в мозаику но-вой жизни.
Дверь на третьем этаже приветливо распахнулась, стоило мне только приблизиться к ней. На пороге стояли хозяева - вернее хозяин, а хозяйка улыбалась из глубины прихожей.
- Рады вас видеть, Константин Юрьевич , - поприветствовал мужчина, представившийся Александром, моего Вергилия. – Привели нам потенциального покупателя? – его улыбчи-вые глаза приветливо уставились на меня. – Мы с женой будем очень рады, если вы реши-те приобрести у нас щенка. Я бы и сам не отказался от такой хозяйки! – и он заразительно засмеялся.
Все мои мрачные мысли поспешно ретировались на лестничные пролет, столкнувшись со столь обезоруживающим дружелюбием – Константин Юрьевич захлопнул перед их но-сом железную дверь.
- Я сейчас окончательно растаю и потрачусь по самое “не балуйся”, - тихо шепнула я Константину Юрьевичу, надевая теплые пушистые тапочки.
- Да ты с самого начала была такая растаявшая, дальше некуда, - со смехом подтолкнул меня в комнату этот злодей.
- Ничего подобного! - в шутку возмутилась я и замерла, увидев пять маленьких черно-белых комочков, стремительно бросившихся мне под ноги. Константин Юрьевич наблю-дал за мной с таким нарастающим интересом, словно у меня появилась вторая пара глаз и начала проклевываться третья, но мне, если честно было не до этого, просто как обычно не слишком управляемый поток сумбурных ассоциаций пронесся – стадо коров через ого-род! – по просторам моего полупустого сознания. А я в это время была полностью погло-щена встречей с пятью пушистыми первооткрывателями, претендующими на место в мо-ем переполненном нежностью и восторгом сердце.
Александр и Анна, его жена, с пониманием улыбнулись, когда я подняла на них счастли-вый взгляд:
- Боже мой! Какие они хорошенькие!
Видимо заметив, что последние остатки здравого рассуждения покинули меня, Констан-тин Юрьевич взял дело в свои мужские руки, то есть попросил показать мать щенят. Меня даже пришлось подхватить за локоть, потому что я была явно не в состоянии подняться с корточек.
В соседней комнате нам навстречу шагнула небольшая поджарая овчарка. Мускулы мое-го лица без надлежащей команды выдали восхищенную улыбку: было в этой собаке что-то непередаваемо женственное и изящное. Все линии ее тела были завершенными и плав-ными, будто застывшими в вечном энтазисе, блестящая черная и рыжая шерсть глянцево поблескивала, тугие валики мышц перекатывались под кожей, ясные карие глаза внима-тельно изучали нас… Да и вообще вся она поражала своей ухоженностью, красотой и гра-цией.
- Великолепная собака, - покачал головой Константин Юрьевич.
- Как ее зовут? – внезапно спросила я.
- Леди. Это бытовое имя, ее настоящее правда тоже на “Л” начинается…. Между прочим и она, и ее жених оттестированы, у обоих первые степени по ОКД, ЗКС и IPO, - в голосе Александра звучала гордость: - Леди получила первое место среди сук на Белых ночах в прошлом году, а Кинг дважды был чемпионом России и Германии – его из Берлина вы-везли в два года.
- Простите, как, еще раз, его зовут? – перебила я.
- Кинг.
Кажется моя неземная улыбка привела их в замешательство, поэтому я собрала послед-ние жалкие остатки себя в кулак и вернула лицу более или менее осмысленное выраже-ние.
- А у вас случайно нет его фотографии? – осведомилась я.
Анна молча взяла со стола видимо заранее приготовленную вырезку из журнала и про-тянула мне.
Да… Пес действительно был хорош. Даже более того. Константин Юрьевич  заглянул через мое плечо и одобрительно хмыкнул. Помня, как скептически он отнесся к фразе в объявлении о том, что мать и отец щенков – чемпионы, я ехидно скосила на него глаза. Тот с улыбкой пожал плечами, мол людям свойственно ошибаться. Я молча покачала го-ловой и вновь посмотрела на фотографию. Линии морды, груди, спины, лап и хвоста были просто совершенными, да и вообще весь облик пса дышал величием, силой и достоинст-вом. Правда когда я пристально вгляделась в золотистые искорки миндалевидных глаз на необычайно черной морде, мне показалось, что в их глубине таится целый океан озорства, смеха и той неописуемой энергии, которую иногда называют любовью к жизни.
Легкость и невесомость  внезапно наполнившие мое тело известили меня о том, что, как говорится “поздняк метаться” – мое сердце, не советуясь с остальными составляющими организма, в том числе со мной самой, уже сделало свой выбор. Оставалось только выяс-нить, какое же из пяти маленьких существ решит навсегда поселиться в нем.
Мы вернулись обратно к щенкам, и я с совершенно дебильным выражением  лица опус-тилась на колени, стремясь одновременно погладить все множество мелькающих мордо-чек и спинок. Александр присел напротив меня и наконец “познакомил” меня с ними:
- Тут две девочки и три мальчика. Девочек мы оценили в сто и двести пятьдесят долла-ров. Но вам, я так понял, нужен мальчик?
Я кивнула:
- Да, я к ним привыкла. У нас в семье никогда не было девчонок, одни парни, да к тому же обычно кобели больше привязываются к женщинам…Черт их знает, почему!
Александр засмеялся и вынул из неиствующей толпы одного пушистика:
- Ну, это неплохой парнишка, он у нас оценен в двести. Вот этот, - отпуская первого и вылавливая второго, объяснял мужчина, - чуть получше: двести пятьдесят. А вот этот…
Он отпустил второго щенка и взял на руки самого бесшабашного – тот тут же попытался лизнуть его в нос, не обращая внимания на высоту и покинутую потасовку.
- Вы знаете, этот щенок по всем показателям лучший в помете. Супер-элита – кое о чем говорит, правда? В общем меньше пятисот мы за него не хотим. Нам, правда, уже пред-ложили шестьсот, но мы решили подождать вас.
- Можно его посмотреть? – стараясь говорить предельно спокойно, протянула я руки.
Александр молча передал мне теплое толстолапое существо, которое должно было обой-тись будущему хозяину в полтонны баксов.
Веселые карие бусинки уставились на меня с нарастающим восторгом, маленькая мор-дочка смешно наморщилась, уголки губ расплылись в широкой улыбке.
- Гав! – звонко и отчетливо отозвалось у меня в ушах.
- Вот это да! – кажется, Александр был очень удивлен.
- Что? – скорее из вежливости чем из интереса, спросила я: все мое внимание было со-средоточено на пушистом комочке в моих руках.
- Вы знаете, он ведь первый раз гавкнул! Эта толпа брешет постоянно, а он – молчун: только улыбается да ворчит, если очень радуется или играет. Вы ему, по всей видимости, очень понравились.
- Он мне тоже, - прошептала я под нос, не рассчитывая на то, что меня кто-нибудь ус-лышит, и потому  вздрогнула от тихого голоса Константина  Юрьевича:
- Что, уже глаз положила?
- Читаем мысли и не краснеем? – я с улыбкой подняла на него глаза.
Константин Юрьевич улыбнулся в ответ:
- У меня жена именно с таким выражением лица обычно смотрит на нашу собаку. Сколько раз я ее не просил, на меня у нее так посмотреть не получается.
Он хмыкнул и сменил тему:
- Давай-ка я сначала их протестирую, а потом будешь выбирать, хорошо?
- Тестируйте, - вздохнула я, передавая ему щенка.
- Кажется, ты уже приняла решение, и никакое тестирование плюс мое мнение его не из-менят, - тихо подытожил Константин Юрьевич мое состояние.
- Это не я его приняла, это сердце, - мне ничего не оставалось, как подтвердить его пред-положение. – Но вы все равно протестируйте всех, мне интересно.
Константин Юрьевич только с молчаливым восхищением покачал головой.
Но это и вправду было очень интересно.
Он попросил поместить всех щенков, кроме одного, в комнату к их матери (это оказа-лась стобаксовая девочка), отошел от нее на пару шагов, присел на корточки к ней лицом и негромко хлопнул в ладоши. С веселым тявканьем девочка подбежала к нему. Потом Константин Юрьевич встал и сделал несколько шагов – она охотно побежала за ним. За-тем Константин Юрьевич осторожно поднял ее и поставил на стол. Но вместо того, чтобы обследовать новый плацдарм, пушистый комочек, дрожа, припал к полированной поверх-ности и тихонько заскулил.
Константин Юрьевич многозначительно оглянулся на меня.
Это была натуральная боязнь высоты – серьезная генетическая патология.
Он снял щенка со стола и спокойно отпустил к другим, выловил следующего и повторил с ним те же действия. В отличии от первого, на столе второй щенок чувствовал себя нор-мально – бегал, обнюхивал предметы, подбегал к краю и пытался спрыгнуть, Убедившись, что он не боится, Константин Юрьевич провел следующий тест – на подчиняемость и доброжелательность: положил щенка на спинку и удерживал в таком положении десять секунд. Сначала тот вырывался и визжал, потом успокоился и обмяк в руках. Затем Кон-стантин Юрьевич положил его на живот и в положении лежа держал секунд пятнадцать. Щенок орал и вырывался, проявляя явные холерические замашки – стоило его отпустить, как он принялся кругами носиться по комнате и громко тявкать.
Вообще все щенки оказались неплохими по психике. Только у второго мальчика отсут-ствовал инстинкт следования, - он вообще не обратил внимания на шагающего перед ним Константина  Юрьевича, да к тому же он оказался довольно агрессивен и с сильным стремлением к лидерству  - на спине он “боролся до конца” и в положении лежа его при-шлось удерживать силой все пятнадцать секунд.
Когда же, наконец, из комнаты вынесли пятисотбаксового – его легко было узнать по черной маске, “доставшейся по наследству” от отца – я даже дыхание затаила, но он без труда выдержал первые три теста, а когда его положили на спину, сначала немного молча повырывался, потом посмотрел в глаза Константину  Юрьевичу и, так же молча, замер. Лег он спокойно, стоило только надавить на холку, опять таки заглянув в глаза удержи-вающему его человеку, и расслабился в нужной позе. Константин Юрьевич хмыкнул, по-просил впустить остальных щенков и принести аллюминевую кастрюлю, Хозяева недо-уменно переглянулись, но выполнили его просьбу. Щенки мгновенно устроили веселую возню. Я заметила что мой черномордый отдавался игре не так самозабвенно, как его бра-тья и сестры: каждые десять секунд я встречала его быстрый взгляд, окидывающий ком-нату и на мгновение останавливающийся на мне. И каждый раз мое сердце, это непомер-ная истеричная пустотелая мышца, сжималось от непередаваемой нежности и восторга.
Наконец принесли кастрюлю. Константин Юрьевич взял ее, отошел в противоположный от щенков угол и спокойно уронил ее с высоты своего роста на пол. Металлический гро-хот сопроводился тихим визгом – одна из девочек, кажется, та самая, что боялась  высоты, забилась под кресло и мелко дрожала. Остальные прореагировали по разному: один из парней подбежал к кастрюле, второй злобно залаял, оставшаяся девочка с любопытством сделала пару шагов, но тут же вернулась обратно к братишке – то есть к черномордому, который вообще только бросил внимательный взгляд в сторону грохота и продолжил игру с сестрой.
Возвращая кастрюлю хозяйке, Константин Юрьевич посоветовал ей и Александру:
- Знаете, я бы на вашем месте, за того парнишку, который подбежал к кастрюле, брал бы все триста, а за девочку, которая не боится высоты, еще дороже – в помете она вторая по качеству. Насчет самого дорогого я согласен – он стоит этих денег. А вот остальные двое… У девочки очень слабая психика, а кобелек агрессивен, неуравновешен и у него нет инстинкта следования – это уже генетика. Возможно, стоит вообще исключить их из раз-ведения.
Анна и Александр от души поблагодарили Константина Юрьевича, - кажется, его мето-ды произвели на них впечатление. Я же, слыша весь этот разговор, вся дрожала от неясно-го предчувствия – такое бывает, когда идешь на собеседование, которого давно ждала, или на свидание…
Ну, в общем мое состояние понятно!
Подойдя к Александру, я молча немного дрожащими руками открыла сумочку, достала кошелек и, отсчитав семьсот долларов, протянула их ему. Он удивленно посмотрел на деньги.
- Берите, а то вдруг я завтра передумаю – а потом до конца жизни буду об этом жалеть!
Успокоенный этим аргументом, он взял их моих рук бледно зеленую пачку, и тут я со-вершила немного безумный, но, впрочем, вполне в моем духе, поступок: восторженно расхохоталась, бросилась ему на шею, крепко обняла, потом проделала тоже самое с его женой, после чего, обессилев от собственного счастливого смеха, села прямо на пол. Хо-зяева ошеломленно уставились на меня, но мне было так хорошо, что в общем по фигу.
- Неужели, это так много для вас значит? – наконец смог спросить Александр.
- Вы даже не представляете до какой степени! – я  все никак не могла отдышаться от внезапно свалившегося на меня счастья.
Неожиданно для себя самой, я вдруг вскочила, подбежала к щенкам, выхватила из их по-тасовки своего – да, своего! – и, прижав его к груди, порывисто обернулась к Александру и Анне:
- Послушайте, я ведь могу дать ему первое имя, да? – я даже немного заикалась.
- Да, конечно, - улыбнулся Александр, обнимая жену за плечи. – Вы уже придумали?
- Да, - я перевела взгляд на не менее счастливого от подобного поворота судьбы щенка. – Я буду звать тебя ЛОКИ.